- Это не просто плохо, мой мальчик, это опасно для жизни. Твоей и моей жизни. Ты сейчас прикоснулся к тайне, о которой ничего не должен был знать. Если хоть одна живая душа узнает об этом, нам с тобой не жить. Ты понимаешь, что я говорю?
- Да, я понимаю. Я обещаю, профессор, что ни одна душа в мире не узнает этой тайны.
- Очень надеюсь, очень. Странно, что ни на кого другого пирамидка не произвела подобного эффекта. Только поэтому я взял на себя смелость просто стащить ее из лаборатории. Все равно ее собирались утилизировать, как бесполезное украшение. Дай бог, чтобы ты прожил долгую жизнь.
- Спасибо, доктор, я буду помнить ваши слова. Мне страшно. Страшно за вас.
- Почему, мой мальчик? - удивленно улыбается профессор. Он чувствует себя старым и опытным волком, способным выжить в любой житейской передряге. К тому же мировая известность служит достаточной гарантией…
- Им это не помешает, доктор, - в глазах мальчика появляются слезы.
- Только не говори мне, что вместе со способностью читать мои мысли, ты научился еще и видеть будущее! - профессор смеется легко и весело, хотя в глубине души червячок сомнения гложет его. Мальчишка прав, эти ни перед чем не остановятся. Напрасно он поддался на уговоры и принял участие в том расследовании события под Кенигсбергом.
- Ну, хорошо, пусть это будет правдой, и как же ты видишь мое будущее? Неужели ты можешь сказать, что именно ждет меня в будущем?
- Нет… не могу… я не вижу картин… есть ощущение… профессор-скоро-смерть. Я не знаю, может, я просто боюсь, и поэтому придумал все это. Может быть, вы сможете что-то сделать, ведь вы такой… взрослый?
- Знаешь, Вольф, иногда в жизни возраст и опыт не самое главное. Иногда нужно просто оказаться в нужном месте, в нужное время. Или наоборот, держаться подальше от таких мест. Ты прав в одном, нам нужно расстаться, чтобы то, что ты предчувствуешь не задело тебя. Уходи прямо сегодня, я дам тебе денег, они помогут тебе на первых порах. Постарайся не раскрывать свой талант людям до срока, иначе тебя будут использовать в грязных целях.
- Спасибо, профессор, - в глазах мальчика застыли слезы, он не хотел расставаться с человеком, который значил для него сейчас гораздо больше, чем родители, оставшиеся в далеком местечке Гора-Каливария, близь Варшавы, - как бы я хотел остаться с вами… вы такой… хороший. Как бы я хотел вам помочь…
- Ты поможешь мне, Вольф, если сумеешь сохранить и развить свой дар до того дня, когда сможешь поделиться им с людьми. С теми из них, в ком чистые помыслы и добрая душа. Обещай мне, что не будешь приносить людям зла, пользуясь своим талантом!
- Я… обещаю! - мальчик не скрывал слез, струившихся из его больших глаз. Ему было горько и одиноко. Они сидели рядом, но невидимая трещина уже разъединила их судьбы и с каждым мгновением они все дальше и дальше уплывали друг от друга.
Берлин. 1911 год. Гестапо. Комната для допросов.
В человеке, сидящем в железном кресле, с трудом можно узнать профессора Абеля. Тело покрыто множеством кровоточащих ран, к которым присохли обрывки некогда белоснежной рубашки. Распухшие обезображенные пальцы бессильно свисают с подлокотников, к которым руки прикручены кожаными ремнями.
- Говори, свинья, куда ты дел пирамидку?
- Я… не фанимаю о шем вы кх-кх-кховорите, - еле слышно прошамкал разбитым ртом профессор.
- Ты все понимаешь, свинья, - следователь изо всей силы бьет кулаком в кожаной перчатке профессора в лицо. Голова профессора дергается и безвольно опадает, он теряет сознание, - Черт, всякий раз приходится помнить, что эти паршивые интеллигенты теряют сознание от каждой оплеухи.
Сознание профессора плавает в блаженном состоянии полного покоя. Он уже не чувствует боли, страха. Все это осталось далеко и кажется страшным сном. Другим сном, добрым и счастливым, кажется жизнь до его ареста гестапо по подозрению в краже пирамидки. Он гордится собой, потому что не сказал, куда исчезла таинственная пирамидка, дарующая избранным чудесную силу. Если бы они знали, что под самым их носом ее совсем недавно вывезли во Францию, надеясь затем переправить в Англию. Куда угодно, только не в руки фашистов, не в лапы гестапо, подальше от логова зверя.
Следователь видит, как лицо профессора осветила внезапная улыбка, он распахнул глаза, что-то пытается сказать, но кровь и выбитые зубы мешают. Он еще держит голову, но взгляд начинает тускнеть, с каждым мгновением из него уходит жизнь, с каждой каплей крови, с каждым полувздохом, хрипом, вырывающимся сквозь кровавую пену на губах.
Профессор умер, искренне надеясь, что тайна умерла вместе с ним. По крайней мере, умерла для этих выродков.
Берлин. 1912 год. Паноптикум.
- Уважаемые дамы и господа. Обратите внимание на наши чудесные экспонаты. Вот чудо природы - сиамские близнецы, они неразлучны с момента рождения. Представляете, как будет интересно, когда придет время им жениться? - импресарио весело смеется.
- А вот женщина с бородой! Милые дамы, вам нужно радоваться, что природа избавила вас от необходимости каждый день брить лицо.
- Приглашаю вас удивиться тому, как безрукий человек ловко тасует ногами колоду карт. Не всякий человек, имеющий руки, сравнится с ним в этом искусстве.
- А это наш особенно ценный экспонат. Чудо-мальчик, который три дня может лежать в хрустальном гробу. Без воздуха еды и питья, обратите внимание, что он еще жив. Эй, Вольф, открой глаза, зрители хотят убедиться, что ты жив.
Мальчик медленно открывает глаза, очень медленно перемещает взгляд на посетителей, потом также медленно два раза моргает и снова закрывает глаза. Чтобы выжить в хрустальном гробу, ему приходится впадать в каталептический транс, останавливая в себе практически все жизненные процессы.
Он дышит очень мало и редко, его грудь вздымается едва ли на пару миллиметров за полчаса и также медленно опадает. Сердце делает не более двух ударов в минуту, температура тела опускается до 35 градусов. Трудно сказать, жив он сейчас или уже умер, в подобном состоянии он уже был однажды, когда смерть едва не утащила его в свое холодное царство. Он не забыл ее объятий, его память хранит каждое мгновение, каждый шаг, приближавший к смерти. Именно эта память помогает ему сейчас выжить три дня в гробу без воздуха.
Его тело едва живо, но сознание полыхает неугасимым пламенем. Он жадно впитывает мысли, эмоции посетителей паноптикума, узнавая через них мир, который его окружает. Он становится попеременно то булочником, то прачкой, иной раз банкиром, в следующий момент ловким аферистом. Знания впитываются в него, как в губку, переплетаются, создавая новый, странный продукт. И при этом он не хочет быть никем из тех, кто открыл ему свое сознание. Он испытывает чувство близкое к брезгливости, настолько мелкие и пакостные чувства копошатся под черепушками обычных добропорядочных граждан.
Профессор был прав - нет ничего хорошего в умении читать чужие мысли. Чувство безграничного богатства постепенно сменяется ощущением чудовищного обмана. Тебя подвели к двери, за которой должна скрываться сокровищница короля, открыли дверь, втолкнули тебя внутрь и закрыли за твоей спиной. Но вместо обещанных сокровищ перед тобой огромная безбрежная помойка с горами гниющих и разлагающихся отбросов. Ты не богатейший король, ты падальщик.
Интерес к чужим мыслям замещается равнодушием и отвращением. Люди не интересны тебе, они тяготят тебя, и ты с радостью бы убежал от них в лес. Туда, где дикая природа, где свищет ветер и струится чистая вода.
От скуки ты начинаешь думать, можно ли как-то воздействовать на окружающих тебя людей, изменять их в лучшую сторону? Первые шаги даются с трудом, но постепенно приходит опыт и дальнейшее разочарование. Человека нельзя изменить простым воздействием, он продукт длительного воспитания, на него давят пласты традиций, заблуждений. Лишь на некоторое время ты можешь подчинить своей воле любого из них и даже многих из них, внушая им свою волю. Но спустя короткое время ты упадешь без сил, и обман раскроется - такова плата за воздействие на чужое сознание.
Но каждую минуту своей жизни, в каком бы состоянии ты не был, что бы с тобой не происходило, ты вспоминаешь ясный свет, пронзивший тебя с появлением пирамидки. Ты чувствуешь ее, ты знаешь, что она надежно спрятана, но ваша связь неразрывна. Тебя греет ее тепло, она радостно отзывается на твои открытия, впитывая в себя твои знания. Это ваша тайна - твоя, профессора Абеля и… пирамидки.
* * *
Я был разбужен самым немилосердным образом - меня просто окатили соленой водой. Не-е-е-т, я должен досмотреть сон, он не просто так снился, там должно было появиться объяснение всем нашим бедам.
- Вы сду… - попытался заорать я, но тотчас же замолк под натиском грубой мужской ладони, захлопнувшей мой рот.
- Тихо, Сеня, они идут, - прошептал Алексей прямо в ухо.
- Только не очень то они похожи на спасателей, или я не так представляла их себе, - громким шепотом сообщила Эва, - по крайней мере они с успехом спасают карманы погибших и всякого рода ценное барахло. Сильно это все напоминает мародеров.
- Согласен! На спасателей они похожи, как свинья на жирафа. План меняется, стараемся не попадаться им на глаза, - приказал Алексей.
- М-м-м.
- А, извини, совсем про тебя забыл, - Алексей убрал наконец руку с моего рта.
- Я только хотел заметить, что спрятаться будет сложно. Похоже, они нас заметили, судя по оживленной болтовне вон той группы. Они тычут в нашу сторону пальцами.
- Черт! Веселенькая ситуация. Этих хапуг тут неизвестно сколько, массой задавят. Не сильно ошибусь, если предположу, что у каждого есть нож или что-то похуже. Один бы я прорвался, а вот с вами… - он покачал головой.
- Ну и прорывайся, а мы в другую сторону рванем, пока ты их на себя будешь отвлекать своими геройскими выходками, - предложила Эва, явно обиженная его намеками.
- Мы, вообще-то, тоже можем сдачи дать, если нужно! - подхватил я. Неприятно, когда тебя снимают с дистанции, лишают права голоса, зачисляют в инвалидную команду простым движением бровей: "Слабаки!"
- Да не тужьтесь вы, когда из вас весь пар выйдет? Научитесь просто реально смотреть на вещи и ситуации. Я могу что-то, у вас свои умения, мне почему-то кажется, что вам нет необходимости дубасить этих идиотов арматурой или зонтиками, - он опять посмотрел на нас своим скептическим взглядом, как на малых и неразумных детей.
- Вы имеете в виду…? - вскинула брови Эва и тотчас же расплылась в довольной улыбке, - Ну мы им зададим жару! Правда, Сеня?
- Стоп! Я не понял, как это мы зададим? У вас там в заначке пулемет припрятан или дубина самобойная? - во мне зудела какая-то слабая догадка, но соображение мое заклинило напрочь, как патрон в стволе..
- Дубина самобойная, это ты, Сеня! - еще шире улыбнулась Эва, - И не надо делать обиженный вид, я в прямом смысле слова это говорю. Мы с тобой будем их бить по мозгам, пока Алеша, - мой слух резануло внезапное употребление уменьшительного имени для кого-то иного кроме меня, - будет их сдерживать.
- Ага… Алеша сдерживать… Сеня мозги бить… Эвочка дураков дубасить… Моя понимай, моя не дурак! - несло меня на волнах внезапной ревности. Ишь ты "Алеша!", так скоро он и до Алешечки выслужится.
- Ну давай, давай, сцену закати, выскажись, разряди обстановку! Нам делать больше нечего, не правда ли, Сеня? - Эва уперла руки в бока и нагнула голову.
- Мальчики-девочки, вы тут еще немного поссорьтесь, а я пойду поговорю с плохими дядями, может они нас отпустят на поруки. Если помру, считайте меня… Наполеоном что ли, - сообщил он и спрыгнул с крыльца.
Прятаться действительно поздно. Словно по команде со всех сторон к нашей хибаре устремились ловцы удачи. Им не шмотки нужны, мелькнула у меня внезапная догадка, мы им нужны. Нужны живые и относительно здоровые, чтобы потом получить за нас выкуп. Сволочи, падальщики, подонки, ненавижу-у-у!
- Все! Понял! Извините, ошибся! Потом доругаемся! - быстрой скороговоркой предложил я Эвелине условия почетной капитуляции. - Начинаем?
Мы встали бок о бок и устремились взглядами к нападающим, старательно "облизывая" их в поисках синхронизации. Господи, как они друг друга различают? Все на одно лицо, словно одна мать родила, все как на подбор щуплые, как подростки, желтые и узкоглазые. Как тут синхронизироваться? Я цеплялся за каждого по очереди, пытаясь прорваться внутрь, но не хватало чего-то главного, какой-то изюминки, особенности, делающей объект синхронизации необычным. Пока они выглядят для нас как пластмассовые манекены толку от нас никакого. Тужимся, тужимся, а результат нулевой. Я мельком взглянул на Эву. Явно у нее дела идут не лучше, вон как взмокла, бедняжка.
Алексей без лишних слов вошел в силовой контакт с первым из бандитов. Удар кулаком, неуловимо быстрый взмах ноги и тот отлетает в сторону, согнувшись пополам. Остальная свора отпрыгивает в сторону, не ожидали подобной прыти от казалось бы беззащитной жертвы. Но главное сделано, по облегченному вздоху Эвелины, чувствую, что и она получила ключики к мозгам бандитов.
Неожиданный всплеск страха, гримасы, возгласы дали то, чего нам недоставало. Быстро цепляемся к первым жертвам, через них нащупываем следующих, стараясь отбирать только тех, кто работает сейчас с ними в этом поселке, собираем все цели в аккуратную кучку.
За это время бандиты приняли решение и бросились на Алексея, старательно обходя его со всех сторон. Не слабаки, не вялые китайские крестьяне, тут на выбор кун-фу и карате, насколько я представляю, что это такое. Алексей, словно боевой робот, плетет паутину ударов и блоков, успешно удерживая нападающих на безопасном расстоянии. Но еще несколько мгновений и это ему не поможет. За спинами первой волны нападающих прочие уже достали ножи, короткие дубинки и цепи. Пора!
Мы ударили одновременно, обрушили на подготовленные к атаке слепки синхронизаций всю мощь, какую смогли собрать в своей душе. Выплеснули ненависть, накопленную поколениями добрых людей по отношению к злу и несправедливости. Били, не разбирая типов базисов, просто дубасили ментальными дубинами, как дикари, по сознаниям жертв.
Алексей в первый момент оторопел, увидев, как строй атакующих в один миг превращается в беспорядочное скопище людей воющих, орущих от боли, и катающихся в грязи. Их дикому вою вторили прочие бандиты, невидимые нам за строениями, но знакомые нашим жертвам. Получите, собаки, узнайте на своей шкуре, что значит цапля, бродящая по кочкам! А что? Неплохо звучит! Ничем не хуже китайских "стиль пьяный мастер" или "дракон, танцующий на лезвии меча". Нужно записать, потом книжонку издам: "Краткое руководство по стилю Цапля, шагающая по кочкам".
- Круто! Действительно круто! - восхитился Алексей, глядя на результаты нашего воздействия. - Только бы об этом никто не узнал, уж больно сладкая конфета получается для некоторых любителей завоевывать мир по пятницам.
М-м-да, обломилась книжка, а мог бы деньжат заработать. Практически на халяву. Ну да ладно, зато мы их победили! Спартак, чемпион!
- Знаешь, Сеня, мне кажется, ты рано радуешься! - остудила меня мысленно Эва. Будучи в состоянии победной эйфории, я не сразу заметил неподдельную тревогу в ее голосе.
- Что не так? Еще кого-то из этих подонков не достали? Покажи цель, мы им вставим фитиль! - бодрячком ответил я так же мысленно, - А может лучше вслух, а то неудобно получается перед Алексеем. Он как-то выпадает из общения.
- Алеша, - тотчас же крикнула Эва, - у нас проблема! Нас кто-то зондирует и этот кто-то совсем рядом. Как вам новость?
Зондируют? Зондируют?! Нас зондируют! Вот же лопух, я опять увлекся и пропустил серую рыбку болтающуюся в собственной памяти. А ну-ка брысь! Я соорудил в сознании нечто вроде зубастой акулы и бросил ее в атаку на рыбешку, пытающуюся остаться незаметной. Та заметалась между сплетениями и узлами моих ментальных полей, ускользая от массивной акулы за счет подвижности. Шалишь, не уйдешь, это моя территория, тут я хозяин.
Быстрым движением внутреннего механизма я создал широкую и длинную трубу внутри сознания, сплетя из нитей непроницаемую преграду для рыбки. Попалась? Рыбка заметалась, судорожно стукаясь по пружинящим стенкам трубы в поисках спасения, но напрасно. Взмахнув могучим хвостом, я одним быстрым движением настиг жертву. Ам-м-м-м! Ну-ка маска, откройся! Кто это такой любопытный тут шныряет?
- Сеня, не надо только и меня также жрать, я тут рядышком, любуюсь твоей добычей. Что будем с ним делать?
- Не знаю, - беззаботно ответил я, с видом охотника только что завалившего слона с первого выстрела, - давай у него и спросим!
Мы вцепились в рыбку с двух сторон, раскачивая ее защиту, пробираясь к сокровенному - сознанию оператора, тому человеку, который поймал нас. Интересно, как ему это удалось? Как он нас нашарил? Это явно не тот гад, что мучил меня на базе. Тут рыбка помельче, но рыбка, знающая нас изнутри. Рыбка, рыбка, ты кто?
Мы вломились в сознание оператора, полностью подавив защиту и овладев его чувствами. Все, рыбка, теперь ты для нас не более чем костюм с карманами, заполненными интересной информацией. Мы можем смотреть твоими глазами, слышать твоими ушами. И…
- Савицкий, ты нашел их? - обратился к нашему оператору человек в форме… МЧС России.
Ничего не понимаю, вы то тут при чем, вас то сюда каким ветром занесло. Хотя про ветер это я зря, ветер тут у всех один - цунами. В появлении нашего родного МЧС тоже нет ничего необычного, так уж у нас принято - сам ходи сирый и убогий, но соседу в беде помоги. Вот и летят самолеты с гордой надписью "МЧС России" в разные стороны света на помощь попавшим в беду странам и городам. Сюда вот прилетели. Ничего необычного, только…
- Сержант Савицкий, отставить играть в дурака! - приказал человек в форме. Назовем его для примера Усатый, за пышные седые усы. - Что видите, опишите ситуацию!
А что может описать бедный сержант Савицкий, с ужасом выглядывающий из-под двух массивных агрессоров? Видит он Усатого, но сказать об этом не может, потому что за дурака его примут. В какую игру они играют не очень понятно, поэтому временно разрешим бедному Савицкому ответить своему коллеге.