Они начали подъем на гору, и дорога сделалась круче; дома здесь были выстроены на террасах, врезанных в иссохший склон. Глокта упрямо тащился по жаре, наваливаясь на трость и закусив губу, чтобы совладать с болью в ноге. Его томила жажда, из каждой поры сочился пот. Харкер не собирался сбавлять темп, чтобы подождать еле поспевавшего за ним Глокту.
"И будь я проклят, если попрошу его об этом".
- Вот это, над нами, и есть Цитадель. - Инквизитор махнул рукой, указывая на массив зданий, куполов и башен с мощными стенами на самой макушке бурой скалы высоко над городом. - Когда-то там стоял трон туземного короля, а теперь она служит административным центром Дагоски и жилищем самых значительных людей города. Там находится здание гильдии торговцев пряностями и городской Допросный дом.
- Отличный вид, - пробормотала Витари.
Глокта повернулся и затенил глаза ладонью. Перед ними расстилалась Дагоска - почти остров. Верхний город начинался прямо у них под ногами и уходил вдаль: аккуратные кварталы аккуратных домов, разделенные длинными прямыми улицами; то здесь, то там мелькали желтые верхушки пальм и широкие прогалины площадей. По другую сторону окаймлявшей его длинной изогнутой стены виднелась пыльная бурая мешанина трущоб. Еще дальше, за трущобами, Глокта рассмотрел расплывающиеся от зноя очертания могучих городских стен. Они перегораживали узкий скалистый перешеек, соединявший город с материком - голубое море с одной стороны, голубая гавань с другой.
"Говорят, здесь самые мощные защитные укрепления в мире. Не придется ли нам скоро проверить это хвастливое заявление на деле, хотел бы я знать?"
- Наставник Глокта? - Харкер откашлялся. - Лорд-губернатор и его совет ждут вас.
- Ничего, пусть подождут еще немного. Мне не терпится выяснить, каких успехов вы добились в расследовании исчезновения вашего наставника Давуста.
"Ведь будет весьма прискорбно, если нового наставника постигнет та же участь".
Харкер нахмурился.
- Э-э… определенные успехи имеются. У меня нет сомнений, что виноваты туземцы. Они постоянно плетут заговоры. Несмотря на меры, принятые Давустом после восстания, многие из них до сих пор не знают своего места.
- Поразительно.
- Поверьте мне, именно так. В ту ночь, когда наставник исчез, в его покоях находись трое слуг-дагосканцев. Я допросил их.
- И что же вы обнаружили?
- Пока ничего, к несчастью. Они исключительно упрямы.
- Так давайте допросим их вместе.
- Вместе? - Харкер облизнул губы. - Меня не известили, наставник, что вы захотите лично провести допрос.
- Теперь известили.
"Вообще-то здесь, в толще скалы, могло бы быть и прохладнее".
Однако здесь стояла та же жара, что и снаружи, на пропеченных солнцем улицах, без малейшего дуновения милосердного ветерка. В коридоре было тихо, безжизненно и душно, как в склепе. Факел Витари отбрасывал по углам пляшущие тени, но за спинами идущих тут же вновь смыкалась темнота.
Харкер помедлил перед окованной железом дверью, утирая с лица крупные капли пота.
- Только я должен предупредить вас, наставник, что нам пришлось обойтись с ними довольно… жестко. Твердая рука - наилучшее средство, вы понимаете.
- О, я и сам бываю довольно жестким, когда ситуация того требует. Меня не так-то легко шокировать.
- Отлично, отлично.
Ключ повернулся в замке, дверь распахнулась, и в коридор выплыла волна отвратительного запаха.
"Вонь, как от переполненной выгребной ямы и кучи гниющих отбросов".
Открывшаяся за порогом камера была крошечной, без окон, потолок такой низкий, что едва возможно выпрямиться во весь рост. Жара подавляла, зловоние внушало омерзение. Глокте вспомнилась другая камера - еще дальше к югу отсюда, в Шаффе. Глубоко под императорским дворцом.
"Камера, где я два года задыхался в собственных нечистотах, скулил в темноту и царапал стены ногтями".
Его глаз задергался, и Глокта заботливо потер его указательным пальцем.
Один из узников лежал лицом к стене, вытянувшись, его кожа была черной от кровоподтеков, обе ноги сломаны. Другой свисал с потолка, привязанный за запястья - колени едва касаются пола, голова бессильно свесилась, спина исхлестана до сырого мяса. Витари наклонилась над первым и потыкала его пальцем.
- Мертв, - констатировала она. Потом подошла ко второму. - Этот тоже. Умерли довольно давно.
Колеблющийся свет упал на третьего узника - точнее, узницу. Она была еще жива.
"Едва жива".
Руки и ноги скованы цепями, лицо осунулось от голода, губы потрескались от жажды; она прижимала к себе какие-то грязные окровавленные тряпки. Ее пятки скребли по полу, когда она попыталась забиться еще дальше в угол, слабо лопоча что-то по-кантийски и заслоняясь рукой от света.
"Это я помню. Единственное, что еще хуже темноты, это когда появляется свет. Свет всегда означает допрос".
Глокта нахмурился и перевел взгляд своих судорожно подергивавшихся глаз с двух изувеченных трупов на съежившуюся в углу девочку. Голова кружилась от напряжения, жары и вони.
- Ну что же, здесь очень уютно. И что они вам сказали? Харкер прикрыл ладонью нос и рот и неохотно вступил в камеру. За его плечом маячила огромная фигура Инея.
- Пока ничего, но я…
- От этих двоих вы уже ничего не добьетесь, это точно. Надеюсь, они подписали признание?
- Э-э… не совсем. Наставник Давуст не особенно интересовался признаниями коричневых. Мы просто, вы понимаете…
- И вы не смогли позаботиться даже о том, чтобы они оставались живы, пока не признаются?
Харкер сердито насупился.
"Как ребенок, несправедливо наказанный школьным учителем".
- У нас осталась девчонка, - резко ответил он.
Глокта посмотрел на нее сверху вниз, посасывая языком то место, где у него когда-то были передние зубы.
"Ни метода. Ни цели. Жестокость ради жестокости. Наверное, меня бы стошнило, если бы я сегодня что-нибудь ел".
- Сколько ей лет?
- Наверное, около четырнадцати, наставник, но я не понимаю, какое это имеет значение.
- Значение, инквизитор Харкер, такое, что четырнадцатилетние девчонки редко устраивают заговоры.
- Я полагал, что лучше подойти к делу досконально.
- Досконально? Вы хотя бы задали им какие-либо вопросы?
- Ну, я…
Трость Глокты хлестнула Харкера по лицу. Резкое движение отозвалось острой болью в боку, хромая нога подвернулась, и Глокта был вынужден ухватиться за руку Инея, чтобы не упасть. Инквизитор взвыл от боли и неожиданности, врезался в стену и сполз на загаженный пол.
- Вы не инквизитор, - прошипел Глокта, - вы гребаный мясник! Посмотрите, в каком состоянии камера! И вы угробили двоих свидетелей! Какая от них теперь польза, идиот? - Глокта наклонился вперед. - Или, может быть, таково и было ваше намерение? Может быть, Давуст убит завистливым подчиненным? Мелкой сошкой, которая потом заткнула рот свидетелям, а, Харкер? Может быть, мне стоит начать расследование с самой инквизиции?
Харкер попытался подняться на ноги, но на него надвинулся практик Иней, и он снова съежился по полу у стены. Из носа у него закапала кровь.
- Нет! Нет, прошу вас! Это вышло случайно! Я не хотел их убивать! Я хотел узнать, что произошло!
- Случайно? Вы либо предатель, либо полная бездарь, а мне не нужны ни те ни другие! - Глокта наклонился еще ниже, не обращая внимания на боль, простреливающую позвоночник снизу доверху. Его губы растянулись в улыбке, обнажив беззубые десны. - Я уже понял, что твердая рука - самое действенное средство, когда имеешь дело с дикарями, инквизитор. И вы сами убедитесь, что нет руки тверже, чем моя. Ни здесь, ни где-либо еще. Уберите от меня этого слизняка!
Иней ухватил Харкера за одежду и поволок его к двери по грязному осклизлому полу.
- Подождите! - вопил инквизитор, цепляясь за дверной косяк. - Прошу вас! Вы не можете так поступить!
Его крики стихли в глубине коридора. В глазах Витари плясала легкая усмешка, словно эта сцена доставила ей большое удовольствие.
- Что будем делать с этим бардаком?
- Распорядитесь, чтобы здесь прибрали. - Глокта прислонился к стене, ощущая, как в боку все еще пульсирует боль, дрожащей рукой вытер пот с лица. - Помещение вымыть. Тела похоронить.
Витари кивнула в сторону единственной выжившей:
- А куда ее?
- В ванну. Одеть. Покормить. И пусть идет куда хочет.
- Вряд ли стоит ее мыть, если потом она вернется в Нижний город.
"Тут она права".
- Хорошо. Она была служанкой Давуста, значит, может служить и мне. Пускай возвращается к работе! - крикнул он через плечо, уже ковыляя к двери.
Нужно было поскорее выйти отсюда. Он задыхался в этой камере.
- Не хочу вас разочаровывать, однако наши стены трудно назвать неприступными в их теперешнем плачевном состоянии… - Оратор запнулся при виде Глокты, который, подволакивая ногу, переступил порог кабинета для совещаний правящего совета Дагоски.
Кабинет являл собой полную противоположность камере внизу.
"Я бы сказал, что это самая прекрасная комната, какую я видел в жизни".
Стены и потолок сплошь украшала тончайшая резьба. Изощренные геометрические узоры вились вокруг сцен из кантийских легенд, изображенных в натуральную величину; картины сверкали золотом и серебром, сияли яркими красными и синими красками. Пол был украшен изумительно сложной мозаикой, длинный стол, инкрустированный спиралями темного дерева и светлыми кусочками слоновой кости, отполирован до блеска. Из высоких окон открывался великолепный вид на пыльные унылые городские просторы и сверкающий залив за ними.
Женщина, поднявшаяся с места, чтобы приветствовать вошедшего Глокту, выглядела под стать великолепному убранству кабинета.
"В высшей степени".
- Я Карлота дан Эйдер, - сказала она, непринужденно улыбаясь и протягивая гостю обе руки, словно старому другу, - магистр гильдии торговцев пряностями.
Глокта должен был признать, что она произвела на него впечатление.
"Хотя бы своей выдержкой. Ни малейших признаков отвращения. Она приветствует меня так, словно я вовсе не дергающийся кособокий урод и развалина. Она приветствует меня так, словно я выгляжу не хуже ее самой".
На Карлоте было длинное платье в южном стиле - голубой шелк с серебряной отделкой; оно мерцало и переливалось вокруг ее тела под прохладным ветерком, долетавшим из высоких окон. Украшения потрясающей ценности поблескивали на ее пальцах, запястьях, шее. Глокта уловил странный аромат, когда она подошла ближе.
"Сладко. Как те самые пряности, что создали ее богатство".
И все это, как оказалось, действовало на него.
"Я, в конце концов, мужчина. Просто немного меньше, чем прежде".
- Мне следует извиниться за свой наряд, но в жару кантийская одежда так удобна! Я очень привыкла к ней за эти годы.
"Она извиняется за свой внешний вид, как гений мог бы просить прощения за свою глупость".
- Ничего страшного. - Глокта поклонился низко, как только смог с учетом бесполезной ноги и острой боли в спине. - Наставник Глокта, к вашим услугам.
- Мы страшно рады видеть вас. Нас очень обеспокоило исчезновение вашего предшественника, наставника Давуста.
"Хотя некоторые из вас, подозреваю, обеспокоены меньше других".
- Я надеюсь пролить свет на эту историю, - сказал Глокта.
- Мы все на это надеемся. - Она взяла Глокту под локоть с непринужденной уверенностью. - Позвольте, я представлю вам собравшихся.
Глокта не дал сдвинуть себя с места.
- Благодарю вас, магистр, но я полагаю, что справлюсь сам. - Он дотащился до стола собственными силами, насколько они у него были. - Вы, должно быть, генерал Виссбрук - тот самый, на кого возложена защита города.
Генералу было около сорока пяти, у него уже намечалась небольшая лысина, он обильно потел в своем вычурном мундире, застегнутом, несмотря на жару, до самого подбородка.
"Я помню тебя. Ты воевал в Гуркхуле. Майор Собственных Королевских, широко известный осел. Похоже, с тех пор твои дела шли по меньшей мере неплохо - как обычно и получается у ослов".
- Рад знакомству, - промолвил Виссбрук, едва потрудившись оторвать глаза от своих бумаг.
- Еще бы, всегда приятно возобновить старое знакомство.
- Мы встречались?
- Мы вместе сражались в Гуркхуле.
- Правда? - Потное лицо Виссбрука передернулось от потрясения. - Что?.. Так вы… тот самый Глокта?
- Да, я действительно, как вы выразились, тот самый Глокта.
Генерал заморгал.
- Э-э, ну что ж… э-э… как вы поживаете?
- В ужасных страданиях, спасибо, что спросили. Зато вы, как я вижу, процветаете, и это является для меня огромным утешением.
Виссбрук снова заморгал, но Глокта не дал ему времени ответить.
- А это, очевидно, лорд-губернатор Вюрмс. Огромная честь, ваша милость.
Старик был карикатурно дряхлым: фигура, съежившаяся под роскошной парадной мантией, словно сушеная слива в ворсистой кожуре. Его руки зябко дрожали, несмотря на жару, а на голове сияла лысина в обрамлении нескольких белых прядок. Он прищурил на Глокту слабые слезящиеся глаза.
- Что он сказал? - Лорд-губернатор растерянно повел взглядом вокруг себя. - Кто этот человек?
Генерал Виссбрук наклонился к нему так близко, что его губы почти коснулись уха старика.
- Наставник Глокта, ваша милость! Прислали взамен Давуста!
- Глокта? Глокта? А куда, черт побери, подевался Давуст?
Никто не потрудился ему ответить.
- Я Корстен дан Вюрмс. - Сын лорда-губернатора выговорил собственное имя, словно магическое заклинание, и протянул Глокте руку так, будто она была бесценным даром.
Он небрежно раскинулся на стуле - светловолосый и красивый, загорелый, сияющий здоровьем, настолько же атлетически гибкий и сильный, насколько его отец был дряхлым и немощным.
"Я уже презираю его".
- Как я понимаю, вы когда-то были неплохим фехтовальщиком. - Вюрмс с глумливой ухмылкой оглядел Глокту сверху донизу. - Я тоже фехтую, но здесь нет никого, кто мог бы стать моим партнером. Может, как-нибудь устроим встречу?
"Я бы с радостью, ублюдок. Если бы была цела моя нога, я бы выпотрошил тебя так, что ты и глазом не успел бы моргнуть".
- Да, я действительно раньше фехтовал, но, увы, пришлось бросить. Здоровье не позволяет. - Глокта ответил Вюрмсу своей беззубой улыбкой. - Впрочем, смею предположить, я мог бы дать вам несколько подсказок, если вы так горите желанием усовершенствовать ваше искусство.
Услышав это, Вюрмс нахмурился, но Глокта уже двигался дальше.
- А вы, должно быть, хаддиш Кадия?
Хаддиш был высокий и стройный мужчина с длинной шеей и усталыми глазами. На нем было свободное белое одеяние и простой белый тюрбан на голове.
"На вид он не богаче любого другого туземца из Нижнего города, но в нем явно чувствуется величие".
- Я Кадия, и я был избран народом Дагоски, чтобы говорить от их имени. Но я больше не зову себя хаддишем. Жрец без храма - не жрец.
- Сколько можно слушать про этот ваш храм? - заныл Вюрмс.
- Боюсь, вам придется об этом слушать, пока я сижу в этом совете. - Кадия снова перевел взгляд на Глокту. - Так, значит, у нас в городе новый инквизитор? Новый демон. Новый вестник смертей. Ваши дела меня нисколько не интересуют, палач.
Глокта улыбнулся.
"Сам признается, что ненавидит инквизицию, даже не увидев моих инструментов. С другой стороны, от его народа вряд ли можно ожидать любви к Союзу, ведь дагосканцы живут почти как рабы в собственном городе. Может быть, это и есть наш предатель? Или генерал?"
Генерал Виссбрук выглядел настоящим верноподданным, человеком, которому слишком сильное чувство долга и слишком слабое воображение не позволяют плести интриги.
"Однако немногие становятся генералами, не преследуя собственной выгоды, не подмазывая кого-то взятками, не скрывая каких-то секретов".
Корстен дан Вюрмс смотрел на Глокту с брезгливой усмешкой - как на грязный стульчак уборной, которым он вынужден воспользоваться.
"А может быть, он? Я видел тысячи таких заносчивых щенков. Он сын лорда-губернатора, но совершенно ясно, что он не верен никому, кроме самого себя".
Магистр Эйдер вся состояла из милых улыбок и любезности, однако ее глаза были тверды, словно алмазы.
"Или она? Взвешивает меня, как торговка неопытного покупателя. Она больше, чем просто женщина с хорошими манерами и слабостью к иноземным нарядам. Гораздо больше".
Даже старый лорда-губернатор теперь казался подозрительным.
"Не он ли? Так ли он слеп и глух, как пытается представить? Нет ли наигранности в том, как он щурится, как требует объяснить ему, что происходит? Может быть, он знает больше, чем все остальные?"
Глокта повернулся и захромал к окну. Прислонился к великолепной резной колонне, обвел взглядом изумительный вид, почувствовал тепло вечернего солнца на своем лице. Он уже чувствовал, как члены совета беспокойно ерзают в нетерпении избавиться от него.
"Интересно, много ли времени пройдет, прежде чем они прикажут калеке убираться из их замечательного кабинета? Я не верю ни одному из них. Ни одному. - Он мысленно ухмыльнулся. - Как и должно быть".
Корстен дан Вюрмс потерял терпение первым.
- Наставник Глокта, - резко произнес он, - мы ценим основательность, приведшую вас к нам, чтобы представиться, но я уверен, что у вас есть и другие неотложные дела. У нас они, несомненно, есть.
- Разумеется. - Глокта заковылял обратно к столу с преувеличенной медлительностью, с таким видом, словно собирался выйти из комнаты. Затем внезапно выдвинул стул и опустился на него, морщась от боли в ноге. - Я постараюсь свести свои комментарии к минимуму, по крайней мере на первых порах.
- Что? - произнес Виссбрук.
- Кто этот человек? - требовательно спросил лорд-губернатор, вытягивая вперед голову и щуря подслеповатые глаза. - Что здесь происходит?
Его сын был более прямолинеен.
- Что вы, черт возьми, творите? - воскликнул он. - Вы спятили?
Хаддиш Кадия тихо посмеивался себе под нос - над Глоктой или над негодованием остальных, трудно было сказать.
- Прошу вас, господа, прошу вас! - Магистр Эйдер говорила мягко и терпеливо. - Наставник только что прибыл, он еще не осведомлен, как у нас в Дагоске принято вести дела… Вы должны понять, наставник, ваш предшественник не присутствовал на этих собраниях. Мы на протяжении многих лет успешно управляли городом, и…
- Закрытый совет с этим не согласен.
Глокта поднял вверх королевский указ, зажав его двумя пальцами. Он позволил членам совета поглядеть на него несколько мгновений, чтобы все увидели тяжелую красную с золотом печать, и перебросил бумагу через стол к магистру.
Все подозрительно наблюдали, как Карлота дан Эйдер взяла документ, развернула и начала читать. Она нахмурилась, затем подняла одну аккуратно выщипанную бровь:
- Похоже, это мы были не вполне осведомлены.
- Дайте мне посмотреть!
Корстен дан Вюрмс выхватил бумагу у нее из рук и погрузился в чтение.
- Этого не может быть, - бормотал он. - Этого не может быть!