- Хорошо, что ты не сопротивляешься. Ты принял свою судьбу. Это разумно.
- Пожалуйста, мой господин…прошу вас, - произнес мужчина болезненным шепотом. - Я верно служил Восьмому легиону всю свою жизнь.
- И я не сомневаюсь, ты думаешь, что это несправедливо, - лицо Келлендвара приблизилось к лицу человека. От него пахло кровью, глазной жидкостью, грязью и страхом. Он лишь слегка шевельнул пальцем, и мужчина издал булькающий звук новой агонии. - Не справедливо. Во вселенной вообще нет справедливости. Или ты не согласен?
Единственным ответом был влажный всхлип.
- И все же, скажи мне, где мой брат, и я дам тебе легкую смерть.
По тону Келлендвара можно было догадаться, какой была бы альтернатива.
- Который из братьев, мой господин? - задыхаясь, произнес человек.
Келлендвар изобразил искреннее удивление.
- Мой брат. У меня он только один.
- Я не видел ни одного легионера с тех пор как… как… Пожалуйста, умоляю вас! Отпустите меня!
- Нет. Я же уже сказал, не один из братьев, а мой брат.
Человек закричал.
- Господин, пожалуйста! Пожалуйста! Он сказал, что заживо сдерет с меня кожу, если я расскажу кому-нибудь!
- Я не думаю, что сейчас это большая проблема, а ты?
- Пожалуйста, не надо! Он в Великом Склепе, мой господин!
- Вот видишь, все оказалось не так уж и трудно. Будь благодарен, я смилуюсь над тобой.
Келлендвар надавил сильнее, и задняя стенка глазницы треснула под металлом его перчатки как яичная скорлупа. Человек задрожал и умер, его мозг был раздавлен большим пальцем Келлендвара.
Он сбросил раба на пол, вытер руку об его одежду из грубой ткани и оттащил его к центру коридора. Сняв с креплений топор, который носил за спиной на энергоранце, он активировал его энергетическое поле. Гулкий удар оставил на палубном настиле дымящуюся прореху. Повелитель Ночи взял отрубленную голову человека и стал внимательно ее разглядывать. Он поискал, куда бы ее выставить, и пристроил на сломанную опору люмосферы, после чего отправился в темноту мертвого корабля.
От старых привычек было непросто избавиться.
"Никтон" был самым большим кораблем среди сброда, собравшегося у Соты. Ворвавшись в реальное пространство, он едва смог сбавить ход. Немногим позже его реактор отключился, и корабль погрузился в хаос. На борту находились воины двух рот - Невозможного Рассвета и Глубокой Тьмы. Их вражда переросла в перестрелки, и около сотни Повелителей Ночи пали их жертвами, прежде чем было восстановлено некое подобие порядка, и то лишь благодаря тому, что в точку сбора прибыло еще несколько кораблей. Спустя некоторое время "Никтон" был покинут, а выживший экипаж оставлен умирать во тьме.
Кораблю нужно много времени, чтобы умереть по-настоящему. Могут отказать органы, мозг может угаснуть, но жизнь будет теплиться в мертвом теле до последней клетки. Оказавшиеся в столь затруднительном положении выжившие осваивали свое обиталище, как бактерии в кишках умершего человека.
Великая искусственная звезда в сердце корабля погасла, но во вспомогательных станциях энергия все еще оставалась, и они будут функционировать еще тысячи лет. Множество мелких машин пережили смерть гиганта, и их было достаточно, чтобы поддерживать человеческую жизнь, пусть и на примитивном уровне. Целые поколения мужчин и женщин могли выживать на борту "Никтона", постепенно забывая о вселенной за пределами его корпуса.
Келлендвар скорее слышал рабов, нежели видел их.
Временами они уносились от него торопливыми шагами, как крысы в стенах. Он не пытался передвигаться тише, но и не предпринимал попыток преследовать их.
- Я мог бы вас поймать, крысёныши! - прокричал он. - Знайте об этом!
Его голос эхом прокатился по пустынным залам и помещениям до самых дальних коридоров, где услышать его могли только мертвецы. Рассмеявшись, он двинулся дальше.
Целые секции корабля оказались заблокированы, и Келлендвару много раз приходилось возвращаться назад. Лишь дважды он решался надеть шлем и проложить путь через пустоту. Необозримый простор космоса всегда вызывал у него чувство, близкое к страху. Он был рожден в узких переулках, и ему никогда не нравились открытые пространства.
Внутри корабля воздух был пропитан химическими запахами гари. Его нейроглоттис переваривал их, оставляя тонкое послевкусие тысяч смертей. Он проходил по коридорам, забитым обгоревшими телами. Вывернутые конечности и застывшие в крике лица спрессовались в костлявую массу и выглядели, как неведомый многоногий монстр, нашедший здесь свою смерть.
На третьем перекрестке в главном коридоре он наткнулся на тела боевых братьев. Их броня была разбита попаданиями своих же масс-реактивных снарядов. Он окинул их незаинтересованным взглядом, выискивая тех, кого он мог знать, но из рот, базировавшихся на борту "Никтона", он ни с кем не сражался вместе. Их знаки отличия и боевые трофеи были ему незнакомы.
В одном из огромных атриумов из лопнувших труб водопадами лились вода, охладитель и отходы. Местами отсутствовала искусственная гравитация, и он был вынужден передвигаться размеренным и неуклюжим шагом, примагнитив подошвы к палубе; в других местах царил холод глубокого космоса, сковывавший слоями льда металл и плоть.
Он шел в сторону кормы, чуть более чем в двух километрах от того места, где спасательные команды Скраивока растаскивали по кускам корпус "Никтона" подобно морским падальщикам, поедающим кита. Там Келлендвар учуял запах свежей крови. Чуть позже он услышал крики.
- Келленкир, - выдохнул он. Он перехватил топор и осторожно двинулся дальше.
Раб не солгал ему. Келленкир обустроил свое логово в самом сердце Великого Склепа.
Реликвии, собранные за два века битв на службе Императору, были сброшены со своих постаментов. Покрытые плесенью лохмотья - все, что осталось от знамен некогда уважаемых врагов. Скелеты и оружие ксеносов были свалены в кучи по углам. Артефакты десятков сокрушенных цивилизаций валялись на полу. Будь то отчаянный вандализм или наказание, которое корабль понес от рук Темных Ангелов - предательство уничтожило значение Склепа как памятного места.
Склеп стал приютом кошмара.
С каждой опорной балки и колонны свисали закованные в цепи тела со следами жестоких пыток. Центральный проход окаймляли безглазые человеческие головы. В воздухе пахло экскрементами, кровью, тухлым мясом и горелой плотью. Чадящие жаровни, факелы и лампады с человеческим жиром заполняли помещение адским светом. Те немногие иллюминаторы, что остались целыми, были открыты - жуткий беззвездный кошмар за ними делал склеп еще более устрашающим.
У стены выстроились в ряд шесть грубо сделанных клеток. Большая их часть пустовала, но две были битком набиты изможденными грязными телами. Блеск их глаз выдавал, что в них еще теплилась жизнь. Так или иначе, они вели себя тихо и неподвижно, стараясь не глядеть в сторону железного стола в центре комнаты.
К нему был прикован раб, державшийся на последнем издыхании - мужчина или женщина, определить было невозможно. Дыхание все еще пузырилось кровью на его безгубом, безглазом лице. Кожа, в которую он ранее был облачен, была аккуратно до неприличия сложена на пустой раме.
Здесь Келлендвар увидел Келленкира за работой. Как и любой Повелитель Ночи, он был повинен не только в зверствах, но и в удовольствии, которое от них получал. Но для них всегда находилась причина, он не мучил людей лишь ради удовольствия: его извращенный разум всегда мог найти оправдание.
Но то, что он увидел в Склепе, было просто абсурдно.
- Брат, - тихо позвал он.
Келленкир ответил, не отрывая взгляда от своей работы. Он был гол, его руки были по локоть в крови, запекшаяся кровь жертв и металлические порты интерфейса поблескивали в свете пламени.
- Я слышал, как ты вошел. Ты всегда отличался тяжелой поступью, Келлендвар.
- Я пришел забрать тебя. "Темный Принц" наконец готов к отбытию. Пора оставить бестолковые пытки и снова взяться за оружие.
- В моем занятии нет ничего бестолкового. Я преподношу этим людям ценный урок.
Он наклонился и запустил пальцы под ребра своей жертвы. Они хрустнули на удивление громко, и очередная игрушка Келленкира, не приходя в сознание, издала два неровных вздоха, и с последним вздохом облегчения ее измученная душа ускользнула в небытие.
- Скраивок все равно отберет твои игрушки, брат. Пойдем со мной.
Келленкир поднял взгляд.
- Зачем? Он убил своих?
- У нас нет ресурсов, как нет никаких гарантий, что нам удастся уйти отсюда. И наконец, нам нужны люди. То, что мы оставили их здесь бороться за выживание означает, что нам достанутся лишь сильнейшие, и они будут безмерно благодарны, если мы их спасем.
- Как благородно!
- Как практично, брат мой, - возразил Келлендвар. - По крайней мере, так бы сказал Тринадцатый.
Он подошел к краю стола, все еще держа топор наготове.
- Мы больше не братья, - произнес Келленкир. - Эта пародия на флот наконец-то развалилась.
- Ты всегда будешь моим братом. Ты и есть мой брат. Мы рождены одной матерью и от одного отца, и слово "брат" значит для нас гораздо больше, чем для остальных.
- Разве? А что вообще значит кровное родство? Ничего. Оно все уже не значит ничего - ни преданность, и уж точно не кровь. Все тлен пред ликом ночи.
Келленкир схватил откинувшуюся голову мертвого раба и одним грубым рывком отделил ее от шеи.
- Отец бы тобой гордился, - саркастически произнес Келлендвар.
- Который из них?
- Лорд Кёрз. Нашего биологического отца ты убил.
Келленкир улыбнулся воспоминанию.
- Да, есть такое. Я мало помню о временах, когда был слабаком. Но это я помню.
- Возвращайся со мной. Разграбим звезды вместе! Мы должны быть там и нести страх тысячам миров!
- Вот как? И как долго продлится эта сказка, когда во главе - шавка вроде Скраивока? Легиона больше нет. То, что от него осталось - лишь новые банды убийц с мертвого Нострамо. Мы не армия. Мы возвращаемся к жизни в тенях, и вот-вот вцепимся друг другу в глотки. Человеческая природа неизменна, неважно, человек ты или Астартес. Мы были глупцами, считая, что все может быть иначе, Келлендвар. Другие Легионы имеют полное право ненавидеть нас.
Келленкир отшвырнул голову, и она с влажным стуком приземлилась на пол.
- Цивилизации не существует. Правосудия не существует. Есть лишь боль и лишения. И страдания. И момент, когда они, наконец, заканчиваются. И это место - отличное тому доказательство, если тебе нужны хоть какие-то доказательства. К чему сопротивляться? Я останусь здесь и положу конец страданиям и пороку.
Келлендвар покачал головой.
- Неизвестно, где сейчас остатки Легиона. Мы можем найти их, присоединиться к ним и продолжить сражаться. - Он немного опустил топор, чтобы показать искренность своих слов. Он знал, что Келленкир был одним из немногих, кто мог победить его в бою один на один.
- Прошу тебя, брат.
- Да кто такой этот Скраивок, чтобы считать, будто мы чем-то лучше, чем остальной Легион? Ночной Призрак мертв. Нет никаких шансов, что он пережил схватку со Львом.
- Мы не знаем, брат.
- В первый раз он почти убил его. Лев - не из тех, кто оставляет работу незаконченной.
Келлендвар скривился. Все шло не по плану. Брат всегда был его полной противоположностью, но никогда еще он не был столь упрям.
- Мы - это все, что у нас осталось. Для нас с тобой всегда все было иначе. Мы не такие как остальные. Даже среди всего этого бардака у нас с тобой осталось братство.
- Ни у кого ничего не осталось. Оно ничего не стоит. - Келленкир поднял подвеску на длинной цепи. - Ты видел раньше такие штуки?
- Нет, - ответил Келлендвар. - А должен был?
Келленкир хохотнул, и рабы в клетке сжались от ужаса.
- Нет. Я думаю, таким как мы это все бессмысленно.
Он бросил вещицу брату, и Келлендвар поймал ее на лету. Цепочка была испачкана в крови. Повелитель Ночи повертел ее в руке.
- Аквила?
- Я нашел нескольких, носивших ее как амулет, - объяснил Келленкир. - А на пятьдесят второй палубе я обнаружил их целое сборище! Они совершили самоубийство. А на стене там была такая же, но побольше.
- И что?
- И что? Ты всегда был тупицей, Келлендвар. Это было собрание верующих, храм! Они поклоняются Императору. Надеются, что он придет и спасет их. Только вообрази это! Представь себе, как в их маленькие хрупкие черепушки медленно проникает мысль, что у них не будет ни жалования, ни выходных, ни отгулов, как в других легионах - лишь бесконечное служение в утробе корабля Восьмого Легиона и, скорее всего - мучительная смерть. Это наша война, а не их, вот они и почитают Императора как бога. Имперские Истины! - глумился он. - Как быстро они забросили их, ощутив вкус надежды!
Келленкир отвернулся к пойманным рабам.
- Надежда - лишь иллюзия, а жизнь - боль! - прокричал он. - И я намереваюсь достичь в ней совершенства!
Он подошел к клеткам и указал на съежившегося несчастного. Человек упал на колени, моля не о пощаде, а о том, чтобы его смерть была быстрой. С жестокой улыбкой Келленкир покачал головой и, махнув рукой, указал пальцем на другого.
- Ты.
Запустив руку в клетку, он мертвой хваткой вцепился во второго раба. Человек завизжал как ребенок, схваченный чудовищем. Остальные даже не пытались ему помочь, а только пытались увернуться от ангела, который превратился в монстра.
- Я боялся, что ты это скажешь, брат, - вздохнул Келлендвар. - Но ты неправ.
Он набросился на брата без предупреждения и взял его в захват. Келленкир выронил раба, и тот, рыдая, уполз на животе в сторону. Лицо легионера исказилось от злобы. Борясь друг с другом, братья повалились на пол.
- Как ты посмел?!
Уцепившись за бронированные плечи брата, Келленкир взгромоздился ему на грудь и прижал руки к полу. Он нанес Келлендвару четыре удара по лицу, и каждый удар был подобен падающему молоту.
- Это ты не прав! Ты! Никто за нами не придет! Все закончится во тьме, как всегда!
Келлендвар отбивался от близнеца. Келленкир всегда был сильнее его, но без брони он не мог потягаться с силовым доспехом. Келлендвар вывернулся, повалив брата на пол, мягко перекатился на ноги и нацелил на Келленкира свой пистолет.
В этот момент в его поле зрение попало нечто в пустоте за иллюминаторами. Тусклое сияние приближающегося варп-перемещения.
Келлендвар сплюнул кровь.
- А теперь, брат, взгляни и убедись, что я был прав.
Келленкир с опаской перевел взгляд. Разрыв на ткани реального пространства извергал поток ярких цветов в тень Соты. В окружении дрожащих щупалец полуразумного света из эмпирея вышел боевой флот, рассекая психические волны полями Геллера.
Флот Повелителей Ночи.
"Никтон" задрожал от варп-возмущения, вызванного прибывшими кораблями, и их обоих сбило с ног. Первым встал Келлендвар, и, накинувшись на близнеца, вонзил шип боли в нагрудный разъем интерфейса для соединения с силовой броней. Предназначенный для обездвиживания космодесантников прибор послал разряд прямиком в нервную систему Келленкира.
- Однажды я убью тебя, младший братец, - пробормотал Келленкир и с грохотом обрушился на пол.
Келлендвар убрал пистолет в кобуру и закрепил свой длинный топор на спине.
- Возможно. Но сначала я спасу тебя, - произнес он.
Он подхватил Келленкира под руки и начал долгий путь обратно к зоне высадки.
Запертые в клетках рабы рыдали.
Крукеш Бледный, Сто третий капитан, новый лорд Рукокрылых шагал по командной палубе "Темного Принца" в сопровождении двадцати своих воинов, державшихся вокруг него сомкнутым строем. Они разошлись в разные стороны только когда он подошел к ожидающим его Скраивоку и Келлендвару и вышел вперед. Шлем он держал на сгибе локтя, демонстрируя свое бледное как у трупа лицо.
- Скраивок, в какую же развалину превратился твой корабль!
- Лишь потому, что мы не стали уносить ноги, в отличие от тебя, - сказал в ответ Скраивок. От такого количества боеспособных кораблей, заслонявших и без того ограниченный обзор, Скраивоку было не по себе.
- Ай-ай-ай! - Крукеш погрозил пальцем. - Я - Рукокрылый! Это я собрал большую часть наших разметанных сил в некое подобие боеспособного легиона и, получается, я здесь для того, чтобы вытащить вас из той дыры, в которую вы угодили. Думаю, мне полагается немного уважения, Мастер когтя.
- Ты - Рукокрылый только потому, что так сказал Севатар. Это нисколько не делает тебя Рукокрылым, - сказал Келлендвар.
- Я - тот, кто стоит перед вами с целым флотом за спиной, - возразил Крукеш. - Как мне кажется, это делает меня немного лучше прочих.
- А это разве не потому, что Первый капитан прикончил остальных? - спросил Келлендвар. - Ты лишь шавка на привязи, не более того.
- Быть может, ты и прав, - произнес Крукеш с насмешливым спокойствием. Он поднял вверх палец, как будто бы ему в голову только что пришла самая замечательная идея в мире.
- Как тебе такой вариант: я готов забрать в свой флот всех твоих воинов, кто того пожелает, а вас оставлю здесь одних подыхать во тьме. А если у меня будет хорошее настроение, то я найду способ сообщить Тринадцатому легиону о вашем присутствии. Тогда хотя бы у вас будет славная смерть. Разве ты не жаждешь славы?
Скраивок предостерегающе посмотрел на Крукеша.
- На колени, - произнес Крукеш.
Келлендвар отцепил топор и опустил его на палубу. Вместе со Скраивоком они опустились на колени.
- Добро пожаловать на борт "Темного Принца", мой господин, - процедил Скраивок сквозь зубы.
Крукеш принял их повиновение, довольно усмехнувшись.
- Так-то лучше. Можете встать, если хотите. Кто этот нахальный щенок?
- Келлендвар, мой Палач.
- А этот, в цепях?
Скраивок мельком взглянул в угол, где к позорному столбу был прикован Келленкир, метавший яростные взгляды поверх намордника из нержавеющего металла.
- Это Келленкир, он был знаменосцем Четвертого ордена, - сказал Скраивок со страдальческой улыбкой. - Но он немного… выжил из ума.
Крукеш выглядел скептически.
- Тогда убейте его.
- О, боюсь Келлендвару это не понравится, не так ли, Келлендвар?
- Да, - сказал Палач, взвешивая в руке свой топор.
- Видишь ли, они - братья, - объяснил Скраивок. - Истинные братья, зачатые в одно время. А Келленкир - отличный воин.
- Я могу убить всех вас троих, - сказал Крукеш, и его стража взвела болтеры.
- Очень неразумно дразнить его, Крукеш. В тренировочных клетках никто не в силах сразить Келлендвара, кроме его брата. Вот почему я выбрал его своим Палачом, - договорив, Скраивок театральным шепотом добавил: - так что, как видишь, прежде чем сдохнуть, он успеет убить тебя.
Крукеш хмыкнул, оставив угрозу без ответа.
- Тот феномен, о котором ты говорил мне. Тринадцатый создает на Соте какое-то супер-оружие?
Скраивок почесал затылок в том месте, где в порт нейросоединения входил кабель.
- Кое-кто действительно так думает, поэтому они и сбежали. Трусы. Но я не уверен, что это оружие. Оно, конечно, влияет на наши системы, но незначительно. Это больше похоже на… на мощный передатчик или маяк.
- Маяк?