- Допросить - это вряд ли, - покачал головой врач.
- А просто поговорить?
- "Просто поговорить" я вас в ближайшее время не пущу. И вообще, никого, кроме ближайших родственников, не пущу. Скоро здесь будет его мать, выгнать ее я не имею права.
Из палаты выкатилась пухленькая приземистая медсестра, держа в вытянутой руке мобильный телефон доктора. Тот вопросительно взглянул на нее, сестра только закатила глаза. Врач обреченно вздохнул и, даже не извинившись перед собеседниками, взял трубку, обронил короткое "Слушаю", затем отклеился от подоконника и медленно двинулся по коридору, молча слушая то, что ему говорил абонент.
Березовская и Бражник переглянулись и, не сговариваясь, покинули реанимационное отделение.
Именно туда три часа назад доставили в бессознательном состоянии Виктора Шамрая.
2
Началось с того, что он вовремя не вернул машину, которую взял у редакционного водителя Григория Мартынюка.
Договоренность была твердой: Виктор вернется не позже четырех. Но минули и четыре, и пять, и шесть, дело шло уже к семи. Все это время Григорий периодически набирал номер мобильного Шамрая, но в ответ слышалось только одно: "Абонент находится вне зоны досягаемости". Примерно около шести его телефон вообще отключился: "Абонент не может принять ваш звонок".
Не зная, что делать и как вернуть пропавший "Вольво", Мартынюк не нашел другого выхода, как пожаловаться главному редактору "Необычных фактов", который как раз к семи наконец собрался домой. Позже, уже давая пояснения в милиции, Григорий весьма неохотно рассказал о своих гешефтах, хотя давать напрокат автомобиль, находящийся в личной собственности, законодательство не запрещает. В худшем случае Мартынюка можно было бы наказать административным штрафом за неуплату налога на незадекларированную прибыль. Правда, перспектива содрать с ушлого водилы хотя бы минимальный штраф выглядела довольно призрачной.
Так или иначе, около девяти часов вечера к этой истории подключился капитан Бражник, случайно прочитавший свежую ориентировку, где сообщалось, что по подозрению в краже автомобиля разыскивается некто Виктор Шамрай, сотрудник газеты "Необычные факты". Именно в краже обвинял своего недавнего приятеля Григорий Мартынюк, потерявший свой любимый "Вольво". Так и написал в заявлении, надеясь, что поиски пойдут быстрее.
Зачем Шамраю понадобился транспорт, Григорий не знал, потому что "этот подонок" ничего толком не объяснил. Однако капитан милиции, сотрудник "убойного" отдела уголовного розыска Сергей Бражник недаром жевал черствый оперский хлеб почти два десятка лет. Не надо быть профессором математики, чтобы решать подобные задачки. Поэтому, еще ничего не зная наверняка, но имея серьезные основания для соответствующих выводов, Бражник отправил запросы на все КПП на дорогах, ведущих в сторону Овруча и Народичей. Его интересовало, не заметили ли патрульные сегодня, примерно с десяти до двенадцати утра, синий "Вольво" с таким-то номерным знаком. А чтобы коллеги пошевеливались, подчеркнул: за рулем этой машины мог находиться особо опасный преступник.
Результат оказался ожидаемым. Некто старший лейтенант Пузырь доложил, что утром мимо его поста проследовал в указанном направлении синий "Вольво", за рулем которого находился мужчина. Номер авто он не зафиксировал, зато запомнил внешность водителя и его имя: тот назвался Виктором Шамраем. Свою необычную памятливость Пузырь пояснил тем, что в конце прошлого месяца этот же гражданин проезжал через его пост и как раз в его смену. Назвался мужчина журналистом, предъявил редакционное удостоверение. Газета эта старшему лейтенанту знакома, поскольку теща выписывает и с интересом прочитывает каждый номер.
Старший лейтенант даже уточнил: не теща выписывает, а он, зять, вынужден уже несколько лет из своего кармана выкладывать деньги на эту подписку. Вот так теща на зяте и ездит, дай ей Бог здоровья и многая лета.
Но хрен с ней, с начитанной тещей. Соль в том, что в обратном направлении синий "Вольво" его пост не пересекал.
Возможно, существуют какие-то другие дороги. Но оперское чутье подсказывало Бражнику: ни по одной из них Виктор Шамрай сегодня в Житомир не возвращался.
Ехать в Подлесное? Насчет того, что журналюга по какой-то причине подался именно туда, у капитана даже сомнений не было. Но сейчас ночь, и в этом не было никакого смысла. Чтобы провести в зоне отчуждения поисковую операцию, нужны согласования с целой кучей официальных лиц, а главное - со специальным подразделением МЧС. Именно этому министерству подчинены и поисковики, и сама зона отчуждения, в которой придется вести поиски. В любом случае дело не сдвинется с места до утра, тем более что пока нет ничего чрезвычайного в отсутствии человека, который, позаимствовав чужую машину, куда-то отправился на ней средь бела дня. Да и, честно говоря, у Бражника были огромные сомнения в том, что поисковую операцию вообще удастся начать в ближайшие двенадцать часов.
Оставалось ждать: а вдруг события начнут развиваться самым непредсказуемым образом.
Так и случилось.
В семь утра старший лейтенант Пузырь сообщил, что обнаружил объявленного в розыск Виктора Шамрая. Без машины.
И в бессознательном состоянии.
3
- Давай еще раз с самого начала.
- Слушай, капитан, ну ты в самом деле издеваешься, что ли? Достать меня решил, да?
Пузырь не угрожал, даже не возмущался - просто ныл. Этот старлей, наживший себе такую головную боль буквально за час до формальной сдачи поста после суточного дежурства и уже предвкушавший двое суток заслуженного отдыха, все утро просидел в уголовном розыске, талдыча одно и то же всем, у кого возникало желание задать ему пару вопросов.
Сначала на него насел этот въедливый капитан. Потом он куда-то смылся, но его сменил другой опер, хоть и равный Пузырю по званию, но явно старше него и по возрасту, и по статусу. Обычный патрульный и сотрудник отдела по раскрытию убийств городского уголовного розыска - все равно что небо и земля. А потом в кабинет ввалился мужик в штатском, назвался майором таким-то, начальником отдела, вышиб старлея из кабинета и завел шарманку по новой. Потом, даже не дослушав, мазнул рукой, сунул Пузырю бумажку и велел дать письменные показания. "Так я ж уже писал!" - пробубнил было Пузырь, но майор на это отрезал: "Второй раз напиши. Может, вспомнишь еще что-нибудь".
А чего там "еще", если больше ничего и не было?..
И вот теперь вернулся капитан Бражник. Пузырь хотел спать, есть, выпить пару рюмок водки, а лучше самогона - крепкого, настоянного на травах. Теща всегда после дежурства наливает. Правда, в остальные дни у Пузыря сухой закон. Теща, которая живет с ними, зорко следит, чтобы зять-милиционер пил не столько, сколько душа пожелает, а сколько следует. Лучше дома, в меру, под хорошую закуску, чем за хатой с так называемыми друзьями литр на троих с двумя бутербродами…
Одним словом, Коля Пузырь хотел отдохнуть так, как привык это делать, и капитан Бражник его прекрасно понимал. Но тем не менее…
- Никто тебя не достает, старлей. Пока меня не было, ты здесь несколько раз повторил одно и то же. Даже написал, вижу. - Опер кивнул на исписанный лист на краю стола. - Только все это время ты же не буквально повторял одно и то же. Ты же не выучил свою историю, как стишок в школе, правда?
- Да у меня и в школе со стихами хреновато было… - Пузырь шмыгнул носом и от этого показался капитану еще более несчастным.
- Я это к чему? Повторять попугаем одно и то же скучно. Значит, за это время ты мог припомнить что-нибудь новенькое. Какую-то мелкую деталь, которая не пришла тебе в голову при нашей первой беседе. Как насчет этого?
- Не знаю, ей-богу. - Пузырь снова шмыгнул носом. - Слушай, капитан, ты бы мне хоть пива бутылку поставил…
- Сейчас договорим, все оформим, и я тебя с чистой совестью отпущу на все четыре стороны. - Бражнику в самом деле стало жаль коллегу, который отдувался неизвестно за кого. - А перед тем прогуляемся в одно местечко, тут рядом. И пару пива возьму, и сотку тебе нальют. Я и сам ночь не спал, знаю, как тебе сейчас после суток…
При упоминании о сотке Пузырь несколько оживился:
- Ну что еще сказать? Все одно и то же…
- Давай, - поощрил Бражник. - С самого начала. Сколько там времени было? Семь утра, может, позже?
- Семь, наверно… Или семь ноль восемь, а то и семь десять, - прикинул Пузырь. - Уже не ночь, а еще темно. Сереть вроде начало… Еще и дождик… Короче, туман над лесом. Не густой, так, средней плотности… Я, значит, из караулки вышел по этой… поссать, короче…
- С этим ясно, - подбодрил Бражник. - Дальше давай.
- Буквально метров десять от караулки отошел. Вот клянусь - ничего передо мной не было: кусты, бурьян. И тут раз! - Старший лейтенант резко взмахнул рукой. - Не было - и будто из тумана нарисовался. Я его, веришь, чуть не обмочил!..
- Его - это Шамрая?
- Ну! - закивал Пузырь. - Я сперва не понял, кто это. Мужик какой-то валяется, мордой в землю. Я глаза закрыл, потом открыл - думал, что глюк. Так с какого бодуна?.. Но все-таки… Не было, не было - и вдруг вот он, лежит. И ничего не слышали мы, главное. Ну ни звука. Я же на посту не один, нас там трое…
- Ты не отвлекайся, - придержал старлея Бражник. - Значит, ты увидел человека, лежащего лицом вниз. Как дальше действовал? Только по секундам, если можешь вспомнить.
- Так я ж секундомер не включал, капитан.
- Ладно, рассказывай, что делал дальше.
- Да ничего особенного. - Пузырь пожал плечами. - Наклонился, потрогал. Оно ж не разобрать: живой или мертвый. Перевернул на спину. Нашел пульс на шее. Вроде бы ничего, стучит. Значит, жив. Потом я фонарик достал, посветил ему в лицо. Оно все в грязи было, я немного грязь стер и сразу узнал - он, Шамрай этот, который в розыске. Я, значит, по рации сразу хлопцев подтянул. Занесли в караулку, лицо обмыли, вызвали, кого следовало…
- Кровь на лице была? - перебил Бражник.
- У Шамрая? Будто бы нет…
- Будто бы или нет?
- Нет, - уверенно проговорил Пузырь. - Только весь в грязи, будто его по пахоте волокли. Но крови не было, мы бы заметили, да.
- До приезда скорой Шамрай не приходил в сознание?
- Один из наших, Петя Круглик, снова в лицо ему побрызгал водой, по щекам похлопал. Тот, значит, глаза открыл и спрашивает: где он и кто мы такие? Я стал объяснять, но он опять вырубился. Это все, капитан. Больше, чем я сказал, никто тебе ничего не скажет. Потом приехала скорая и вы за ней следом. Хлопца этого, который будто с того света вынырнул, увезли медики. А меня ты в свою машину посадил…
Пузырь развел руками, демонстрируя: все, финиш.
- Так… - Бражник вздохнул, уже в который раз за это утро переваривая услышанное и пытаясь найти в том, что произошло, хоть какие-то крупицы логики. - С того света, говоришь? А почему, собственно, ты так решил, Коля?
- А как иначе? - искренне удивился старлей. - Не было - и вдруг есть! Прямо у меня на глазах, будто из тумана!
- Утром того дня Шамрай не упоминал при тебе, куда направляется?
- А как же! Я и об этом уже докладывал. Он интересовался какой-то девушкой, ее, кажется, неделю назад или около того тоже нашли недалеко от нашего поста. Но не в мое дежурство, слава богу! Я уж думал, меня пронесет, а нет, ни хрена не пронесло. В тот раз парни наши писали-отписывались…
- Ты не отклоняйся от темы. - Честно сказать, старший лейтенант Пузырь уже слегка притомил Бражника своим нытьем. - Ту девушку ты, значит, не видел?
- Не видел. И ничего о ней не знаю: ни кто такая, ни куда ездила, ни с какой стати. Шамрай ваш явно снова перся в аномальную зону, в Подлесное это…
- Значит, в аномальную? - переспросил Бражник.
- Так он же сам в своей газетке писал. И никто, между прочим, ничего не возразил. - Глаза Пузыря хитровато блеснули.
Бражник откинулся на спинку стула.
Аномальная зона .
Всего за неделю ее жертвами стали двое.
Девушка, Тамара Томилина, очевидно, страдала каким-то психическим расстройством, связанным с Подлесным. Поэтому в конце концов и отправилась туда, убедившись, что нет никакого способа избавиться от пока что необъяснимого влияния этой местности. Оказавшись среди ночи в Подлесном, Тамара пропала и через некоторое время таким же загадочным образом нашлась. Память ее явно повреждена, хотя полной амнезии нет и провалы в ее воспоминаниях постепенно затягиваются.
Затем - мужчина, Виктор Шамрай, ровно ничем не связанный с Подлесным, кроме того, что недавно побывал там, пытаясь исследовать аномальную зону, и, как говорят, убедился, что кое-что неправильное в заброшенном селе действительно есть. Но с какой стати он вчера снова подался туда, не сказав никому ни слова? Результат: он исчез в точности так же, как и Тамара, и таким же образом объявился: будто соткался из воздуха.
Не было - и вдруг есть.
Будто вывалился из параллельного мира.
В обоих случаях имелись свидетели. Правда, ни водитель-дальнобойщик, ни старший лейтенант Пузырь не видели своими глазами, как Тамара и Виктор осуществляют переход из одного мира в другой. Оба, как ни комично это звучит, именно в тот момент собирались справить малую нужду и в то же мгновение перед ними возникли буквально из воздуха жертвы.
В обоих случаях они прибыли в Подлесное на автомобилях. Но ни Тамариного серебристого "Пежо", ни синего "Вольво", на котором ехал Шамрай, обнаружить не удалось. Вернее, машину девушки искали довольно обстоятельно, но безрезультатно, а авто Григория Мартынюка пока еще не разыскивали вообще, не до него было. Но Бражник почему-то был уверен - не найдут.
Кроме того, и в случае с Тамарой, и в истории с Шамраем на телах потерпевших практически не было следов физического насилия, если не считать небольшой гематомы на затылке девушки и немного большей, но все равно не представляющей угрозы для жизни и здоровья на затылке Шамрая.
Поймав выжидательный взгляд старшего лейтенанта Пузыря, опер решил - хватит с него, пусть едет домой. Обещал ему "сотку" и пиво - будет сделано. Тем более что ровно такой же комплект не повредит и самому Бражнику.
Было над чем подумать. И мысли его вертелись не только вокруг аномальной зоны и ее пагубного, как выяснилось, влияния на людей.
4
После армии Сергей Бражник сам пришел в милицию.
Его никто не убеждал и не агитировал. Не было в его жизни ни одного памятного события, которое могло бы повлиять на выбор профессии. В отличие от многих, кто работал в розыске до него, пришел туда одновременно с ним и приходил позже, Бражник никогда и ни при каких обстоятельствах не жалел о сделанном выборе. Ему просто некогда было заниматься такой "философией". Он чувствовал себя здесь на своем месте и с самого начала не ждал от оперативно-разыскной работы какой-то особой романтики или, наоборот, не рассматривал ее в качестве хлебного места, которое позволяет ловкому профессионалу "колядовать" на все стороны, выполняя различные коммерческие заказы.
При этом Сергей Бражник не считал себя честным ментом. Он всегда оставлял за собой право нарушать закон в той мере, которая позволяет, закрыв глаза на менее серьезные нарушения, быстрее раскрыть очередной "убой". Вместе с тем рядовому наркоману, квартирному вору или проститутке всегда было легче договориться с ним, чем бизнесмену или политику местного масштаба - тех он просто посылал. Разумеется, если они пытались непосредственно вмешиваться в оперативную работу.
Собственно, эта черта характера не в последнюю очередь стала причиной того, что уже лет десять в управлении капитана Бражника считали отмороженным фанатиком, а недоброжелатели были твердо убеждены: если этого опера не прирежут или не пристрелят в какой-нибудь передряге, майором ему никогда не быть. Разве что присвоят очередное звание при выходе на пенсию.
Если бы Сергей Бражник хоть изредка задумывался над этим своим отношением к работе или хоть раз попытался разобраться в себе, то наверняка пришел бы к выводу: эту установку - служить, защищать, делать свое дело и действовать сообразно с ситуацией - он получил в армии. Тогда, в восемьдесят шестом, в воздухе витало: Афган - это уже не тайная операция, не почетное исполнение интернационального долга, а война, на фронты которой страна мобилизацию не объявляет. В Демократическую Республику Афганистан боец Советской Армии чаще всего попадает по принципу: "На кого Бог пошлет". Да, были и добровольцы, но преимущественно офицеры, для которых служба за рубежом была экономически выгодна, да пацаны, в чьих головах еще не утих романтический сквозняк. Но именно тогда, в восемьдесят шестом, в Афганистане была не просто война, а война, которую вот-вот начнут сворачивать. Об этом пока еще не говорили вслух, и никто ничего не обещал солдатским матерям, правозащитникам и "мировой общественности". Но все равно чувствовалось: афганская авантюра уже осточертела и советским вооруженным силам, и советскому правительству, которое постепенно брало курс на перестройку, демократизацию и гласность.
Сергей Бражник не был добровольцем, потому что не был дураком. Но когда его, крепкого, рослого и абсолютно здорового, за исключением удаленного аппендикса, призывника причислили к "афганской" команде, он воспринял это как должное и не стал - по примеру некоторых новобранцев - глотать гвозди и заниматься прочим членовредительством.
Позже, уже на гражданке, после дембеля, ветеран Афганистана Бражник не мог припомнить ничего особенного в своей службе. Наряды, боевые выходы, зачистки кишлаков, сопровождение караванов, иногда - стычки с "духами". Чаще всего те просто лупили из зенитных установок и гранатометов из засад в горах либо вступали в короткие бои где-нибудь на окраинах кишлаков или на перевалах. Но, видимо, Бражнику везло: пуля зацепила его только однажды - вырвала кусочек мышцы на бедре, рана затянулась через пару недель. Сам он тоже стрелял и, как ему показалось, несколько раз даже попал в цель. Одно из двух: или весь свинец, предназначенный ему, доставался другим, или служил он в такой части и в такой местности, которая не входила в сферу стратегических интересов афганской вооруженной оппозиции.
Он сразу поставил себе цель - дослужить до дембеля. И дослужил. А вернувшись в родной Житомир, никогда не считал себя ни героем войны, ни жертвой советского режима.
В военкомате, куда Бражник явился, чтобы стать на учет, к нему подошел офицер милиции, представился и предложил продолжить службу, но теперь в органах внутренних дел. Пообещал как "афганцу" льготную изолированную квартиру. Вроде бы какое-то постановление вышло, участникам боевых действий полагается… Отучившись в школе милиции и поработав, как положено, патрульным, Сергей заодно успел жениться на своей школьной любви: девушка очень серьезно отнеслась к обещанию, которое дала еще на его проводах - дождаться "своего парня" из армии. Когда у них родился первый ребенок, молодому оперу дали-таки возможность "улучшить жилищные условия".
Все это случилось еще в последние годы существования Советского Союза, когда постановления о льготах, подписанные высоким начальством, еще кое-что значили.
Затем - будни оперативной работы и новая страна, которую быстро взяло за горло новое поколение бандитов.