88
Штурм был страшный. Эмир Шалим Аль Хусейн наблюдал за тем, как разлетаются челноки, цепляясь к кораблям, в том числе и к его судну, как по коридорам носятся эти железные монстры, расстреливая экипаж из своих крупнокалиберных пушек, и, что самое неприятное, они подрывали себя, забежав в какое-нибудь укромное место.
Но его экипаж оказался на высоте, недаром, что своего правителя защищали. Постаралась и личная охрана эмира. Вот только осталось ее немного. Но если на "Жемчужине" абордаж успешно отбили, то у брата дела по всей видимости обстояли иначе – он передал ему все свои властные полномочия, а случиться такое могло только в одном случае – его взяли в плен.
Аль Хусейн чуть не задохнулся, когда увидел, что на капитанский мостик проникли его старые знакомые. Он, конечно же, знал, что неверные сбежали из его резиденции, угнав его личный шаттл, а потом и "охотник", новообращенный оказался предателем, но не думал, что они возьмутся за старое. И как возьмутся!
В горле перехватило, когда голова брата лопнула, как арбуз. "За это они дорого поплатятся, – мстительно подумал эмир Шалим Аль Хусейн. – Кровью умоются, неверные…"
Между тем некоторые корабли теряли ход, забирали куда-то в сторону. Один даже взорвался полностью. Иногда было видно, как вдруг борта этих и других кораблей в каком-нибудь месте освещала яркая вспышка. Эмир уже знал, что это роботы-камикадзе подрывают себя.
Взрывы были практически у всех, но не все потеряли ход, в большинстве кораблей команда ценою больших потерь сумела отбить абордажные атаки и корабли смогли продолжить путь.
– Двигайтесь прямо к Земле, – приказал эмир.
Хусейн передал руководство флотом своему адмиралу, поскольку сам слабо разбирался в тактике космического боя.
– Но, мой господин…
Адмирал-паша хотел сказать, что нельзя воевать на два фронта, но следующий выкрик эмира расставил все точки над "и".
– К Земле!
– Слушаюсь, мой господин.
И вот когда казалось, что кошмар закончился, он начался с новой силой.
Из-за метеоритного пояса появились цели. Они мчались к флоту на полном ходу, и адмирал-паша подумал, что, может быть, и правильно, что пошли в обход. Иначе у этих судов был бы реальный шанс показать себя во всей красе, выпрыгнув из-за какого-нибудь валуна и всадить торпеду в борт, а так их просто расстреливали из орудий, как в тире. Правда, тут появился один авианосец, вот с ним возможны разные варианты.
Все завертелось по-новой. Авианосец, воспользовавшись тем, что основные силы флота расстреливают малые суда, приблизился на максимально близкое расстояние и выпустил целый рой своих истребителей. Одновременно с этим сорвались с кораблей шаттлы.
– Что происходит?
– Я не понимаю… – признался адмирал-паша, наблюдая за тем, как шаттлы буквально отовсюду устремились к "Жемчужине", словно металлическая стружка к магниту. – Они ведь пустые, а в качестве камикадзе не нанесут нам вреда, просто разобьются о борт корабля и все…
– Ну, так сделай что-нибудь!
– Конечно, мой господин.
Адмирал-паша отдал необходимые приказания, впрочем, они уже начали выполняться с опережением. Кто-то на свое усмотрение открыл огонь и выпустил из ячеек авианосцев истребители для прикрытия флагмана.
Завертелась новая карусель. Шаттлы без должного прикрытия горели как дрова, но это их не могло остановить, и они, прорвавшись сквозь заслон, липли и липли к борту "Жемчужины".
На первом этапе их пытались "срезать", сбив ракетами, но потом такая тактика стала наносить больше вреда, чем пользы. Резаки успевали прорезать борт корабля и образовывалась пробоина, приводившая к разгерметизации отсеков, поэтому самолеты отозвали.
– Сколько их?! – спросил эмир, когда прекратились доклады о шумах за бортом. Сам Хусейн сбился со счета.
– Семьдесят два борта, мой господин.
– О! Всевышний!
– Не все так плохо, мой господин, – произнес адмирал-паша после десяти минут ожидания, когда стали поступать новые доклады.
– Почему?…
– Они пустые, кроме десяти с "Грозы" – флагмана вашего брата.
– Так уничтожьте их.
– Мы этим занимаемся, мой господин.
Шло время. Ослабленная в прошлом отражении атаки команда билась против такого же ослабленного противника. Дела шли с переменным успехом. Там, где из шаттла вышло до пяти роботов, операции по их ликвидации проходили вполне успешно, там, где высадившихся было больше, хорошо шли дела у "ХК-13А".
– Первый отсек очищен, – донеслось спустя час после начала штурма.
– Это где? – не понял эмир.
– Носовое отделение, мой господин, – пояснил адмирал-паша. – Там пристыковался всего один шаттл с роботами.
– Ясно…
Шли долгие, а главное тревожные минуты ожидания. Доклады поступали один за другим. Большинство относилось к разряду того, что прилипшие шаттлы оказались пустыми, а если и нет, то роботов было так мало, что их быстро уничтожали.
Но случалось и иначе. Некоторые отсеки молчали и, что самое неприятное, были в непосредственной близости от второго отделения, где и находился командный пункт. К счастью для эмира, на борт отсека, где находился он, прилипли только пустые шаттлы.
– Мой господин, может, вам лучше перейти в ЗКП? – предложил начальник охраны.
– А смысл? Нас и там найдут, если захотят, так что лучше лишний раз не дергаться.
Только сам Аль Хусейн знал, как тяжело дались ему эти слова.
Страх буквально замораживал мозг, и, быть может, он остался на месте именно из-за того, что боялся вообще куда-либо идти, когда где-то бродят эти жуткие монстры.
– Третий отсек потерян, – глухо доложил адмирал-паша, хотя еще десять минут назад оттуда рапортовали об успехе. – Команда слышит свист.
– Какой еще свист?!
– Режут стену во второй отсек, мой господин. Вам действительно лучше укрыться в ЗКП.
– Не могу…
Бой в отсеке разгорелся с новой силой, это даже можно было наблюдать на экране. Роботы пытались проникнуть внутрь, но отважные матросы забрасывали их гранатами и расстреливали из трофейного оружия, оказавшегося самым действенным против роботов. Но и их силы в этой схватке быстро таяли – роботы, несмотря ни на что, ломились вперед, и им это удавалось.
Изображение помутилось, но за секунду до этого эмир видел, как в отсек через отверстие пробилась струя огня, заполнившая все помещение.
– Они внутри. Хорошо, хоть криков не слышно… Приведите сюда "янычара".
89
Атаковавшие действительно ворвались внутрь. Лейтенант видел кругом разрушения, видно, что предыдущий раз роботы хорошо постарались, искромсали все и вся. Были видны огромные разрушения, буквально смятые стены коридоров, это робот-камикадзе взорвался раньше положенного, видимо, от попадания гранаты во взрывчатку. От пули взрывпакеты не детонировали.
Отряд двигался вперед, не встречая на своем пути сопротивления, Камышов понимал, что команда практически перебита еще в прошлый раз, и им сейчас противостоят лишь ее остатки.
Они проходили уровень за уровнем, на каждом из них теряя по одному-два робота. Защищавшиеся пытались устраивать засады, но солдаты уже достаточно хорошо изучили планировку корабля и, оставив часть "тринадцатых" продолжать бой, заходили засаде в тыл.
На все это требовалось очень много времени, прошло несколько часов таких изматывающих рейсов, прежде чем отряд достиг капитанского мостика "Жемчужины".
Четыре робота справились с задачей по ликвидации оборонительного рубежа, но полегли сами, и не без помощи своего собрата огнеметчика. Один из защитников все же пробил емкость со смесью, она вспыхнула, а взрывом разметало и баррикады, и защитников, и атакующих.
– Как будем вскрывать коробочку? – поинтересовался старшина Фрейндлих. – Чувствую я, тут брони не пожалели.
– А где резак?
– Так сгорел же. Ты же сам видел, какой огонь прошелся по коридору, чуть нас до хрустящей корочки не поджарил.
Лейтенант кивнул. Солдаты еле успели отбежать, но если бы на них не было "орланов" или их повредили, они сгорели бы так же, как и матросы. А так лишь бронестекла закоптило, да по коридору словно щепки покидало. Но это не страшно, пара синяков и только.
– Вроде бы ярусом ниже "резак" лежит, – вспомнил сержант.
– Хорошо Петр, возьми Рашида, Глеба, Серого и за ним. Только осторожно.
– Без проблем, командир.
Названные солдаты убежали вместе с сержантом и через пять минут вернулись с резаком и емкостью с топливом для него.
– И как с этим быть? – спросил Роман, посмотрев на инструмент. – Кто-нибудь знает, как всем этим пользоваться?
– Я могу попробовать… – подошел к резаку Сергей. – Я когда-то сварщиком работал…
– Давай.
Солдат подошел к огнемету, поизучал его несколько минут, покрутив различные вентили. От одного такого поворота полыхнуло пламя, от которого все отскочили, после чего рядовой встал и поднял огнемет.
– Кажется, все ясно, вот это…
– Если ясно, то режь. А то эти бородатые перегруппируются и снова полезут.
– Хорошо.
Серый, как еще звали солдата, поменял насадку и, доведя язычок пламени до нужного состояния, поднес горелку к поверхности двери, и началась долгая работа по вырезанию круга.
Работа подходила к концу. Круг получился не ахти какой ровный, но главное сделано, и через минуту он уже должен был вывалиться.
Вдруг произошел сильный удар, и Серого смяло вылетевшим этим самым практически вырезанным кругом. Никто ничего не понял, но и на взрыв это не походило. Создалось такое впечатление, будто кто-то просто долбанул с той стороны огромным молотом.
В следующую секунду двери, на взламывание которых потратили столько сил и времени, открылись, разойдясь в стороны.
"Двенадцатый"… – заторможенно подумал Камышов, глядя на стоявшего в проеме робота-пехотинца. – Он как здесь оказался?"
Впрочем, додумать до конца не удалось. "ХК-12С" открыл стрельбу из своей страшной пушки, и троих солдат буквально припечатало к стенке, с такого близкого расстояния разорвав их броню, как бумагу. Остальные, проявляя чудеса ловкости, кинулись врассыпную.
Вслед за трофейным роботом появились обычные люди и стали помогать своему железному товарищу. Завязалась перестрелка. С помощью гранат людей удалось оттеснить назад, а вот "двенадцатый" пошел "охотиться".
Пули "аддеров" барабанили по нему, оставляя только вмятины. Оуткасты стали наседать.
Роман бросил две гранаты. Одну, чтобы снова оттеснить бородатых, другую – в робота. Но последняя граната, ударившись об его ногу, отскочила и взорвалась уже в стороне, не причинив "двенадцатому" большого вреда. Разве что он прихрамывать начал.
– Не двигайся, иначе мозги вышибу, – прозвучало за спиной лейтенанта Камышова, и он предпочел поднять руки.
– Хорошо. Только робота остановите.
– Остановим…
Оказалось, что схватили не только лейтенанта. Всех пленных привели на капитанский мостик пред ясны очи эмира Аль Хусейна, восседавшего в командирском кресле, на некотором возвышении относительно всех остальных.
"Шестеро", – уныло посчитал оставшихся в живых солдат лейтенант Камышов, включив в это число и самого себя.
Противник действительно перегруппировался и зашел в тыл в самый неподходящий момент, когда все были заняты роботом и не заметили подошедших сзади матросов. Чем многие поплатились жизнью. Остальных взяли в плен.
– Доигрались, суки, – довольно произнес эмир Аль Хусейн, поглядывая на неверных, позади которых стоял стальной "янычар". Позади них стояла личная охрана эмира, числом десять человек – все, что осталось от полусотни.
– Что делать будешь? – спросил Роман, отметив, что их даже не связали.
"Да и зачем нас связывать? Одно движение мизинца, и нас расстреляют, как куропаток, двинуться не успеем", – тут же ответил себе на свой вопрос Роман.
Они стояли на коленях, и, словно издеваясь, перед солдатами в трех метрах от них сложили всю их амуницию: оружие, бронежилеты, пару гранат. Но ни до чего нельзя было дотянуться. Охрана смотрела зорко.
– С ними – знаю. А вот с тобой еще не придумал, – честно ответил Аль Хусейн. – Еще не придумал я такую смерть, которой хоть как-то можно было бы компенсировать мои страдания! Ты должен умирать медленно и максимально мучительно. Ты будешь умолять о пощаде, ноги мне целовать, чтобы я тебя прикончил быстро…
90
Амели долго лежала на кровати, слегка прикрытая простыней, так долго, что начала возвращаться способность думать и понимать.
– Чего разлеглась?! Оделась бы! – прикрикнула старуха Замфири, закончив уборку. Эмир часто психовал и разбрасывал вещи.
К тому же она была недовольна новой женой Хусейна, развалившейся в бесстыдной наготе, это раздражало ее религиозные чувства. Ей часто приходилось одевать ее и кормить с ложечки. Замфири считала Амели сумасшедшей, что было недалеко от истины.
– Могла бы и поработать немного… а то мне из-за тебя приходится выслушивать в свой адрес всякие мерзости!
Стоун никак не отреагировала на выкрики старой служанки, но села и набросила на себя легкий халат. Ей уже было на все наплевать, но какие-то незаблокированные остатки разума позволяли сохранять минимальные правила приличия.
Потом начались странные вещи. Даже через звуконепроницаемую дверь было слышно, как топают десятки ног, разбегаясь по всем направлениям корабля.
Еще через какое-то время послышались глухие удары о борт корабля, и если приложить руку к стене, то можно было почувствовать вибрацию от очередного удара.
Амели видела, как мечется по комнате служанка. Она что-то собирала, а потом все бросала и падала на колени, вздрагивая и вереща при каждом ударе за дверью и дробном стуке: это были шаги роботов, расходившихся по всему кораблю и расстреливавших все, что движется.
"Если она боится, значит… – подумала Амели. Это была одна из немногих мыслей, родившихся в ее голове за последний месяц, и даже ее она не смогла додумать до конца: – Что же это значит для меня ее страх?"
Забухали взрывы, и жутко взревела сигнализация. По ушам словно ударили ладонями, и пришлось сглотнуть, чтобы снова нормально слышать и избавиться от неприятных ощущений.
Старуха заверещала еще сильнее. Она знала, что произошло, если таким образом заложило уши – взрывная разгерметизация.
Амели Стоун замерла, половиной тела спрятавшись за дверью в уборную, когда послышались чьи-то механические шаги за стеной и легкий звук расходящейся двери в каюту. Потом еще шаги, удар, и дверь в комнату влетела внутрь. Замфири заорала еще сильнее, будто увидела перед собой демона Темного мира, заставив Амели поморщиться, что было также первым проявлением чувств.
Робот сузил свои красные глаза, словно размышляя: враг перед ним или друг, но, не увидев опознавательных знаков союзника, выдал короткую очередь, и уже бесформенное тело старухи отбросило на кровать, залив ее кровью дорогое шелковое покрывало, которое она так и не успела поменять до прихода хозяина.
"Тринадцатый" осмотрел комнату, повернув голову, но никого больше не заметил – Амели тихонько сдвинулась в сторону, скрывшись из поля зрения "ХК-13А". После этого робот развернулся и зашагал прочь. У него имелось четкое задание, и он должен его выполнить.
Амели Стоун при виде окровавленной кровати вдруг испытала необычайное чувство внутреннего удовлетворения, которое поразило даже ее саму – ярого сторонника ненасилия.
Все стихло, а мучителя по-прежнему не было. "Может, его убили?" – с надеждой подумала Амели. Она вдруг вспомнила, что с ней происходило все это время, эту перекошенную от удовольствия рожу, это вонючее тело, которое подвергалось омовению только раз в неделю.
Воспоминания оказались слишком яркими, и Стоун снова провалилась в ступорное состояние. Из него ее вывели уже знакомые удары о борт и последующие звуки выстрелов, крики матросов и взрывы.
Амели почему-то была уверена, что эти уж точно убьют ненавистного ей мучителя, и пошла посмотреть, как это сделают. Она не была уверена, что, несмотря на все мучения, вынесенные ею, она сможет его убить сама.
Звуки боя стихли, и она заблудилась в бесконечных развязках коридоров. Она спускалась и поднималась, поворачивала то направо, то налево. Трупы людей уже не пугали ее, только вызывали какую-то брезгливость, Амели не хотела наступить ногой в эти лужи крови и мозгов.
Ее больше пугали пробегавшие живые матросы, в переходах добивавшие оставшихся немногочисленных роботов, все еще выполнявших свою задачу, не понимая, что в этом нет уже никакого смысла. А вскоре она пошла именно по тем коридорам, где этих трупов валялось больше всего.
Решение было бессознательным, но именно оно и привело ее туда, куда она так хотела попасть – на капитанский мостик.
Здесь лежало много трупов, пожалуй, больше всего, они лежали вперемешку с роботами. Но несмотря на свое нездоровье, одно из лиц она узнала сразу. Это был один из ее пациентов – солдат из темных веков.
Шлем сняли, видимо, солдата проверяли на признаки жизни и, убедившись, что он мертв, оставили лежать на месте.
"А что случилось с Романом?!" – с непонятными для себя ужасом подумала Амели Стоун, припомнив это его вечное "что вы делаете сегодня вечером?".
Солдата убили в спину, но он крепко сжимал свой автомат. Может, именно поэтому Амели и захотела его взять, потому что это оружие представляло для него ценность. Пальцы погибшего солдата, схватившего "аддер" мертвой хваткой, поддавались плохо, но стоило разжать один из судорожно сжатых пальцев, как и все остальные разжались сами собой, высвободив оружие, будто понимая, что живым оно сейчас нужно больше всего.
– Спасибо, – поблагодарила Амели, и дрожащими пальцами закрыла в ужасе открытые и уже помутневшие глаза.
Для ослабленного от долгого отказа от пищи организма автомат оказался неимоверно тяжелым. Но Амели все же удалось его поднять, повесив ремешок на шею. Она отлично знала, за какой крючок нужно дергать, чтобы выстрелить, а главное почувствовала, что сможет это сделать.
Неподалеку слышались голоса. Амели осторожно пошла вперед и остановилась, увидев стоящих на коленях шестерых своих пациентов. Над ними возвышался робот "ХК-12С".
"Но почему он не стреляет? – не понимала Амели. – Ведь позади стоят его враги…"
И словно услышав ее немой вопрос, один из солдат спросил:
– Как же вам удалось переманить робота на свою сторону?
– Думаешь, мы совсем дикари, неверный?!
Амели узнала ненавистный голос эмира и стала осторожно передвигаться так, чтобы увидеть его, для чего пришлось выйти из тени, но ее по-прежнему не замечали.
– Нет, мы не дикари… мои программисты перепрограммировали его на порядок лучше. Ему даже не нужны опознавательные знаки, штрихкоды и прочая мура, чтобы видеть, где свой, а где чужой.
– Действительно, гораздо удобнее. Пожалуй, ваши программисты лучше…
Амели встретилась глазами с одним из солдат, это был тот самый лейтенант Камышов. Его губы что-то прошептали, но она никак не могла понять, что именно он хочет ей сказать.
"Стреляй", – наконец-то прочитала она.
"Стрелять?" – также беззвучно переспросила Амели Стоун.
"Да, стреляй…"