Ветер почти стих, и теперь снег падал крупными хлопьями, которых становилось все меньше и меньше. Пространство немедленно обрело объем, стала видна изрядная часть парка, выбеленные деревья и кусты, больше напоминающие сугробы необычной формы, истоптанная прогалина, уверенно обретающая девственно-белую чистоту, и в отдалении – темные фигурки людей, хозяйничающие у вспомогательных садовых построек. Илья поднял автомат, но то ли патронов у него оставалось маловато, то ли по какой-то еще причине стрелять по ним не стал.
– Правильно, это могут быть и просто рабочие, – одобрил Эйв, и девушка поняла, что даже такие мелочи он замечает, хотя, казалось бы, поглощен только своей гранатой.
– Просто рабочие очень легко превращаются в просто бойцов. На Иаверне нет ни одного здорового, взрослого мужчины, который не владел бы оружием и засомневался бы при необходимости пустить его в ход.
– Это могут быть и свои. В смысле, люди Иедавана. Отсюда же не видно… Как там блок?
– Как был, так и есть.
– М-да… А ведь меня специально сюда отправили, чтобы отоспался и все такое. Завтра за мной явятся, заберут… И снова в бой…
– Слушай, а ведь мы могли бы укрепиться где-нибудь в замке да и ждать до завтра…
– До завтра нас успеют раз пятнадцать перебить, причем очень изобретательно. Ты знаешь поблизости какие-нибудь поселения?
– Ну, три или четыре поселка видела из окна…
– Уже неплохо. Плюс в том, что ты знаешь местный язык.
– За местную я не сойду. Потому что знаю только общеупотребительный, так называемый "книжный" язык Иаверна. Но ни одного местного наречия. Это как если бы у нас на родине я разговаривала исключительно на старославянском. Или даже лучшее сравнение – если бы во времена позднего средневековья во Франции знала бы только и исключительно правильный французский.
– Что в этом такого? Разъясни, а то я в истории не силен.
– Я производила бы впечатление человека без родины. Классический французский родился из парижского наречия, при этом у каждой области был еще и свой язык. Зачастую те же лангедокцы или перигорцы из низов общества язык парижской знати вообще не понимали.
– Забавно.
– Идут! – негромко предостерегла Лети.
С другого края двора тоже что-то заметили, Сергей толкнул Илью в бок, тот насторожился, вытянул шею – и едва успел опрокинуться, пропуская мимо себя стрелу, которая ударилась в край столешницы. Стол придерживал одной из четырех рук Горо, единственный из всех курсантов облаченный в кольчужку (классической кольчуги на него изготовить не смогли, поэтому сделали нарамник с ремешками, пропущенными подмышками). Он же небрежно выдернул из дерева стрелу и с натугой поднял перед собой стол, держа его за нижние ножки.
– Приготовились! – крикнул Шреддер и швырнул гранату далеко в проход. И прижался спиной к стене.
Кайндел показалось, будто покачнулась земля. Она сжалась, рядом с ней с тихим писком повалилась на землю Лети, прижимая к себе свой пистолетик. Несколько старых деревьев упруго качнулось, разбрасывая вокруг хлопья снега, превращающегося в воду, вместе с землей щедро во все стороны сыпануло крупную щепу, обломки и брызги грязной воды. Несколько веток, обтряхнутых от снега, швырнуло и во дворик, где засели оэсэновцы, но никого, разумеется, не задело.
– Елки-палки! – выдохнула девушка. – Это что ж такое? Противотанковая, что ли?
– Противопехотная, детка. Незачет тебе по предмету… Держись за мной.
Оэсэновцы выскочили из укрытия и бросились в парк, увязая в глубоком снегу. Впереди бежали Горо со столом в вытянутых руках и трое парней, тащивших длинную доску. Тот курсант, которому повезло стать обладателем настоящего щита, старательно прикрывал сразу двоих товарищей и потому бежал медленно и скособочившись. Стрелы в них полетели не сразу, видимо, нападающие никак не ожидали противопехотной гранаты, а потому замешкались. А может, они просто ожидали еще одной и на всякий случай решили пересидеть в укрытии.
Но через пару мгновений, сообразив, что теперь речь идет о простой, всем понятной атаке, без всяких там чужеземных штучек, встретили противника шквалом стрел. Луки нападающих, хоть и не такие мощные, как средний арбалет, со столь малого расстояния действовали не менее эффективно, чем автомат или пистолет. Стрела просто прошибла бы человека насквозь, и единственное преимущество автомата перед луком состояло в простоте обращения с ним. И в быстроте ответной реакции, пусть и на бегу.
Кайндел сперва, как и было ей велено, держалась Шреддера, однако очень скоро, уворачиваясь от других бегущих и от стрел (они свистели мимо, конечно, но инстинкт был сильнее разума, и девушка отшатывалась прочь от угрожающего звука, а потом кидалась в другую сторону, и так до бесконечности), отстала от куратора. С собой у нее не было автомата, только легкий ПМ, с которого осмысленно стрелять только прицельно, то есть не на бегу. К тому же сейчас она уже стреляла из него, сбилась со счета и не помнила наверняка, сколько патронов осталось в магазине.
Очень кстати рядом оказалось дерево, и курсантка нырнула за него, спасаясь от стрел, так и секущих воздух. Обстрел ненадолго стих, звук снежного хруста под сапогами дополнил шум схватки, и она высунулась было из-за ствола, решив, что, по идее, надо бы тоже принять участие, но едва успела спрятаться обратно – наконечник стрелы едва не обжег щеку.
Прижалась спиной к колкой коре и попыталась разобраться с пистолетом. Краем глаза почувствовала недобрый взгляд, и одновременно с поворотом головы повернула в ту сторону и оружие. Пули оказались быстрее, чем руки опытного лучника, и толчок в грудь опрокинул иавернца раньше, чем он успел отпустить тетиву, потому стрела ушла в землю. Однако он был не один, и, спасаясь от очередного выстрела, девушка бросилась в снег и откатилась в сторону, за другой ствол, надеясь, что не завязнет в сугробах.
Ей повезло, и Кайндел спряталась за сравнительно узким стволиком, надеясь, что с другой стороны не притаилась пара-тройка лучников, которые сейчас с удовольствием поупражняются на ней в меткости. Однако, осмотревшись, убедилась, что проблема не решена, потому что от своих она удалилась, и теперь бой шел где-то в отдалении, справа, но именно туда путь ей перегораживали вражеские лучники, а значит, похоже, ей придется остаться один на один с несколькими опытными воинами.
Причем без магии.
"Никудышный ты боец, скажем прямо, – подумала она. – Вот какой от тебя, к примеру, сейчас толк?"
Она огляделась и к своему огромному облегчению заметила в десятке шагов от себя высунувшегося из-за куста Илью с автоматом наперевес. За ним смутно маячил Горо. Девушка подалась было в его сторону, но предостерегающий свист и тупой звук удара наконечника о дерево заставил ее спрятаться обратно.
– Давай сюда! – громком шепотом крикнул Илья, яростно маша рукой. – Я тебя прикрою!
– Оба прикроем, – прогудел Горо.
Иавернский лучник попытался припугнуть и их, но из-за развесистого, упрямо держащего в объятиях пышные охапки снега смог лишь приблизительно вычислить их местонахождение и никого не напугал. Горо лишь слегка пригнулся, выставив нижнюю пару рук в стороны, будто хотел что-то схватить, и многозначительно помахал Кайндел автоматом.
Однако она не спешила бросаться бегом через открытое пространство. "Что ж они ко мне привязались-то?" – раздраженно подумала она. И тут ее осенило, что на нее, конкретно на нее вполне могут охотиться кое-кто из местных. Среди иномирян она единственная наглядная и очевидная женщина (Лети не в счет), отличить от прочих уроженцев Земли ее можно без труда. Может, нападающим действительно велено было присматриваться и по возможности пришибить чужачку-выскочку, чтоыб другим неповадно было лезть во внутренние дела иавернской короны.
Может, конечно, это и не так, однако вполне вероятно. Знатные лорды, которым она так здорово подгадила, могли и наверняка имели немало сторонников.
"Так, горячиться мы не будем", – приказала она себе, вжимаясь в ствол, потому что до нее, выглядывавшей из-за дерева хоть частично, но зато с обеих сторон, явно пытались хоть как-нибудь, но достреляться. И привычно обратилась к своей магии, потому что здравый смысл, предостерегавший от чрезмерного расхода личной жизненной энергии, на этот раз запоздал.
Магии не было, блок держался прочно. Однако она смутно ощутила какую-то слабину в окружающей ее антимагической системе, и решительно потянула за нее, как за ниточку в узелке. Действуя наитием, как всегда, девушка в этот момент не думала ни о чем, и даже опасность попасть под стрелу, которая с такого расстояния прошьет ее, словно лягушку, потеряла свою остроту в ее глазах. Только одно шло в расчет – ей хотелось и непременно нужно было подняться чуть выше.
– Мне надо забраться на дерево! – крикнула она Илье. – Прикрой меня.
Тверичанин с недоумением посмотрел на заснеженную крону.
– Ты в своем уме?
– Какая разница? – она испытала невиданную вспышку совершенно иррационального раздражения, и в глубине сознания подивилась сама себе. – Прикрой, говорю.
Молодой человек снова посмотрел поверх ее головы, пожал плечами и кинул Горо автомат, сам же вытащил пистолет – отличный, хоть и тяжеловатый для руки Кайндел "Глок". Иномирянин подхватил брошенное оружие второй правой рукой и воинственно выставил дуло из-за куста.
– Готова? – крикнул Илья, подбираясь.
– Готова!
– Давай!
Девушка прыгнула, цепляясь за подходящую ветку, и почти одновременно из-за роскошного снежного куста на лучников выскочили двое оэсэновцев. Курсантка даже не знала, стрелял ли в нее кто-нибудь или почли за лучшее спрятаться от пуль, чем идти на верную смерть ради надежды попасть в нее. Она карабкалась на дерево, путаясь в юбке и мысленно проклиная иавернские традиции по части одежды.
Утверждаясь коленями на нижней ветке, курсантка поняла, в чем слабинка магической системы, и как именно надо "потянуть". Выполняя все эти действия, она, не останавливаясь, карабкалась все выше и выше, уже даже не прячась, потому что это было бесполезно – ствол истончился, и, чтобы в нее не могли попасть, надо было все время поворачиваться боком. Еще через пару мгновений Кайндел осознала, что снять блок на магию в целом не в состоянии – она может лишь "расшатать" его, чтобы самой безбоязненно обращаться к энергиям и оперировать ими.
Добравшись до самой удобной ветки, выдернула из-под себя подол, обхватила руками ствол; а в следующий миг в ее ладонь ударила-таки стрела, чуть более меткая, чем ее предшественницы. Девушка уже погрузилась в магию, поэтому не почувствовала боли, лишь толчок и неприятный холодок. Уже не боясь упасть, потому что воздух поддерживал ее, Кайндел дотянулась до стрелы и непринужденно выдернула ее из дерева и из тела. За наконечником щедро брызнула кровь, но быстро иссякла. Рассматривая ладонь, чародейка с любопытством следила за тем, как стремительно затягивается кровоточащая рана. А потом коснулась двумя пальцами ствола, и дерево медленно наклонилось к земле, позволяя девушке с удобством спуститься по себе на землю.
Ступив в снег, она посмотрела на лучников, прятавшихся от Ильи и Горо буквально в шести-семи шагах от того места, где опустило ее дерево. Эти опытные и уверенные в себе иавернские бойцы были бледны настолько, что сами казались отражением лежащего повсюду снега. Потом первый из них подхватил колчан и бросился бежать, а за ним – остальные, и в считанные мгновения отряд растворился в темноте ночи (которая больше не была для Кайндел непроницаемой) и между деревьев.
– Что это они? – удивился, подходя, слегка запыхавшийся Илья.
– Кажется, увидели во мне альва, – медленно произнесла девушка, с усилием выбираясь из мира магии, куда ее уже почти затянуло.
– Ну и чего?
Она пожала плечами.
– Не знаю…
Шреддер устроился прямо на снегу, уложив голову на несколько сломанных у ближайшей сосенки "лап". Кайндел подтянула под себя подол, устроилась рядом с ним, скрестив ноги. Остальные оэсэновцы разместились кто где – и на стволе поваленной ветром ели, и на охапках веток, и просто на снегу – те, кому повезло с одеждой. Морозец покусывал, но терпимо, потому что ветер стих, прекратился снегопад, и в лесу было бы вполне комфортно, если б у курсантов ОСН имелся хоть один приличный топор. Рубить дрова мечом и тем более автоматом – дело безнадежное.
– Ты точно не замерзнешь? – спросил девушку куратор, плотно кутаясь в куртку, тонковатую для местной зимы.
– Нет. И могу сделать так, чтоб не замерз и ты. Даже смог бы вздремнуть.
– Ага, а потом не проснуться.
– Нет, что ты. Все будет нормально.
– Ладно, давай, – с сомнением протянул мужчина, устраиваясь на лапнике поудобнее. – Блин, спальник бы сюда. Ватный. Толщиной с твое запястье.
– И так будет хорошо. – Она сосредоточилась, корректируя нужно заклятие под нужды Эйва. Последнее оказалось не так просто, тем более что действовать пришлось не на себя, а на другого, и результат сложно было проконтролировать. – Так лучше?
– Ага. Хорошо… Тепло… Как замерзающему в сугробе. Как бы по неосмотрительности не отморозить что-нибудь…
– Да не бойся ты! Это ж не иллюзия, а обычное магическое ускорение метаболизма. Причем есть захочется ненамного быстрее, чем обычно.
– Хм…
Отряхиваясь от нападавшего с веток снега, к Шредеру и Кайндел подошел Егерь. Задумчиво, словно бы в сомнении, скользнул по девушке взглядом и обратился к куратору.
– Я связался с нашими. Сказали, через часок поставят нам сюда портал. Если сумеем построить достаточно четкую и ясную метку, то прямо сюда. Метку сейчас Рангхар и Вестник поставят и подкорректируют.
– Ага. Хорошо, – Шреддер невольно зевнул. – Слушай, я подремлю. А то сил нет.
– Не вопрос. Я присмотрю за всем… Кайндел, поясни-ка мне вот что, я так и не понял. Ты же не сняла магический блок. Однако сама пользовалась магией до того, как покинула пространство действия чар, так как тебе это удалось?
– Я его частично сняла. Ну, нашла лазейку. А как подкапываться к столь сложной системе, чтоб убрать ее вовсе, я не представляю. Да и местные наверняка не представляют, иначе бы быстро справились.
– Угу… Местные, между прочим, не умеют к ней подкапываться вообще. А тебе бы стоило подумать над этим. Если есть такая возможность, ее надо развивать и углублять, не так ли?
– Так ли, – вздохнула девушка, набирая в горсть снега.
– Сама понимаешь, на ситуацию "бой под действием блока на магию" мы и у нас на родине можем столкнуться в любой момент.
– Егерь, наши родные "антимагии" строятся по совершенно другому принципу. Под их действием я, точно так же, как остальные, и рыпнуться не могу. Однако держатся они недолго, и сами собой прекращают существование через полчаса, самое большее – через час. А иавернский вариант живуч, он и несколько суток провисит, может и дольше. Но в нем я, как выяснилось, могу прогрызть дыру.
– Угу… Я понял. Предположить, почему бойцы кинулись от тебя бежать, ты можешь?
– Я уже высказала Илье, что, как мне кажется, во мне узнали альва.
– Значит, альвы тут есть?
– Можно предположить, – Кайндел вздохнула. – Интересно было бы их найти.
– Как я понимаю, местные побоялись, что ты сколдуешь на них что-нибудь специфически-альвийское, а?
– Они ж что угодно могли подумать. Может, в Иаверне в ходу суеверие, что, прикоснувшись оружием к альву, заражаешься от него сифилисом! Или СПИДом… Я слишком мало знаю о местных суевериях.
– Угу… Ты знаешь о местных больше, чем кто-либо из нас. Но насчет сифилиса – просто ржач… – довольный Егерь фыркнул.
Это был полноватый, но очень подвижный человек. По слухам, до возвращения в мир магии он подвизался в угрозыске, был очень хорошим, даже отличным следователем. Теперь стал неплохим и, пожалуй, талантливым магом. Правда, с фантазией у него обстояло плохо, и придумывать новые заклинания, системы или приемы он не мог. Однако уже имеющиеся идеи доводил до совершенства, отшлифовывал и ответно сам мог многому научить чародеев-изобретателей, которые фонтанировали идеями, однако разрабатывать и рассчитывать все до победного конца ленились. Либо же им просто было не интересно.
Как преподаватель Егерь был идеален. Впрочем, и как офицер ОСН – тоже. Он был из тех людей, кто, заняв определенное положение в обществе, соответствующее их возможностям и желаниям, всю жизнь существуют в нем счастливо и очень продуктивно. И не пытаются хватать звезды с неба, потому что они им не нужны.
– Насчет сифилиса я вроде как пошутила, – холодно заметила Кайндел.
– Ну, чего ты стоишь-то? – спросил Шреддер, приоткрывая один глаз в сторону Егеря. – Садись рядом. Тебе прямо на снегу сидеть не хочется? Я подвинусь.
– Нет. Я пойду, осмотрю лесок еще раз. На нас же могут напасть, сам понимаешь, в любой момент. Конечно, здесь не блокирована магия, однако у противника тоже есть это преимущество. А патронов практически не осталось. Так что…
– Есть преимущество, – хмуро ответила девушка. – В случае нападения я могу не участвовать в бою непосредственно, а снабжать энергией вас всех… Ну, не всех, но многих. Объемом большим, чем обычно вы можете себе позволить.
– В самом деле? – оживился Егерь. – Продемонстрируй-ка… Нет, постой! Роман, Адан, Сауд, давайте сюда! Рангхар, Вестник, если вы закончили с меткой, тоже идите. Орех и Легист сейчас дозорные, их не будем трогать. Покажи на тех, кто есть.
Она кивнула. Заинтересовавшийся Шреддер передумал дремать, повернулся набок и, положив голову на согнутую в локте руку, приготовился смотреть. Зашевелилась и Лети, которая, свернувшись по-кошачьи, дремала между двух сугробов, она просто отряхнулась от подтаявшего снега, как собачонка, и уселась на край поваленного ствола, на торчащий корень. Подруга лишь скользнула по ней взглядом. Иномирянка была любопытна, как настоящая кошка, но так же тиха и незаметна, если хотела добиться незаметности.
Кайндел сосредоточилась и попыталась до определенной степени воспринять стоящих перед ней, терпеливо ждущих магов как часть себя. До сих пор передача энергии от одного человека другому была известна только в весьма ограниченном виде – как насильственный отъем. Именно в этом заключалась суть феномена вампиризма – ни один из новоявленных вампиров не нуждался в чужой крови и чужой энергетике просто для того, чтобы выжить. Выживали они так же, как все люди – поедая мясо и овощи, запивая их водой, словом, осуществляя самые обычные человеческие потребности.
Выпивая чужую кровь, вампиры выцеживали из тела жертвы жизненную силу, причем гораздо больше, чем мог бы вытянуть обычный маг, освоивший принципы энергетического вампиризма. И тогда получали возможность пользоваться всеми преимуществами своего биологического вида. Чем больше крови, чем короче временной промежуток от насыщения чужой энергией до момента действия, тем опаснее мог быть вампир в схватке. И только он мог годами впитывать в себя и использовать чужую энергетику без вреда для собственной.