- Капитан-лейтенант Мартинес, извините, что прервал вашу трапезу…
- Все в порядке, лорд капитан. Чем могу быть полезен?
Мартинес не поднимал глаз от настольного дисплея с рапортом о замене турбонасоса в охлаждающем контуре двигателя. Предполагалось отключить всю линию на десять часов, пока дистанционно управляемые роботы справятся с заданием. Ручная замена заняла бы шесть часов, но команде пришлось бы покинуть амортизационные кресла. Подумав, Мартинес санкционировал дистанционную работу.
Теперь у "Короны" не оставалось возможности сбавить ускорение на целых шесть часов.
- Милорд капитан, - продолжал Камарулла, - могу я попросить вас разъяснить один вопрос?
Мартинес взглянул на следующий рапорт - о списании припасов, испорченных перегрузкой.
- Да, слушаю? - рассеянно спросил он.
Мне хотелось бы знать, кто отдал приказ об отделении нашей легкой эскадры от тяжелой под командованием Дофага?
- Совет правления флота, милорд.
- Не сам лорд командующий Дофаг?
- Нет, милорд.
Наступила пауза. Камарулла сухо кашлянул.
В таком случае, лорд капитан-лейтенант, должен поставить вас в известность, что, как старший по званию, я принимаю командование легкой эскадрой.
У Мартинеса застучало в ушах, но ему удалось быстро сориентироваться.
- Никоим образом, милорд.
- В настоящий момент мы напрямую подчинены правлению флота, - отчеканил Камарулла, - и уже не находимся под командованием лорда Дофага. Его приказ о вашем назначении потерял силу. В такой ситуации эскадрой должен управлять старший по званию, то есть я!
Мартинес обдумывал ответ, стараясь придать лицу выражение вежливого интереса. Взяв перо ввода данных, утвердил рапорт о списании, потом вывел на экран следующий…
- Совету правления флота прекрасно известно, - наконец сказал он, - что легкой эскадрой командую я. Приказ лорда Дофага никто не отменял, а потому все остается как прежде.
Уголком глаза он следил за собеседником. Под седеющими усиками старшего капитана обозначились резкие складки.
- В отмене назначения нет необходимости! В отсутствие приказа вышестоящего офицера командование отдельным боевым соединением всегда принимает старший по званию.
- Такой приказ существует - приказ о моем назначении.
Камарулла явно прилагал усилия, чтобы казаться спокойным.
- Однако мы уже не подчинены командующему тяжелой эскадрой и действуем самостоятельно. Приказы лорда Дофага больше не действуют.
Не действуют? До лайонской эскадры всего несколько световых секунд! Абсурд.
Мартинес глянул в камеру.
- Если вы настаиваете, - вежливо произнес он, - мы можем обратиться за разъяснением к ближайшему вышестоящему офицеру.
- Мнение этого офицера, - не сдавался Камарулла, - больше не имеет значения! - Он глубоко вздохнул, стараясь подавить возбуждение, и даже сумел изобразить кривую улыбку. - Послушайте, милорд, - снова начал он, - вы же знаете не хуже меня, что приказ лорда Дофага был актом произвола, основанным на чистом предубеждении. У вас достаточно хлопот с новым экипажем - зачем брать на себя ещё и всю эскадру? - Дружелюбные нотки в голосе капитана отдавали фальшью. - Вы же не будете отрицать, что вам тяжело… Я не хочу сказать ничего плохого о ваших способностях, но мы с моей командой вместе уже два года, и я мог бы уделять командованию другими кораблями гораздо больше времени. Разве это не в интересах общего дела?
Мартинес задумчиво откусил от бутерброда, облизнулся, наслаждаясь вкусом горчицы. Камаруллу и в самом деле несправедливо обошли, и Мартинес перепрыгнул через его голову, будучи любимчиком начальства. Капитан старше по званию, опыта у него куда больше, и команда отлично вышколена…
И все-таки, подумал Мартинес, есть одно "но".
Уж слишком надменно усмехался Камарулла, когда разбирались ошибки "Короны". А если вспомнить тот бред, что он нес, когда обсуждали Магарию и предложение о новой тактике…
Кроме того, лорд Дофаг, судя по истории с тем же Камаруллой, хорошо помнил обиды. Если теперь взять и добровольно сдать командование, принятое по его приказу, да ещё человеку, которого он презирает, едва ли можно ожидать от лайона в будущем каких-либо милостей. Не простит.
Ну и, наконец… Мартинес снова взглянул налицо собеседника. "Мне он просто не нравится".
- Я не возражаю против того, чтобы передать вопрос на рассмотрение в высшую инстанцию, - твердо проговорил он, - но до тех пор, пока не поступит ответ, командование эскадрой останется в моих руках.
Вспышка гнева превратила улыбку Камаруллы в звериный оскал.
- Ну что ж, если вы настаиваете, милорд, - почти прорычал он, - я пошлю запрос в правление флота.
- Нет, милорд, не пошлете, - спокойно ответил Мартинес. - Запрос пошлю я. Вам будет предоставлена копия… а также лорду Дофагу - для его архива.
Камарулла вспыхнул от бешенства.
- Я мог бы и просто так взять командование! Ставлю что угодно, большинство капитанов поддержали бы меня!
- Если только попробуете, Дофаг разнесет вас на куски, - усмехнулся Мартинес. - Он совсем рядом, не забывайте.
Отключив связь, Мартинес надиктовал письмо, изложив в двух словах ситуацию, и переслал своему секретарю Сааведре для надлежащего оформления.
- Копии капитану Камарулле и лорду командующему Дофагу, - добавил он.
Сааведра кивнул с кислой миной. Не поймешь его: то ли обижен за своего капитана, то ли за "Корону", то ли вообще недоволен всем на свете. Скорее всего, последнее.
Спустя несколько часов пришло сообщение, что эскадра Дофага временно сбрасывает ускорение, поскольку у капитана "Судьи Соломона" кровоизлияние в мозг - не выдержал многочасовых перегрузок. Такое случалось даже у зеленых новобранцев в расцвете сил, и Мартинес благодарил судьбу, что "Корона" пока избежала подобных неприятностей. В военное время несчастному капитану ничего хорошего не светило. Его, конечно, положили в лазарет и накачали лекарствами, но передышка не может быть сколько-нибудь долгой, и больной как минимум останется на всю жизнь калекой.
В результате через день с небольшим, когда "Корона" в составе легкой эскадры прошла через тоннель номер один в систему Хон-бара, восемь тяжелых кораблей Дофага отставали от нее на двадцать световых минут. Мартинес пока оставался командиром: запрос правлению флота ещё до столицы не дошел.
В системе Хон-бара все было с виду нормально - местное правительство сохраняло лояльность, непосредственной угрозы со стороны неприятеля не наблюдалось. Торговля шла вяло, вблизи находилось лишь одно гражданское судно - грузовик "Клан Чен", направлявшийся к первому тоннелю на скорости в четыре десятых световой.
В системе имелся единственный военный корабль, тяжелый крейсер, который, впрочем, стоял в доке на ремонте и мог вступить в строй не ранее чем через месяц, а пока лишь создавал видимость.
Мартинес не собирался подходить близко к самой планете. Он планировал сложную серию маневров вокруг главной звезды и трех газовых гигантов, совместное поле тяготения которых должно было развернуть эскадру по крутой дуге и забросить обратно в те же межпространственные ворота на максимальной скорости.
Вся команда находилась на боевых постах, как и положено во время выполнения маневра в военной обстановке. Подвеска капитанского кресла жалобно застонала, приняв на себя троекратный вес тела. Двигатели включились, выводя корабль на заданную траекторию - сначала к первой из самых тяжелых планет системы. Тело зажало в стальные тиски. Мартинес скрипнул зубами, стараясь думать о чем-нибудь приятном.
Кэролайн Сула… Бледная, прозрачная кожа, лукавый изгиб губ, светящиеся изумруды глаз…
- Следы! - В наушниках зазвенел тревожный голос старшего оператора Трэйси. - Вспышки двигателей, лорд капитан! Шесть… нет, девять! Десять факелов у ворот номер два. Вражеские корабли, милорд!
Мартинес, поднатужившись, набрал в легкие очередную порцию воздуха.
Черт побери! Только этого не хватало.
Глава 3
Нежные отблески цветной глазури плыли перед глазами. Голубые и зеленовато-серые селадоны кинута сэйдзи, благородная синева венсенских росписей, изящная сетка трещин жу-яо. К тонкому фарфору Сула испытывала настоящую страсть и часто засыпала, любуясь коллекцией ваз, сервизов и статуэток, спроецированных в случайном порядке на зрительные центры мозга.
Изысканные формы и цвета успокаивали, словно ласковые прикосновения кончиков пальцев к гладкой прохладной поверхности реальных предметов. Экзотические сочетания звуков - ко-ку-яо-лян, дойче блюмен, куэй-кун, роз помпадур, флора даника, сграффито, пате тендр - вызывали из небытия странные пейзажи и древние времена, забытые дворики и тенистые аллеи старой Земли. Язык беззвучно повторял слова, смакуя каждый слог с чувственным наслаждением, растворяя сознание в блеске непреходящего совершенства, заставляя забыть о немытом теле, усталости, тяжкой борьбе за каждый глоток воздуха. Члены команды "Дели" почти не общались. Они выкарабкивались из амортизационных кресел лишь затем, чтобы проглотить очередную порцию пищи и выполнить самую необходимую работу, а остальное время лежали без сил в пропотевших скафандрах, загружая мозг бесконечными движущимися картинками: комедиями, сто раз пересмотренными и уже не смешными, и трагедиями, до смешного тривиальными в сравнении с тем, что не так давно пришлось пережить. Тяжесть перегрузок изо дня в день становилась все невыносимее.
Услышав корабельную сирену, Сула устало разлепила веки. Фарфоровое великолепие потускнело и растаяло. Кряхтя, она выползла из скафандра и отправилась в душ, затем переоделась в чистый комбинезон. Ужин из обычных сплющенных блюд прошел в молчании. У Фути не хватало сил изобретать новые колкости, да и ей было не до провокаций.
Пришлепнув за ухо медицинский пластырь, она снова натянула скафандр, морщась от острого запаха дезодоранта. Надо отстоять или, вернее, отлежать вахту во вспомогательной рубке, чтобы дать командирам выспаться, хотя, кроме слежения за дежурными дисплеями, делать там нечего, разве что появится откуда ни возьмись наксидский флот или шаа вдруг восстанут из небытия.
Однако скучать пришлось всего минут двадцать. На дисплее вспыхнул сигнал сообщения - это было письмо Мартинеса с новой тактикой сражения. Сула жадно впилась в него глазами.
Математические уравнения, как и новые принципы боевого построения, казались вполне здравыми. В общем, идея неплохая, хотя… Девушка задумчиво пожевала губами. Да, конечно, корабли будут находиться на более безопасном расстоянии друг от друга, в то же время сохраняя эффективное поле перекрытия совместного защитного огня, но… Корабли, так или иначе, сохраняют заданный порядок следования, а это плохо. Мартинес всего лишь заменил тесный и жёсткий строй более редким, но столь же жёстким.
Сула напряженно раздумывала несколько долгих минут, потом решительно вызвала математический дисплей. Переписала туда уравнения из полученного файла и принялась колдовать над ними, меняя символы и выводя на экран все новые графики и диаграммы. Время от времени она запускала тестовые программы с приблизительными значениями переменных, ощущая растущую уверенность и гордость за себя. Формулы и описываемые ими реалии ожидали много веков, чтобы выйти на свет, но сделала это именно она - точно так же, как тысячелетия назад неведомые мастера открыли совершенные линии сунских фарфоровых ваз, идеальный прообраз которых существовал вечно в неком неведомом измерении.
Когда лихорадка первооткрывателя немного утихла, Сула отослала файл с результатами Мартинесу.
"Это пока только прикидка, - объяснила она. - Я добавила в твою схему построения элементы хаоса - в математическом смысле, конечно. Противник воспримет перемещение кораблей как абсолютно беспорядочное, а на самом деле они будут следовать по выпуклой оболочке хаотической динамической системы с фрактальной размерностью, и при заданных начальных условиях каждый будет знать, где находятся остальные".
Слова давались с трудом. Сделав несколько глубоких вдохов, Сула продолжала:
"Ты должен будешь лишь назначить общую динамическую точку отсчета, к примеру, флагманский корабль какой-нибудь вражеский или любую другую. Все корабли будут двигаться относительно нее по серии вложенных фрактальных орбит, которые враг в принципе не сможет просчитать. Кроме того, параметры можно менять в зависимости от плотности строя, которая тебе нужна".
Она снова перевела дух.
"Надеюсь, наш уважаемый цензор сейчас на посту и отправит сообщение без задержки. Сии математические высоты ему недоступны, но так или иначе подрывную деятельность тут усмотреть едва ли возможно. Я ещё подумаю и, может быть, пришлю какие-нибудь дополнения… надо отдохнуть".
Покончив с письмом, Сула устало откинулась в кресле, жадно хватая ртом бесценный пьянящий воздух. Содержание кислорода было повышено, чтобы обеспечить достаточное питание мышц и мозга в условиях перегрузок. Она окинула взглядом рубку… и только тут заметила тревожно мигающий огонек на дисплее второго пилота Анни Рорти.
- Эй, Рорти! - окликнула она. - Смена курса!
Девушка не отвечала. Рядом с ней в своем кресле откинулся штурман первого ранга Массимо, который тоже дремал.
- Массимо! - вскипела Сула. - Дай пинка этой разгильдяйке!
Штурман тряхнул головой, прогоняя сон.
- Есть, миледи! - хрипло пробасил он, откашливаясь и тряся Рорти за плечо. - Эй, пилот, ответьте командиру!
Он подождал ответа, затем снова потряс девушку.
Молчание.
Чертыхнувшись, Сула набрала код, вызывая на экран данные системы жизнеобеспечения из скафандра пилота. Данных не было. Никаких.
- С ней что-то не так, миледи, - буркнул Массимо, тревожно нахмурившись.
- Штурман, смените курс за нее!
- Есть, миледи.
- Миледи! - раздался голос связиста. - Пришел запрос с "Кулханга". Они спрашивают, почему мы вовремя не сменили курс.
- Сигнал сброса ускорения! - скомандовала Сула. Взвыла сирена. - Двигатели, стоп!
- Двигатели погашены, миледи!
Переборки застонали, вибрация и отдаленный рев машин начали стихать. Ремни амортизационных кресел провисли.
- Массимо, закончить разворот!
- Есть, миледи.
- Связист, передайте на "Кулханг", что мы сбросили ускорение из-за внезапной болезни офицера.
Есть, миледи.
Назвав пилота второго ранга офицером, Сула слегка погрешила против истины. У командиров не было в обычае волноваться из-за жизни подчиненного, не облеченного высоким званием, однако на "Дели" и без того почти не осталось людей. Кроме того, Сула не собиралась жертвовать членами команды без крайней необходимости.
- Разворот закончен, - доложил штурман. - Новый курс ноль-восемь-ноль от ноля-один-ноль.
- Сигнал на один g! Двигатели - зажигание!
Стон переборок и вибрация возобновились, ремни снова заскрипели, подвеска кресла приняла нейтральное положение.
- Внимание, связь! Фельдшера и носилки во вспомогательную рубку!
Сула отстегнула ремни, подошла к креслу пилота и вгляделась сквозь щиток шлема в бледное безжизненное лицо. Единственными проявлениями цвета были веснушки. Уже зная, что все бесполезно, она откинула шлем девушки, обнаружив пустой разъем, к которому та забыла подключить кабель биомонитора. Затем, сняв перчатки, попыталась нащупать пульс, но безрезультатно, хотя кожа на шее ещё хранила тепло.
- Массимо, помоги ее вытащить!
С трудом отыскав место в тесноте вспомогательной рубки, они уложили бездыханное тело на черный прорезиненный пол и стянули через голову верхнюю часть амортизационного скафандра. Массимо, не дожидаясь указаний, принялся сильными толчками массировать грудную клетку, а Сула, раздвинув девушке челюсти, стала делать искусственное дыхание рот в рот. Она и сама дышала с трудом, ощущая головокружение и вспоминая, как шесть лет назад вот так же склонялась над другим женским лицом - той, которая слабо, но упорно боролась за жизнь вопреки железной логике, велевшей ей умереть. Потом река, ледяные волны над бледным бездвижным лицом, искры золотых волос, на мгновение озарившие темную глубину…
Судовой врач "Бомбардировки Дели" погиб при Магарии, испепеленный вместе с лазаретом и запасом лекарств. В живых остался лишь фельдшер первого ранга. К счастью, он обладал достаточным опытом и, появившись в рубке, сразу надел на девушку кислородную маску, обнажил грудь и включил электростимулятор. Когда он достал инъектор, чтобы ввести лекарство в сонную артерию, Сула поспешно отвернулась, подавляя приступ тошноты.
Она ненавидела шприцы, слишком часто видя их в кошмарах, и поэтому сама всегда пользовалась пластырем.
Фельдшер снял с головы больной колпак с наушниками и виртуальным проектором и прикрепил сетку с датчиками, чтобы снять энцефалограмму. Минуту-другую смотрел на дисплей, потом, вздохнув, принялся собирать оборудование.
- Каждое сокращение сердца лишь увеличивает кровоизлияние, - объяснил он, отключая подачу кислорода. - Вы все сделали правильно, миледи, просто немного опоздали.
Санитары с носилками уже ждали в дверях. Фельдшер застегнул комбинезон пилота и поднял свой чемоданчик. У Сулы сдавило горло. Ухватившись за переборку, она с трудом поднялась на ноги, подобрала свой шлем и перчатки и вернулась к командирскому креслу.
- Дайте мне знать, когда вы… закончите, - с трудом выговорила она. - Мы возобновим ускорение.
- Есть, миледи.
Штурман стоял подбоченившись и хмуро наблюдал, как тело укладывают на носилки.
- Массимо, ты сделал все, что нужно.
Он вздрогнул и оглянулся.
- Спасибо, миледи. Хотя… если бы я не задремал, то мог бы…
- Нет, - покачала она головой. - Рорти забыла подключить биомонитор к разъемам шлема.
Штурман подумал, затем угрюмо кивнул. Сула вздохнула. Если бы не забыла, подумала она, то осталась бы калекой, а не трупом. Неизвестно, что лучше.
- Массимо, сможешь поработать пилотом и штурманом до конца вахты?
- Да, миледи.
- Тогда рассчитай, как нам догнать эскадру.
Возвращавшимся кораблям предстояло обогнуть Вандрит, один из газовых гигантов системы Заншаа, и теперь, после непредвиденной задержки, "Дели" должен был прибавить несколько лишних g, чтобы догнать остальных.
Санитары, наклонив тяжелые носилки, с трудом протискивались мимо амортизационных кресел. Сула смотрела, думая о скачках давления, лопнувших артериях и кровоизлияниях. Рорти едва исполнилось двадцать, и она была в прекрасной форме. Ещё несколько месяцев такой жизни, и на носилках окажется половина команды.
Сула посмотрела на шлем, который держала в руках, и поняла, что не заставит себя его надеть. Без свежего воздуха можно сойти с ума. Ощущая привкус мертвых губ, она вытерла рот рукой и, бросив шлем и перчатки в специальный мешок, влезла на кресло.
Вазы и чашки, статуэтки и сервизы… Изящные линии, нежные благородные оттенки, прохладная поверхность под кончиками пальцев… Только не эти золотые волосы, колышущиеся в темной воде!
Однако было ясно, что, сколько бы слайдов она ни впихнула сегодня в свои сны, все они превратятся в кошмар.