- Меня ничто не берет. Что мне сделается? - А как ты у оногуров оказался? - И не говори. Я от нашего барона сбежал в унтерскую школу почти сразу за тобой. Попал к оногурам по распределению - теперь кузнецов в каждом саперном батальоне полувзод. И надо же - ты не поверишь. Новым комбатом приходит опять этот индюк надутый, Тортфорт. Что такое не везет и как с этим бороться? Закурить есть? - Ты же знаешь, что я не курю. Вот выпить есть, - отцепил я от пояса флягу с водкой и протянул ему.
- Ну, ты настоящий друг, Савва.
- Гони свою колымагу вот к тому бронеходу с номером 001, - указал я направление.
- Я скоро подойду. Табачка только тебе позычу у народа.
- А пожрать есть? - Гоц поглядел на меня с выражением уличного пса.
- Найду. Для друга всегда найду, - заверил я его. Надо же… Просто день встречи выпускников какой-то.
* * *
Ну и гнилое же это место Вакалония. Вроде как минус за бортом, а сыро и промозгло. Да еще похмелье… Хорошо вчера с Гоцем накатили. Душевно. А главное он там и не понял с кем пил. Точнее догадался, но не полностью. По Рыцарскому кресту (куда его спрячешь?) унтер решил, что я выбился в офицеры, но он даже представить себе не мог, что я поднялся выше лейтенанта. Я не стал его разубеждать, иначе рисковал потерять очень важный для меня источник информации. Ягр, по моему приказу, заворачивал всех с любым вопросом от командирской машины к Вальду. Комбриг занят. Так что под тентом, натянутым за бронеходом между вековых елей нам с унтером было комфортно у аккуратного костерка, на котором мы жарили хлеб на прутиках и мазали эти тосты тушенкой. А что? Хорошая закусь. С такой не развезет. Особенно после плотного ужина. Вспомнили, как водится, всех знакомых по стройбату. Я ему про Зверзза и Вахрумку что знал, рассказал. Он мне как Страшлипка погиб по глупости. В болоте утоп, там же где Зверзз ногу себе отдавил. Я припомнил, как воевал со снайперами на нами же построенном укрепрайоне, и как меня там ранило в руку. Гоц мне про штурм Щеттинпорта поведал. Гоц вообще счастливчик - за всю войну ни царапинки, хотя под артобстрел попадал раз девять или десять. Но главное в этой беседе для меня не столько приятное общение со старым приятелем, это тоже… главное я вживую прощупал настроение солдат на фронте. Кто же из солдат майору, а тем паче полковнику все расскажет как есть? И сведения эти были для меня неутешительными. Фронт потихонечку разлагался… - Война, Савва, всем надоела хуже горькой редьки, - вещал мне унтер, пыхтя папиросами, которые я, походя, отнял у Вальда, поймав его у полевой кухни.
- Ладно, мы, саперы, нас часто с места на место перебрасывают, хоть какое-никакое да разнообразие. Тоже не сахар. Сам видел. А ты представь, как это месяцами в окопах в грязи сидеть? Чуть отпустило, когда стали всех подряд в отпуска отправлять домой. Но теперь и это не греет. Что там того отпуска? Некоторым лучше вообще было бы в отпуск не ездить… Там оказалось такое… - Я был батальонный разведчик, а он писаришка штабной. Я был за отчизну ответчик, а он спал с моею женой… Так? - усмехнулся я.
- И так… и хуже… По разному. Мой напарник, уже после унтерской школы, с отпуска вообще не вернулся. И жену порешил, и любовника ее… теперь на каторге кукует… Не имел бы он Солдатского креста, вообще бы повесили.
- А что враг? Каков он здесь? - Враг? Как сказать? Республиканцы они, конечно, пожиже будут царцев. Но тоже храбры, не отнять. Только дурость это в атаку на пулеметы в полный рост бегать. Сам увидишь, точнее, учуешь, как трупным запахом несет с нейтральной полосы. От этой вони порой с ума сходишь. А главное никто уже понять не может, за каким таким подземным демоном он воюет? Не мы, ни они, - махнул Гоц рукой в сторону фронта.
- Война только Тортфортам мила. И то офицеры в своих блиндажах поголовно пьянствуют и в трикото играют. Солдаты в атаку уже только по приказу идут, да и то с неохотой. Когда только эта бойня кончится? Я вот тебе как на духу скажу. Лучших на этой войне поубивают, а племя останутся только худшие, те, кто по щелям в тылу попрятался. Вот тогда и настанут для нас плохие времена.
- Спасибо. Успокоил. Мне вот на днях в бой идти. Как с таким настроением? - Есть еще выпить? - Гоц пристально смотрел, как играет огонек костерка, слизывая подбрасываемые мной веточки.
- А не попалишься? - проявил я заботу.
- С чего тут палиться? - закурил унтер последнюю папиросу и бросил пустую картонную пачку в огонь.
- Все офицеры в батальоне уже сами крепко поддали, так что запаха от меня не учуют. Вот то, что я с тобой, не заметив весь табак отсмолил… Вот это беда. Я встал, подозвал Ягра и попросил его найти еще табаку. Денщик мой сам не курил, как и я. Из рубки "артштурма" достал еще фляжку с водкой из НЗ.
- Я что-то слышал о братаниях на фронте… - протянул я флягу унтеру.
- Что это за зверь такой? Гоц сделал хороший глоток, занюхал его рукавом бушлата. Оглянулся по сторонам и рассказал, понизив голос.
- Бывает такое… особенно по общим праздникам… выходят разом на нейтралку без оружия и говорят о том, что войну надо кончать, песни хором поют… Сначала начальники растерялись, не знали, что с этим делать, а потом полковники сами встали у пулеметов и долбанули по своим и чужим без разбора. Что с той, что с этой стороны. Братания пока попритихли, но офицерам в траншеях, особенно тем, кто драконствовать над солдатами любит надо теперь с опаской ходить. До того, что полевая жандармерия по каждому случаю смерти офицера теперь следствие проводит. Свои его убили или чужие? Листовки еще появились от этой Лиги. Многие верят тому, что там написано. Но это от отчаяния, от того что жить в окопной грязи надоело до смерти. Потница, чесотка, гибок на ногах… Скука. А тут еще в ближнем тылу солдатский бордель расстреляли в полном составе. С месяц назад.
- За что? - искренне удивился я.
- За сифилис. Мда… Вот она война во всей своей красе. Заразили девчат постыдной болезнью и их же за нее и порешили. Нет тела - нет дела.
- Ладно, - поднялся Гоц с бревнышка.
- Хорошо с тобой, однако пора и честь знать. Смеркается скоро, а мне еще место искать, где приткнуться.
- Я распоряжусь, тебя проводят.
- Хороший ты мужик, Савва. Настоящий горец. В лейтенанты выбился, а человеком остался.
- Увидимся еще, - пообещал я.
- Флягу с собой забери. Пригодится.
* * *
На следующее утро лес огласился стуком топоров по деревьям. Саперы начали валить лес для мостов. Приказал выдать им трелёвочник из обоза, заодно и проверим эту конструкцию в деле. Началось… В душе сцыкотно как-то… А ну как все пойдет не так? Не так как мы планировали с фельдмаршалом и Моласом, когда специально выбрали самый слабый участок республиканской обороны. Самая сильна оборона у них возле линий железных дорог, где уже отметились наши бронепоезда, проведя разведку боем. Молас клялся и "зуб давал" что основная масса артиллерии у врага именно там, где они ждут нашего наступления по анализу действий Аршфорта на восточном фронте.
- Дурных там нема, - закончил тогда Молас свою страстную речь.
- Но и пушки у них не бесконечны. А вот пулеметов на выбранном участке у них даже избыток. И станки их они предельно облегчили. Ягр подвел мне коня, я отвлекся от воспоминаний и в сопровождении своей охраны и адъютанта поскакал к реке. На этот раз я был одет по-кавалерийски. В длинной шинели с полевыми полковничьими погонами и меховой шапке с кожаным козырьком. На берегу неширокой, но глубокой лесной речушки с топкими берегами проверил батальонного инженера саперов на предмет предельных углов выходов с мостов. Посоветовал в одном месте срыть увал взрывчаткой. Иначе бронеходы там не пройдут.
- Услышат же такой взрыв на переднем крае, ваша милость, - возразил он мне.
- Вся секретность побоку. Вот Тортфорт жук, всех у себя приучил титуловать не по чину, а по титулу, сноб проклятый.
- Не страшно, капитан. Сейчас там артиллерия голосить начнет, - заверил его я и поскакал искать комбата. А саперы по колено в студеной зимней воде уже забивали под мост первые сваи примитивными "бабами".
- Капитан, - сказал я напоследок, - не забудьте мне составить особый список тех солдат, кто работал в воде. А про себя подумал, что обязательно выбью для них у Аршфорта медали "За боевые заслуги". Саперу - труженику войны часто доставалась самая тяжелая работа и почти никаких наград. Вчера от Гоца я узнал, что совершившие подвиг саперы, создавшие гать в непроходимых болотах Огемии, и облегчившие этим нам победу над Куявски, не были вообще ничем награждены. Никто. Тортфорта нашел минут через двадцать в соседнем лесочке, наблюдающего за валкой леса. Рядом на костре его денщик варил кофе. Запах шел просто одуряющий. Захотелось напроситься на чашечку, но задача, стоящая передо мной была важнее.
- Майор, вы всегда находитесь вдалеке от основного фронта работ? - поддел я его.
- Мое дело обеспечить работу, господин барон, а для непосредственного руководства ею в батальоне есть инженер, - гордо вскинул он подбородок.
- Ну как скажете… - примирительным тоном отозвался я.
- Тогда пусть мои повара займутся чем-нибудь другим, если вы своих саперов сами всем прекрасно обеспечиваете. И повернул коня.
- Господин барон, вы меня не так поняли, - крикнул он мне в спину. Я повернулся вместе с конем, натягивая повод влево, и вопросительно посмотрел на комбата.
- Наш обоз еще полностью не подтянулся… - начал он оправдываться, разведя руками. Но я его перебил.
- Ясно-понятно. Плохо обеспечиваете, майор. Любой мой комбат, - сделал я акцент на слове "мой", - давно бы уже получил за такое обеспечение неполное служебное соответствие. Ну да ладно. Так и быть. Сегодня мы ваших саперов кормим - пусть только работают в полную силу. Но только сегодня. Попался мне на этом объезде и Гоц, который со своими кузнецами развернулся вовсю и ковал большие скобы. Бревенчатые мосты потребуют их много. Я не стал его отвлекать от работы, поскакал дальше. Саперы тягали бревна, матерясь по-оногурски. Иногда слышалась и имперская речь с диким акцентом.
- Куда тягай? Туда тягай! Совсем туда тягай. Бревно силой не взять. Хытрость нада, хытрость. Улыбнуло. Даже подняло настроение. Объехал все батареи, принял рапорты о состоянии техники. Ничего экстраординарного. Марш прошел как на полигоне без поломок. Только к обеду добрался до расположения штаба своей бригады. Там меня ждал с докладом начальник разведки капитан Гарос, сосватанный мне Моласом. На мой молчаливый вопрос он ответил кратко.
- Пока ничего нового, господин гвардии майор. Поиск вражеская фронтовая разведка ведет в обычном режиме. Никаких признаков особости. Я склонен был ему верить. Он на этом участке уже две недели торчит. А мы только подъехали. Тут грянул взрыв от реки. Саперный инженер явно перестарался с закладкой.
- Вот теперь, капитан, гляди в оба, - напутствовал я своего главного разведчика и пошел к ближайшей полевой кухне. Обедать. Я уже приучил всех поваров в бригаде, что могу вот так вот неожиданно появиться и подкормиться из солдатского котла. А по результатам или похвалить или выписать суровых люлей. Эффективная метода. Главное чтобы в ней не было системы, к которой можно привыкнуть.
13
Разведчики уходили в поиск. Горные егеря, прошедшие не только войну в горах с Винетией, но и восточный фронт, обвыкшиеся к болотам и равнинным лесам. Девять групп. Все вооружены ППГС и парой ручных гранат. Бинокли и перископы разведчика. Одеты в камуфлированные маскхалаты двойные с одной стороны белые, с другой пятнистые с белыми пятнами, как раз под сезон снегопада с оттепелями. Вышел я к ним вместе с начальником разведки из штабной палатки. Осмотрел. Заставил попрыгать. Все в порядке, ничего не звякнуло.
- Еще раз повторяю, бойцы, никакой самодеятельности. Только наблюдать. Режим тишины. Языка брать, если только сам в руки попадется. Нам нужна полная картина их огневых точек.
- Разреши идти, вождь? - спросил командир первой четверки по-рецки.
- Идите, - разрешил я на том же языке.
- И помните начало активных действий только тогда, когда в небе появится дирижабль.
- Да хранят вас ушедшие боги, - только и добавил начальник разведки, тоже по-рецки. Егеря тихо по одному растворились среди елей.
- Что нового у нас? - повернулся я к капитану.
- На удивление тихо, господин гвардии майор, - ответил начальник разведки.
- Так помаячили две поисковые группы с интервалом в четыре часа. Все на строительство мостов пялились. Взрыв их привлек, переусердствовал саперный инженер. Ничего неожиданного и экстраординарного.
- Как оцениваешь подготовку их фронтовых разведчиков? - Как высокую, господин комбриг.
- Не спугнули? - Никак нет. Я даже жандармов в тыловое охранение услал. От греха подальше.
- Что ж… Ждем еще, - только и ответил я.
- Время есть.
- А?..
- Рано еще, - ответил я и снова посмотрел на часы, щелкнув крышкой. Эти часы, подаренные мне Вахрумкой, напомнили те первые мои часы в этом мире. Трофейные. Которые отобрал Тортфорт. Да еще обвинил меня в мародерстве…
* * *
Сидели в штабной палате, в который раз измеряя карту циркулем. Начальник штаба протер уставшие глаза и промолвил устало.
- Ничего нового мы не придумаем, комбриг. Лег бы, поспал часа четыре. Нельзя так себя выматывать перед боем. На бой ничего не останется.
- Что жандармы? - поднял я взгляд на начальника разведки, простите, на второго квартирмейстера бригады.
- Отловили пяток каких-то совсем левых людей. Вроде как местные. Но до войны это республиканская территория была, так что… - Допросили? - Как водится. От них только: "знать, ничего не знаем, хворост собирали". А бить их вы запретили.
- Изолировали? - Так точно. Специально блиндаж особый заранее выкопали.
- Завтра отпусти их с извинениями.
- Но… - Вот именно… - ответил я.
- Где зампотех? - Простите? - переспросил начальник штаба.
- Бригадный инженер где? - поправился я.
- Фары проверяет на наличие карбида.
- После победы отдохнем, - отмахнулся я.
* * *
Паролет стоял на лугу, сливаясь осенним камуфляжем с ближайшей рощицей. Снизу его покрасили в "голубое небо". Точная копия моей первой модели, только двухместная.
- Ну что, мичман, птичка к полету готова? - спросил я летчика, который ходил и пинал гусматик на высоких колесах. Слез с седла и отдал повод денщику.
- Так точно, командир, только что по второму разу все проверил.
- Тогда полетели, ты за штурвалом, а я сегодня за наблюдателя. Лицо мичмана украсила дурацкая улыбка.
- Да, да… ты за штурвалом. Доверяю. Мичман мазнул рукой и к нам подбежали штатные заводские механики. А я полез в гондолу. Кабиной это сооружение назвать было трудно. Прям самолетик на качелях в детском парке.
- Контакт! - крикнул мичман, закрепляя у себя в кабине автомат. Пропеллер с легким скрипом повернулся.
- Есть контакт, - крикнул механик.
- От винта! - Есть от винта. Пропеллер закрутился с шуршащим шумом большого вентилятора. Рева мотора как на двигателях внутреннего сгорания не было. Не ощутил я и сильной вибрации.
- Колодки убрать. Механики потянули веревки, освобождая колеса от тормозных колодок. Самолет двинулся вперед, слегка подпрыгивая на кочках. Набрал скорость на лугу и легко оторвался от земли. Когда набрали первую сотню метров высоты на пологой глиссаде и пошли на разворот с легким креном, я похвалил летуна.
- Молодец, мичман, хорошо взлетел. Который полет? - Двадцать девятый сегодня будет, командир.
- Обогнал меня уже, - вздохнул я. Мне самому хотелось сидеть за штурвалом, но… мое дело сейчас наблюдать.
- Все равно командир вы - первый, - проявил мичман легкий подхалимаж.
- Аэростат привезли? - задал я вопрос чтобы мягко прекратить эти саввадзедунисткие речи.
- В пути пока. Но к вечеру дотащат. Его стирхами волокут. И компрессор с ним. И лебедку. Там большое хозяйство оказалось.
- Дай бог, дай бог, - вырвалось у меня.
- Командир, неужели вы из этих, которые верят в оставшегося бога? - Нет. Просто поговорка такая осталась в наших горах. Ушедших богов было много. В древности, приговаривая так, считали, что кто-нибудь из них да откликнется.
- Все, все командир, выше не полетим, там облака пойдут сплошняком.
- Какая высота? - Полтора километра.
- Давай к линии фронта, уже не добьют. Но ниже километра не опускайся.
- Принял, отозвался мичман и биплан накренившись, стал совершать очередной поворот. На удивление мы разговаривали в полете, не напрягая голоса. Большое преимущество паровой машины перед вечно ревущим двигателем внутреннего сгорания. Откинул столик в гондоле и, преодолевая взвихрения воздуха в открытой гондоле, закрепил на нем зажимами карту. Теперь только от зоркости глаз и внимательности моей все зависит. Но мне не первый раз летчиком-наблюдателем выступать. Правда, на самолете в первый. До того только на дирижаблях. Совсем разные ощущения. На дирижабле чувствуешь себя намного защищенней. А хорошо мои бронеходы замаскировались. Сверху и не видно совсем. Вот уже и наполовину построенные мосты для наших коробочек, облепленные саперами как соломинка муравьями. Увал. Ближние тылы и линии траншей, разделенные нейтральной полосой запутанной рядами колючей проволоки. Отметил пару командных пунктов противника и махнул мичману рукой, указывая, что надо лететь в ближние тылы врага. Первая авиаразведка в этом мире состоялась. И провел ее я - Кобчик!