Утром первой всполошилась кошка - перед завтраком, едва кашевары разогрели полевые кухни. Заметалась, потом стала скрестись в дверь с тоскливым мявом, будто просила: "Выпустите!" Минуту спустя в потёмках над далёкими горами послышался глухой, громадный рокот, словно голос огнедышащей горы. Лагерь замер, потом вмиг засуетился, раздались крики: "Поротно - стройся! Заводи тягачи!" В беготне сборов все невольно озирались на зловещий звук.
Сверкнуло в тучах. Затлело ржаво-красное сияние, с каждым мгновением всё ярче разгораясь. Летящий грохот стал рёвом, он сотрясал небо. Тучи разорвались, багровый шар пламени наискось пронёсся над землёй, с треском и вспышками канул за горизонт - сквозь холодную утреннюю хмарь издали донёсся гул падения.
- По саням! Быстро, быстро! - надрывались командиры.
Спереди лыжи, сзади катки с гребнями-зацепами - паровики поволокли по снежной целине широкие, как баржи, сани со штурмовой пехотой и ракетными станками.
- Согласно расчётам, мы ближе всех к кратеру. Времени в запасе мало… - цедил полковник, пытаясь в бинокль рассмотреть, что творится в той стороне, где упала "тёмная звезда". - Успеем подойти, открыть огонь - надежда есть. Запоздаем - будет пекло. Без авиации придётся туго… Лишь бы другие полки поскорей подтянулись!
Те офицеры в штабных санях, кто получил звание в мирное время, слушали с напряжением. Впереди был мрачный горизонт, за ним их ожидала неизвестность. Там среди развороченного поля дымился свежий кратер.
Оставшиеся в лагере нет-нет да глядели вслед ушедшим тягачам.
Серый день мало-помалу разгорался, бестеневой свет неба лёг на поля, тишина угнетала. Ветер уносил тучи, в просветах заголубело небо, но над горизонтом висела тьма - она всегда сгущается над кораблём дьяволов.
Вот - взлетели мощные сигнальные ракеты: "Мы вступили в бой".
Едва растаял свет ракет, как замерцали яркие беззвучные зарницы - ядовито-жёлтые, они пульсировали в тучах.
- Что это, ваше высокоблагородие? - Поручик часто дышал от волнения.
- Погибель, - ответил сквозь зубы капитан лагерной базы и, опустив бинокль, бросил телеграфисту: - Передай в штаб - против наших лучевые пушки.
Новые ракеты взвились: "Переходим к обороне". Над холмами появилась тучка дымовой завесы.
- Ну, дай бог удачи наводчикам! - осенился капитан. - Теперь вся надежда на пусковые станки… если батареи живы.
Но больше сигнальных огней не было.
В молчании выждав время, капитан деревянным голосом скомандовал:
- Свернуть лагерь. В сани - только людей, оружие, кассу и канцелярию. Через час скорым маршем отходим к станции.
- А… палатки, кухни?
- Всё бросить! Фуры с провизией - заминировать, продукты - отравить. Не подорвутся - пусть едят. Скоро их машины будут здесь.
Поручик предложил было:
- Может, ваше высокоблагородие, оставить группу… чтоб помогли отступающим? Я с моим взводом…
Но капитан безнадёжно покачал головой. Лицо его окаменело от горя и злобы:
- Помогать некому. Из полка остались только мы.
Гудящая пустота накрыла поручика. Как - "некому"?.. Жёлтый отсвет в тучах - и никого не осталось? все, с кем ещё вчера спорили, пели, сидели за одним столом…
Откозыряв капитану, он понял, что рука дрожит. В лагере забурлила сумятица.
- Готовь мины! Сапёры - бегом, бегом! ставь под провиантские фуры!
- Где командир химроты?
- Ваше благородие, приказано залить котлы на кухнях крысомором…
- К чертям! При чём тут я? отрава у аптекаря!..
- Первое отделение - взять под охрану денежные ящики, - собрал солдат поручик. - Погрузить, глаз не спускать! Второму - помочь писарям. Третье… кто-нибудь видел мою кошку?
С ровными, словно удары метронома, промежутками, "тёмные звёзды" падали на Мир - одна или две в месяц, как срок ляжет. Весна, сев, лето - уже десяток новых кратеров, десять зон смерти… благо не все в империи! Кузница дьяволов на Мориоре устали не знала, отправляя шар за шаром.
Поля на хлебных равнинах Татары, где упал первый корабль, поросли сорняками. Ни сеять, ни собирать урожай некому - дикие заросли, брошенные сёла, руины. Вместо мирного народа - воинские колонны, вместо телег и экипажей - пушечные самоходки. Шпили церквей, колокольни сбиты лучами дьяволов. Одичавшие псы охотились на инопланетных тварей - и наоборот. Свиноподобные чудища шастали в полях бурьяна, прятались в оврагах и разбойничали по ночам, отыскивая живность, чтоб сожрать её с костями.
Славная своей пшеницей провинция к югу от Вальных гор стала краем нескончаемого бедствия. Отсюда шли голодные беженцы и погорельцы, бывшие хлеборобы, а их место занимали солдаты. На штабных картах центр Татары был обведён алым кругом - "Мёртвая зона". Вокруг него смыкались зубчатые линии оборонительных рубежей.
Вдали от боёв генералам легко было рисовать карандашом окопы, а на деле…
Тут и там желтели безобразные проплешины - удары химических бомб армии и ядер с ядом, вылетавших из кратера, - и чёрные горелища, следы работы огнемётов. С границ мёртвой зоны по кратеру били ракетами, а с высотных дирижаблей сбрасывали бомбы. В заросших полях множились воронки, но дьяволы уже глубоко зарылись - можно было пробить лишь их верхние ходы и галереи.
Поручик Вельтер получил звание штабс-капитана и личное дворянство. Теперь он командовал взводом разведки, заодно занимаясь диверсиями. Лично взваливал на спину ранец с взрывчаткой или флягу кислоты, чтоб боеприпасы в рейде разделялись поровну. Унтер-офицеры и солдаты были готовы за ним хоть в кратер.
Он завёл бизонью винтовку с гранёным стволом и клиновым затвором, бившую тварей наповал за двести мер. Обойму крепил слева на предплечье, легко делал двадцать выстрелов в минуту - даже стая не уйдёт.
- Надо мазаться их кровью и жиром, - учил он молодых. - Ловушки дьяволов распознают на "свой-чужой", так можно пройти мимо них без опаски.
- Как у дикарей-охотников, гере штабс-капитан!
- Именно, прапорщик. Мы на охоте, дьяволы - дичь. Здесь нет правил. Если им наплевать на законы войны, то нам незачем миндальничать. И ещё - за день до рейда никакого табака, ни капли водки. Запахи они чуют издалека.
Запретная зона у кратера - рай удальцов, любителей азарта. Здесь свой язык. "Черепаха" - большая бронемашина дьяволов, "чудо-юдо" или "ходок" - средняя, "жук" - малая, "урод" - нелюдская тварь-машина.
Теряя разинь, солдаты учились угадывать дрожь земли до того, как вылезет "жук" или "ходок", отбегать, снимая со спины трубу с ручной ракетой. Амулетом взвода была рыжая кошка Миса - умелая мышатница. Она слышала, как в глубине крот-урод прокладывает ход. Приседала, сжималась, насторожив уши, потом скребла белой лапкой: "Он здесь!" По ней и взвод звался "Рыжие Коты".
Штабс-капитан без устали писал заявки в штаб зоны: "Прошу выделить медиума для допроса противников на месте захвата". Как же, дадут они!.. вещуны - товар штучный, на учёте, и половина из них - юбки. Явится такая барышня - жди сумбура. Рыжие Коты враз вспомнят, что где-то есть мирная жизнь, танцы, нежность и галантность.
И вдруг - свершилось! Пришёл сержант из полевой жандармерии, в форме полка принца Цереса. По манерам - городской простолюдин. Среднего роста складный крепыш, шатен с рубленым хмурым лицом и тёмно-коричневыми, почти чёрными глазами. Парень замкнутый, мутный.
- Прибыл в ваше распоряжение, гере штабс-капитан. Я медиум. Нижайшая просьба звать меня по позывному - Нож.
Комвзвода выгнал всех, чтобы говорить с Ножом наедине.
- У нас не таятся, сержант. Обстановка не та. Сегодня жив, завтра нет. Давай начистоту. Что там было с Его Высочеством? почему принца сняли с командования, отправили в Западный береговой округ?
- Так в газетах же писали… - Сержант прятал глаза.
- Мало ли что напишут. Ты из полка, должен знать.
- Принц хотел империю объединить. - Голос жандарма звучал сдавленно. - Красного царя арестовать… да сорвалось, выдали его.
Кто выдал план Цереса, Нож и под пыткой не сознался бы. Иначе в первом же рейде свои угостят пулей в затылок. "Сегодня жив, завтра нет".
В раздражении Вельтер ударил кулаком по столу. Пепельница подпрыгнула, бутылка звякнула донцем, повалилась, покатилась - Нож едва её поймал.
- Что ж вы… такого вождя потеряли!
- Окружили нас, гере штабс-капитан… белая гвардия, с броневиками и картечницами. И с воздуха накрыли.
- Эх… Принца нам позарез не хватает. С ним бы мы развернулись. Жаль, не дали ему повоевать с дьяволами… Думаю, Его Высочество поставил бы дела иначе, жёстче.
- Святая правда, гере! - пылко ответил сержант. - Принц… он бы взялся!
- Ну, нечего впустую толковать, - уже холодней молвил штабс-капитан. - Будем исполнять, что предписано. Ночью в рейд. Поговори с прапорщиком, он тебе всё объяснит - как ходить, как прятаться. Старайся, Нож. Правил у нас два - драться за империю и любить кошку Мису. Умри, но чтоб с её хвоста и волос не упал.
Вышли в полной тьме новолуния. В вышине без огней плыл патрульный дирижабль - чёрный на чёрном. За рощей вдали выли голодные уроды, но к идущему цепью взводу не совались - знали, что опасно. Подкоп в сторону ракетных батарей Миса услышала два дня назад. Опыт подсказывал: дьяволы вот-вот установят в каморе под землёй фугас.
Когда прибыли на место, взвод залёг. Медиума - в сторону, он будет нужен потом. Летняя ночь обманчиво тиха, воздух тёплый как парное молоко, но сырая земля холодна. Припадёшь ухом, ладони прижмёшь - чудится, что в земной толще роет, ползёт урод, волоча за собой тушу фугаса…
Перед рассветом - едва птички в роще запели - командир дал знак: "Начали!" Взрыв оглушил Ножа. Где стоял заряд - провалилась земля. Рыжие Коты спрыгнули в провал, пошла пальба и резня. Минута, другая - шум стих.
- Нож, сюда!
В ямине среди обрушенных глыб и куч земли громоздилась груда пузырчатого студня. В низкий лаз тянулись кабели, вроде гигантских червей - их уже изрубили сапёрными лопатками. Несколько тел - подземные минёры. Над последним живым стоял Вельтер с револьвером.
- Спроси его - где ещё подкопы? что они замышляют? Ответит - оставлю в живых.
Раненый дьявол - совсем вьюнош, черногривый, с раскрашенным по-дикарски лицом, затянутый в гладкую бурую кожу, - сплюнул кровь и прохрипел:
- Мы убьём ваших мужчин и возьмём ваших женщин. Так будет.
- Он что - не понял?.. - нахмурился офицер, выслушав перевод.
Вглядываясь в лицо юного дьявола, Нож старался предельно сузить луч слуха, прочесть движение мысли. Такое лишь маститым вещунам под силу, но попытаться можно, вдруг уловишь. От усилия сержант побледнел, лоб покрылся испариной - тщетно! На пути луча - незримая преграда.
- И не поймёт, ваше благородие. Без толку стараться - на него печать наложена.
- Огнём прижечь - заговорит! - не особо вникая, процедил комвзвода.
- Хоть ракетной горелкой пали - не проймёшь. Печать - сила страшная.
- Какая печать?.. что ты мелешь?
- Вроде заклятия, как цепенящий сон наяву. Дано ему слово - теперь он сам не свой, пока не исполнит. Жрецы-дьяволы это умеют…
Как это умеют вещуны Мира, Нож благоразумно смолчал. Уж наверно, нянька в детстве сказывала Вельтеру: "И навёл колдун волшебный шип…" Должен знать.
- Хм!.. А как его расколоть - с печатью?
- Никак. Кто налагал - тот и снимет. Я не сумею.
- Ладно. Нет так нет. - Прицелившись в голову дьявола, штабс-капитан нажал на спусковой крючок. - Фугасную жижу полить кислотой. Лаз подорвать. Уходим.
- А всё же, ваше благородие, дело у нас ладится! - с подъёмом сказал Нож, выбираясь из ямины. - Гром поможет - к осени раздавим кратер…
- Стратег-ясновидец выискался… - Вельтер нервно фыркнул. - Завтра же рапортую в батальон - сержант предсказывает скорую победу.
Рыжие Коты, кто это слышал, рассмеялись - нервно, ещё в горячке после схватки, - а Нож с хитрым прищуром улыбнулся:
- Верно говорю вам, гере. Все приметы в нашу пользу.
- Ну-ка, проясни.
- Знать, туго дьяволам приходится, раз без печати их в рейд не отправишь…
Вторая звёздная война в разгаре.
5500 миль к северо-востоку от Гатары.
Вейский берег Великой земли, республика Делинга.
- Деньги ваши будут наши! Девки будут наши! Режь купца! - горланили ряженые пираты, размахивая саблями. В воздух палили из старых, заряжавшихся с дула пистолей, нарочно дымным порохом, чтоб больше было шума и огня.
Их корабли - лёгкие, проворные, с косыми парусами, похожими на плавники акул - входили в порт Сардины быстрым строем-волной, готовясь высадить десант. Пушчонки отрывисто гавкали, выстреливая пышные султаны дыма. С набережной отвечала городская артиллерия - бах! бабах! - над крышами взлетали шутихи. Дамы визжали и аплодировали, из окон бросали серпантин - праздник начался!
Вот застучали друг о друга бутафорские клинки. Раздался боевой клич вейцев "Ячи! Халам ячи!", а их вожак в жёлтом тюрбане вскочил на канатную тумбу:
- Я - Калаван Яр, гроза морей! Сардина под моим мечом! Покоритесь мне, несчастные, или мои удальцы зальют город кровью! Несите выкуп - сто бочек вина, сто быков, сто фунтов золота!
Здесь скучали по набегам. Раньше, до скорострельных картечниц и дирижаблей, жизнь была острее и азартней - нет-нет да нагрянут смуглые гости с Вейского архипелага, мастера ходить под парусом и потрошить чужие сундуки. Была морская полиция, на набережной вешали пиратов под рукоплескания ликующей толпы… Но всё равно, молясь перед сном, пузатый купчина думал: крепки ли ставни, двери? верны ли вооружённые слуги? А ложась спать, проверял, под рукой ли пистоли. Всякое бывает - вдруг среди ночи полыхнёт пожар, а на улице закричат "Халам ячи!"
- Помилуйте наш город, почтенный Калаван Яр! Возьмите выкуп.
- Хорошо, хорошо! И ещё - я буду править в Сардине. Один день. Дайте мне печать и ключ - сейчас я установлю свои порядки.
Потешный правитель знал, что разрешать. С полуденным ударом колокола дозволяется игра на любые ставки. Все сборы и налоги - втрое меньше!
- …объявляю вам вольную волю - дымить пьянящей смолой, вдыхать блаженный дым. Кто курит, тот мне брат! Где судья? где полицмейстер? дать им трубки с лучшим дурманом Вея!
- Слава Калаван Яру! Слава!
- Понесём его на руках в мэрию! Сегодня он наш царь!
Полная свобода - как безумие! Можно плясать, оголив живот, вести себя дерзко, но - прикрыв лицо.
Половину прихожан из церквей Грома как вымело - понеслись наряжаться в легкие платья, в маскарадные личины. Почтенные люди качали головами да плевались - в помин-день! когда надо молиться за души усопших, молодёжь бежит бесноваться! Кого за ухо, кого за ворот - часть родители отловили, и под замок, на ключ. Нечего бесов тешить, отца-мать позорить.
А молодняк, связав простыни в жгут - через окно и в сад, а там - через белокаменный забор. Кровь прадедов-негоциантов - торгашей и разбойников - кипит в жилах как игристое вино, зовёт на подвиги и озорство.
- Айда!
- Куда?
- В баханский храм! там угощают!
Береговой купеческой республике пристало быть терпимой к иным верам, иначе прибыль упадёт. Хотя попы-громовники осуждают, в Сарцине стоят капища вейцев, где среди ароматных курений улыбается спящий лик Бахлы с недремлющим глазом во лбу.
До Вейских островов - тысяча миль морского пути на север. Там не только пираты - там шёлк и жемчуг, пряности, драгоценный лак, белый рис, красное дерево, чёрное дерево, расписной фарфор… Грех пренебречь такими ценными товарами!
Кланяясь, бритоголовые буты - монахи и священники, - раздавали пряный рис с оранжевым маслом. Благословляли иноверцев: "Рай всем прозревшим в ладонях Бахлы, проснувшегося и познавшего, что мир есть сон!" День Калаван Яра - их день, ибо Вей - острова учения о снах и пробуждении.
- Они дадут рясу, юбку и шарф.
- Ой, боюсь!
- Да перестань, я в прошлом году так танцевала.
Лунные улыбки бутов ласково призывали снять с шеи Божье Око - лучистый зрак с четырьмя молниями. Как в мыльне перед купанием. Кто раздевается, тот входит во власть иных богов.
- Тоже глаз, как у вас, - убеждали буты. - Глаз Бахлы благой, он - прозрение.
У их кумира глазница на лбу походила на лениво приоткрывшуюся раковину, откуда выглядывает шар жемчужины - томный, масляный.
Была не была! Платье долой, затянула на бёдрах шнур-опояску, облачилась в легчайшую рясу, голову обернула газовым шарфом. Никто не узнает. Ткань невесома, тело дышит - кажется, на коже не материя, а воздух. Фигура брезжит под одеждой, сквозит розовой тенью. От собственной смелости живот подводит.
- О, смотрите, как девицы вырядились!
- Хе! будто потаскушки…
- Бросьте, пусть веселятся. Калаван Яр - раз в году.
Таких дней надо больше. Торговля оживляется. Портовой смотритель перо сломал записывать, столько судов пришло. Торг идёт скорый и широкий. Как в лучшие времена: "Купец, разгружай - всё продано!"
- Самое время наварить денег на войне, пока шары в другие земли падают. Наше зерно, наше вино везти в империю близко, на путевых расходах выгадаем.
- Ближе к солнцу - ближе к золоту. Благодаренье Грому, над нами не каплет…
Город великий, город славный! Сарцина Богатая - здесь живёт удача, здесь море денег. Всем хватает, от толстосумов-воротил до нищих. Хватает на свой оперный театр, на мостовые из камня, на университет - и на музей Коммерческого общества. Вот где собраны диковины и редкости пяти морей, даже идолы и украшения из-за экватора - Пояса Мира!
Долго купцы Великой земли точили зубы на заморские товары, долго мирились с вейцами-посредниками. Торговля через Пояс вся была в руках баханов, в их кошелях оседал навар за перекупку. Но всё дальше уходили в море корабли; наконец, перевалили жаркий Пояс, измерили лотом глубины у берегов Фаранге. Вейцев под угрозой пушек вынудили согласиться на концессии, постройку факторий, потом - угольных станций для пароходов… Скоро над Веем вырастут причальные башни дирижаблей - вот оно, торжество!
А дьяволов-пришельцев - разгромим! нам не впервой!
Поэтому - гуляй, Сарцина!
Пёстрая толпа на улицах шумела и плясала, играли оркестры в городских парках - а на причалах в порту скрипели тали. Из трюмов всплывали тюки, поднимались бочки, гремели зычные команды, звучал матерный рык грузчиков, стучали паровые движки лебёдок. Буксиры волокли баржи от судов с внешнего рейда. Из рук в руки ходили пачки имперских кредиток, местные златки и ассигнации. Прямо на планшире подписывали чеки, векселя. Заключали сделки, неслись к телеграфу отбивать депеши: "Товар получен, грузим поезд". Мальчишки-рассыльные нынче получали бешеные чаевые.
Все спешили провернуть делишки в льготный день, нажиться и урвать своё.
- Ставки - вы слышали? - выросли до небес. Сейчас один в игорном доме выложил расписку - судно с экипажем и полными трюмами против дома с меблировкой и столовым серебром.
- Хм, неравная игра. Надо было в ставку слуг включить.
- Куртизанка Сита поставила свою ночь на карту!
- А что ставят против этого?
- Спорят, кто больше. Дошло до трёх тысяч золотом.