Хорус встретился взглядом с братом:
- Сделай это.
Мортарион крутанул Безмолвие вокруг себя.
Клинок сверкнул.
Хорус взвыл, когда коса Повелителя Смерти рассекла его от ключицы до таза. Боль была ужасной и столь беспощадной, что вернула его назад, на луну Давина, к похищенному клинку Эугана Тембы.
Из раны струей хлынула кровь, забрызгивая черную стену.
Сквозь слезы боли Хорус увидел незавершенные символы и построения, наполненные тайным смыслом. Их сияние угасало, смываемое потоком его крови.
Кровь текла из борозд, проделанных на стене его когтями.
Его кровь смешалась с кровью женщины, и Хорус увидел, как от оставленного им следа расходятся тонкие, как волос, трещины.
Он ухмыльнулся, пересиливая боль. Сокрушитель миров взлетел на его плечо.
- Пора оправдать свое имя, - произнес Хорус.
Подарок Императора описал дугу, словно кувалда.
И разбил стену на куски.
Абсолютный мрак хлынул в комнату, как нечто материальное, словно океан темной материи затопил гору наверху и теперь изливался наружу.
Хорус почувствовал, как его с силой тянут ураганные ветры, но не шелохнулся.
Он ощутил космический холод, пробирающий до глубины души мороз, окутывающий его льдом. Он был один, парил в необитаемой пустоте.
На него не светила ни одна звезда.
Он не помнил, как прошел через врата, а затем обругал себя за столь буквальное толкование. Врата под горой были не настоящим порталом, отделяющим одно пространство от другого, а аллегорией. Лишь пролив собственную кровь на камень, который не был камнем, он прошел внутрь. Осуществив свое желание при помощи Сокрушителя миров, он безрассудно бросился во владения богов и чудовищ.
Царство, о котором он знал лишь по мифам и бреду безумцев, записанному в запретных текстах и мрачных трудах, что оставляли без внимания как выдумку. Законы, управлявшие бытием в материальном мире, не имели здесь власти и бесконечно попирались.
Он понял это.
Постепенно проступил мир - ужасающее место с белыми, словно кость, песками, кроваво-красными горами и оранжевым небом, озаренным всеобъемлющим огнем.
У воздуха был привкус пепла и горя, печали и плодородия.
Хорус слышал лязг мечей - но здесь не было никакого боя, заунывные крики любовников - но здесь не было никого из плоти. Его окружали перешептывания - они строили планы и заговоры, и он почувствовал цикличную энтропию собственного тела. Старые клетки умирали, новые рождались им на замену.
Он моргнул, прогоняя жар неба, теперь увидев, что оно было оранжевым не из-за отражения пожара, а из-за самого пожара.
Небеса пылали от края до края горизонта.
Над далекими горами полыхала огненная буря, вспухающая раздвоенными рубиново-красными молниями, бьющими вверх с вершин.
Хорус почувствовал, что земля под его ногами твердеет. Он посмотрел вниз и увидел, что стоит внутри круга из обсидиановых плит. Восемь исходящих от него лучей терялись далеко вдали, и вдоль каждого из этих путей местность жутковато искажалась.
Тянулись акры колючей проволоки с развешанными на ее зазубренных шипах и стонущими телами ближайших из его сыновей. Мерцающие огоньки скользили над поверхностью безлюдных болот, где раздавались булькающие и шипящие звуки разложения гниющих трупов. Шелковистые пустыни со змеящимися полосами тумана ароматного мускуса. Запутанные леса, где деревья с когтистыми ветвями лепились к группам округлых холмов, по периметру каждого из которых располагалось по восемь дверей.
- Я уже странствовал по подобным мирам, - произнес Хорус, хотя поблизости не было никаких слушателей. По крайней мере, в явном виде.
Каждый из четырех основных путей заканчивался на вершине горы, у крепости, способной составить конкуренцию дворцу Императора. Ее стены были из меди и золота, костей и земли. Они поблескивали в рыжевато-буром свете огненной бури. От каждой доносились вопли, и с пиков скатывался грохочущий хохот безумных богов.
- Они смеются над тобой, - раздался голос позади.
Хорус обернулся, уже зная, что увидит.
Круор Ангелус был красен, словно закат над полем боя. Его доспех уже не был расколот и разбит, лицо больше не представляло собой почерневший агонизирующий кошмар. Обвивавшие тело цепи исчезли, но свет потушенных солнц все так же горел в мертвых глазах.
- Зачем ты здесь? - спросил Хорус.
- Я дома, - произнес Красный Ангел. - Я свободен. Холодное железо, которое на меня повесил Эреб, не имеет здесь власти, как и охранные клятвы, вырезанные на моей коже. Здесь я - совокупность всего ужаса. Жаждущий крови пожиратель душ.
Хорус проигнорировал его самолюбование.
- Так почему они смеются надо мной?
- Ты - смертный во владениях богов. Рядом с Пантеоном ты - насекомое. Несущественное и не стоящее внимания. Пылинка на ветру космоса.
Хорус вздохнул.
- Ноктюа был прав. Вы, твари варпа, все нелепо вычурны.
Из перчаток существа вырвались отточенные костяные когти. Из его лба проступили закрученные рога.
- Ты в моем царстве, где ты увидишь лишь то, что мы пожелаем тебе показать. Я могу задуть тебя, будто пламя свечи, магистр войны.
- Если ты пытаешься меня запугать, то плохо работаешь, - произнес Хорус, делая шаг в сторону демона. - Позволь мне рассказать, что я знаю. Ты существуешь в обоих мирах, но если я уничтожу твое тело, то срок твоего пребывания в моем мире завершится.
Ангел расхохотался и шагнул ему навстречу.
- Демоны не умирают, - сказал он.
- Нет? А если начинают слишком утомлять? - Хорус протянул руку и схватил Красного Ангела за горло. Он приподнял существо над землей и стиснул кисть. Тот выплюнул черный ихор, и в его глазах полыхнуло пламя:
- Отпусти меня! - взревело чудище, вцепившись ему в руки.
Из порезов хлынула кровь, забрызгивая зеркально-черные плиты, и по предплечью Хоруса поползли черные жилы, наполненные распадающейся кровью. Он чувствовал, как внутренние механизмы его тела разлагаются, но лишь сильнее сдавил шею демона.
- За это ты умрешь! - выплюнул демон.
- Когда-нибудь, возможно, - сказал Хорус. - Но не сегодня. Тебя послали сюда не для того, чтобы убить меня.
Хорус кивнул на громадные цитадели в горах.
- Ты здесь для того, чтобы указывать мне путь. Я нужен твоим хозяевам, так что отведи меня в их крепости, назови мое имя и скажи им, что с ними будет говорить новый господин Галактики.
Хорус бросил Красного Ангела, и на мгновение его посетила мысль, что тот может в ярости налететь на него. С гор донесся грохот грома, злобный рев, визг наслаждения и еще более шипящий шепот. По кошмарному ландшафту прокатился миллион голосов, и когти Красного Ангела втянулись обратно в перчатку.
- Что ж, я доставлю тебя к Губительным силам, - прошипел он настолько ядовито, что свернулся даже воздух. - Обсидиановый путь - это вечная дорога. Она гибельна для плоти и духа. Не смертным ступать по ней, ибо ее опасности…
- Заткнись, - сказал Хорус. - Просто заткнись! Ко всем чертям.
Аксиманд закричал от ужасного ощущения слепоты. Авточувства его шлема отказали в тот же миг, как булава магистра войны ударила в черную стену. Он сорвал шлем, но вокруг все так же был мрак. Не просто темное помещение, а пространство абсолютного небытия, словно самому понятию света еще только предстояло воплотиться в реальность.
- Эзекиль! - крикнул он. - Фальк! Отзовитесь! Кто-нибудь!
Никакого ответа.
Что произошло? Они потерпели неудачу? Луперкаль невольно обрушил на них некую жуткую катастрофу? Аксиманду казалось, будто все его тело окружено вязким клеем. Каждый вдох был полон ядов, желчи и сладковатых липких привкусов, от которых его до глубины души пробирала тошнота.
- Эзекиль! - вновь закричал он. - Фальк! Отзовитесь! Кто-нибудь!
И почти сразу же, едва начавшись, все кончилось.
Мир снова вернулся, и Аксиманд моргнул. Он развернулся и увидел на лицах братьев такое же замешательство. Даже Мортарион выглядел сбитым с толку. Саван Смерти собрался рядом со своим господином, юстаэринцы же озирались по сторонам в поисках объекта защиты.
- Где он? - требовательно вопросил Абаддон, хотя Аксиманд не был уверен, к кому он обращался. - Где он?
- Именно там, куда намеревался попасть, - произнес Мортарион, глядя на черные врата. Раньше они казались плитой из полированного обсидиана, но теперь представляли собой вертикальную лужу черного масла. По ее поверхности расходились колышущиеся концентрические круги, будто с другой стороны на нее падали капли дождя.
- Мы пойдем за ним? - спросил Кибре.
- А ты хочешь умереть? - поинтересовался Мортарион, оборачиваясь к Головорезу. - Лишь одно создание входило в варп и выжило. Ты - ровня Императору, малыш?
- Как давно он ушел? - спросил Абаддон.
- Недавно, - отозвался Аксиманд. - Самое большее - несколько секунд назад.
- Откуда ты знаешь?
Аксиманд указал на рубиновые капли, стекающие по косе Повелителя Смерти.
- Его кровь еще не высохла на клинке.
Абаддон, похоже, признал его логику и кивнул. Он встал перед порталом, будто пытался вытащить Луперкаля обратно одной только силой воли.
Рядом с ним встал Кибре, верный Абаддону до конца.
Аксиманд вдохнул воздух глубокого подземелья. Даже давинский кошмар не мог подготовить его к этому моменту. Магистр войны пропал, и Аксиманд не знал, увидит ли его снова.
В сердце вошел холодный осколок льда, мир утратил яркость и цвет. Так ли себя ощущал Десятый Железный, когда погиб Феррус Манус?
Аксиманд почувствовал себя совершенно одиноким. Неважно, что возле него стояли самые близкие из братьев. Неважно, что они только что одержали великую победу и осуществили амбиции магистра войны в отношении этого мира.
"Что они будут делать без магистра войны?"
Бессмысленно отрицать, что подобное вообще могло произойти. Убийство Мануса Фулгримом доказало, что примарх может умереть.
Кто, кроме магистра войны, обладал достаточной силой воли, чтобы возглавить Сынов Хоруса? Кто из истинных сынов смог бы достичь того, чего не смог достичь Хорус?
"Хорус слаб. Хорус - глупец".
Эти слова обрушились на него, словно удар. У них не было источника, однако Аксиманд знал, что они раздались из-за черных врат. Вошли ему точно в середину черепа, как кинжал палача.
Он моргнул и увидел давно минувшее (или грядущее): мир, ставший гулкой безлюдной пустошью. Он представил смерть. В одиночестве, вдали от всего, что когда-то было ему дорого. Смерть на пару с лежащим у ног бывшим братом, из страшных ран которого на прах безымянной скалы стекала кровь.
В ухе раздалось дыхание. Холодное и размеренное дыхание из кошмаров, которые, как он думал, сгинули вместе с призраком Гарвеля Локена.
Железный кулак стиснул сердце Аксиманда и раздавил его в груди. Маленький Хорус не мог вдохнуть. Трансчеловеческий ужас. Он на краткий миг чувствовал подобное на Двелле, а теперь оно практически взяло над ним верх.
Ощущение пропало, когда из врат подул злой ветер.
- К бою! - заорал Абаддон. - Что-то происходит.
Все оружие в комнате вскинулось, нацелившись на портал. Его поверхность колыхалась уже не от мягкого падения капель дождя, а от буйства океанского шторма.
Хорус Луперкаль выпал сквозь маслянисто-черную поверхность прохода и рухнул на колени перед Абаддоном и Кибре. Темные врата позади него исчезли с хлопком вытесняемого воздуха. Осталась лишь сплошная скальная стена, будто врат никогда и не существовало.
Аксиманд бросился вперед, на помощь. Магистр войны стоял на четвереньках. Его спина тяжело вздымалась от вдохов, словно у выпущенного из запертого в вакуумной камеры человека.
- Сэр? - заговорил Абаддон. - Сэр, с вами все в порядке?
Даже через перчатки Аксиманд чувствовал, что плоть магистра войны холодна как лед.
- Вы еще здесь? - произнес Хорус, не поднимая глаз. Его голос был чуть громче сухого шепота. - Вы ждали меня… все это время…
- Конечно, мы ждали, - ответил Аксиманд. - Вас не было несколько мгновений.
- Мгновений?.. - слабо, почти лихорадочно проговорил Хорус. - Тогда все… все еще предстоит сделать.
Аксиманд оглянулся на Абаддона, увидев на лице Первого капитана такое же сомнение. Никто из них не имел ни малейшего понятия ни о том, что могло произойти по ту сторону врат, ни о возможных последствиях подобного путешествия.
Они позволили своему повелителю и господину отправиться в неизвестность, и ни один из них не знал, чего теперь ожидать.
Этот недостаток предусмотрительности ужасал Аксиманда.
- Брат, - произнес Мортарион, прерывая самобичевание Аксиманда. - Ты нашел, что искал?
Хорус выпрямился в полный рост - у Аксиманда расширились глаза: магистр войны постарел.
Хтония сформировала его, сделала воином, обладающим твердыми, как кремень, чертами и суровой красотой. Два столетия войны не оставили на нем следов, однако несколько мгновений, проведенных за вратами, сделали то, чего не смог ход времени.
Коротко стриженые волосы пронизывала седина. Лицо того, кому всю свою жизнь служил Аксиманд, теперь было лицом древнего воителя, сражавшегося дольше, чем можно было вообразить, повидавшего и пережившего слишком многое. Морщины в уголках глаз стали глубокими и отчетливыми.
Но огонь и целеустремленность в его глазах горели ярче, чем когда-либо.
Да, и в глазах был не просто огонь.
То, что Аксиманду показалось холодной плотью, являлось силой эмпирей, очищенной и отшлифованной в теле бессмертного создания. Хорус стал более горделивым, цельным и могучим, чем раньше. Луперкаль всегда считал титул "магистр войны" неуклюжим термином, который никогда полностью не приживется и не будет принят на веру.
Сейчас же этот титул стал для него родным, будто он владел им задолго до того, как возникла такая должность. Теперь он был Магистром Войны естественно и недвусмысленно.
Аксиманд, Абаддон и Кибре попятились от Хоруса. Все они пали ниц в восхищении от наполнявшей примарха силы, что развертывалась в материальном мире. Даже Мортарион, самый непокорный из примархов, преклонил перед Хорусом одно колено, чего никогда не делал для Императора. Хорус ухмыльнулся, и все признаки измученного войной старца исчезли в мгновение ока. На его месте возник смертный бог, еще более великолепный и опасный, чем когда-либо, наполненный силой, которой до него пользовалось лишь одно существо во всем мироздании.
- Да, - произнес Хорус. - Я нашел именно то, что искал.
Глава 24
ПОКИДАЯ ЛУПЕРКАЛИЮ. СКВЕРНЫЙ ПРИЕМ В ЛУННОМ СВЕТЕ. ГЛАЗ ОХОТНИКА
Луперкалия пылала.
Пожар разожгли не Сыны Хоруса, однако Аксиманд наблюдал, как он распространяется по переплетенным улицам низинной части долины, пока "Грозовая птица" магистра войны улетала от стен цитадели. Рыцари дома Девайнов бродили по улицам своего города, словно мстительные хищники, сжигая и убивая с бессмысленной самозабвенностью.
Одна из машин, покрытая рубцами ожогов и вооруженная хлещущим туда-сюда кнутом, танцевала в свете буйствующего огня. Ее боевой горн издавал уханье, будто пилот был пьян.
Аксиманд выкинул рыцарей из головы, когда десантно-штурмовой корабль стал подниматься под более крутым углом, и с обеих сторон заняли свои места несколько "Громовых ястребов".
- Странно покидать планету так скоро после прибытия, - произнес Фальк Кибре, листая инфопланшет с анализом расположения сил. - Особенно когда еще остаются армии, с которыми нужно сражаться.
- Нет ни одной, с которой стоит сражаться, - проворчал Абаддон из глубины отсека. После выхода из катакомб под цитаделью он был немногословен. - Сражение перед Луперкалией уничтожило лучших из них.
Кибре покачал головой.
- Орбитальные сканеры утверждают, что десятки тысяч солдат и дюжины полков бронетехники бежали через горы на краю южной степи.
Абаддон промолчал. Аксиманд знал Эзекиля лучше, чем большинство, и ему было известно, когда лучше остановиться.
Сейчас был один из таких моментов.
- Кушитские восточники и Северный океанический, но большей части, были уничтожены при Луперкалии и Авадоне, - продолжил Кибре, которому как заместителю Абаддона следовало бы знать, что не стоит настаивать в этом вопросе. - Однако еще не учтены ван Валькенберг и Мальбек.
- Проклятье! Так спустись и прикончи их! - бросил Абаддон.
Кибре стоически воспринял вспышку Первого капитана и вернул планшет в нишу.
- Эзекиль, - сказал Кибре. - Нам с тобой достался самый тяжелый бой там, внизу.
На это Аксиманд насупился. Чтобы прорвать фронт, Пятая рота пробилась через XIII легион, и они сделали это без поддержки орбитальной орудийной платформы.
- Мы сошлись с проклятым "Императором" и выжили, - продолжил Головорез. - Так что не вынуждай меня подойти к тебе и треснуть за забывчивость.
Аксиманд пересмотрел свое предположение, будто он знает Эзекиля лучше большинства прочих, когда вместо того, чтобы убить Кибре, Абаддон издал фыркающий смешок.
- Ты прав, Фальк, - произнес Абаддон. - Это кажется каким-то… незавершенным.
Это, по крайней мере, Аксиманд понял. Как и все настоящие бойцы во все времена, он ненавидел бросать задание до его завершения. Однако Эзекиль неверно понимал ситуацию.
- Это завершено, - сказал он.
Абаддон с Кибре обратили взгляды к Аксиманду через весь салон.
- Мы пришли сюда ради Луперкаля, - произнес Маленький Хорус. - Это было его дело, не наше. И оно закончено.
- Нам просто придется снова драться с этими людьми на стенах Терры, - сказал Кибре.
- Ты ошибаешься, - вмешался магистр войны, появившись из пилотского отсека и усаживаясь на кресло командира высадки. - Эти люди скоро будут мертвы. Об этом позаботятся Мортарион и Грульгор.
Хорус всегда был полубогом среди людей, но теперь смотреть в глаза магистра войны было все равно что глядеть в сердце звезды, находящейся на грани превращения в сжигающую саму себя сверхновую.
- Мы предоставляем закончить работу Четырнадцатому легиону? - спросил Кибре.
Хорус кивнул, устраивая свое громадное тело в кресле. Оно явно было ему мало, в особенности теперь, когда его природную сущность усилило странствие меж измерений.
- Теперь Молех принадлежит Мортариону и Фулгриму.
- Фулгриму? - переспросил Аксиманд. - Почему Фениксиец получает долю трофеев?
- Он сыграл свою роль, - произнес Хорус. - Хотя я и сомневаюсь, что он будет с нежностью вспоминать проведенное тут время. Заряд плазменного огня в лицо имеет свойство быть неприятным переживанием. По крайней мере, так мне сообщал Лоргар с Арматуры.
- Чем занимался Фулгрим? - спросил Аксиманд.