- Йактон?
- Это будет для тебя нелегко, Гарвель, - произнес Круз.
- Что будет? - сразу встревожившись, спросил Локен.
- Кое-кому здесь нужно с тобой поговорить.
- Со мной? Кому?
Круз наклонил голову в направлении тюремщиков в красной броне, которые бросились строиться в формацию сопровождения.
- Она звала тебя по имени, парень, - произнес Круз.
- Кто звал? - не понял Локен.
- Тебе лучше взглянуть самому.
Из всех преисподних, которые Локен воображал и где бывал, мало какие могли сравниться с унылым запустением этой орбитальной тюрьмы. Казалось, каждая деталь ее конструкции специально рассчитана, чтобы сокрушать человеческий дух - от мрачно-казенной обыденности ее внешнего вида до подавляющего мрака, который не давал покоя и никакой надежды, что местные обитатели когда-либо вновь увидят открытое небо.
Круз погрузился на борт "Тарнхельма", оставив его под присмотром тюремщиков крепости. Те перемещались четкими движениями, и, похоже, их мало заботило то обстоятельство, что он - воин легионов. Для них он был лишь очередной деталью, которую необходимо учитывать в протоколах безопасности.
Они вели его по сводчатым коридорам из темного железа и гулким залам, где до сих пор присутствовали слабые следы крови и экскрементов, которые было не стереть никаким количеством чистящей жидкости. Маршрут не был прямым, и Локен был уверен, что они пару раз возвращались по собственным следам, следуя извилистым путем вглубь сердца крепости.
Сопровождающие тюремщики пытались запутать его, заставить потерять ощущение того, куда они могут пойти и в каком направлении находится выход. Эта тактика могла сработать с обычными узниками, уже наполовину сломленными и отчаявшимися, однако была напрасна с легионером, обладающим эйдетическим чувством направления.
Пока они шли по закрученной винтовой лестнице, Локен пытался представить, кто из способных позвать его по имени мог быть заключен здесь.
Это должно было быть легко. Круз сказал "она", а он знал мало женщин.
Жизнь в легионе представляла собой явно мужское окружение, хотя Империум мало заботил пол солдат, которые составляли его армии, вели звездолеты и поддерживали его работу. Большинство из известных ему женщин были мертвы, так что эта, должно быть, была из тех, кто узнал о его существовании позже. Сестра, мать или, возможно, даже дочь кого-то из его прежних знакомых.
Он услышал далекие крики и тихие отголоски плача. Источник звуков был неясен, и у Локена появилось нервирующее его чувство, будто многолетние страдания были столь сильны, что запечатлелись в самих стенах.
Наконец, стражи вывели его в решетчатую камеру, подвешенную над совершенно темным подвалом. Из помещения тянулось несколько проходов с шириной, достаточной для смертного, но вызывающей настоящую клаустрофобию для воина его размеров. Они двинулись по самому правому коридору, и Локен почувствовал характерное зловоние человеческой плоти, застарелой грязи и пота. Но сильнее всего пахло отчаянием.
Сопровождающие остановились возле камеры, запертой массивной железной дверью с метками из букв, цифр и чего-то, похожего на разновидность лингва-технис. Для Локена в них не было смысла, и он подозревал, что в этом-то и заключался весь смысл. Все в этом месте создавалось непривычным и недружелюбным.
Замок открылся, и дверь поднялась в оправу с треском часового механизма, хотя никто из стражников к ней не прикасался. Скорее всего, дистанционная связь с центром управления. Стражники встали в стороне, и Локен, не тратя на них слова, пригнулся под притолокой и шагнул внутрь.
Хотя в камеру практически не проникал свет - только рассеянные отблески из коридора снаружи, Локену этого было более чем достаточно, чтобы разглядеть очертания коленопреклоненной фигуры.
Локен не был специалистом по женскому телу, да и одеяния были слишком свободны, чтобы распознать фигуру. Голова обернулась на звук открывающейся двери, и Локену показалось что-то знакомое в слегка удлиненном затылке.
С высокого потолка раздалось тихое жужжание, и гудящий флюоресцентный диск, заискрившись, ожил. Несколько секунд он мерцал, пока вновь поданное напряжение не стабилизировалось.
Сперва Локен решил, что это галлюцинация или же очередное видение кого-то давно умершего, но когда фигура заговорила, ее голос оказался знакомым по многим часам, совместно проведенным в летописной.
Он помнил: она была маленькой, хотя в сравнении с ним большинство смертных были маленькими. Ее кожа была настолько черной, что он гадал, не окрашена ли она, однако в болезненном свете диска она почему-то казалась серой.
Безволосой голове придавали яйцеобразную форму черепные имплантаты.
Она улыбнулась, и это выражение показалось непривычным и неуверенным. Локен решил, что ей уже долгое время не требовалось напрягать эти мускулы.
- Здравствуйте, капитан Локен, - произнесла Мерсади Олитон.
Вырубленный в горной скале задолго до того, как I легион построил Цитадель рассвета, Зал пламени представлял собой ступенчатый правительственный амфитеатр. В последующие долгие столетия вокруг него был сооружен свод, вокруг свода - крепость, а вокруг крепости - город.
С тех пор на Молехе многое изменилось, однако Зал по большей части сохранил изначальное назначение. Здесь делали ритуальные прижигания перворожденным дома Девайнов, а правители планеты все еще принимали тут решения, затрагивающие жизни миллионов. Впрочем, он перестал быть местом, где механические воители решали вопросы чести поединком насмерть.
Сейчас Рэвен практически жалел об этом.
Шквал огня стабберов "Бича погибели" быстро бы разобрался с бранящимися представителями и заглушил их крикливые голоса.
Фантазия была приятной, но Рэвен глубоко вдохнул, пытаясь следить за тем, что происходило вокруг. Восседая на троне посреди амфитеатра, Рэвен держал скипетр с бычьей головой, о котором говорили, будто его носил сам Владыка Бурь. Артефакт, несомненно, был древним, однако казалось маловероятным, будто что-либо может пережить тысячелетия без повреждений.
Он вновь перевел внимание на пятьсот мужчин и женщин, заполнявших многоярусный зал, - старших военных офицеров Молеха. Помощники, писцы, калькулус логии, саванты и энсины окружали их, словно аколиты, и Рэвену вспомнились Шаргали-Ши и его последователи из Культа змеи.
Кастор Алькад и трое Ультрамаринов с мрачными лицами восседали на каменных скамьях нижнего уровня напротив Вита Саликара. Тот также был не один, слева от него находился Кровавый Ангел в красно-золотом облачении, а справа - в черном.
По центру следующего уровня неподвижно сидела одетая в зеленое стоическая и непреклонная Тиана Курион, лорд-генерал гранд-армии Молеха. Вокруг нее, словно мотыльки, привлеченные благим огнем, собрались полковники из дюжины полков. Рэвен не был с ними знаком, однако признал в них непосредственных подчиненных Курион.
Под символами, обозначающими каждую из сторон компаса, сидели командующие четырех оперативных театров.
Знаменитый бурнус из драконьей чешуи и золотистые очки носила маршал Эдораки Хакон с Северного океанического, а напротив нее сидел полковник Оскур ван Валькенберг с Западных пределов, форма которого выглядела так, словно он месяц спал, не снимая ее. Командор Кушитских восточников Абди Хеда была одета в полный доспех, будто собиралась пробиваться обратно на свою позицию через джунгли. И, наконец, хан Южной степи Корвен Мальбек сидел, скрестив ноги, с длинным мечом и винтовкой на коленях.
За четырьмя командующими сидели сотни полковников, майоров и капитанов из разных полков Имперской Армии, все в боевой броне. Огромное многообразие формы придавало собравшимся солдатам вид гуляк с веселого карнавала. До настоящего момента Рэвен и не представлял, сколько полков размещается на Молехе.
Его мать и Ликс находились в огромной галерее наверху и уже ожесточенно спорили о том выборе, который ему надлежит сделать.
Ликс говорила о видении, которое посетило ее в ночь Становления Рэвена. О том, как его поступки определят ход великой войны на Молехе.
Они обе заявляли, что в силах видеть будущее, однако ни та, ни другая не могли сказать, что же это должны быть за поступки, или же в чью пользу он повернет войну. Должен ли он принять сторону Хоруса и за это получить власть над системами вокруг Молеха? Или же ему предначертано судьбой сразиться с магистром войны и заслужить славу и доброе имя поражением? Оба пути давали надежду исполнить пророческое видение сестры, но какой же из них выбрать?
В дополнение к наземным силам Молех мог похвастаться значительным флотом, куда входило более шестидесяти кораблей, включая восемь линкоров и множество фрегатов, которым было менее ста лет. Казалось, что лорд-адмирал Бритон Семнер спит, хотя посреди такого шума это, несомненно, было невозможно. Одетый в форму рядовой состав делал для него пометки, но Рэвен подозревал, что Семпер не будет их читать. Его не интересовала война пехоты. Если бы силы магистра войны добрались до поверхности Молеха, он бы уже сгинул в пустоте.
Отдельно от подразделений обычных воинов сидели представители Механикум, задумчивые фигуры, закутанные в смесь красных и черных одеяний, державшиеся своими небольшими анклавами. Познания Рэвена о Механикум были существеннее, чем у большинства, однако даже они являлись лишь слухами и сплетнями из вторых рук, полученными от шпионов среди сакристанцев.
Наиболее важное положение занимал механикум, именуемый Беллоной Модвен из Ордо Редуктор. Старший адепт Марса была полностью облачена в глянцевозеленую кибернетическую боевую броню, придававшую ей вид сидящего саркофага. Она командовала когортами зловещих механических воинов-таллаксов, а также грозным арсеналом боевых машин, танков и неведомых технологий, запертых в катакомбах горы Торгер.
Ее магосы обучали сакристанцев и поддерживали функциональность рыцарей. Как следствие, марсианское жречество представляло собой существенный центр силы на Молехе и обладало правом посещать все военные собрания, хотя и редко пользовалось этой привилегией.
Пусть Механикум с флотом и держали свой собственный совет, однако отсутствие их голосов компенсировали младшие офицеры Армии. Они перекрикивали нижестоящих ораторов, то ли чтобы выразить полное одобрение, то ли чтобы заглушить то, что считали ужасной глупостью.
Рэвен не мог определиться, что именно.
Текущее Право Голоса принадлежало разжигателю войны из Легио Фортидус - одетой в заляпанный маслом комбинезон цвета хаки и похожей на амазонку женщине по имени Ур-Намму. Изъясняясь на готике с сильным акцентом, она излагала позицию своего Легио, которая, насколько слышал Рэвен, выглядела следующим образом.
Принцепсы Ута-Дагон и Уту-Лерна не одобрят никакой план, в котором титаны Легио Фортидус не атакуют врага в лоб в тот же миг, как тот высадится.
Опиник, инвокацио Легио Грифоникус, придерживался точки зрения, что остаткам Легио Фортидус нет смысла самопожертвенно бросаться на мечи только из-за того, что остальная их часть была уничтожена на Марсе.
Насколько понял Рэвен, Ур-Намму и Опиник занимали в своих Легио примерно одинаковое положение - нечто вроде посредников между лишенными человечности принцепсами титанов и теми, с кем им волей-неволей приходилось сражаться бок о бок.
Их пикировка не имела смысла, поскольку еще предстояло высказаться Карталу Ашуру, обладавшему суровой красотой калатору мартиалис Легио Круциус. Младшим посланникам в итоге пришлось бы считаться с ним, так как крупнейшим титаном на Молехе была машина Круциус: древний колосс, известный как "Идеал Терры". Ашур представлял принцепса магнус Этану Калонис, и если ту пробудили от грез о войне под горой Железный Кулак, то меньшие Легио, несомненно, будут подчиняться ей.
Наконец, посланники Легио закончили разговор, и обсуждение перешло к вопросам логистики: к организации линий снабжения, артиллерийских складов и накоплению резервов. Предел терпения Рэвена - уже истощенного многочасовыми спорами - оказался пробит долгими перечислениями норм снабжения. Высказалось уже с дюжину клерков-аэкзакторов, и еще десятки ждали своей очереди.
Рэвен поднялся с трона и ударил скипетром по каменному полу зала, что вызвало испуганные вздохи хранителей реликвий. Он вытащил пистолет и направил его в сторону ближайшего писца и извергающего пергаменты инфопланшета.
- Ты! Заткнись! Сейчас же, - произнес он, прервав обнажением оружия монотонную сводку о нехватках силовых батарей к лазерным винтовкам на Кушитской общинной черте. - Вы все, послушайте очень внимательно, что я скажу. Я выстрелю в следующего писца, который посмеет зачитать инвентарный список или норму запаса. Прямо в голову.
Клерки опустели инфопланшеты и тревожно заерзали на местах.
- Как я и думал, - сказал Рэвен. - Итак, кто-нибудь, сообщите мне что-то действительно чертовски важное. Пожалуйста.
Кастор Алькад из Ультрамаринов поднялся и заговорил.
- Что вы хотите услышать, лорд Девайн? Именно так и ведутся войны: с правильным размещением линий снабжения и полностью работающей инфраструктурой, готовой поддержать силы на передовых. Если вы хотите удержать этот мир против магистра войны, вам необходимо знать эти вещи.
- Нет, - ответил Рэвен. - Это вам нужно знать эти вещи. Все, что нужно знать мне - где я отправлюсь в бой. Чтобы разбираться с цифрами и списками, у меня есть целая армия писцов, квартирмейстеров и савантов.
- Пятьсот миров горят, - бросил Алькад, - и все же мои Ультрамарины готовы сражаться и умереть за чужую планету. Скажите еще раз нечто подобное, и я заберу всех воинов назад в Ультрамар.
- Сам Император поручил вашему легиону и Кровавым Ангелам защищать Молех, - произнес Рэвен с насмешливой улыбкой. - Вы бросите этот долг? Сомневаюсь.
- С вашей стороны было бы мудро не проверять эту догадку, - предостерег Алькад.
- Я полноправный правитель Молеха, - огрызнулся Рэвен. - На меня ложится военное командование этим миром, и если я чему-то и научился у своего отца, да упокоится он с миром, так это тому, что правителю следует окружить себя лучшими из возможных людей, передать им полномочия и не вмешиваться.
- Имперский командующий может передавать полномочия, - сказал Алькад, - но не ответственность.
Рэвен старался обуздать злость, чувствуя, как та извивается в груди, словно отравленный клинок.
- Мой дом правил Молехом на протяжении поколений, - произнес он с холодной враждебностью. - Мне известно, что значит ответственность.
Алькад покачал головой.
- Я в этом не уверен, лорд Девайн. Ответственность - это неповторимая вещь. Вы можете делить ее с другими, однако ваша доля при этом не уменьшается. Вы можете передавать ее, однако она остается с вами. Кровь дала вам власть над Молехом, и его безопасность - ваша ответственность. Ее нельзя переложить на других никаким избеганием или же сознательным уклонением от этого факта.
Рэвен заставил свое лицо принять хладнокровное выражение и кивнул, словно признавая покровительственные слова легата мудрыми.
- В ваших словах проницательность вашего примарха, - произнес он, и от каждого слова его желудок наполнялся едким ядом. - Разумеется, я в надлежащее время просмотрю рекомендации сборщиков десятины, однако, быть может, сейчас время военных стратагем, а не сухих перечней чисел и споров между союзниками?
Алькад кивнул и поклонился, выражая осторожное согласие.
- Несомненно. Все так, лорд Девайн, - сказал он и сел на место.
Рэвен выдохнул яд, и показалось, что тот обжег ему гортань. Он остановил взгляд на Бритоне Семпере, потратив мгновение, чтобы успокоиться и дать помощнику лорда-адмирала время пихнуть того локтем в ребра.
- Адмирал Семпер, можете ли вы сказать нам, сколько у нас есть времени, прежде чем силы магистра войны достигнут Молеха?
Одетый в царственно-пурпурный сюртук с барочным орнаментом Бритон Семпер поднялся и застегнул верхнюю пуговицу. Серебристо-белые волосы лорда-адмирала были собраны в длинный чуб, а лицо представляло собой покрытую шрамами, частично аугметическую маску.
- Конечно, мой повелитель, - произнес он, загружая содержимое инфопланшета помощника на свой глазной имплантат. - Астропатические хоры сообщают о множестве надвигающихся кораблей, в общей сложности, возможно, сорок или пятьдесят. Приближающийся флот не скрывает свое прибытие. Мне докладывают всевозможную чушь, якобы астропаты слышат, как в варпе воют волки, а корабли выкрикивают свои названия. Более чем вероятно, что это какие-то эмпирические помехи или же просто отраженные вокс-передачи, однако очевидно, что магистр войны хочет, чтобы мы знали о его приближении. Хотя если он полагает, что мы - кучка трусов, которые с воплями разбегутся при первых признаках врага, его ждет суровое пробуждение к реальности.
Прежде чем лорд-адмирал успел продолжить, его прервал Вит Саликар.
- Будет ошибкой думать, что вы одержите верх лишь потому, что превосходите флот магистра войны в численном отношении. Война в пустоте, которую ведут легионы, свирепа и беспощадна.
Семпер поклонился Кровавому Ангелу.
- Я очень хорошо знаю, насколько опасны космические десантники, капитан.
- Не знаете, - печально произнес Саликар. - Мы - убийцы, жнецы плоти. Вам никогда нельзя забывать об этом.
Еще до того, как лорд-адмирал мог ответить на меланхоличный тон Кровавого Ангела, вмешался Рэвен.
- Как скоро враг будет здесь?
Явно стараясь сдержать гнев от высказанного Саликаром пренебрежения по отношению к возможностям его флота, Семпер заговорил неторопливо и осторожно.
- Согласно наилучшим оценкам магистра астропатов прорыв в реальное пространство произойдет со дня на день, что означает, что они окажутся возле Молеха примерно через две недели. Я уже отдал приказ о сборе, чтобы вернуть дозорные корабли от края системы.
- Вы не станете атаковать предателей в открытом космосе?
- Поскольку не имею обыкновения разбрасываться жизнями своих экипажей, - нет, не стану, - ответил Семпер. - Как любезно указал капитан Саликар, боевые корабли Космического Десанта нельзя недооценивать, а потому наилучшей тактикой будет направить провоцирующую группу, чтобы заманить изменников на стволы наших орбитальных орудий. Наш основной флот останется в тени орбитальных батарей на линии Кармана. Когда корабли предателей окажутся между молотом и наковальней стационарных пушек и боевого флота, мы сможем выпотрошить их еще до того, как они успеют высадить хоть одного воина.
Несмотря на напыщенность тона, Рэвену понравилось упорство Семпера, и он кивнул.
- Сделайте это, лорд-адмирал, - сказал он. - Отрядите провоцирующую группу и пожелайте им доброй охоты.
В камере не было никакой мебели, даже кровати. В одном углу лежали сложенный тонкий матрас, побитый ночной горшок и маленькая коробочка, похожая на дарственный футляр для медали.
- Ты выглядишь так, словно увидел привидение, - произнесла Мерсади, поднимаясь с колен.
Локен раскрыл рот, но не издал ни звука.
Она была второй из увиденных им умерших людей, однако из плоти и крови. Она была здесь. Мерсади Олитон, его личный летописец.