- Какой наплыв паломников!.. - стоя у окна, принц Церес глядел на запруженную народом дворцовую площадь.
Здесь, в субтропиках, осенний месяц листень был тёплым и ласковым. С имперского юга, где холодные ветра уже срывали жёлтую листву, люди ехали на поклонение в плотных сюртуках, капотах и манто, но на подъезде к Девину переодевались. Шляпки сменялись чепцами, манто - накидками скромных цветов.
В Девин - сияющий бело-жёлтый город храмов и реликвий - поезда, пароходы и дирижабли прибывали наполненные до отказа. Тысячи и тысячи богомольцев стремились поклониться живоносному гробу Девы-Радуги. Места в гостиницах бронировали по телеграфу, за месяц до прибытия. А жаждущие побывать в Святой Земле всё ехали и ехали!
- Правда ли, что главный келарь арендовал военные палатки?
- Да, мы их сдаём за символическую плату, - отозвался патриарх. - Примем всех. Хвала Ветру и Радуге, давшим добрую погоду нивам и достаток людям…
Престол первосвященника вёл широкую торговлю. Повсюду шла продажа образков, чёток, молитвенников и духовных книг, икон и статуэток. Наперсное Божье Око монахи предлагали на любой вкус - от дешёвых медных до узорных золотых. На площадях, на высоких помостах, играли моральные пьесы и сцены из Писания. В павильонах волшебный фонарь показывал картины - жития святых, истории мучеников и торжество церкви.
- Я заметил - вы продаёте даже проповеди на граммофонных пластинках, - выпустив сигарный дымок, принц полуобернулся к патриарху.
- Надо идти в ногу со временем, - улыбнулся владыка.
В его просторном кабинете царила зеленоватая тень плюща. Пахло чужеземными благовониями - дары Вейских островов! - над латунными чашами-курильницами поднимались струйки пряного дыма. Патриарх восседал в роскошном резном кресле красного дерева; на верху высокой спинки - позолоченное Око и выпуклая надпись дугой: "Отец Веры". Владыка любил свой титул.
Крупный, ширококостный патриарх - с квадратным, бронзового оттенка лицом, прямым грубым носом и большим ртом - походил скорее на мужлана. Изъяны его внешности искупались вежливой тихой речью, безупречными манерами и обширным умом.
По возрасту наследник Синего престола годился ему в сыновья, а по стати… Особа царских кровей! Седло, плавание и гимнастика сделали его сильным и грациозным, как античная статуя, а лощёное лицо с тонкими усиками излучало спокойное, уверенное превосходство. Сероглазый брюнет - недаром у Цереса слава первого сердцееда в Двойной империи.
Их так и хотелось поменять ролями. Одеть принца в наглухо застёгнутую рясу с жёстким стоячим воротом. Высокий, надменный, он читал бы проповеди, блестя глазами, вкладывая в слова пафос и чувственность. Прихожанки обмирали бы, лишаясь чувств. Храм всегда был бы полон, старухи бы дрались за очередь в исповедальню… А патриарха - кряжистого, с тяжёлыми руками, с брылями на щеках - в жандармы, наводить порядок и чинить расправу. Все б издалека узнавали его массивную фигуру и трепетали в страхе. Тянулись бы в струнку, а простой люд - сразу на колени, в грязь.
"Мне и так свыше дано судить и карать. Я без эполет, без сабли - а мне земные поклоны кладут. Выйду из врат - все падают словно колосья под серпом. Тот серп в моих руках… - Патриарх молчал, заставляя Цереса волноваться. - Красив Его Высочество, хорош… пост, воздержание, молитвенное бдение - и прямо-таки пророк выйдет. Куда уж мне!.. за молодостью не угнаться - кость раздалась, чрево наел. Грешен, люблю сытно поесть. Только, милый принц, слаб ты. Вспыхиваешь ярко, да сгоришь быстро… Сломают тебя. Тут нужна становая сила. Встанешь на череду молебнов, служишь две и три недели, сколько надо. Голова как котёл, глотка лужёная, ноги как тумбы - меня не своротишь. А пузо… пузо голос даёт!"
- Эрцгере, - патриарх обращался к принцу кратким титулом, - посетите храмовый театр. Труппа Красного царя Яннара представит "Мученичество Девы-Радуги".
- Увольте, Ваше Святейшество. Нет ни малейшего желания смотреть, как четвертуют нашу небесную заступницу. Ещё ребёнком я предпочитал быть запертым в тёмной комнате, лишь бы не видеть этих кровавых сцен.
Патриарх скользнул глазами по форме принца. Тёмно-синий мундир жандармского полковника… Он так впечатлителен? кто бы мог подумать!.. А ведь Его Синего Высочества полк известен как карательный… Но сам принц на усмирения не ездит. Избегает кровавых сцен.
"Любопытно, принц, для чего вам воинская часть, приученная к крови? Охраняют вас гвардейцы - а зачем наследнику головорезы?.. Хотя его адъютант на живодёра не похож". - Патриарх искоса взглянул на прапорщика, застывшего у дверей в ожидании. Очень молодой, тонколицый, худой и бледный… однако породистый. Судя по росту, обещает стать сильным и гибким бойцом.
"Если сердце не подведёт. Что-то губы у него синеватые…"
- Будут и другие представления. "Битва Ветра-Воителя на берегу Ярги", "Победа инквизиции над еретиками-меченосцами"…
В тишине кабинета от патриарха не ускользнуло тихое хмыканье. Кто это позволил себе?.. никак малокровный адъютант?
- Победа… - задумчиво произнёс Церес, с непринуждённым изяществом положив окурок сигары в одну из выемок большой пепельницы чёрного фарфора. - Двести лет празднуете - не наскучило? или остались сомнения?..
- С ересью мы будем сражаться всегда, - мягко, но непреклонно сказал владыка.
- Мне кажется, Орден меча не настолько мёртв, как принято считать.
- Избегайте секретных обществ, Ваше Высочество. Они соблазняют древним знанием, но их учение - ложь и отрава, - отечески предостерёг патриарх.
- Важные дела вершатся втайне. Но где в наш век найти верных людей?..
Владыка сделал адъютанту властный знак: "Удалитесь". Помедлив, бледный прапорщик дождался жеста Цереса и лишь тогда вышел с поклоном.
- Этот юноша с тонким лицом - надёжен? - напрямик спросил патриарх.
- Полагаю, вам известно, что в моём полку много людей, которым больше некуда идти. Каторга, виселица, расстрельный плац - или полк.
- Отец Небесный!.. в чём же провинился такой худосочный парень?
- Оставьте ему его тайны, отче.
- Слушаю вас, эрцгере. Зачем вы приехали в Девин?
- Суть дела я уже объяснил. - Принц держался величаво, но в его голосе звучало напряжение. - Мне нужны верные сподвижники…
- Мудрый выбор очевиден, - речь патриарха зажурчала, словно медовый ручей. - Остатки запрещённых орденов - или знамя истины?.. Святая церковь Грома даёт верным сынам благословение… и помощь, словом и делом.
- Объединить империю, - сквозь зубы молвил принц, повернувшись к окну. - Из Двойной - сделать единую.
- Своевременно ли?.. Урожай богат, цены снизились, бедняки сыты, а бунтов всё меньше. Во времена благополучия лучше решать дела мирным путём - через парламент, прессу. Обещаю вам свою поддержку.
- Через четыре месяца это благополучие рухнет. - Принц остро и жёстко взглянул на владыку. - Сейчас к вам едут сытые - вскоре прибегут отчаявшиеся.
- Мориор?.. - Владыка рывком поднялся из кресла.
Церес медленно наклонил голову.
- Это государственная тайна. Я делаю вам большой подарок, отче, сообщая её. Пока мы здесь беседуем, где-то там, - принц указал на потолок, - несутся шаровые корабли. Они уже в пути. Второй войны империя может не выдержать… если останется разделённой на Синюю и Красную половины. Ну что, Ваше Святейшество?
Жандармский прапорщик, выйдя из покоев патриарха, праздно прогуливался по коридору. В отличие от улиц Девина, тут было малолюдно. На посту - безмолвный рядовой служитель в форме угольного цвета, с багровым знаком серпа.
"Серп и Молот" - девиз инквизиции. За два века эта чёрная полиция поднаторела выслеживать и нападать со спины. Кое-что умел и прапорщик - научился, пока не пришлось вступить в полк. Правда, он обучался боевым искусствам в другом ордене.
- Впервые в Девине? - дружески подошёл молодчик в чёрном мундире, судя по нашивкам - сержант. Считай, младший офицер.
Прапорщик небрежно откозырял ровне по званию:
- Так точно, брат.
- Вы счастливчик! Сразу столько увидите… Представления будут роскошные - у нас играет труппа Красного императора, там великолепные девицы. Говорят, принц неравнодушен к молодым актрисам?
- Скандальные газетки много чего говорят.
- Да! порой такого насочиняют… - рассмеялся чёрный сержант. - А третьего дня будет сожжение ведьм. Люди платят сто унций за место, перекупают билеты, ажиотаж бешеный. Могу достать контрамарку…
- Ересь? колдовство? - деловито осведомился прапорщик.
- Вещуньи, причём здешние, - тише сказал сержант, приблизив лицо. - Изображали ясновидящих… Прослушивали спальни и исповедальни, сон цепенящий насылали… не говоря уж о наводке для воров.
- Матёрые, - глазом не моргнув покивал прапорщик. Его собственный обруч-медиатор, вшитый в кепи, отозвался тяжестью, словно сдавил голову. - И как тут вызрели такие мастерицы?
В чужих местах приходится обуздывать себя, чтобы ни слова не сорвалось в эфир с обруча. Иначе инквизиция запеленгует. Если говорить через эфир - только узким лучом, мимо церковных слухачей…
- За всеми не уследишь. - Сержант с досадой отмахнулся, как от вьющегося комара. - Надо ловить их, едва дар вещания проснётся. Бывают и летающие лунатички. Этих тоже на горелку. Дьяволово семя!..
- Да свершится воля Отца Веры, - осенившись знамением Ока, прапорщик легко спросил: - Перевоспитать не пробовали?
- Как в империи? - Опытный в делах о тёмной силе, сержант поморщился. - Ненадёжное это занятие… Хотя, если раскаются по-настоящему, докажут верность… Можно взять в службу и подросших. - Он улыбнулся. - Скажем, ваших лет.
Это была вольность, близкая к ереси, и чёрный сержант знал, что говорит запретное. Инквизиторам разрешено лгать с целью вызвать собеседника на откровенность. А может, не только ересь, но и слабо завуалированное предложение?.. Похоже, гонители тёмных искусств сами нуждались в тех, кого ловили.
"Заманиваешь, брат? Тебе известно, кто я? или нужен агент? Напрасно стараешься".
- Желаю успеха. Ба… - заглянул прапорщик за плечо сержанта. - Вы принимаете здесь иноверцев?
Там, вдали, по коридору шли несколько фаранцев - заморских жителей ни с кем не спутаешь. Песочного цвета одеяния до пят, складки играют золотым блеском, полосчатые воротники… Их головные платки похожи на чепцы и накрахмалены так, что шуршат на ходу будто фольга. Прямо живая картина с маскарада: "Империя Фаранге в лицах".
- Посольство. - Сержант пожал плечами.
- Царь-бог хочет принять веру Грома?
- Нет, они закоренели в язычестве, их кумиры - крокодил и цапля. Истинные идолопоклонники… Эти ездят по островам и странам. Шпионят. Или хотят купить нарезное оружие - да кто им продаст?.. За всё честно платят и делают вид, будто ищут старинные вещи - то ли осколки венца, то ли куски кольца. Мифические бредни!.. Высокий жрец - их главный. Занятный тип, вроде прорицателя или волхва. Но, - предупредил сержант, - общаться с ним, а тем паче просить прорицаний - пагубно для души. Так принести вам контрамарку?
- Спасибо, брат, - но я сопровождаю принца.
- Если Его Высочество окажет честь посетить аутодафе, - вздохнул молодой инквизитор мечтательно, - вам и пропуск не понадобится… для церкви это будет великий день. От души прошу - намекните принцу: наше братство с упованием ждёт его визита.
Похоже было, что он говорит правду. Этот парень, кажется, искренне любил свою секретную службу и втайне жаждал высочайшей похвалы.
- Увы, мне нечего сказать о планах принца.
- Понимаю. - Слуга Серпа откозырял на прощание. - Если надумаете - меня всегда можно найти здесь. Спросите брата Леве, любой караульный подскажет.
"А он приятный малый. Работа мрачная - следи, вынюхивай, допрашивай, - и отношение такое же, как к нам, жандармам…"
Чёрный сержант ушёл, ничего не добившись. Если его подослали, то зря.
Между тем фаранцы приближались, шествуя скользящим шагом. Первым, действительно, шёл бесстрастный молодой жрец с непокрытой, наголо обритой головой. Для фаранца он выглядел необычно - высокий, светлокожий, брови золотистые, пшеничные, глаза бледно-голубые, в то время как его спутники - темноволосые и темноглазые, среднего роста и тонкого сложения.
И обруч…
Выше бровей чело светлого жреца охватывал обруч белого металла.
"Он… медиум, вещатель? или это украшение?"
Жандарм отступил, дав дорогу фаранцам, но жрец остановился, его свита тоже.
Взгляд.
С божественным спокойствием светлый смерил прапорщика глазами и негромко заговорил. Его голос - плавный, чужой, инородный - лучом шёл с обруча на обруч, ясными словами проникая в мозг:
- Твоё имя - Ларион. Ты подкидыш, ибо рождён вне брака. Меня зовут Мосех, я тоже подкидыш - так я был спасён от смерти. И ты, и я знаем, что надо искать. Случайных встреч не бывает. Хочешь пойти со мной?
Растерянный и потрясённый этой мгновенной вспышкой ясновиденья, прапорщик в смятении попятился на шаг, не зная, что делать. Луч изо лба жреца словно сделал его прозрачным. Мало кто из вещунов может так проникать в чужую память - на секунды; чуть промедлишь - рухнешь в обморок.
Он попытался увернуться от судьбы. Отвечая, приоткрыл вещание - тонким лучом, точно в лоб фаранцу:
- Сейчас выйдет мой господин. Я должен сопровождать его.
- Он выйдет через час. У нас есть время. Идём? - Мосех протянул руку.
- За мной следят.
- Следят за всеми. Но мы оба - мастера, нас не услышат. Кстати, твой позывной - Ремень - очень плох. Однажды ты сменишь его…
И прапорщик решился - словно в безумии шагнул с моста в реку. Под пристальным взглядом постового он отправился за странным жрецом, не ведая, куда тот приведёт его.
СЕЗОН 2
КЛЮЧ ВЛАСТИ
Вот вам ключ от королевства.
"Рифмы Матушки Гусыни"
A. Город греха
Кончился год, и наступил другой.
После новогоднего праздника началась мокрая метель, небо плотно заложили тучи. В арсеналах и гарнизонах, на железных дорогах, на авиабазах шла спешная подготовка. Армейский телеграф без роздыха гнал депешу за депешей.
Вестовой-ефрейтор взбежал по лестнице в квартиру офицера, откозырял, вручил хозяину пакет:
- Ваше благородие, распишитесь в получении.
- Милый, что там? - Молодая жена пыталась заглянуть через плечо мужа.
А офицеру сжал сердце зимний холод. Приказ был пропечатан в бланке одним словом, твёрдыми буквами пишущей машинки: "КОМЕТА".
- Меня вызывают. Срочно. Надо ехать сейчас же…
Прощальный поцелуй, пылкий и печальный, с привкусом слёз и помады.
"Господи… вдруг не вернусь?"
Жарко пылали топки паровозов - от приморской Эренды на юг, в глубь материка, шли поезда, нагруженные всем, что заводы могут дать армии - патроны, снаряды, орудия.
И люди, люди в рыжих дощатых вагонах с надписью "40 человек или 8 лошадей" - мужчины в военной форме.
Зрелые и молодые, безусые и бывалые, с трубками или папиросами в зубах. Они лихо сплёвывали на присыпанную снегом насыпь, задорно свистели девицам, стоявшим на полустанках, деловито толковали о винной порции - "Когда раздача-то, браток?" - и серьёзно хмурились, поглядывая на тёмные горы у горизонта.
За лесистыми горами - хлебная Гатара, южная житница империи, в эту пору - белая, пустынная, с дымками деревень и редкими, тусклыми вечерними огнями.
На пути к Гатаре первыми пропускали воинские эшелоны. Товарные, пассажирские и даже почтовые ждали, уступая дорогу армии. Зачехлённые тягачи, обитые жестью транспортные сани, глухие вагоны с красной меткой "Опасно - ЯД!". Стоянка, загрузка углём и заправка водой. Для согрева - чарка водки на брата.
- С новым годом, служивые! Куда путь держите?
- Проходи мимо. Нам знать не велело, а вам тем более.
Пьяный зевака на станции пятился, сдвинув шапку вперёд и почёсывая затылок. Эхма! что там, на платформах под брезентами?.. ракеты? Рядом часовые с ружьями, штыки примкнуты… Важное дело! должно быть, манёвры.
Сдвинулись флаги семафора, закаркал рупор:
- По третьей линии проходит литерный состав!
Одетый в железо, дыша из труб дымом пополам с искрами, с лязгом и гулом, взметая позёмку - бронепоезд! Башни глядят настороженными пушками, торчат шестиствольные картечницы.
В замешательстве, пожёвывая ус, полковник читал срочную телеграмму: "Причине снегопада зпт потепления погода нелётная зпт велик риск обледенения дирижаблей тчк приказ действовать без поддержки авиации".
- Ах, гром в душу! Эту погоду - ешь её дьяволы!..
Миновав горы, эшелоны стягивались к одному месту на карте. Вдоль путей - поля под снежным саваном. Холмистая даль затуманена сизой дымкой. В безмолвии спящей страны - лишь стук колёс по стыкам и тревожные гудки. На стоянках полковой священник исповедовал и отпускал грехи, а старший писарь опечатывал и клал в железный ящик завещания. Все нюхали воздух - какая погода?
- Сыро. Аэронавты не взлетят. Враз на дирижабль тонн десять льда налипнет. Столько же бомб вычитай в минус…
- Дьявольская сволота нарочно подгадала, когда с неба грянуть!
В вагоне у печурки ветеран-фельдфебель внушал новобранцам:
- Ребята, чур, без страху. Помирать - один раз. А ты гляди на меня и думай - воевать так, чтоб победить. Мы - отдельный корпус, "охотники за звёздами"!.. Я б и дальше с бабой нежился, но видишь - сам вызвался в полк, потому что - надо божий Мир спасать…
Тягостное время уходило день за днём, как часы перед казнью. Высадились, встали лагерем в пустом селе - жандармерия заранее эвакуировала и крестьян, и скот. Только рыжая кошка жалобно мяукала, сжавшись в углу - кругом топот, гомон, лязг, рокот паровиков!.. Молодой офицер наклонился, подманил её.
- Поручик, оставьте! нам не до зверюшек.
- Жалко. Всё-таки душа живая. - Взяв кошку на руки, офицер гладил её, а рыжая доверчиво урчала, тёрлась о его шинель.
- Да вы прямо дрессировщик, Вельтер. Вам бы в цирк… Лучше займитесь расстановкой караулов.
Дело закипело - готовили пусковые станки ракет, ладили бомбомёты дымовой завесы. Химики в своих палатках на отшибе заливали жидкий газ в боеголовки. Подтянули провод от железнодорожной станции. Кто знался со связистами - то и дело бегали спросить:
- Ну, что там? где упадёт?
- Здесь или рядом. Обсерватория даёт погрешность в сто миль. Главное, чтоб не прямо в нас, а то по маковку в землю вобьёт…
Последнюю ночь многие не спали. Лежали, шёпотом ругались и молились, слушая - когда же?..
Кошка наблюдала, как поручик при свете керосинки пишет жене: "Когда ты получишь моё письмо, война уже начнётся. Пожалуйста, не бойся за меня, наш полк прекрасно вооружён. Поезжай к родителям, там будет спокойнее. Я нашёл здесь премилую кошечку, она тебе понравится - рыжая с белой манишкой, кончик хвоста и лапки тоже белые…"