– Иначе все было бы зря, – генерал приблизился к Айвану и навис над ним. В его движениях не было угрозы, лишь спокойная уверенность и внутренняя сила. – Где она?
– Почему ты решил, что я это знаю? – поинтересовался Айван. Определенно, ему нравилось изображать из себя человека. Много ненужных вопросов. Пустых слов. Всего, что поможет избежать ответа.
– Потому что именно ты послал с ней Когана. Разве нет? – Дамир оперся когтистыми руками о металлический стол, и тот жалобно скрипнув, прогнулся под его весом.
– Возможно. Но разве не ты сделал все, чтобы она покинула планету? – произнес Айван. Он обязан был знать, что же сейчас стоит перед ним в образе генерала: преображенный или монстр, в ярости теряющий остатки самого себя.
– Я должен был так поступить, – стол, рухнув, оставив двух собеседников без преграды.
– Ты был в своем праве. Но в таком случае, не стоит сожалеть о безвозвратно утраченном, – Айван, склонив голову, наблюдал за сменой выражения на лице Дамира, в котором немыслимо и странно сочетались черты обоих рас. Темная, почти коричневая кожа, широкие скулы, лысый, абсолютно гладкий череп, однако, без малейших следов регнума (как у новорожденных детенышей хаа-рашсов) с чуть приплюснутыми ушами и большими, нечеловеческими глазами под тяжелыми веками с короткими ресницами. Но главное, что привлекло внимание инопланетянина: деформированная часть правой стороны лица Дамира. Узкий участок кожи, который не успел завершить трансформацию и застыл на начальной стадии своей мутации. Он начинался от брови, касаясь верхнего века, скулы и скрывался за высоким воротом его рубашки. Теперь генерал лишь отдаленно напоминал того, с кем они общались столько лет, но и на чистокровного хаа-рашса он был не похож. Полукровка? Вряд ли его могли принять за смеска обеих рас. Скорее, за нечто странное, экзотическое и без сомнений, опасное и хищное.
– Я должен быть с ней, – из горла Дамира раздался рык, заставивший вибрировать толстые стены.
– Лишь в том случае, если этого захочет она. Не забывай, что Шании пришлось пережить. К тому же, как ты это себе представляешь? Мы на другом конце Галактики. Усмири свою ярость, возьми себя в руки, постарайся сохранить сущность.
– Тогда может быть поздно! – возразил генерал.
– Мы слишком далеко от них. В любой момент может стать поздно, – заключил хаа-рашс.
Сигма, столица Союза планет.
В жизни каждой женщины наступает момент, когда хочется уйти, сбежать, или провалиться сквозь землю от неловкости. Этот момент – знакомство с будущей свекровью. В моей же случае, подобный казус происходил уже второй раз с одной и той же персоной. Лишь имя "жениха" было другим.
Я крепко сжала ладони в кулак, потом разжала, погладила мягкую, словно живую серебристую ткань длинного, чуть расклешенного платья, выгодно подчеркивавшего грудь, струившегося по бедрам. Поправила и без того безупречную прическу, макияж. Почти месяц ушел на то, чтобы привести мое тело, волосы и кожу в приемлемый вид. Климат Утлагатуса еще никого не сделал красивее. К тому же, необходимо было восстановиться после операций, хотя тут я не могла пожаловаться. Исцеление происходило гораздо быстрее, чем я ожидала. Возможно, такое везение было действием крови хаа-рашсов и имело временный эффект. Но я не сильно задумывалась над этим. Пока что мои планы не простирались дальше желания мести. Выжить, отомстить… а дальше?
Все чаще в голову приходила мысль: что потом? И нужно ли мне это "потом"? Готова ли, смогу ли я жить, никого при этом не ненавидя?
Наконец, отмахнувшись от темных мыслей, я прикрыла глаза. Вдох, выдох. Открыла глаза, посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась. Я была привлекательна, и прекрасно это сознавала. Но воспринимала женщину, отраженную в зеркале, ни как саму себя, а чужачку. Словно это игра, а я лишь примеряю маску. Маску, которую снять уже не смогу никогда.
– Ты прекрасна, – я обернулась к вошедшему Адриану. Он был уже готов: новый костюм чрезвычайно ему шел, волосы подстрижены и уложены, легкая небритость лишь придавала ему мужественности, а улыбка – какого-то мальчишеского очарования. Женская мечта, да и только. Жаль, что не моя.
Но вот улыбка покинула его лицо, а взгляд стал прежним: привычным, иногда пугающим. Взгляд хищника, владеющего половиной Сигмы, но не готового на этом остановиться.
– Спасибо, – я кивнула, принимая из его рук легкую вуаль и накидывая ее на плечи прежде, чем это бы сделал Вилард.
– Ничего не бойся. Я буду рядом, – шепнул он мне, подавшись ближе. Слишком близко.
Я промолчала, лишь подала ему руку, едва справляясь с дрожью. Никогда не думала, что мне придется это сделать – снова взглянуть в глаза женщине, чьего сына я убила. Боже, помоги!
– Мама, разреши тебе представить – Шанна Хоуп. Моя невеста, – после едва уловимой заминки произнес Вилард. Моложавая эффектная женщина с живостью окинула меня изучающим взглядом-рентгеном. Дежа-вю. Хотя, в тот, первый раз моя совесть была перед ней чиста. С трудом напомнив себе, что я больше не Шания Перил, а Шанна Хоуп, позволила немного расслабиться. Это ведь игра? Всего лишь игра. Потому что жизнь закончилась уже давно.
– Моя мама, леди Мари-Энн Вилард – на этот раз обошлось без рукопожатия. Я лишь вежливо склонила голову. В ответ получила такой же кивок. На этом, церемонию приветствия можно было бы считать законченной. Если бы не…
– Я слышала, что вы познакомились с моим сыном на Хаумее. Прекрасное место для ловли богатых покровителей и недальновидных мужчин.
Все тот же знакомый колючий проницательный взгляд. Но разве я не заслужила его, добровольно согласившись на роль охотницы за толстыми кошельками.
– Вы так проницательны, леди Вилард, – я улыбнулась. Можно изменить лицо, волосы, глаза. Даже голос, добавив в него немного бархатистости и соблазна. Но не нутро свободолюбивой пролетарки Перил, которая когда-то мечтала о звездах, а теперь мысленно корчилась в мучительных конвульсиях от осознания своей вины перед матерью фальшивого жениха.
– Боюсь, что не настолько, как бы мне этого хотелось, – задумчиво рассматривая меня произнесла Мари-Энн, поцеловала сына в лоб, и, извинившись, вернулась к гостям.
Я, облегченно вздохнув, смотрела ей вслед, радуясь, что обошлось без задушевных разговоров. Похоже, в отличие от Шании, меня считают сиюминутной прихотью Адриана и не беспокоятся на этот счет.
Вопреки моим опасениям гостей оказалось не так уж и много. Человек двадцать, по словам Адриана старинных матушкиных приятелей, которые встречались, время от времени вместе. Прием проходил на поляне за домом, среди цветов и декоративных деревьев, привезенных со всех уголков Галактики. Чтобы создать растениям наиболее благоприятный климат, в почву рядом с корнями был введен датчик с капсулой, имитирующий привычную для них среду обитания. Над нами висело ночное небо, покрытое миллиардами звезд, скоро должен был взойти один из спутников Сигмы. За поляной располагался небольшой пруд с золотыми рыбками, заросший лилиями. Было в нем что-то искусственное, ненатуральное. Адриан лишь подтвердил мои догадки: и лилии и рыбки запускались в воду специально на время подобных вечеров. К утру живность дохла, в цветы вяли. Жаль.
– Я же говорил – ничего страшного, – пробормотал Вилард, провожая взглядом свою мать.
– Ты был прав, – согласилась я. И действительно – три минуты позора и ты практически принята в высшее общество. Правда, на правах куртизанки или проститутки, но все же, для нашего дела мой статус значения не имел. – Долго нам еще здесь находиться?
– Думаю, четверти часа будет достаточно. Как видишь, сегодня здесь собрались в основном самые близкие друзья мамы. Никто из верхушки не почтил нас своим присутствием. Может, это к лучшему. – Вилард слегка сжал мою руку, – хочешь потанцевать?
Он указал на площадку, где медленно и плавно двигалось несколько пар.
– Будет странно, если мы не потанцуем. К тому же, ты слишком напряжена. Расслабься.
Я неохотно позволила увлечь себя на танцпол. Вилард обнял меня, привлек к себе и выдохнул в мои волосы:
– Я не стану говорить, как давно об этом мечтал.
– Не надо. Не говори, – тихо шепнула я, умоляюще глядя на него. Только не сейчас, не здесь. Да и вообще, вряд ли когда-нибудь я буду готова услышать от него слова признания.
А дальше был танец и музыка, тихая, чарующая, проникающая в самую душу, обволакивающая нас двоих как мягкое шелковое покрывало. Словно кроме него и меня не было никого вокруг, и мы плавно скользим, почти не касаясь ногами пола. Его пальцы на моей обнаженной спине. Такие горячие, почти обжигающие прохладную кожу. Губы, которые так близко, чуть искривлены в улыбке. И я, растерянная и смущенная его близостью и чувствами, которые он даже не пытается скрыть от меня.
Даже не заметила, когда музыка стихла. Пары разошлись, и мы поспешили скрыться, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. Только у столика, уставленного легкими закусками, заметила заинтересованный взгляд леди Вилард, устремленный на меня, словно только что она открыла новый вид гусеницы, и как раз сейчас размышляет: дать ей свое имя или прихлопнуть чем-то тяжелым, чтобы та не успела превратиться в бабочку.
Спокойно выдержав этот взгляд и дождавшись, когда леди отвлеклась на кого-то другого, я заметила не менее пристальное внимание со стороны молодой привлекательной девушки в длинном черном платье, выгодно оттенявшим ее белокурые вьющиеся волосы и белоснежную, чуть тронутую румянцем кожу. Ее светлые глаза были прищурены, губы недовольно поджаты. В общем, она выглядела как стандартная состоятельная ревнивица из бульварного романа, готовая в любой момент вцепиться в волосы своей сопернице, то есть мне. Вот только я совершенно не хотела участвовать ни в каких сценах, поэтому, подняв лицо к Адриану, поинтересовалась:
– У вас с ней что-то было? – Вилард окинул взглядом пышущую негодованием и презрением ко мне красавицу, и с усмешкой кивнул.
– Было дело. Виновен. Каюсь.
– У нас могут быть проблемы? – я особенно выделила нас, хотя в глазах блондинки отчетливо читалось желание немедленной и мучительной расправы именно надо мной.
– Не думаю, – Адриан пожал плечами, потом нахмурился, и уже без былой уверенности пояснил, – она дочь бывшего партнера моего отца. Тот давно хотел породниться. Но у меня всегда на этот счет было противоположное мнение. Поэтому я выкупил у него бизнес и теперь ни от кого не завишу. Ты же знаешь, я никогда не был монахом, но раньше, на других она так не реагировала.
– Потеряла терпение?
– Скорее, почувствовала в тебе реальную угрозу, – ухмыльнулся Адриан.
– Мне это не нужно. Не хотелось бы отвлекаться на женские разборки, выдирание волос и истеричные вопли.
– Кто бы сомневался. Ты же выше всего этого, – внезапно Адриан помрачнел и обозлился, – скажи, а считала бы ты так же, если бы я действительно, хоть что-то для тебя значил?
– К чему этот вопрос? – удивилась я. Только этого не хватало! Остаться в стане врагов, и презирающих тебя людей, да еще иметь рядом рассерженного Виларда.
– Понятно, – кажется, моего ответа не ждали, а просто нашли еще одну причину для злости. На меня же.
Подхватив с подноса официанта бокал вина, Вилард отсалютовал им в сторону красавицы, выпил залпом, отбросил его в сторону, а затем, не обращая ни на кого внимания, схватил меня за плечи, резко притянул к себе и впился в мои губы жестким страстным поцелуем.
В первую секунду я опешила, не зная, как себя вести в данной ситуации. Оттолкнуть – будет выглядеть странно. Ответить – распутно. Я слегка отстранилась, опустив глаза, чувствуя, как Вилард неохотно отпускает меня, напоследок слегка прикусив губами мою нижнюю губу, позволяет мне сделать шаг, отделяющий нас друг от друга.
– Дело прежде всего, так ведь… Шанна? – надо мной раздался его издевательский смешок.
– Не заставляй меня жалеть о том, что согласилась на эту авантюру, – прошептала я.
– В таком случае, ради пользы дела, думаю, нам стоит покинуть прием. Мне кажется, мама возражать не станет.
Меня схватили за руку и почти потащили по тенистой, погруженной в полумрак аллее, куда лишь отдаленно доносился шум музыки, звуки голосов.
– Не переживай, Это короткая дорога в наш дом.
– Разве мы не уезжаем прямо сейчас? – я остановилась, вырвав ладонь из руки Виларда, – ты не говорил, что нам придется здесь задержаться.
– Увы, – Адриан пожал плечами, хотя особого сожаления в его голосе я не чувствовала. – У меня остались кое-какие незаконченные дела.
– Но я могла бы сама добраться до… – я осеклась, мгновенно вспомнив, что, согласно легенде, живу в квартире Виларда.
– Не могла бы, – пресек любые возражения мужчина, – в конце концов, в этом доме тебя никто не съест. Мама приготовила нам комнату. Ты сможешь отдохнуть, пока мой помощник привезет сюда наши вещи.
Я едва не зашипела от злости, услышав, что кто-то станет копаться в моих личных вещах, однако Вилард прервал возражения.
– Не беспокойся. Я отдал четкие указания, и кое-что нам приготовил заранее.
– Ты все спланировал?
– Скажем так, я допускал, что события могут сложиться именно таким образом.
Я шумно выдохнула, давя гнев в зародыше, не позволяя ему вырваться на волю.
– Вот и хорошо. Я провожу тебя в нашу комнату, – проследив за моей внутренней борьбой, Адриан снова схватил меня за руку и мы покинули парк.
9
– И что это значит? – я уставилась на роскошную кровать гигантских размеров, занимающую большую часть совсем немаленькой комнаты. Одну кровать. А нас с Вилардом было двое. И хотя в этих апартаментах можно было без труда затеряться, но мысль о том, что мне настолько близко придется находиться рядом с мужчиной, да еще в подобной обстановке, внушала быспокойство.
– А что тебя удивляет? – усмехнулся Адриан, – для всех ты моя невеста. Никому и в страшном сне не может присниться, что мы с тобой не предаемся каждую ночь греховной страсти. Поэтому – одна комната и одна кровать.
– Возможно, мы сможем решить эту проблему? Кто-то из нас может спать на полу…
– Прошу тебя, не нужно мелодрам, – голос Адриана был саркастичен и резок, – мы оба взрослые люди. Я же, в свою очередь, постараюсь ночью сдерживать свои животные инстинкты в отношении тебя. К тому же, ты хочешь, чтобы соглядатаи моей матушки обрадовали ее новостью, что ее сын спит на полу?
Я, молча прошла в комнату на ходу сбрасывая с плеч на пол вуаль, помедлив мгновение, избавилась от неудобных туфель, оставшись босиком на ворсистом ковре. Затем, вынула из волос заколки, позволяя им тяжелым покрывалом упасть на плечи. Что же, он сам начал эту игру. Я ее лишь продолжаю.
– Надеюсь, ты не возражаешь, если я воспользуюсь душем первая? – не оборачиваясь к нему, поинтересовалась я. И, не дождавшись ответа, в полном молчании прошествовала в ванную комнату. Тихо притворила за собой дверь, и без сил прислонилась к ней спиной.
Черт! Черт! Черт!
Включила холодную воду, сбросила к ногам платье, в котором чувствовала себя неловко и, переступив через него, вошла под ледяные струи, то ли, приводя саму себя в сознание, то ли за что-то наказывая. Медленно съехала по белоснежной стене и уткнулась лбом в колени. Это было слишком! Как я смогу выдержать? Смотреть в глаза несчастной матери, потерявшей сына, фальшиво улыбаться, строя из себя дешевую шлюху? Когда Адриан пригласил меня на танец, я не сразу поняла всей массы чувств, что на меня нахлынули. И только теперь, оставшись наедине, я поняла, что ощущала в тот момент: словно я танцую на его, Рейне, могиле. Так страшно и так мерзко!
После того, как мы покинули Хаумею. Заручившись поддержкой… Клана (все равно не могу воспринимать всерьез их как революционеров, да еще название это пафосное) мы вернулись на "Южный ветер", где нас уже не чаяли увидеть живыми. Поначалу Ларс не хотел, чтобы мы летели на Сигму, говорил, что его тревожат те, кто устроил это побоище в отеле. Ведь неизвестно было, кто же их настоящая цель. Но, как только родился этот странный план с переменой личины и проникновением в высший свет, он как-то сразу успокоился. Не могу сказать, что все в этом плане меня устраивало. Даже наоборот. Одна мысль снова появиться в доме леди Вилард меня ужасала. Но почему-то именно на этом настаивал Адриан. Иногда мне казалось, что это один из видов его изощренной мести. Не могу поверить, что он забыл то, что я сделала с его братом. Потому что я сама этого не забуду никогда. Не забуду и не прощу самой себе.
Несколько минут я сидела, слушая шум воды. Холодные капли падали мне на ноги, с тихим журчанием стекая в желоб. Наверное, я могла бы просидеть так всю ночь, не решаясь выйти. Но разве это не слабость? Резко встала, включила горячую воду, и почти сразу почувствовала себя если и не полной сил, но уже практически пришедшей в себя.
Скорее всего, я бы никогда не решилась выйти из ванной, не окажись на вешалке приготовленных кем-то двух шелковых халатов. Здраво расценив, что вполне могу воспользоваться одним из них, я накинула на себя тот, что был меньшего размера. Безучастно разглядывая себя в зеркале, отметила, что насыщенный бардовый цвет подходит к моей новой внешности, и смело вошла в спальню.
Адриан успел облачиться в домашние брюки и футболку, выглядя при этом совершенно другим. Непривычным, домашним… безвредным. Пройдя мимо меня, он занял ванну. Я обвела взглядом комнату, где мне предстояло коротать ночь. В ней преобладали оттенки бежевого и коричневого. Мебели было немного. Лишь кровать, небольшой комод и столик с двумя стульями. Стиль, давно забытый даже на земле, но почему-то мне всегда казавшийся уютным.
С удивлением отметила, что Вилард собрал разбросанные мною вещи и аккуратно сложил их на комод, рядом с сумкой, которую принесли по его указанию. Порывшись в ней с радостью извлекла полюбившийся мне за это время домашний костюм и футболку, в которой я привыкла спать. Прислушалась к шуму в ванной, и решила не рисковать с переодеванием, а остаться в том, что на мне сейчас надето. И едва успев скользнуть под роскошное одеяло, тут же притворилась спящей, наблюдая за вышедшим Вилардом из-под прикрытых век. Так по-детски… Самой противно. И вообще эта ситуация…
Он снова был облачен в домашние брюки, его торс был обнажен. Видимо, решил обойтись минимумом одежды. Адриан лег на свою половину кровати. Все так же молча. И, повернувшись ко мне спиной, затих. Я ждала чего-то. Сама не знаю чего. Ждала и, опасалась, не желая, чтобы что-то произошло. Потому что боялась разочароваться в человеке, к которому начала испытывать если не симпатию, то хотя бы немного доверия. Мысли роились в голове, в какой-то момент мне стало неприятно от самой себя. В конце концов, я прикрыла глаза и сама не заметила, как уснула.
Утро не принесло решения наших проблем, напротив, создало новые. Я открыла глаза и замерла, поняв, что не могу встать, что меня что-то удерживает. Или кто-то.