Она жива. И здесь. Сейчас.
И все же она изменилась. В резком свете были видны потускневшие шрамы, описывающие петляющие дуги на боках и верхней стороне уменьшившейся головы. Хирургические рубцы. Вырезания.
Она заметила его взгляд.
- Они забрали встроенные катушки памяти. Все изображения и летописи, что у меня были. Все пропало. От них остались лишь мои органические воспоминания, да и те начинают угасать.
- Я оставил тебя на "Духе мщения", - произнес Локен. - Я думал, ты мертва.
- И была бы, если бы не Йактон, - отозвалась Мерсади.
- Йактон? Йактон Круз?
- Да. Он спас нас во время убийства летописцев и забрал с корабля, - сказала Мерсади. - Он тебе не говорил?
- Нет, - ответил Локен. - Не говорил.
- Мы спаслись с Йактоном и капитаном Гарро.
- Вы были на "Эйзенштейне"? - спросил Локен. В нем боролись недоверие и изумление. Круз мало рассказывал об опасном путешествии с Исствана, однако было трудно поверить, будто он не удосужился упомянуть, что Мерсади выжила.
- И я была не единственной, кого спас Йактон.
- Что ты имеешь в виду?
- Эуфратия выбралась с "Духа мщения". И Кирилл тоже.
- Зиндерманн и Киилер живы?
Мерсади кивнула.
- Насколько мне известно, да. Но пока ты не спросил - я не знаю, где они. Я никого из них не видела уже годы.
Локен прошелся по камере. Внутри него бурлили болезненные эмоции. Зиндерманн был ему близким другом. Наставником с высочайшим интеллектом и своего рода доверенным лицом, мостиком между трансчеловеческими ощущениями и заботами смертных. То, что Киилер также выжила, было чудом, поскольку имажист действительно мастерски умела впутываться в неприятности.
- Ты не знал, что она жива? - спросила Мерсади.
- Нет, - сказал Локен.
- Ты слышал о Святой?
Локен покачал головой.
- Нет. Какой святой?
- Ты был вне игры, да?
Разозленный и сбитый с толку, Локен замешкался. Ее нельзя было винить, однако она была здесь. Ему хотелось накинуться на нее, но он судорожно выдохнул, и, похоже, это сбросило тяжкий груз желчности.
- Думаю, я был мертв, - произнес он наконец. - Какое-то время. Или все равно что мертв. Может быть, я просто заблудился, очень сильно заблудился.
- Но ты вернулся, - сказала Мерсади, потянувшись взять его за руку. - Они привели тебя обратно, поскольку ты нужен.
- Так мне говорят, - устало ответил Локен, обхватив ее пальцы своими, стараясь не сдавить слишком сильно.
Они стояли неподвижно, никому не хотелось нарушать молчание и взаимную близость. Ее кожа была мягкой и напомнила Локену один миг его жизни. Когда он был юн и невинен, когда любил и был любим. Когда он был человеком.
Локен вздохнул и выпустил руку Мерсади.
- Я должен вызволить тебя отсюда, - сказал он.
- Ты не можешь, - ответила она, убирая ладонь.
- Я один из избранников Малкадора, - произнес Локен. - Я отправлю сообщение Сигиллиту и позабочусь, чтобы тебя вернули на Терру. Я не позволю, чтобы ты гнила здесь еще хоть минуту.
- Гарвель, - сказала Мерсади, и он замер от того, что она назвала его по имени. - Они меня отсюда не выпустят. Я долго пробыла в самом сердце флагмана магистра войны. Людей казнили за меньшее.
- Я за тебя поручусь, - произнес Локен. - Гарантирую твою лояльность.
Мерсади покачала головой и скрестила руки.
- Если бы ты не знал, кто я такая, если бы не делился со мной своей жизнью, захотел бы ты освобождать кого-то вроде меня? Будь я чужой, как бы ты поступил? Выпустил? Или оставил бы в заключении?
Локен шагнул вперед.
- Я не могу просто оставить тебя здесь. Ты такого не заслуживаешь.
- Ты прав, я этого не заслуживаю, однако у тебя нет выбора, - ответила Мерсади. - Ты должен меня оставить.
Ее рука потянулась погладить голый металл его доспеха без знаков различия. Тонкие пальцы прошлись вдоль оплечья и по изгибу наплечника.
- Странно видеть тебя в этой броне.
- У меня больше нет легиона, - просто сказал он, злясь на ее сознательное желание оставаться в этой тюрьме.
Она кивнула.
- Мне говорили, ты умер на Исстване, но я не поверила. Я знала, что ты жив.
- Ты знала, что я выжил?
- Да.
- Откуда?
- Мне сказала Эуфратия.
- Ты говорила, не знаешь, где она.
- Не знаю.
- Тогда как…
Мерсади отвернулась, словно не желая озвучивать свои мысли из опасения, что он станет над ними смеяться. Она наклонилась, чтобы подобрать с пола рядом с матрасом дарственный футляр. Когда она обернулась, Локен увидел, что ее глаза влажны от слез.
- Мне снилась Эуфратия, - произнесла Мерсади. - Она сказала мне, что ты придешь сюда. Знаю, это звучит нелепо, но после всего, что я видела и пережила, это нормально.
Злость покинула Локена, ей на смену пришло гулкое чувство беспомощности. Слова Мерсади затронули что-то глубоко внутри него, и он услышал тихое дыхание третьего, призрака тени в комнате, где никого не было.
- Это не нелепо, - ответил он. - Что она сказала?
- Она велела мне отдать тебе это, - произнесла Мерсади, протягивая коробочку. - Чтобы ты ее передал.
- Что это такое?
- Нечто, когда-то принадлежавшее Йактону Крузу, - отозвалась она. - Нечто, в чем, как она сказала, он снова нуждается.
Локен взял коробочку, но не стал ее открывать.
- Она велела напомнить Йактону, что он больше не Вполуха, что его голос услышат лучше, чем кого-либо другого в легионе.
- Что это значит?
- Не знаю, - сказала Мерсади. - Это был сон, а он не похож на точные науки.
Локен кивнул, хотя в том, что он слышал, было мало смысла. Как и в том, чтобы отвечать на призыв к войне, послушавшись мертвеца.
- Эуфратия говорила что-нибудь еще? - спросил он.
Мерсади кивнула, и слезы, наполнив ее глаза до краев, полились по щекам, как вышедшие из берегов реки.
- Да, - всхлипнула она. - Она велела попрощаться.
Глава 8
ПОЖИРАТЕЛЬ ЖИЗНЕЙ. ПРОТИВОСТОЯНИЕ. НАДЕЖДА НА ОБМАН
На палубах апотекариона "Стойкости" царил холод, от голого металла смердело бальзамировкой. В воздухе висела дымка от едких химикатов, а в ретортах между потускневшими железными столами, подвешенными криотрубками и стойками с хирургическим оборудованием с шипением пузырились в чанах ядовитые жидкости.
Мортарион уже провел здесь слишком много времени; то были полные боли дни после нападения затаившихся убийц Медузона. Словно забальзамированного короля Гиптии, его завернули в противосептический покров, омыли регенеративными припарками, и его сверхчеловеческому метаболизму потребовалось всего семь часов, чтобы исцелить наиболее сильные повреждения.
Отделение терминаторов Савана Смерти сопровождало его по искусственно охлаждаемому помещению, спокойно держа в руках свои жатки. Почетные стражи примарха, чтобы поразмяться, с легкостью перекидывали с одного плеча на другое лежащие на них огромные косы. Даже на флагмане они не полагались на удачу.
Искривленные рукояти их оружий были покрыты паутиной изморози. Фигуры сборщиков органов отражались в блестящей корочке льда, образующейся на клинках. Закованные в грязно-белую броню, окантованную багровым и оливково-серым, воины двигались треугольником, отслеживая предупреждающими ауспиками незваного гостя, который, как им было известно, находился где-то на палубе. Мортарион шел с непокрытой головой. Свежие фрагменты пересаженной кожи румянились от насыщенной кислородом крови, от чего он выглядел здоровее, чем во все минувшие столетия. Нижняя часть его лица оставалась скрытой под воротом респиратора, из сетчатой решетки которого порывами исходило тяжелое дыхание примарха. Глазницы примарха напоминали кратеры лунного ландшафта, глаза - янтарные самородки.
Безмолвие было пристегнуто к спинной пластине доспеха. Он не нуждался в клинке, у Савана Смерти их было более чем достаточно. Вместо него он держал Лампион, огромный созданный в кузнях Шенлонга пистолет с барабанным питанием и энергетической матрицей, с которой могло сравниться редкое лучевое оружие сопоставимых габаритов.
Саван Смерти закончил прочесывать помещение у неприступного генного хранилища, таинственного места, содержащего в себе будущее Гвардии Смерти и запертого на сложные замки.
Кайфа Морарг, ранее входивший в 24-е прорывное отделение и ныне служащий Мортариону советником, покачал головой и пристегнул болтер, следуя за господином в апотекарион.
- Мой повелитель, здесь никого нет.
- Есть, Кайфа, - произнес Мортарион голосом, похожим на дуновение сухого ветра пустыни. - Я это чувствую.
- Мы прочесали палубу от края до края и от борта до борта, - заверил Морарг. - Будь здесь кто-нибудь, мы бы его уже обнаружили.
- Мы не смотрели еще в одном месте, - сказал Мортарион.
Морарг проследил за взглядом примарха.
- Генное хранилище? - спросил он. - Оно имеет пустотную защиту и оснащено энергетическими щитами. Чудо, что проклятые апотекарии сами туда могут попасть!
- Ты сомневаешься во мне, Кайфа? - прошептал Мортарион.
- Никогда, мой повелитель.
- А доводилось ли тебе когда-либо узнать, что я ошибался в подобных вопросах?
- Нет, мой повелитель.
- Тогда верь мне, когда я говорю, что там что-то есть.
- Что-то?
Мортарион кивнул и склонил голову вбок, словно внимая слышным лишь ему звукам. Его лицевые мускулы подергивались, но из-за скрывающего челюсть ворота было невозможно определить выражение его лица.
- Откройте дверь, - распорядился он, и группа одетых в защитные костюмы рабов легиона бросилась к ней с пневматическими приводами и одноразовыми стержнями с цифровыми кодами. Они вставили энергоключи, однако не успели запустить ни один из них, когда к Мортариону под бдительными взглядами Савана Смерти приблизился апотекарий в зеленом плаще.
- Мой повелитель, - произнес он. - Я молю вас передумать.
- Как твое имя? - спросил Мортарион.
- Корай Бурку, мой повелитель.
- Мы только что преодолели границу системы Молеха, апотекарий Бурку, а на борту "Стойкости" находится незваный гость, - сказал Мортарион. - Он за этой дверью. Мне нужно, чтобы ты ее открыл. Сейчас же.
Корай Бурку поник под взглядом Мортариона, однако, к чести апотекария, продолжал стоять на своем.
- Мой повелитель, прошу вас, - произнес Бурку. - Заклинаю вас покинуть апотекарион. Генное хранилище должно поддерживаться в стерильном состоянии и под давлением. Если дверь открыть хоть на долю секунды, весь запас геносемени подвергнется риску заражения.
- Ты выполнишь мой приказ, апотекарий, - процедил Мортарион. - А я в состоянии это сделать и без тебя, но потребуется больше времени. И как ты думаешь, чем все это время может заниматься там чужак?
Бурку обдумал слова примарха и двинулся к блестящей двери хранилища. Многочисленные приводы одновременно повернулись по команде апотекария, когда тот ввел спиральный ключ, уникальный для текущего момента и меняющийся сразу же после открытия двери.
Дверь отделилась от стены, и изнутри вырвались клубы жесткого, мерзлого воздуха. Мортарион ощутил его морозное покалывание и испытал удовольствие от холода.
Дверь распахнулась шире, слуги в защитных костюмах отступили. Воздух здесь был пропитан биомеханическими ароматами зловонных консервирующих химикатов и морозоустойчивых энергетических ячеек. Мортарион почувствовал в воздухе что-то еще, смрад чего-то столь смертоносного, что мог позволить себе применить лишь подобный ему.
Однако оно содержалось запертым в убежищах, расположенных в самых глубоких погребах, которые были защищены еще надежнее, чем это.
- Ничего не трогайте, - предостерег Бурку, двигаясь перед Саваном Смерти, переступившим через высокий порог генного хранилища.
Мортарион обернулся к Мораргу.
- Закрой за мной дверь. Откроешь ее снова только по моему личному распоряжению.
- Мой повелитель, - произнес Морарг, - после Двелла мое место возле вас!
- Не в этот раз.
Верность долгу вынудила Морарга больше ничего не говорить. Он холодно кивнул. Мортарион повернулся и последовал в хранилище за Кораем Бурку. Как только примарх оказался внутри, тяжелая адамантиевая дверь захлопнулась.
Внутри располагалась побелевшая от мороза, отливающая серебром камера площадью в сто квадратных метров. Вдоль стен тянулись булькающие пучки криотрубок; центральный проход был образован рядами из барабанов центрифуг.
На окаймленных бронзой инфопланшетах мерцали символы и рунические сообщения о генетической чистоте. Мортарион экстраполировал ментальные схемы фрагментов генокода. Вот собрание мукраноидов, вот ванна с зиготами, которым суждено однажды стать железой Бетчера. Позади них - пузырящиеся цилиндры с глазными яблоками.
В инкубационных цистернах плавали полусформированные органы, облачка пара от гудящих конденсаторов заполняли воздух промозглой влагой, микроскопические ледяные кристаллы которой хрустели под ногами. Корай Бурку утверждал, будто атмосфера в хранилище стерильна, однако это было не так. Воздух вибрировал от силы. Силы существа, напиравшего на ткань реальности, словно рождающегося в утробном мешке.
Только он мог это почувствовать. Только он знал, что это.
Саван Смерти осторожно продвигался вперед, и Мортарион ощущал замешательство идущих. Для них хранилище было пустым, без каких-либо признаков незваного гостя, о встрече с которым говорил примарх. Его позабавила их вера в то, что генетический отец может ошибаться. Каково было воину легионов думать о подобном?
Почти так же, как и примарху, подумалось ему.
Однако они не могли почувствовать того, что чувствовал он.
Мортарион провел целую жизнь на планете, где по окутанным туманом утесам Барбаруса бродили чудовищные создания злобных генетиков и заклинателей трупов, говорящих с духами. Там ежедневно творили монстров, поистине заслуживающих этого названия. Он даже создал несколько собственных.
Мортарион узнал запах подобных тварей, но более того - учуял одного из своих.
- Видите, мой повелитель, - сказал апотекарий Бурку. - Ясно же, что здесь ничего нет. Давайте покинем генетическую лабораторию!
- Ты неправ, - произнес Мортарион.
- Мой повелитель? - переспросил Бурку, сверяясь с зернистой голограммой, парившей над перчаткой его нартециума. - Я не понимаю.
- Он здесь, просто еще не может показаться. Не так ли?
Впрочем, окончание его фразы было адресовано уже не апотекарию, а пустому воздуху. Раздавшийся в ответ голос напоминал скрежет камней в грязевом оползне, эхом отдающий со всех сторон.
"Мясо. Нужно мясо".
Мортарион кивнул, уже подозревая, что именно потому он и выбрал это место. Саван Смерти окружил Мортариона, держа наготове боевые косы. Сенсориум безуспешно искал источник голоса.
- Мой повелитель, что это? - спросил Бурку.
- Старый друг, - отозвался Мортарион. - Тот, кого я считал утраченным.
Никто и никогда не считал Повелителя Смерти быстрым. Неумолимым - да. Безжалостным и упорным - да. Но не быстрым, нет. Безмолвие превратилось в размытое пятно твердого железа. К моменту, когда клинок описал круг, все семеро воинов Савана Смерти уже были убиты: рассечены поперек живота надвое. В хранилище вырвалось апокалиптическое количество крови - блестящей, яркой жизненной влаги. Она забрызгала стены и красной волной полилась по полированным стальным плитам пола. Мортарион ощутил ее привкус.
Апотекарий Бурку попятился от примарха. Его глаза по ту сторону визора шлема были широко раскрыты и полны неверия. Мортарион не стал его останавливать.
- Мой повелитель? - взмолился апотекарий. - Что вы делаете?
- Нечто ужасное, Корай, - ответил Мортарион. - Нечто необходимое.
Казалось, в воздухе перед Мортарионом возникло что-то нацарапанное - призрачный образ человеческой фигуры, вытравленный на невероятно тонкой стеклянной пластине. Или же пикт-трансляция полуоформленного оттиска тела, очертания чего-то, чье существование было лить возможностью.
Наспех выцарапанная фигура шагнула в кровавое озеро, и растекающаяся жидкость постепенно, каким-то непостижимым образом, начала двигаться обратно. Сперва медленно, но по мере вливания жизненной влаги в призрачное тело все быстрее. И вскоре фигура начала обретать форму.
Пара ступней, лодыжки, икры, колени, мускулистые бедра. Потом кости таза, позвоночник, органы и мышцы, сплетающиеся вокруг влажного красного скелета. Кровь Савана Смерти будто заполняла некую незримую заготовку, из которой возникало могучее тело огромного воина-трансчеловека.
Напитанный кровью мертвецов и сотворенный из нее, он не имел кожного покрова. Мясницкие ломти мяса обтягивали окостеневшие ребра, укрепленные бедренные кости и подобный камню череп бесплотного выходца с того света. Из лишенных век глазниц таращились окаймленные красным безумные глаза, и хотя тело только что было создано, от него смердело гнилью. Рот твари задергался, обнаженная челюсть двигалась в костных гнездах, натягивая эластичные сухожилия.
Кровоточащий лиловый язык прошелся по только что выросшим пенькам зубов.
На кратчайший миг иллюзия перерождения была полной, однако это продлилось недолго. Красное мясо прочертили белые полосы борозд разложения, похожие на жировую ткань. Плоть задергалась, словно ее поразили пирующие черви, и над ней поднялись клубы трупных газов. Мышцы покрылись сочащимися язвами, гнойные волдыри лопались, будто мыльные пузыри, источая вязкую слизь.
Раздались треск стекла и тревожные звонки.
Мортарион посмотрел налево. Вакуумные колпаки с развивающимися зиготами один за другим взрывались от неуправляемого роста. Папоротниковая поросль стволовых клеток и образующиеся зародыши органов вздувались от буйного некроза. Покрывшись черными прожилками, они разрастались и разрастались, пока распухшая масса не лопнула, с неприятным звуком испустив зловонные пары кишечных газов.
Химические ванны в одно мгновение свернулись; их поверхность затянуло пеной нечистот, и через край перевалились клейкие жгуты. Центрифуги завибрировали. Образцы внутри них росли и мутировали со сверхбыстрой скоростью, а затем столь же стремительно погибали.
За спиной примарха апотекарий Бурку отчаянно пытался управиться с одним из приводов, вбивая код, который уже успел устареть.
- Повелитель, прошу вас! - закричал он. - Это заражение. Нам нужно убираться отсюда сейчас же! Поспешите, пока еще не слишком поздно!
- Уже слишком поздно, - произнесла влажная бескожая тварь с блестящими органами. Бурку обернулся, и его глаза расширились от ужаса при виде того, как тело чудовища покрывается склизкой тканью полупрозрачной кожи. Та росла и становилась толще, закрывая обнаженные органы. Пусть неровно и лоскутами, однако она постоянно разрасталась. Почти с той же скоростью, как кожа росла, ее поглощало разложение, и с тела осыпались хлопья почерневших от крови струпьев.
Рука чудовища рванулась вперед. Пальцы пробили глазные линзы Бурку. Апотекарий завопил и рухнул на колени, а монстр сорвал с его головы шлем. Глазницы Бурку превратились в растерзанные воронки - зияющие раны в черепе, из которых на пепельное лицо лились кровавые слезы.