Глава 15
ПЕЩЕРА ГИПНОСА. БЕЛАЯ НАГА. ОГНЕННЫЙ АНГЕЛ
Магистру войны нашли новый "Лендрейдер". Он был оснащен световым щитом, многослойными пластинами из сцементированного керамита с абляционными ионными расщепителями, генераторами помех и пусковыми установками осколочных снарядов. Механикум вновь заявили, что машина защищена от всего, кроме орудий боевого титана.
Хорус позволил Эзекилю убить шестнадцать из них, чтобы те вспомнили, как бахвалились в прошлый раз.
"Лендрейдер" находился у подножия горной цепи, известной как плоскогорье Унсар, и работал на холостом ходу. Его окружали тысячи бронемашин, сцепленных круговыми лагерями, что образовывало миниатюрные крепости. Даже сам Владыка Железа одобрил бы оборону, организованную вокруг магистра войны.
Назад, к побережью тянулась сплошная цепь из машин снабжения: танкеров, транспортов с боеприпасами, погрузчиков Механикум. Вдоль линии снабжения, словно бдительные пастухи, рыскали "Псы войны", а над магистром войны, в цветах Легио Вулканум, стояли на страже два "Полководца".
Хорус поднимался на холмы, плотно окруженный Морнивалем. За ними взбирались терминаторы-юстаэринцы, больше походившие не на живых существ, пусть и закованных в броню, беспокойных, а на технику, на машины.
Луперки Гера Геррадона также были где-то здесь, невидимые во мраке. Хорус чувствовал их присутствие, как будто что-то скребло по нёбу. И увидеть нельзя, и игнорировать невозможно.
Над головой простиралось небо цвета взбаламученного донного осадка, над разрушенными орбитальными батареями и ракетными шахтами, на вершинах гор клубился дым. Ночь разорвала молния: всполох на все небо, высветивший очертания неровных зубцов скалы. Ливень падал сплошной стеной. С утесов лилась сотня новых водопадов. Хорус встречал более крупные пики, чем эти, однако с такого ракурса они выглядели самыми высокими, какие ему доводилось видеть. Казалось, они могут зацепить проходящую луну.
Наверху, в насыщенных статикой облаках, летали "Огненные хищники" и "Громовые ястребы". Шум их двигателей звучал отдаленным гулом на фоне артиллерийских раскатов грома. В ходе сражения энергетические разряды на низкой орбите ударили по атмосфере планеты. По всему Молеху каскадом расходились жестокие бури. Хорус знал, что штормы будут усиливаться, пока последний не завершится апокалипсисом.
- Безумие - так останавливаться, - произнес Абаддон, доспех которого покрывали полосы дождевой воды и лунного света. - Мы слишком открыты. Сперва десантные корабли на Двелле, потом те рыцари… Выглядит так, будто вы сознательно нарываетесь на неприятности. Это наша работа - брать на себя подобные риски.
- Эзекиль, ты знаешь меня достаточно давно, чтобы понять: я слеплен из другого теста, - отозвался Хорус. - Я - воин. И не могу постоянно находиться в стороне, позволяя другим проливать кровь за меня.
- Вы слишком ценны, - настаивал Абаддон.
- Мы уже ходили по этой дороге, сын мой, - сказал Хорус, дав всем четверым понять: это его окончательное слово.
Абаддон уступил, но Хорус, словно охотничья гончая, что почуяла кровь, понял: тот скоро вернется к этому спору вновь.
- Ладно, - произнес Абаддон, - с каждой секундой нашего промедления эти ублюдки окапываются все глубже.
- Ты до сих пор думаешь, что этот мир важен? - поинтересовался Ноктюа, запыхавшийся, будто смертный. Хорус остановился и сквозь шум дождя вслушался в биение сердца Граэля. Ритм его вторичного сердца отставал от ритма основного - его кровообращение, вероятно, никогда не станет настолько эффективным, как того требует сконструированный организм.
- Что ты имеешь в виду под "важен"? - спросил Абаддон.
- Я имею в виду - как военная цель, как нечто, что можно захватить в бою, а затем удержать и укрепить.
- Разумеется, - произнес Абаддон, - Молех - это мир-плацдарм. Контролируя его, мы контролируем Эллиптический путь, легкий подход к варп-маршрутам сегментума Солар и крепостные миры Внешних систем. Это головной мир для штурма Терры.
- Ты неправ, Эзекиль, - сказал Аксиманд. - Это вторжение никогда не было связано с чем-либо столь прозаичным, как территория. Как только мы выиграем сражение, мы покинем Молех. Не так ли, мой повелитель?
- Да, Маленький Хорус, - ответил магистр войны. - Скорее всего, так мы и поступим. Если я прав насчет того, что Император обнаружил на Молехе, то и впрямь неважно, какие миры мы удерживаем. Важно лишь то, что произойдет, когда я встречусь с отцом.
- Так зачем же мы сражаемся, если нам плевать на Молех? - спросил Кибре. - Зачем вообще вести наземную войну?
- Фальк, - произнес Хорус, - хочешь ты того или нет, но тебе придется поверить мне на слово: то, что мы заберем, стоит более ста подобных скал.
- Конечно, сэр.
- Хорошо, тогда довольно вопросов, - заключил Хорус. - Скоро мы должны добраться до пещеры.
- Какой пещеры? - поинтересовался Аксиманд.
- Пещеры, где Император заставит нас забыть про Молех.
Судя по грубой форме, в которую была одета женщина, та работала в порту, возможно, разнорабочим или такелажницей. Точнее сказать затруднительно из-за покрывавшей ее крови. Грудь женщины вздымалась и опадала сбивчивыми рывками; каждый вздох давался ей как победа. На "Гален" Ноамы Кальвер ее принес рыдающий мужчина с двумя детьми. Он умолял Ноаму спасти ее, и они обещали постараться.
- Что с ней случилось? - спросила Ноама, срезая с женщины окровавленную одежду.
Мужчина не мог сразу ответить: его тело содрогалось от рыданий, слезы текли по открытому, честному лицу. Обеим девочкам лучше удавалось сдерживаться.
- Я смогу сделать для нее больше, если буду знать, что произошло, - сказала Ноама. - Скажи, как тебя зовут, ты ведь можешь это сделать, верно?
Человек кивнул и вытер чумазое лицо рукавом, будто ребенок.
- Джеф, - произнес он. - Джеф Парсонс.
- И откуда ты, Джеф? - спросила Ноама.
Женщина застонала, когда Кьелл начал очищать ее кожу и прикреплять пластины считывания биологических показателей. Она попыталась оттолкнуть его, и достаточно сильно для столь тяжело раненного человека.
- Спокойно, - сказал Кьелл, прижимая ее руку.
- Джеф? - снова спросила Ноама. - Смотри на меня.
Тот глядел на растерзанную плоть тела своей жены и видел, как кровь капает с каталки. Женщина потянулась вверх и взяла его за руку, оставив на запястье красные следы. Ноама видела, что она сильна. Серьезно ранена, но все еще способна успокаивать близких.
Джеф сделал глубокий вдох.
- Ее зовут Аливия, но она ненавидит это имя. Считает, что оно звучит слишком формально. Мы все зовем ее Лив, и мы прибыли из Ларсы.
Сыны Хоруса высадились в Ларсе большими силами, уничтожив размещенный там контингент Армии за одну ночь жестокого боя. Портовые сооружения теперь находились в руках врага, что могло означать лишь плохое.
- Но ты вытащил ее и ваших детей, - произнесла Ноама. - Это хорошо. Ты справился лучше, чем большинство.
- Нет, - сказал Джеф. - Это все Лив. Она сильная.
Ноама уже успела прийти к такому же выводу. У Аливии была поджарая, волчья наружность солдата, но она была не из Армии. На ее правой руке виднелась выцветшая татуировка: вписанный в круг треугольник с глазом посередине. Написанные по периметру окружности слова покрывала кровь, но Ноама в любом случае не узнавала языка, к которому они относились.
Ей в бок попал осколок, лицо посекло стеклом. Ничего из этого не выглядело опасным для жизни, однако она теряла много крови из одной раны, что под ребрами, и показатели на планшете не рисовали ободряющих прогнозов.
- Мы присоединились к колонне беженцев на радиале Амброзиус, - произнес Джеф, и слова полились из него, будто прорвало плотину. - Она думала, что выбралась из Ларсы, но предатели нас догнали. Танки, думаю, но не знаю, какие. Они обстреляли нас и подбили. Зачем они это сделали? Мы же не солдаты, просто люди. У нас были дети. Зачем они по нам стреляли?
Джеф покачал головой, не в силах постичь, как кто-то мог открыть огонь по гражданским. Ноама в точности знала, что он чувствует.
- Ей почти удалось, - сказал Джеф, обхватив голову руками. - Она почти нас вытащила, но прямо возле нас произошел взрыв. Вышибло ее дверь и… Трон, вы сами видите, что с ней стало.
Ноама кивнула, копаясь в ране под ребрами Аливии. Она почувствовала, что рядом с сердцем зарылось что-то зазубренное.
Фрагмент осколка. Крупный. Количество крови, вытекающей из раны, могло указывать на рассечение левого желудочка. В специализированном медицинском учреждении спасти Аливию было возможно, однако "Гален" не предназначался для столь сложной хирургии.
Она подняла взгляд на Кьелла. Тот увидел биологические показатели и понял то же, что и она. Он приподнял бровь.
- Попытаемся, - произнесла она, отвечая на невысказанный вопрос.
Джеф пропустил суть этих слов мимо ушей и продолжил рассказ.
- Они бы убили всех, но Лив вела эту грузовую "пятерку", словно воздушный истребитель. Нас по всей кабине швыряло на резких поворотах, при торможении, и всякое такое.
- Она вывела вас из-под атаки вражеских танков? - с впечатлением спросил Кьелл, раскладывая инструменты, которые могли понадобиться для операции, чтобы вскрыть Аливию и добраться до ее сердца. - Вот это женщина!
- Чуть не угробила двигатель, - согласился Джеф. - Думаю, потому она и хотела "пятерку". Не самая большая комплектация, но движки сногсшибательные.
Ноама накрыла рот и нос Аливии анестезионной маской, увеличивая темп подачи. Скорость кровопотери означала, что им было необходимо действовать быстро.
- Ты вытащила своих детей, - сказала она. - Ты их спасла.
Глаза Аливии открылись, и Ноама увидела в них отчаяние.
- Прошу, книга… там сказано… надо… попасть… в Луперкалию, - судорожно выдохнула она в маску. - Обещай мне… доставишь нас… туда.
Аливия взяла кисть Ноамы и сжала ее. Ее хватка была сильной, настойчивой. От нее исходила волна убеждения и смелости, и Ноаме вдруг стало важно лишь воплотить последнее желание Аливии в реальность. Та расслабилась, только когда подействовал газ.
- Я тебя туда доставлю, - пообещала она, зная, что намерена это сделать тверже, чем намеревалась сделать что-либо за всю свою жизнь. - Я вас всех туда доставлю.
Но Аливия не услышала ее обещания.
За десятилетия, прошедшие со времени приведения Молеха к Согласию, в пещере устроило логово что-то огромное и хищное. У входа, размеров которого оказалось бы достаточно для титана-разведчика, валялись разбросанные кости, и даже ливень не мог скрыть зловония полупереваренных останков. Земля возле зева пещеры превратилась в сырое болото, но ее пересекали ведущие туда и обратно расплывавшиеся следы когтистых лап шире, чем у дредноута.
- Сэр, что их оставило? - спросил Аксиманд, опустившись на колени рядом со следами.
Хорусу было нечего ему ответить. Следы не принадлежали ни одному из зверей, которых он помнил по Молеху, однако это не должно было его удивлять, принимая во внимание обрывочность воспоминаний о времени, проведенном на этой планете.
И все же удивляло.
Император не стирал его воспоминания, лишь манипулировал ими. Одни затемнил, другие размыл. Ему было известно о зверях-аборигенах Молеха. Он видел их головы на стенах рыцарских твердынь, изучал их изображения и препарировал трупы в освещенных бестиариях.
Так почему же он не узнавал эти следы?
- Сэр? - повторил Аксиманд. - Что мы планируем тут найти?
- Давайте выясним, - произнес Хорус, отринув сомнения и шагнув во мрак. Прожекторы доспехов юстаэринцев прочесали широкий вход, и когти Хоруса замерцали синим светом, когда он последовал внутрь. Грубо высеченные стены были покрыты стробоскопическими тенями. Следом вошел Абаддон, за ним - Кибре, Аксиманд и Ноктюа.
Пещера закручивалась вглубь горы примерно на сотню метров. Ее заполняли искаженные отголоски и странным образом отраженный свет. Проход высотой с коридор на звездолете поблескивал от дождевой воды, которая просачивалась сквозь микроскопические трещины в скале. Движущиеся лучи попадали на падающие капли, и между стенами вспыхивали мерцающие радуги.
Они остановились, когда из глубин тоннелей донеслось низкое булькающее рычание чего-то громадного и голодного. Предупреждение нарушителям границ.
- Что бы это ни было, нам следует оставить его в покое, - произнес Кибре.
- В кои-то веки я с тобой полностью согласен, Фальк, - заметил Ноктюа.
- Нет, - сказал Хорус. - Мы идем дальше.
- Так и знал, что вы это скажете, - произнес Абаддон.
- А если мы это встретим, чем бы оно ни было? - спросил Аксиманд.
- Мы его убьем.
Морниваль приблизился к Хорусу, все вынули клинки и огнестрельное оружие. Воздух был сырым от брызг. Они стучали по пластинам брони и шипели на активированных лезвиях клинков.
- Вы знаете, что это, не так ли? - спросил Аксиманд.
- Нет, - ответил Хорус. - Не знаю.
Вновь раздались звуки звериного дыхания, со скрежетом проходящего между влажных клыков. Оно манило Хоруса, пусть даже некая примитивная часть мозга и говорила ему, что даже он не сможет победить то, что таится во тьме под горой, что бы это ни было.
Мысль была столь чуждой, что он замер на месте.
Вторжение в душу было столь незаметным, что обнаружилось лишь благодаря такой нелепой мысли. Впрочем, казалось, что это не нападение, а скорее некое изначальное свойство пещеры.
Или же побочный эффект чего-то, произошедшего здесь.
Хорус двинулся дальше. В конце коридор расширялся в неровную пещеру, полную капающих сталактитов и напоминающих клинки сталагмитов. Часть из них соединялась в причудливо сросшиеся колонны, которые были сырыми и поблескивали, словно деформированные кости или мутировавшие сухожилия.
Середину пещеры заполняло стоячее озеро, поверхность которого походила на базальтовое зеркало. У края воды была свалена разложившаяся растительность, гниющий навоз и груды костей длиннее человеческих. Окружающая температура упала на несколько градусов, и перед магистром войны и его сыновьями затрепетали облачка дыхания.
У Хоруса начало пощипывать кожу от присутствия чего-то мучительно знакомого, но при этом совершенно неизвестного. Он уже ощущал подобное у подножия разбитой молнией башни, но это было иначе. Сильнее. Более насыщенно. Как будто его отец стоял где-то вне поля зрения, скрываясь в глубинах и наблюдая. Прожекторы юстаэринцев разошлись по залу, и тени вытянулись и поползли.
- Я уже был здесь раньше, - произнес он, сняв шлем и пристегнув его к поясу.
- Вы помните эту пещеру? - спросил Аксиманд, пока Морниваль и юстаэринцы расходились.
- Нет, но все фибры моего тела говорят мне, что я стоял здесь, - сказал Хорус, перемещаясь по залу.
Свет, преломляющийся в полупрозрачных колоннах и кристаллических выростах, расцвечивал стены. Зелень желчи, лиловый цвет раковой опухоли, желтизна кровоподтека. Они стояли внутри чрева горы. В буквальном смысле. Пищеварительная камера. Свет прожекторов доспехов играл над озером, держась достаточно ровно, чтобы показаться Хорусу низко висящей луной.
Не луной Молеха, а луной Терры, словно озеро было вовсе не водным массивом, а окном во времени. Ему доводилось сидеть с отцом на берегах озера Туз, бросая камешки в лунный лик, и на мгновение - просто мимолетное мгновение - он ощутил запах перенасыщенных солью вод.
Свет переместился, и вода стала просто водой. Холодной и недружелюбной, но всего лишь водой.
Чувствуя цель все сильнее, Хорус направился к краю воды. Казалось, над водой поднимается бормотание тысячи голосов, а по стенам, где их совершенно не должно было быть, потянулись тени. Он бросил взгляд назад, на Морниваль. Слышали ли они голоса, видели ли тени? Он в этом сомневался.
Эта пещера не вполне принадлежала этому миру, и, что бы ни удерживало ее, оно истончалось. Просто находясь здесь, он выдергивал распутавшиеся нити. Его вновь посетил образ костей и жил - нечто органическое, строение разума.
- Вот что ты здесь сделал, - произнес он, разворачиваясь. - Ты рассек тут мироздание и переделал нас, заставил забыть увиденные нами твои действия…
- Сэр? - переспросил Аксиманд.
Хорус кивнул сам себе.
- Вот скол, который ты оставил, отец. Подобная сила оставляет след, и вот он. Отпечаток, который остался, когда ты сотворил свой обман.
Износившаяся кромка слегка сдвинулась. Скол отошел назад.
По пещере начали двигаться призрачные фигуры, которые обрели жизнь, когда он разбередил рану в стыках пространства и времени. Все они выглядели таинственными и размазанными, словно силуэты за грязным стеклом. Они были неясными, однако Хорус узнал каждого.
Он зашагал среди них, улыбаясь, будто сейчас братья были с ним.
- Хан стоял здесь, - произнес Хорус, и первая фигура остановилась и преклонила колени слева от него. Вторая опустилась справа.
- А Лев - вон там.
Хорус чувствовал себя окруженным светом, окутанным холодным сиянием и, сам того не осознавая, он стал повторять шаги, которые делал почти сто лет назад.
Хорус отодвинулся назад, отделившись от образа собственного тела, созданного окружающим светом. Как и призраки братьев-примархов, его лучащийся двойник опустился на колени, когда по поверхности озера к нему приблизилась фигура. Золотое пламя и пойманная молния. Император без своей маски.
- Что это? - требовательно спросил Абаддон, подняв болтер и приготовившись стрелять. Фигуры только теперь становились видимыми для них. Хорус жестом велел им опустить оружие.
- След, оставшийся с минувших дней, - произнес он. - Психический плод общности сознаний.
Призрак его отца ступал по озерной глади, безмолвно повторяя какое-то психокогнитивное преобразование, сотворенное им с целью преобразования разума своих сыновей.
- Здесь я забыл Молех, - произнес он. - Быть может, здесь же я и вспомню его.
Аксиманд вскинул болтер, прицелившись в загадочное существо на воде.
- Вы сказали, это отголосок? Психический след?
- Да, - ответил Хорус.
- Почему же тогда от его шагов закипает озеро?
Металлические пальцы хирургеона подрагивали, прилаживая на правую руку Рэвена очередной лоскут плоти. Кожа от грудных мышц до запястья была розовой и свежей, как у новорожденного. Боль была сильна, но теперь Рэвен знал, что физическое страдание переносить проще всего.
Гибель Эдораки Хакон означала, что на него легла обязанность сохранить жизнь тысячам солдат, спасшимся из Авадона. Легио Фортидус выиграл для отступающих имперских войск возможность надлежащим образом перегруппироваться в лесных долинах земледельческого пояса. При условии попутного ветра и надежды на удачу, через пару дней они должны были соединиться у стен Луперкалии с авангардными подразделениями молехской гранд-армии Тианы Курион.
Координирование военного отступления само по себе было делом нелегким, но Рэвену приходилось еще и разбираться с постоянно увеличивающимся гражданским компонентом. С севера и востока текли потоки беженцев. Из Ларсы, Хвиты, Леосты и Люфра. Со всех земледельческих коммун, заливных ферм и скотоводств.
Десятки тысяч перепуганных людей на армаде наземных машин, грузовозов и прочего движущегося транспорта, который они нашли, двигались к оборванному воинству Рэвена.