- Да, - она подошла ближе и протянула ему руку, - нанеси мне рану, если ты хочешь проверить это. Используй свой нож. Убей меня, если это доставит тебе удовольствие.
Конечно, он вполне мог сделать то, о чем она говорила. Он мог вонзить нож прямо ей в сердце, но стоило ли? Как долго она оставалась бы мертва? Даже если бы ему удалось убить этот призрак, то как это отразится на планетарном мозге, на Тормайле?
- Ты не хочешь причинять мне боль, Эрл, - произнесла она, опустив руку, - ты великодушен и добр, ты всегда думаешь и о других, а не только о себе. И ты очень хорошо показал мне, что такое настоящая любовь.
Дюмарест потянулся за своим бокалом вина, осторожно отпил маленький глоток и немного подождал, пытаясь определить вкус языком. Он ощущал непонятную опасность, угрозу, словно он стоял в полной темноте рядом с невидимым существом, собирающимся напасть на него. Эрл чувствовал опасность каждой клеточкой тела, не видя ее глазами. Это подсознательное чувство не раз спасало его за всю нелегкую жизнь.
- Любовь… - нежно произнесла Лолис, - слишком сложное и неопределенное чувство, как ты однажды сказал мне, Эрл. И у нее столько граней, форм, оттенков. Любовь человека к своему брату, к своим друзьям, и она может быть настолько сильной, что заставляет людей рисковать своими жизнями. Любовь мужчины к женщине. Женщины к мужчине. Страсть, которая может толкнуть и на убийство. Никогда прежде я не знала подобного. Однажды мне даже показалось, что это чувство похоже на сумасшествие, болезнь.
Эрл горько сказал:
- Некоторые люди вполне могут согласиться с тобой.
- Но не ты, Эрл.
- В некоторых случаях - и я тоже.
- Нет. Тогда это чувство уже не будет любовью, ведь ты не раз говорил мне об этом. Жадность, может быть, эгоизм, желание подчинить другого своей воле, но это уже не любовь.
Она все хорошо поняла, почувствовала, вдруг подумал Дюмарест, может быть, даже слишком хорошо. Он отпил еще немного вина, раздумывая обо всем. Он, конечно, мог попробовать сыграть на тонких чувствах женщины, напомнив ей о чувстве порядочности, доброты к другим, манипулируя словами и эмоциями, чтобы достичь определенного результата. Но все это не относилось к Тормайлу. Ведь существо, стоявшее сейчас перед ним, не было живой женщиной, а всего лишь воплощением фантазии мощного электронного интеллекта.
- Ты согласна, что мы ответили на твой главный вопрос? - он внимательно смотрел ей в глаза, - ты узнала то, что стремилась узнать.
- Да, Эрл.
- Тогда ты дашь нам возможность улететь отсюда?
Она молча ответила на его взгляд, повернулась и прошла к дивану, стоявшему у дальней стены, пригласив его следовать за собой. Когда он сел рядом, она спросила ласково:
- Почему ты так спешишь, Эрл? Ведь я дала все необходимое твоим друзьям: они удобно устроились, отдыхают, у них есть все, что им надо сейчас.
- Этого недостаточно. Люди - не животные, которые довольствуются лишь изобилием еды и удобствами, очень смахивающими на клетку.
- Ты считаешь, что этого мало? Надо добавить еще что-то? Может, дом должен быть больше, еда разнообразней? Или они скучают без шумных утех, развлечений, шоу?
Эрл опустил бокал на стол и твердо произнес:
- Ты говорил, что корабль способен лететь, неисправности ликвидированы. Еще раньше мы заключили сделку с тобой. Наши обязательства выполнены, когда же ты сдержишь свое обещание?
- Чуть позже, Эрл.
- Ты отпустишь нас?
Она засмеялась, тихо и нежно: - Конечно, дорогой. Об этом тебе не стоит беспокоиться. Но не так быстро. Я так долго мечтала о разнообразии, свежих ощущениях, что не стоит лишать меня маленьких радостей, которые доставляет мне ваше присутствие здесь.
Он резко спросил, чувствуя, что уже не в силах сдерживаться:
- Ты снова собираешься испытывать нас в сражениях, выматывать новыми тестами ради собственной забавы?
- Нет. - Она повернулась к нему, приблизившись настолько, что он почувствовал мягкость ее кожи, тепло, исходящее от всего ее существа. Именно так вела бы себя настоящая женщина, но она - не женщина, снова оборвал себя Эрл, и он постоянно должен помнить об этом.
Словно прочитав его мысли, она произнесла тихо:
- Эрл, прикоснись ко мне, пожалуйста. Обними меня. Закрой глаза и будь честным с самим собой: неужели между мной и той, твоей женщиной, все еще есть разница?
Он мог объяснить ей все различие, несхожесть между ними, но промолчал.
- Эрл, ты только представь, насколько одинока и однообразна моя жизнь, - мягко продолжила она, - долгие, долгие годы пустоты и одиночества. А теперь все изменилось. Я поняла, насколько интересной, живой может быть эта жизнь; полной чувств, эмоций, переживаний. Тебе не стоит объяснять все это. Ты сам прекрасно знаешь, насколько ценно, желанно общение с другими после многих дней холодного одиночества, молчания. Понимать, что другой человек разделяет с тобой радость, боль, любовь. Любить и быть любимой. Принадлежать кому-то, кто нуждается в тебе так сильно, что готов отдать и жизнь. Для тебя это все обычно, ты живешь так всегда. А я только начинаю понимать все многообразие жизни, которого я никогда не знала раньше. А ты можешь мне дать все это. Дать радость и счастье. Я очень хочу этого, Эрл! Ты можешь дать мне все, о чем я мечтаю!
Дюмарест спросил тихо:
- Я?
- Да, Эрл, именно ты!
- Я не совсем понимаю тебя, Тормайл. Что я способен дать тебе? Чего тебе еще не хватает в твоем существовании?
Она коснулась обеими руками его плеч и заглянула прямо в глаза. Ее золотистые волосы отражали мерцающий уютный свет лампы, прекрасные, волнистые, мягкие и красивые, как и ее лицо, ее глаза…
- Не будь глупцом, Эрл. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Но если ты хочешь, чтобы я произнесла все, как есть, то - пожалуйста. Я люблю тебя, дорогой. Я очень люблю тебя, и хочу твоей ответной любви…
Глава 14
Глубокие борозды, заполненные кристаллами, бесконечные извивающиеся проводники, наполненные проводящей жидкостью, пульсирующее сердце из частичек, представляющих собой атомы, электроны… Все это контролировало силы, безграничные по своим возможностям, мозг, который, шутя, играл пространствами, планетами и мирами космоса, не говоря уже о мельчайших созданиях, которыми для него были люди.
И этот всемогущий монстр молил, просил о любви, мечтая быть любимым и желанным…
Дюмарест думал механическими, техническими терминами, хотя отдавал себе отчет, что не прав. Тормайл не был чисто электронным, искусственным созданием. Он представлял собой нечто большее, это была своеобразная форма жизни, огромный интеллект, слишком мощный, чтобы быть понятым в деталях, полностью. Было и проще, и приятней думать об этом монстре, как о женщине: учитывать обычные женские чувства, желания, возможности.
Дюмарест тихо и осторожно сказал:
- Ты узнал меня гораздо лучше, чем я мог предположить, Тормайл. Может даже показаться временами, что ты способен чувствовать и переживать, как живой человек. Тебе, как ни странно, свойственно даже чувство юмора.
- Эрл!
- Да, ведь я полагаю, что все сказанное тобой в последние минуты есть не что иное, как хорошая шутка, розыгрыш.
- Ты действительно думаешь именно так? Нет, милый, я говорила все очень серьезно. Неужели тебе так сложно влюбиться в меня? Если тебе не нравится мой внешний вид, нынешний мой облик, то я могу сделать все, чтобы тебе было приятно смотреть на меня, не сомневайся! Я даже могу предложить большее: стоит тебе лишь только подумать о чем-то, и я тут же исполню любое твое желание, мечту. Ты понимаешь меня?
Обстановка вокруг них постепенно менялась; стены раздвинулись, изменилось освещение, мебель, мелочи вокруг. Все стало изысканней, тоньше, роскошней. Появились еще двери, за которыми виднелись холлы, следующие залы, тихо склонившись в поклоне, стояли послушные слуги, готовые исполнить малейшее желание своего хозяина. За огромными застекленными окнами виднелись обширные сады, возделанные поля, дороги с мелькающими машинами, пешеходами… Где-то вдали виднелось море с плескавшейся у берега рыбой, сновавшими лодками и парусниками, залитыми солнцем. Перед домом танцевали стройные и красивые женщины, способные дать счастье любому искушенному мужчине.
И все это богатство - за один миг любви. Власть большая, чем обладал самый могущественный человек, правитель любой самой богатой Галактики. Мир, в котором он, Дюмарест, был бы уважаемым и достойным поклонения повелителем, монархом, властелином. И даже богом…
Ирония судьбы. Мираж, способный стать реальностью.
Дюмарест молча ждал, пока вернется все прежнее, налил себе вина и отпил большой глоток, испытывая куда более сильное чувство, чем простая жажда. Любой мужчина, человек, испытывает время от времени необходимость получить подтверждение своим способностям, качествам, почувствовать свою нужность и необходимость для чего-то или кого-то. Она очень наглядно показала ему все воочию… но только в качестве платы за его отношение, поступок, чувство, службу…
Вместо всего этого Эрл произнес вслух обтекаемые слова:
- Ты сулишь слишком много, Тормайл. Много для меня, ведь я - смертен, и состарюсь очень скоро. А ты заскучаешь гораздо раньше, чем это произойдет.
- С тобой и твоей любовью мне никогда не станет скучно или одиноко, Эрл.
- А что ты скажешь о моем возрасте и смертности?
- Твой возраст? - девушка звонко рассмеялась, - это такая мелочь! Любимый, я могу сохранить весь твой мозг, твое сознание, то, что составляет твое собственное "я". Это будет сохранено навечно, станет моей частичкой. Ты никогда не умрешь. Твое тело состарится со временем, но я легко смогу заменить его на другое. Мы будем вместе вечно, Эрл. Всегда. Вместе с нашей любовью.
Молодая девушка, влюбившаяся в первый раз, дающая обещания, в которые она сейчас очень верит, но которые она никогда не сможет выполнить. Год, может быть, десять, но новизна и сила чувства неизбежно иссякнет; она станет нетерпеливой и, в лучшем случае, капризной женщиной. В худшем случае - тираном, способным испепелять и властвовать. Но даже если всего этого не произойдет, то во что превратится его гордость, купленное достоинство?
Он поднялся и нетерпеливо направился к двери. Снаружи было очень тепло и прохладно одновременно. Пахло цветущими растениями, слегка тянуло морским воздухом и запахом водорослей и песка. Но все равно Эрла не покидало ощущение замкнутого пространства, клетки, тюрьмы. Вся планета напоминала тюрьму, в которой их держали насильно, несмотря на временный комфорт и посулы. Хотелось бежать, вырваться, исчезнуть отсюда навсегда.
Он вымолвил твердо:
- Ты не нуждаешься во мне.
- Милый, ты не прав.
- Ты забудешь все очень скоро. Как только мы улетим отсюда, все останется в прошлом, приобретет окраску незначительности, мимолетности. Это все лишь маленький эпизод в твоей долгой жизни. Сейчас тебе это дает ощущение новизны, кажущейся полноты ощущений. Но это лишь потому, что ты слишком много чувств вложил в тот образ женщины, на который стараешься походить. Твой мозг слишком совершенен, гибок и восприимчив. Изменись в очередной раз, и ты забудешь все прежние переживания и желания. Любовь - это не то, что ты полагаешь. Ее нельзя зажечь или убить по желанию, по прихоти. Это не радость. Это страдания, и сильная боль. Однообразная и бесконечная игра всегда надоедает. Повторения слишком утомительны. Ты прекрасно должен понимать это.
Она вела себя странно тихо и устало. В ее голосе не осталось ни одной веселой и легкой нотки, когда она спросила:
- Ты отказываешь мне?
Он постарался смягчить свой ответ: - Это не отказ. Не в том смысле, о котором ты подумала. Но я всего лишь обыкновенный мужчина, а ты - целый мир, планета. Что может быть общего у нас? Я согласен, что ты мне можешь дать все, что бы я ни пожелал; но что я могу дать тебе взамен? Защиту? Так она тебе не нужна. Комфорт? Каким же образом? Дружбу, товарищество? Но я до сих пор не могу полностью понять и почувствовать всю сложность твоего существа, жизни. И поэтому я повторю снова: ты не нуждаешься во мне.
- Эрл, ты ошибаешься. Очень сильно. Мне очень нужна одна вещь, которую не может мне дать никто, кроме тебя.
Пришла минута расплаты, кульминация всего эксперимента, частичкой которого он так долго был, понял Эрл. Или это лишь казалось ему. Он вдруг понял, что сейчас ни о чем нельзя говорить и думать с полной уверенностью. Он мог сопротивляться или соглашаться с ней. Если бы она была живой женщиной, он мог бы пообещать ей золотые горы, а в удобный момент - просто исчезнуть. Но как он мог освободиться из душащих щупалец тирании планетарного интеллекта?
Он снова повторил то, что он уже неоднократно говорил:
- То, о чем ты просишь - невозможно. Я не могу любить планету, мир.
- Ты не имеешь права говорить о мне так, Эрл. Я - просто женщина.
- Если бы это было так, я просто убил бы тебя. Хотя бы за то, что ты приготовила нам в долине.
- Ты говоришь о проведенном опыте? - Она пожала плечами. - Может, и стоит называть вещи своими именами. Девушка, например. Она очень нравится тебе. Но почему именно она, а не я? В чем я отличаюсь от той, ради которой ты рисковал своей жизнью?
Он резко повернулся, и посмотрел ей в глаза:
- Неужели ты до сих пор не поняла этого? Тебе не свойственны поступки настоящей, нормальной женщины. Ты являешь собой красивую картинку, не более. Черт побери, но ведь ты даже не человек!
- А если бы я была им?
Он заколебался, вдруг почувствовав угрозу, жалея, что сказал слишком много, возможно, выдав себя. Оскорбленная в своем чувстве любви женщина может стать смертельным врагом, который не остановится ни перед чем. Который просто не станет выбирать средства и методы в своем слепом желании отомстить или достичь цели. А он прекрасно знал, насколько жестокой и беспощадной она могла быть.
Настало время лжи. Хитрой, изворотливой, бесстрашной. Во имя своего спасения. Во имя спасения друзей.
- Если бы ты была настоящей женщиной, то все было бы по-другому. Ты прекрасна, тебе это хорошо известно, и любой мужчина счел бы настоящей честью назвать тебя своей. Любимой. Но ты - не человек, и мы оба прекрасно сознаем это, - он задумался, и добавил горько, - это то, что я не имею права ни на секунду забывать.
- Эрл, но ты смог бы любить меня, если бы я была настолько же человечной, живой, насколько ты хочешь, ты чувствуешь?
- Может быть.
- А если бы я родила тебе сыновей?
Он почти рассмеялся про себя, но это уже переставало быть игрой слов, чувств и возможностей.
- Тогда, безусловно, да. Но это невозможно, и ты прекрасно знаешь это. Так почему бы тебе не выразить свою любовь тем, чтобы отпустить нас из этой неволи?
- Возможно, именно так я и поступлю, Эрл, - мягко согласилась она, - быть может, я сама отправлюсь с вами. И тебе это понравится. Ты и я будем постоянно вместе, радуясь присутствию друг друга, разным мелочам, заметным только влюбленным. И я могу осуществить подобное, Эрл. Ты знаешь это.
Он вдруг напрягся, чувствуя незаметную, коварную и очень близкую ловушку. Осторожно, взвешивая каждое слово, он произнес:
- Я еще не в состоянии оценить все многообразие и могущество твоих способностей, Тормайл. Но мне кажется, что даже тебе не под силу стать обыкновенным смертным человеком.
- Ты так думаешь? - Она засмеялась весело и легко, словно мотылек. - Ты обо всем давно догадался, Эрл. Есть только один путь для нас, и ты пойдешь по нему вместе со мной в доказательство своей любви.
Комната, в которой они находились, строение, сад за окном - все вдруг исчезло, и они оказались на свежем воздухе, под открытым летним небом. Дюмарест оглянулся назад и увидел, как их временный приют разрушается, словно карточный домик, разваливается на кусочки, превращающиеся в струйки дыма и пепла. Сквозь легкую дымку он заметил мечущегося Чома и услышал его разъяренный крик:
- Где мясо? Куда делось вино? Что вообще происходит, черт возьми?
Порыв ветра унес прочь скрывавшую общую картину дымную пелену. Дюмарест почувствовал сильное давление воздуха сзади, обернулся и увидел корабль, который оказался вдруг на том месте, где раньше были скалы, утес, висели клети над обрывом… Все изменилось мгновенно по воле Тормайла.
Дюмарест услышал возглас Карна и увидел, как он бежит в сторону корабля. Дарока, удивленный и обрадованный, привстал и следил взглядом за новым капитаном, обредшим, как казалось, свое сокровище. Рядом с ним стояла Майенн; ее лицо было залито слезами, взгляд был полон муки и сомнений:
- Эрл! Я уже решила, что ты мертв! Когда я проснулась и увидела, что тебя нет рядом, я просто не знала, что подумать и предпринять!
- Мы уже осмотрели все вокруг, обыскали каждый уголок. Но, похоже, я знаю, в чем дело: снова Тормайл?
- Да.
- Новая заморока, Эрл? Или сделка?
- Мы просто поговорили с ним.
- О нашем отлете? - Чом простер руки ввысь, - о, Господи, как мне хотелось бы присутствовать при вашей беседе! Женщина, прекрасная и юная, жаждущая любви! Не часто мужчине выпадает такой шанс! Конечно, я знаю, что у тебя есть огромное преимущество. Так используй свои чары, свою силу, чтобы освободить нас! Пусть не забудет и о нашем грузе: я думаю, что немного ценного металла нам не помешает в будущем. Еда, питье - тоже пригодятся в дороге: мясо, которым он нас угощал недавно, было просто потрясающим!
Дарока тихо сказал:
- Чом, ты просто отвратителен в своей ненасытности… Эрл, что случилось? Тебе удалось о чем-нибудь с ним договориться?
- Я не совсем уверен в этом.
- Но ведь вы беседовали?
- Да. Но я не очень уверен, что правильно понял его. - Он вспомнил девушку, ее последние фразы, уверенный голос и какое-то торжество в глазах. Эмоции, свойственные человеку, проявленные электронной машиной. Слишком человеческие, земные чувства, и Дюмарест никак не мог отделаться от мысли, что это часть какого-то нового дьявольского плана Тормайла. В ее поведении была и еще одна новая черточка, которая бросилась ему в глаза: уверенность. Она держала себя очень уверенно и твердо, словно не сомневалась в своей конечной победе.
И он должен был помочь ей в этом. Она это ясно показала.
Сзади подошел Карн, вернувшийся после осмотра корабля. Он был разочарован и выглядел усталым:
- Корабль по-прежнему закрыт, блокирован. Мне это не понятно. Зачем Тормайл притащил корабль прямо к нам, если он не собирается отпускать нас? Черт, ведь мы же выполнили все его условия, так почему же он не выполняет своего обещания?