- Тс, тихо! - прошептал старшина. - Слышь, командир, вроде стонет кто-то недалеко.
- Показалось, старшина. Глухомань, болото рядом. Небось леший. Спи.
- Сам послушай. Пойдём.
Не хотелось Саше вставать, а пришлось.
Они подошли к краю болота. Топь, камыши, кочки, комары зудят.
- Ну, кто стонет?
- Постой, послушай.
И в самом деле, издалека донёсся не то стон, не то далёкий короткий крик.
- Тьфу ты, в самом деле! Что делать будем?
- Я ночью в болото не полезу, - заявил старшина. - Я хоть в чертей и леших, болотников всяких не верю, но утонуть в болоте не хочу.
- Пошли спать, старшина, до утра всё равно ничего сделать нельзя. А утром, как солнце встанет, посмотрим.
Они улеглись снова.
- Старшина, а как это ты стоны услышал? Я отсюда не слышу ничего.
- До ветру ходил.
- А…
Саша придвинулся к тлеющим углям костра. От болота тянуло тиной, волглостью, становилось зябко. У костра комары меньше донимали. Похоже, они сюда слетелись со всего болота. Как же! Жратва для них сама в гости пришла. Праздник у комаров сегодня. Зудят над ухом, спать мешают. Но уснул всё-таки.
Утром встали помятые, с опухшими от укусов лицами, которые неимоверно горели и чесались. А ещё щетина отросла, бородки начали формироваться.
- Борис, нам вчера почудилось, или действительно стонал кто-то?
- Да выпь, небось, кричала, - подал голос Сергей.
- А всё же пошли, посмотрим.
Они подошли к краю болота. Земля здесь пружинила под ногами, из-под травы проступала вода.
- Эй, есть здесь кто-нибудь? - крикнул Саша.
Постояли, послушали. Тишина.
- Почудилось, - облегчённо вздохнул старшина. Они уже повернулись было уходить, но совершенно неожиданно стон раздался снова.
- Эй, коли живой кто есть - отзовись!
Донеслось неясное и затихающее:
- Помо…
- Точно, человек там, помочь надо, - сказал Сергей.
- А вдруг немец?
- В глухомани, в болоте - немец? Старшина, откуда ему здесь взяться? Вот что: ищите валежины, попробуем подобраться.
Они подобрали валежины - сухие стволы упавших деревьев. Ножом Саша убрал сучья. Сняли брюки и сапоги - болото сапоги запросто засосать может, как без них дальше идти?
Первым пошёл Сергей, прощупывая валежником топь, за ним - старшина. Саша держался сзади. Исконно городской житель, в болоте он был впервые и потому побаивался. И вообще, он болота только в кино видел, да и то пример был не слишком хороший. Фильм назывался "А зори здесь тихие…", где Лиза Бричкина в болоте сгинула.
Несмотря на лето, вода была холодной - аж пальцы сводило.
Сергей остановился, крикнул:
- Вижу! Стойте на месте! Передайте мне несколько валежин, попробую вытащить.
Саша передал старшине свою слегу, а сам замер на месте, боясь ступить в сторону.
- Хватайся за слегу и держись! - крикнул Сергей. - Сильнее держись!
Саше ничего не было видно, сколько он ни вытягивал шею.
Раздался всплеск, шум.
- Стой, а то оба потонем! А теперь на эту слегу ложись, за другую держись. Я подтяну.
Вскоре рядом с фигурой Сергея появилась ещё одна. Сказать, кто это - мужчина или женщина, старый человек или молодой - было невозможно.
Он был весь в грязи, одежда прилипла к телу, невозможно было под грязью различить её цвет.
Кое-как они вернулись обратно, на твёрдую землю, потратив на возвращение времени втрое больше, чем на дорогу туда.
Саша сразу ушёл разводить костёр - надо было обсушиться, ноги замёрзли до судорог. А в первую очередь - обогреть человека, да и картошки напечь: завтракать тоже надо.
Пока он собирал хворост, Сергей раздел человека - согреться в мокрой одежде было невозможно.
Саша разжёг костёр. Сергей приказал:
- Обмойся хоть немного и иди к костру.
Человек обмылся ржавой болотной водой и, шатаясь, подошёл к костру. Его знобило и трясло, зубы выстукивали дрожь.
- Садись поближе, грейся, а там и картошечка поспеет.
Неизвестный уселся на корягу, сунув ноги едва ли не в огонь.
- Ты поосторожнее, не обожгись, а лучше сядь спиной.
Саша поймал на себе внимательный взгляд незнакомца. Что-то он уж очень пристально смотрит, они вроде бы незнакомы.
Вдруг человек вскочил и бросился к Саше.
- Это предатель, не верьте ему, он иуда!
- Парень, ты обознался, - успокоил его Сергей, - это наш командир.
- Нет, он полицай! Сука немецкая!
Как только он произнёс эти слова, Саша сразу всё вспомнил. Он конвоировал с немцем наших военнопленных. Последний пленный, шедший в колонне, бросал на него злобные взгляды, обещал повесить, когда наши придут. Точно, он это!
- Ну-ка, мил-человек, иди сюда!
- Убить хочешь, паскуда? Стреляй!
Неизвестный бросился к Саше.
- Стоять!
Но человек бежал к нему с явным желанием ударить.
Саша уклонился, подставил ногу, и неизвестный с размаху упал на землю.
- Согрелся? А теперь марш к костру!
Человек уселся на корягу, но продолжал бросать на Сашу полные ненависти взгляды.
- Успокойся. Да, была на мне повязка полицая, но разве не я позволил тебе бежать? Было такое?
- Было, - нехотя выдавил мужчина.
Сергей повязку видел, через шок прошёл. Но старшина слушал, раскрыв от удивления рот. Потом потянулся рукой к немецкому карабину.
- Старшина, отставить! Остынь! Да, у меня повязка полицейского и даже бумага немецкая до сих пор в кармане. Я полицая убил, а его повязку и документы забрал - только и всего.
- А чего он говорит, что ты с немцем шёл?
- Было дело, не отрицаю. Для службы так надо было.
Старшина недоверчиво покачал головой.
- Александр, я всего, может, и не знаю, но ты непонятный какой-то. То с немцем идёшь, то эшелон их под откос пустил… ты кто на самом-то деле?
Для пользы дела Александр соврал:
- Разведчик я наш, в тылу оставлен для диверсий и организации сопротивления врагу.
Над маленькой группкой нависла тишина. Все молча переваривали услышанное.
- Сразу-то чего не сказал? Мы бы поняли.
- Государственный секрет, я даже вам его открывать не должен был. А если кто-то из вас в плен попадёт - вот как он? - Саша ткнул пальцем в спасённого из болота. - И проболтается?
Бойцы пристыженно молчали. А Саша нагнетал обстановку:
- Судить о человеке надо только по его делам. Слова - пустое. Я мост и эшелон с танками взорвал?
- Взорвал, - хором ответили Сергей и Борис.
- А вот он, - Саша ткнул в спасённого пальцем, - в плену был. И был, между прочим, как я заметил, в сапогах и без гимнастёрки.
- И что? Я чего-то не понял, - недоумённо протянул Сергей.
- Товарищ Сталин говорит, что лучше застрелиться, чем красному командиру нашей армии в плен попасть. Думаете, почему он без гимнастёрки был? Снял он её, потому что немцы сразу же определили бы, что он командир, а скорее всего - политрук.
Сергей и Борис повернулись к мужчине.
- Да, я политрук, - с вызовом в голосе ответил он. - Я не застрелился, и гимнастёрку снял. Не застрелился потому, что патроны закончились. А гимнастёрку… Да чего душой кривить - жить я хотел! Из плена бежать можно и дальше пользу армии приносить, а с того света чем поможешь?
Практически в одно мгновение политрук из обвинителя превратился в обвиняемого. Действительно: политрук, коммунист, и должен подчинённому ему личному составу пример показывать, а сам в плен попал!
Саша осуждающе покачал головой. Политруков он не любил в принципе - за их зачастую оголтелый фанатизм и трескотню на политзанятиях. Потому и перевёл стрелки с себя на него.
Настроение Сергея и Бориса изменилось, они тоже с осуждением стали смотреть на политрука. Он даже как-то съежился под их взглядами.
Саша сжалился - ну нельзя же вовсе человека добивать - и сказал словами из Евангелия:
- Кто не знает за собой греха, пусть первым бросит в него камень.
Политрук вскинул голову:
- Ты же коммунистом должен быть, коли разведчик, а словами из Библии заговорил.
- Ты, политрук, мне на ещё один, но самый важный вопрос ответь. Пусть ты в плен попал и бежал из него, но почему ты шёл не к линии фронта, а в немецкий тыл?
- Да! Ну-ка, политрук, ответь! - заинтересовался Сергей.
И в самом деле, нелогично. От места, где он сбежал из колонны пленных, верных полсотни, а то и поболе километров до болота. К своим идти - совсем в другую сторону.
- Причина у меня была, - нехотя выдавил политрук.
Тут взъярился старшина:
- Небось на политзанятиях о воинской чести красиво говорил, а как война неожиданно нагрянула, в тыл немецкий потянуло? Под юбкой у знакомой бабёнки отсидеться хотел? Да я тебя за это самолично расстреляю, и рука не дрогнет!
- Эй, старшина, остынь немного! - Саша решил остудить горячие головы, иначе и в самом деле парни за оружие схватятся. - У нас не трибунал, нельзя человека без суда расстрелять!
Его слова возымели действие. Старшина сплюнул и уселся на пенёк. Хоть и не любил Саша политруков, но в душе вынужден был признать, что один политрук, Шумилин, жизнь ему спас. Погиб после, но вёл себя, будучи раненным, мужественно. А долги возвращать надо.
- Парни, у нас не воинское подразделение Красной Армии, и я вам не командир. Давайте решать, что с политруком делать будем? С собой возьмём или пусть сам по себе живёт?
Неожиданно политрук подошёл к Саше.
- Отойдём в сторонку на пару слов?
- Можно.
Они отошли метров на десять.
- Говори, что хотел?
- Не при всех. Я в тыл немецкий шёл, потому как до передовой далеко, линию фронта перейти сложно. Да и наших документов у меня нет, сложности будут.
- Это ты точно сказал.
- Секрет открою. Я ещё в тридцать четвёртом - тридцать пятом годах занимался по линии партии в Западном Особом округе закладками.
Саша сразу понял, о чём речь. Это когда армия на своей территории делает маленькие тайные склады - с гражданской одеждой, с провизией на несколько дней для небольшого отряда, с оружием и боеприпасами. Каждая закладка рассчитана была на случай войны и оккупации территории - для организации партизанского движения. Даже теория такая была выдвинута Фрунзе. Ближе к границам обустроить УР - укреплённые районы с капитальными бетонными подземными казематами, орудийными и пулемётными точками. Армия будет сопротивляться врагу в УРах, а коммуникации - связь, железные дороги и склады - будут выводить из строя партизаны. Для того была создана целая сеть - тысячи закладок. После тридцать седьмого года, после многочисленных чисток в армии и НКВД о закладках, как и о самой теории, благополучно забыли.
- Места закладок помнишь?
- Как "Отче наш"! - Политрук смутился - ведь ответил он не как коммунист.
- Хорошо, покажешь. А связи с подпольем есть?
- Развалили всё, люди поменялись. Не думаю, что найду кого-то, но попробовать можно.
- Договорились.
Они вернулись к костру.
- Вот что, парни. Политрук мне маленькую тайну открыл. Берём его с собой. Вопрос не обсуждается! - сказал он категорично.
- Во! Вот это правильно, а то - "я не командир, мы не армия"… Не колхоз же, где все вопросы на собраниях решают.
- Старшина, у тебя в мешке вроде бы цивильная одежда была - отдай её политруку. Его одежду после болота всё равно не отстирать. А ходить голым бойцу Красной Армии не пристало.
Старшина побурчал под нос, но одежду - рубашку и брюки - отдал. Обуви вот только не было никакой, а свои сапоги политрук утопил в болоте.
- И карабин немца ему отдай - с патронами, и ранец пусть несёт.
- О! Хоть какая-то польза от человека!
Когда политрук оделся, повесил карабин на плечо и опоясался поясом с подсумками, выглядеть он стал по-человечески. Обуви не хватало, но с этим ещё решится вопрос.
- Политрук! Ты бы хоть представился людям!
- Батальонный комиссар Покидько Александр Афанасьевич! - отрапортовал политрук.
Ничего себе! Батальонный комиссар - это, если по-армейски, майор.
Старшина хмыкнул:
- Нам бы ещё комдива сюда.
Генералов в Красной Армии не было, такие звания ввели только с января 1943 года, но комдив по должности как раз ему соответствовал.
- Сергей, собирай хворост, сухостоины, разводи костёр. И так много времени потеряли. Старшина, сколько картошки у нас осталось?
Борис порылся в мешке.
- Каждому по двенадцать штук - и всё, кончится картошка.
- Вот всю и будем печь. И тебе груз не нести, и нам сытнее будет.
Комиссар подошёл к Саше.
- Ты в каком же звании, разведчик?
- Сержант, - Саша не покривил душой.
Он назвал своё армейское звание, но комиссар принял его за сотрудника НКВД - у них градация званий была иной. Сержант НКВД соответствовал армейскому лейтенанту. Запутанной была система соответствий, в каждом ведомстве своя, и лишь с января 1943 года было введено однообразие званий во всех родах и видах войск, за исключением Военно-Морского флота. Там до сих пор майор - это капитан третьего ранга. Традиции флотские, никуда не денешься.
- Комиссар, нам вообще куда идти?
- Под Полоцк.
Саша присвистнул. Это по прямой - около ста километров, а учитывая леса, овраги, обходы населённых пунктов, занятых немцами - так и все двести получится. Далековато!
- Сержант, можно карту посмотреть?
- Нет у меня карты; нужна, а нет. Придётся у немцев добывать - вместе с сапогами для тебя. У тебя какой размер обуви?
- Сорок второй.
- Ходовой размер, найдём. И ещё. Ты комиссар, по званию старше, но в отряде подчиняешься мне. Своеволия не потерплю.
- Я уже понял, согласен.
- Ну, тогда к костру.
Сергей уже развёл костёр, тонкие ветки прогорели быстро. Каждый стал заниматься своими картофелинами - переворачивал их прутиком. Стоило не усмотреть, зазеваться, и бочок у картофелины становился чёрным - сплошная сажа. И другой картофелины добрый повар уже не даст, потому как повара нет, как, кстати, и картошки в запасе.
Съели всё, желудок заполнился. Только картофельная сытость обманчивая. Вроде полон желудок, а через час-два уже снова есть хочется. Были в ранце ещё две банки консервов, только Саша берёг их на крайний случай. Вдруг случится, что сегодня или завтра еды вообще будет не найти?
Они вымыли в болоте руки - после печёного картофеля они были чёрными, как у трубочиста.
- Отряд, приготовиться к маршу! - подал команду Саша.
Ничто так не дисциплинирует, как уставные команды в армии.
Шли почти прежним порядком. Впереди Саша, за ним - старшина, потом Сергей с пулемётом, и замыкал жиденькую колонну комиссар. Он запинался на ходу за корни и кочки, стоически терпел, но сбил ноги в кровь.
На привале Саша решил, что надо искать сапоги, иначе комиссар станет обузой.
Командир любого воинского подразделения отвечает за боеспособность, за готовность личного состава к выполнению боевой задачи. А насколько боеспособен комиссар, когда он еле идёт на сбитых ногах? Вот и приходилось Саше выполнять функции снабженца.
Едва они дошли до первой деревни, выпросил он у старухи старые дедовы башмаки. Перевязали отваливающуюся подошву у ботинка - по крайней мере, ступни будут целы. Конечно, не выход из положения, но ноги сохранят.
С обувью, одеждой и до войны было плохо. Удалось раз в год отрез ткани купить на костюм - большая удача. Потому селяне расставались с одеждой неохотно, латали её помногу раз.
С обувью - ещё хуже ситуация. В некоторых семьях одна пара сапог или галош - на всех домочадцев, а зимой - одна пара валенок. Скудно люди жили. А во время войны резали поперёк автомобильные покрышки, привязывали верёвкой к ногам и так ходили.
Понял Саша: реально достать сапоги - снять их с убитого немца. Однако ждать милости он не привык, и как только группа вышла к телефонным проводам, Саша приказал старшине их обрезать.
Через час уже на велосипедах показались немецкие связисты. Сергей, укрывшись за кустами, расстрелял их из автомата.
Группа подошла к убитым.
- Комиссар, выбирай себе сапоги. Только примерь, чтобы не жали.
- Противно как-то с убитых снимать, вроде как мародёрство.
- Не путай мародёрство с трофеем - это противник. Мне твои ноги важнее сантиментов. Приказываю надеть!
Комиссар подошёл к трупам и остановился в нерешительности. Сергей сам стащил с убитых сапоги и бросил их под ноги комиссару.
- Как девица ломаешься!
Подобрал всё-таки комиссар себе сапоги, обулся, повеселел.
- Старшина, патроны у убитых забери.
Оружие было у всех, а патронов немного. Зачем брать карабины? Только лишнюю тяжесть тащить. Вот без карты плохо, хоть немецкую бы найти! У связистов при себе карты не было, хотя Саша в глубине души надеялся, сам обыскал сумку с инструментами и карманы.
Эх, знать бы им, во что эти сапоги для комиссара обойдутся!
После расправы над связистами Саша с отрядом прошёл с полкилометра по ручью, чтобы сбить со следа собак, если немцы их пустят. Они остановились немного обсушиться - почти у всех промокли сапоги: давно ваксы не видели, кожа воду пропускать стала. А идти в промокших - набить мозоли.
Развели небольшой костерок из трухлявого пня - он почти не давал дыма. На сломанные ветки насадили сапоги и протянули их к огню - даже пар повалил.
Когда обувь подсохла, принялись сушить портянки. Дух от старых, давно не стиранных портянок стоял ещё тот, хоть носы зажимай.
Сергей вдруг сказал:
- Бойцы, дым идёт.
- Да нет, костёр хороший: жар есть, а дыма нет.
- Вы туда поглядите, - он показал рукой вправо. Сразу несколько дымов поднимались за лесом.
- Никак - немцы деревню жгут? - высказал предположение комиссар.
- Похоже. Отряд, к маршу готовсь!
Бойцы намотали на ноги портянки, натянули сапоги.
- Бегом за мной - марш!
Саша бежал не быстро, чтобы не сбить дыхание и не отстали другие. Небольшой лесок миновали за полчаса.
Только подобрались к опушке, как услышали нестройный винтовочный залп, за ним ещё один, потом - отдельные пистолетные выстрелы.
Перед ними стояла небольшая деревня - полтора десятка домов. Половина деревни пылала. Кто в кого стрелял, было непонятно - избы закрывали обзор.
- Вольно, пока отдышитесь; я узнаю, в чём дело.
Короткими перебежками, прячась за кустами, Саша подобрался к огородам, а там уже ползком пробрался к домам. Он миновал крайнюю избу, и перед ним открылась страшная картина: десяток полицаев под руководством немецкого офицера расстрелял на окраине деревни всех жителей - от мала до велика. Офицер добил раненых и деловито вложил пистолет в кобуру. Полицаи строем под его командой направились в деревню. На улице уже стояли несколько подвод с лошадьми.
"На расправу приехали, гады! - мелькнула мысль у Александра. - Не за убитых ли связистов мстят? Надо их жестоко покарать!"
Саша вернулся к отряду и кратко пересказал увиденное.
- Вот гады! Командир, такое прощать нельзя!