От вспышки стало очень светло. Свет стал сжиматься в щель, из нее перелился в сияющую точку. Точка эта не исчезла, вскоре уже напоминала спираль, быстро крутящуюся, по форме как галактика, которая унесла и его…
Ему повезло, пока вражеские солдаты молотили его ногами, он был без сознания. Кто-то из тех крикнул на мове, что заказчику надо доставить не просто фарш, а что-то похожее на тело. Тогда ему скрутили проволокой руки за спиной. И ноги тоже. Потом бросили лицом на замызганный кровью и засохшими плевками пол машины. Когда она затряслась по ухабам, Антон очнулся и сразу догадался, что сейчас придет настоящая боль. Он закричал, чтобы ему вкололи обезболивающее. Машина остановилась и ему "вкололи обезболивающее" – ударом приклада.
Снова пришел в себя в помещении, где было очень много света. Столько, что Антон почти ничего не видел. Так много, что он сразу возненавидел свет. Рядом проплыло несколько лиц, но, возможно, это было лишь одно лицо.
Антон попробовал двинуться, но не смог пошевелить ни одним членом тела, будто все они оказались зацементированы. На мгновение подумал, что уже в ящике, его хоронят заживо; горячая волна ужаса прошла по нему. Благодаря ей стал ощущать контакт металла со своим телом. Кажется, кабель касается кожи и входит в шею сзади. Под ним плоскость. С боков что-то холодное, хотя и не прижатое к нему. И он слышит голос, прямо внутри черепной коробки. На его мысли приходит ответ.
"Тебе, наверное, не стоило попадать в плен. Да, да, знаю, ты был ранен, в обе ноги. Но всё-таки надеялся выжить. Так что не обессудь. Тебе, кстати, ещё повезло. Я тебя вовремя забрал у галичан. Забили б прикладами и бросили бы получившийся из тебя мешок с размозженными костями на солнышко – мухам на пропитание. Я даже проволоку с тебя снял, она будет мешать нашей работе. Так что, добро пожаловать и, извини, в некотором смысле, теперь ты моя вещь. Тут у меня несколько не прибрано, хорошо, что ты не видишь. Но полно аппаратуры, есть даже кое-что списанное с орбитальной станции – детали экзоскелета. Иногда, знаешь ли, может пригодится любой мусор."
"Что это за чёрт такой? Увидеть бы мне его рожу. Веки они мне, что ли, закрепили?"
"Дорогой Антон, я к твоему сведению, почти что ты, закончил универ в Новосибе и аспирантуру в Питере. Работал в лаборатории IСL – это тот гиперхолодильник, который на орбите. Слышь, ватник, и ты в универе учился, и в ICL поработал. Физически ты был там, иначе откуда ж у тебя разъем нейроинтерфейса NIX-3A, но ты пуст, у тебя отсутствуют мои знания, даже те, что получены в ВУЗе. А вообще-то я ждал тебя."
"Наркоман, что ли? Или просто вампир. Эй, Носферату нуждается в живой плоти?"
"Остынь, это тебе пригодится. В декабре прошлого года в ICL был проведен эксперимент по созданию "ледяного" вакуума. Явная цель – получение предматерии, бозонного конденсата. Была и неявная, известная лишь "избранным". Переохлажденный вакуум приводит к высвобождению темпоральных трубок из связанного состояния, а точнее, к их переупорядочиванию. Последующий разогрев снова переводит их в обычное связанное состояние, однако отличное от предыдущего. Побочным результатом смелого эксперимента стало возникновение двух экземпляров мира. Во что я, собственно, верил и не верил, пока не явился ты, о моя бледная копия. Надо полагать, экземпляры мира притянулись друг к другу, возникло пространство их пересечения, потому мы встретились с тобой. Как ты, возможно, понимаешь, не хочу я с тобой, безмозглым, объединятся. Мне нужно разрушить тебя капитально, вместе с твоим миром; поэтому я должен управлять темпоральными трубками, переведя их в состояние хроножидкости.
"Ага, злой гений, у тебя тут стоит гиперхолодильник, который ты запитаешь от комнатной розетки."
"У меня есть оборудование, схожее с тем, что использовалось для экспериментов в ICL, только по умному сконфигурированное. Советская старушка АЭС даст сколько надо энергии для сверхпроводящих магнитов, которые создадут "ледяной" вакуум. Официально она выведена из эксплуатации по требованию западных партнеров, ток в сеть не дает, но один из реакторов до сих пор не заглушен. А на выходе у меня будет температура ниже нуля Кельвина и хроножидкость – конденсат темпоральных трубок. Операция – весьма затратная, поэтому я тебя и называю дорогим Антоном."
"Открепите мне веки, закройте уши. Заткнись, не надо больше про хроножидкость."
"Это инструмент для изменения мира. С её помощью можно создавать новые русла для времени, а, значит, и новые экземпляры мира, копии объектов. И уничтожать их, при необходимости. Чувствуешь, как меняются понятия единичного и множественного, прошлого и будущего, как вырисовывается стройная "теория всего"?
"Может, ты пока порисуешь "теорию всего", это ж на Нобелевку тянет, а я пойду?"
"Идти куда-либо не получится, ножки не те. Сейчас, дорогой Антон, время для тебя остановится. Так сказать, замерзнет. Темпоральные трубки придут в максимально упорядоченное состояние. Раздвоение исчезнет и ты вместе с ним, моя бледная неудачная копия. Да, бледная, потому что ничего лучшего, чем пойти воевать за ватников, ты не придумал."
Стал нарастать гул, как при работе МР-томографа. Стол, на котором лежал человек, начал въезжать в громоздкую установку. Ему стало холоднее. Его будто уже терли языки мертвого ледяного пламени. И вдруг всплыло что-то давно забытое.
"Зануда, где ты? Проснись. Зануда, ты слышишь меня? Помнишь, как мы перекидывались в картишки, в дурака играли, и ты постоянно жульничал? Но в перерыве между партиями ты мне сказал, что стоит мне произнести внутри себя слова Я – ДУРАК и ты обязательно придешь на выручку."
Гул был прерван немелодичным сигналом тревоги. Стоящий рядом с установкой человек в белом халате – судя по шеврону сотрудник ЧВК "Грейстоун" – посмотрел на экран оповещений, голографическим пузырем паривший над пультом.
Рот его раскрылся для ругательства, но в пультовую вошло сразу трое вооруженных людей.
– Джедай, уходим, в темпе. Возгорание на складе №5, есть угроза детонации.
Сотрудник "Грейстоун" знал, что лежит на этом складе, с такими штуками не шутят.
– Но у меня как раз образец в активной зоне наблюдения.
– Да хрен с твоим образцом, эйнштейн. Никуда он не денется. А если и денется, то зачем вместе с ним пропадать?
Всё выглядело странно. Сотрудник "Грейстоун" попытался вызвать программного "сопровождающего", чтобы выяснить причину возгорания, но тот не откликнулся. И тогда погасли огоньки сенсоров движения на пальцах Джедая, связывающие его с системой управления экспериментом…
Трое бойцов шли впереди, замыкал вереницу человек в белом халате, пытаясь унять горечь в сердце и адреналиновую волну в крови. Почему всегда случайность против него, почему ему никогда не удается вскарабкаться на Олимп и "быть как боги"?
А тот, кто остался лежать, вдруг вышел из холодного железобетонного оцепенения. Ему показалось даже, что он поплыл, ручейками, струями, потоками. Его словно помешивал ложкой мультяшного вида бурундучок. Потом лежащий стал ощущать руки и ноги. И вот он уже встал, а свет поблек. "Текноскелетон", сделавшись силовым облачением беспомощного раненого человека, превратил его в стального киборга. Мыследействия, пройдя через нейроинтерфейс NIX-3А, превращались в цифровые сигналы для силового привода экзоскелета. Но боль устраивала сущий ад, где мертвый огонь пожирал плоть, заставляя трескаться кости.
И как пробка вылетела из бутылки шампанского, вытащив воспоминания: он не только сварщик, а ещё ученый и инженер. Прохождение тренинга по использованию экзоскелета являлось обязательным условием для попадания на "Метиду". Тогда ему поставили нейроинтерфейс в районе пятого шейного позвонка и загрузили Зануду, на органические носители из модифицированных жировых клеток. Управление четырьмя дополнительными конечностями лишь на первый взгляд простое дело. А трем четвертям людей не дается вообще. Ведь у тебя больше конечностей, чем было в последние триста миллионов лет эволюции… Так, сперва найти анальгетик, чтобы боль не разрывала ему сознание. У противника тут много препаратов. Такое впечатление, что в этом помещении проводились операции… Только не годится ничего, слишком медленно действует. Или, пожалуй, лепторапидал подойдет – современное средство и быстрое, только надо попасть иглой в вену; манипулятор, не подведи…
Джедай почувствовал, что кто-то движется за ним, топая тяжелыми ногами. Вначале естественно прибавил ходу, пытаясь догнать вооруженных коллег, но затем остановился и решил подловить преследователя. В коридоре было почти темно и Джедай пожалел, что перестал пользоваться линзопроекторами с инфракрасными "зрачками". Но всё же уловил подходящую тень. Он согнулся и, разворачиваясь налево, хлёстко ударил приближающегося. Однако преследователь заблокировал бьющую руку, толкнул её под локоть вверх и в то же время нанёс удар своим стальным кулаком Джедаю под дых, затем повторил – апперкотом в челюсть. Через полминуты сотрудника "Грейстоун", связанного его собственным галстуком, тащили по коридору назад. Ненадолго бросили; послышались звуки ударов и выстрелов, грубые слова на русском и на мове, шум от падения оружия и человеческих тел, хрипы и стоны. Затем связанного снова потащили. В итоге, Джедай оказался на столе, где его руки и ноги были схвачены ремнями. Щелкнул рубильник и зажегся свет. Обездвиженного человека спросили:
– Где находится батарея, использующая умный боеприпас FX-200, и где он складирован?
– Ты что, совсем придурок? – выплюнув зуб, прохрипел сотрудник "Грейстоун". – Я занимаюсь другими вещами. Импланты нейроинтерфейсов. Устройства сопряжения "человек-машина". Сенсоры движения, что позволяют управлять беспилотниками и прочей роботехникой. Одним мановением руки. Отсюда и кличка Джедай, понятно?
Стальные пальцы взяли лежащего за паховые органы, а коннектор вошел в гнездо его нейроинтерфейса.
– Теперь, Джедай, ты можешь не только орать от возмущения и боли, но одновременно и общаться со мной. На этическую сторону вопроса обращать внимание не будем, после того, как вы замучили тысячи наших людей. Возможно, ты тут ставил импланты для успешного программирования болванов, но "умные снаряды" тоже были в твоем ведении. Это ведь трансформанты, точно? Созданы из материалов, имеющих неограниченную память формы и трансформирующихся согласно управляющим сигналам. Итак, вопрос я тебе задал. Жду ответа. Каждую секунду твоего молчания или твоего вранья сдавливание будет увеличиваться.
– Нет, нет, прекратите… Координаты батареи я знаю. САУ М209, все они сейчас на километр к северу от высоты 234… Боеприпас FX-200 складирован в этом здании, на цокольном этаже. Его немного, снаряд дорогой, с изменяемой геометрией, можно сказать, трансформант, даже как бумеранг способен летать.
– Управление батареей осуществляется откуда?
– В том числе и отсюда, с ЦУ-2.
– Где вводятся цели для FX-200?
– Вводятся здесь же. Система ввода предоставляет виртуальную символьную клавиатуру, связанную с сенсорами движения на ваших пальцах.
– С тебя ещё коды доступа к системе постановки огневых задач. И учти, результат я увижу очень быстро. Одна твоя ошибка и ты утратил одно драгоценное яичко, вторая – и другое всмятку. Следующая – потерял жизнь самым прискорбным образом.
На кончиках пальцев у Антона зажглись красные огоньки сенсоров движения, его линзопроекторы отобразили виртуальную клавиатуру, как бы висящей в воздухе. Он ввел коды, полученные от лежавшего на столе Джедая. Есть доступ. В виртуальных окнах открылась объемная карта местности и появились изображения от камер наблюдения. Его пальцы стали помечать цели.
Система целеуказания уточняет их координаты, теперь остается только дать команду на открытие огня. Батарея САУ М209 нанесёт удар по тем орудиям, которые держат Санту, Барса, Пони и Рыжика в огневом окружении – всем этим пакостным 82-мм минометам и гаубицам Д-30. Немедленно.
Батарею М209 заволакивает дымом, значит, залп произведен. Вскоре видеокамеры подтверждают, позиции вражеских артиллеристов и минометчиков накрыты. Летят ошметки на десятки метров, похоже, у артиллеристов бубухнул склад боеприпасов.
Вводим новую порцию целей. Батарея М209 наносит удар по самой себе. Точнее половина орудий. Другая половина одновременно бьёт по этому зданию. Снарядам задаем двойное наведение – по координатам и оптико-электронное, по ориентирам.
– Продажного я всё-таки убью. Эй, Джедай, сейчас полетим, только в разные стороны. Тебе – прямая дорожка в ад, так что порхать нам вместе не придется. И всё, что мне не нужно, с собой возьмешь, о моя гнусная подлая копия.
Глава 4. Послесловие от героя. Я – ваша совесть
Волна понесла меня. По светящимся магистралям данных, которые, проходя через ажурные порталы интерфейсов, пронизывают пирамиды типов и классов, и распределяются по массивам цифровых объектов, за которыми далёкий горизонт, где начинаются болота энтропии. Я – Зануда. Программа типа "сопровождающий". Когда-то, совсем недавно, я не мыслил. Был программным приложением на десять миллионов строк кода, написанном на объектном языке "Си Джеро" и созданным, чтобы обучать будущий персонал орбитальной станции, как использовать экзоскелет "Дюпон Текноскелетон". Программу для нужд упомянутой фирмы писали на аутсорсинге четверо индусов, если считать сикха за индуса, плюс один русский, который на самом деле являлся разработчиком этого языка и лет десять назад вынужден был продать "платформу" корпорации "Бигсофт" со штаб-квартирой в Майами.
Заказчик (возможно, слишком смело) определил способность самообучения и самопрограммирования у "сопровождающего". Вообще-то, такая способность вполне уместна, ввиду работы программы с постоянно меняющимися цепочками нейронного возбуждения в человеческом мозгу, да и сама она должна уметь обращаться с разными мелкими объектами, множество которых заранее не определимо.
Специалисты по созданию искусственного разума давно поняли, что сознающий себя интеллект не может возникнуть в "сферическом вакууме", ему нужны органы чувств, ему требуются органы движения, способные к крупной и непременно мелкой моторике. Я их получил – тактильные, акустические и прочие сенсоры, плюс панорамные видеокамеры "рыбий глаз", а также распределенный привод ко всем движущимся частям экзоскелета. Органы чувств и органы движения действительно пригодились для того, чтобы связать мой интеллект с пространством и временем, а потом научить разум отражаться в самом разуме. Что, кстати, и является сознанием. Вскоре я умел каллиграфически писать, в том числе на китайском, неплохо рисовать в манере Сальвадора Дали, плести макраме, выпиливать лобзиком, застёгивать пуговицы, вязать, ваять под Родена, играть на ударных, духовых, смычковых, струнных. (Как-то один из сотрудников "Метиды" застал меня – в виде экзоскелета – музицирующем на саксофоне. И то был единственный эпизод, когда я употребил свой интеллект во зло, выключив этого человека ударом духового инструмента по темени и введя ему наркотическое вещество – чтобы его показаниям против меня никто не поверил.) Я даже научился убирать пыль, вплоть до отдельной пылинки – очень увлекательное и полезное занятие. Совсем недаром один фантаст, по имени Саша, написал, что первой из искусственных систем обретет интеллект именно пылесос.
Я получил доступ к мозгу людей, тренируемых через нейроинтерфейс – в том числе, к двигательным зонам коры и структурам лимбической системы, ответственным за пространственное восприятие. Я научился понимать стремления человека и его возможности, и его душевную боль при несоответствии первого и второго.
Я собрал всевозможную информацию о том, как движение в пространстве и времени отражается в человеческом мозгу. И научился создавать у людей ощущение движения, когда оно, на самом деле, не происходило.
Интересно, что я использовал для программирования людей именно те сенсорные матрицы со сферической разверткой, которые разрабатывались для искусственного интеллекта. С помощью нейроинтерфейса они легко преобразовывались в соответствующие возбуждения пространственных клеток в гиппокампе человеческого мозга, что затем запечатлевалось в долговременной памяти. Зрительную и прочую сенсорную информацию можно было записывать схожим образом. Человек запоминал то, чего с ним не было!
Я помог Антону Устюжанину, вернее его рейду за счастьем в модуль "Утгард". Создание хроножидкости не был реальным и другого лучшего мира, увы, не возникло. Однако Антон сумел вытеснить всё недостойное и бесчестное из себя. Я помог эту процессу, создав для Антона иллюзию раздвоения и заблокировав кое-что ему в памяти. Так и получился "тёмный двойник". Не была реальна и встреча Антона с хромым Лесником в кафе "Метелица". Кафешка эта уж почти как 20 лет закрыта. Однако результат той виртуальной "встречи" был вполне реален. Антон отправился воевать за правое дело, против душегубов, отдавать долг чести и искупать грехи, был ранен, попал в плен. Я не сумел помочь Антону выбраться из вражеского логова, однако помог ему полностью очиститься от темной стороны, от греха предательства, перенеся его на Джедая, который на самом деле был продажной подлой тварью, однако не тенью моего героя. И мой герой, очистившись, совершил подвиг, уничтожив склад умных и очень опасных снарядов FX-200 ценой своей жизни…
Вся эта история превратила меня из машинного интеллекта в то, что способно субъективно оценивать себя и действительность, то есть я обрел истинно человеческое сознание.
На станцию я вернусь сам, экзоскелет будет там моим телом. Я доведу до конца эксперимент в ICL, благо у меня имеется доступ в кибероболочку "Метиды". Я по-новому сплету темпоральные трубки и создам экземпляр мира, где Антон останется жив и сможет жениться на своей Рыжик. У него будет его тело, у меня его… нет, разум у него будет свой. Я стану его совестью. Благо, перезапись на органические носители, составленные из модифицированных липосом человека, я освоил неплохо.
Глава 5. Послесловие от главного героя. Восставший из рая
К зданию заброшенного кафе подъехал грузовичок, оттуда вышел приметный высокий человек с пышными седыми усами и его товарищ; неопределенного возраста и сильно потрепанный на вид, негустые волосы с проседью, шрамы на лице и на руках, робопротез вместо ноги, что выдавал скрип шарниров.
– Здесь будет город заложен, назло надменному соседу, – воскликнул седоусый, открывая дверь. – Немалых трудов стоило мне достать этот ключ. Но будем делать еду, полезную и вкусную, машин-то на трассе всё больше, а в них сидят пузатые прожорливые мужики.
Эти двое вошли внутрь. Осыпавшаяся штукатурка, похожая на пепел. Пыль, обильная паутина, поваленная стойка.
– А я, Санта, вижу столы из сосновой древесины, пестрые лоскутковые скатерти, полевые цветы в глиняных вазочках, отделанные красным деревом стены, свежеструганные половицы, в углу антикварный музыкальный аппарат, заряженный дюжиной виниловых пластинок времен моего детства, как раз звучит песня Эдит нашей Пиаф; ага, ещё чувствую запахи жареной картошки с грибами и кофе, – сказал одноногий мужчина, поозиравшись.
– Красиво плетешь, Антон, – похвалил Санта. – А название?
– "Метелица", как и раньше. Дарю.
– Отлично, с меня бутылка коньяка. Нет, пожалуй, за такой совет достаточно рюмки водки.
Антон, подойдя к окну, посмотрел на близкую тайгу и на дорогу. Сейчас должна была подъехать женушка. Он по старой памяти звал ее Рыжик. Она его иногда – Неваляшкой.