Над испускающей рыжее свечение туманностью Алакксес перемещались на малой тяге корабли, похожие на серые акулы. Мягко мерцая носовыми огнями, над бездной неподвижно висели десятки громадных и утыканных башнями капитальных кораблей. Каждый из них обслуживался стаей меньших судов - авизо, фрегатов, эскортников, канонерок. Все корабли носили следы боевых повреждений - опаленной обшивки инжинариума и испещренных попаданиями снарядов бронеплит. Некоторые тащились на самой малой тяге, окруженные паутиной ремонтных конструкций и оружейных дронов. Другие были вскрыты, демонстрируя решетчатую структуру внутренних палуб. В этих сотах плясали вспышки миллиона сварочных аппаратов, пронзая мягкий мрак газовых облаков.
Во всей галактике только один флот мог выглядеть подобным образом. Имперская Армия обладала более многочисленными эскадрами - громадными скоплениями пузатых транспортных судов и уродливых кораблей снабжения, но они и близко не располагали столь концентрированной огневой мощью. Только боевая группа Легионес Астартес могла собрать подобных чудовищ.
Все корабли носили темно-серую окраску, были украшены рунами и отмечены шаманскими обозначениями рот Фенриса. Каждый из них отражал в себе беспощадность сердец тех, кто управляли ими: носы представляли собой морды с изгибами многочисленных рычащих пастей над выступами носовых лэнс-излучателей. Корабли были воплощениями свирепости, которым придали кинжаловидные формы и наградили сердцами из рокочущего бессмертного пламени.
В центре стаи находился "Храфнкель", крупнее и могучее остальных, с плугообразным носом, изогнутым хребтом, который венчали тысячи оборонительных башен и корпуса двигателей, и брюхом, освещенным тусклым блеском губительных батарей. По бортам боевой баржи ползли тени ее слуг - плавбаз, ремонтных судов, шаттлов, эскортных миноносцев - подобные облакам на склонах горы.
Над огромным и гулким командным мостиком "Храфнкеля" нависал свод из бронзы и мрамора, поддерживаемый колоннами из сверкающего гранита. Внутри круглых стен поднимались ярусы, каждый из которых гудел приглушенной активностью занимавших свои посты тысячи офицеров и матросов в серой униформе. Центральная обширная площадка из голого камня под громадной крышей из бронестекла мерцала группой голопроекций маршрутов и вращающихся неоновых калейдоскопов, которые отражались от бесчисленных пикт-экранов и наблюдательных линз.
Пахло камнем и кожей, ароматами кузни и костра. Открытое пламя пылало в железных каминах, покрывая стены налетом копоти. Повсюду были вырезаны руны - на стенах, полу, даже стекле.
Один человек господствовал в этом месте, воплощая в себе свирепые облики, взиравшие на него сверху. Он был повелителем, бесспорным альфа-хищником, таким же жестоким и величественным, как и корабль под его командованием.
Но примарх Леман Русс не двигался. Вокруг него непрерывным танцем трудился экипаж его флагмана, напоминая спутники, вращающиеся вокруг газового гиганта. Временами пронзительные глаза Волка впивались в показания отдельного гололита или линзы. Затем он отводил свой непостижимый и ледяной взгляд.
Два серых волка с желтыми глазами и седыми ляжками крутились у его ног. Периодически один из них тихо рычал, от чего по мрамору проносились мягкие колебания, словно трещина, бегущая по раскалывающемуся льду.
Ярлы Волчьего Короля стояли кольцом вокруг него, каждый был заслужившим признание мастером боя, облаченным в боевой доспех, шкуру и увешанным тотемами. Среди них стояли рунические жрецы, их белоснежные волосы и расписанная кожа казались живыми в дрожащем свете.
Обычно они посмеивались друг над другом, рыча на остроты и дерзости, а в их золотых глазах сверкало грубое веселье.
Сейчас никто не смеялся. Не после Просперо. Не после того, как все спустились на поверхность этого очищенного огнем мира и увидели, что они с ним сделали. По какой-то причине Просперо был особенным.
Прежде Русс всегда смеялся, иногда с подлинным весельем, временами с чувством холодного удовлетворения от насилия. Теперь он даже улыбался через силу. Морщины на грубом лице выделялись чуть резче.
- Ну, и когда мы будем готовы? - спросил наконец Волчий Король.
Гуннар Гуннхильт, прозванный лордом Гунном, заговорил первым, так как это было его правом. После битвы за Тизку его голос охрип - горло было рассечено, из-за чего он два дня провел под ножами телотворцев.
- Десять дней, терранских, - ответил он.
- Больше, - возразил Огвай Огвай Хельмшрот, ярл Третьей великой роты. - Две недели.
- Не годится, - сказал Русс.
Огвай поклонился.
- Мы будем работать усерднее.
Примарх даже не взглянул на них, он выглядел рассеянным, его разум блуждал где-то в другом месте.
- Эта задержка изводит нас. Мы должны были быть на Исстване. Теперь мы должны ответить.
Его ярлы молчали. Некоторые мрачно кивнули, другие выглядели сомневающимися.
- Подобное раньше случалось? - спросил Русс с язвительным выражением лица, обращаясь скорее к себе, чем к кому-нибудь еще.
- Есть саги, в которых Волчьего Короля отправили не в то место, делать не то, что нужно? Был ли наш позор когда-нибудь сильнее?
По-прежнему никто не отвечал. Тишину нарушил не ярл.
- Мы не опозорены, - раздался молодой голос. - По крайней мере я.
Повернулись головы. Волки-близнецы Русса сдавленно зарычали. Брови Волчьего Короля поднялись.
- Кто это сказал?
Вперед вышел воин Тра, пройдя в центр круга. Его лицо усеяли новые шрамы, из-за чего он походил на призрака со старого льда, покрытый дурными знаками и метками колдунов. Голова была наполовину выбрита, оставшиеся волосы были иссиня-черными. На лице застыло угрюмое выражение. Оно всегда было таким, даже до Просперо, где серьезно пострадал звериный дух всех Волков.
У воина не было левой кисти. Закованная в броню рука заканчивалась в локте мешаниной аугметики и железных насадок. Новую перчатку все еще не приладили - было много заявок.
- Бьорн из Тра, - ответил воин.
- Однорукий, - поприветствовал Русс. Скальды уже сочинили сагу Бьорна. В ней шла речь о нем, и демоне-Горе, и загадочных словах, сказанных тварью. Репутация воина пошла в гору, стали говорить, что у него могучий вирд.
- Плохое имя.
- Подходит, - спокойно ответил Бьорн, согнув наполовину изуродованную руку с намеком на гордость. - Как и всем нам.
- Хочешь что-то сказать?
- Я не опозорен, - ответил Бьорн, его мрачные глаза смотрели непоколебимо. - Я видел тварь, что привела нас на Просперо. Слышал кое-что из сказанного ею. Скальд поведал мне остальное. Мы покончили со злом.
- Несомненно, - прорычал Русс.
- А Магнус уже был заблудшим, - продолжил Бьорн. - Хоть он и был вашим братом, но его смерть оправдана.
Огвай, ярл Бьорна, покусывая губу, медленно кивнул. Русс заметил, и его ноздри раздулись от гнева.
- Нас использовали, - пробормотал примарх. - Феррус мертв. Мы должны были быть с ним. Мы могли остановить бойню.
Доклады с Исствана V просачивались на флот рваными обрывками, утечками из астропатических полуснов в океане варп-штормов. Достоверных данных не было, все нуждалось в многочисленных толкованиях и подтверждениях, но после отбытия Вальдора картина сокрушительного удара постепенно прояснилась. Теперь Волки знали масштабы трагедии.
Железные Руки, Саламандры и Гвардия Ворона были уничтожены или же понесли тяжелые потери. Сыны Гора, Альфа-Легион, Дети Императора, Пожиратели Миров, Гвардия Смерти, Несущие Слово, Железные Воины и Повелители Ночи стали предателями. Когда говорящие со звездами наконец подтвердили толкования, принеся с собой рунические сплетения, чтобы показать узор предсказания, вокруг них словно рассыпалась вселенная, обращенная в руины каким-то странным и невнятным бредом. Даже сейчас шок от услышанного отдавался, повиснув словно дымовая завеса над присутствующими.
- Мы не смогли бы ничего остановить, - невозмутимо ответил Бьорн. - Наоборот, стали бы частью бойни, и немногие стали бы скучать по нам.
При этих словах Русс почти улыбнулся своей привычной кривой и сардонической усмешкой.
- Да. Немногие, это точно.
- Вопрос в том, - взял слово лорд Гунн, - что делать дальше?
- Мы получили вызов Дорна, - сказал Огвай.
- Вызов, - сплюнул Гунн.
- Разве не для этого мы созданы? - спросил устало Русс. - Мы приходим, когда нас вызывают.
- Когда Всеотец вызывает, - поправил Огвай.
- А Он молчит, - сказал Русс. - Вальдор не сказал почему, хотя знал. Из всего, что случилось, из всех ошибок, это изводит меня более всего. Скажите мне - что случилось с Императором?
Никто не ответил. Никто не знал. Они отвели глаза и закрыли рты. Только их разумы перебирали ответы - подозрения, догадки, опасения.
"Он ранен".
"Он покинул Тронный мир".
"Он мертв".
И тогда Русс засмеялся, но не так, как делал это раньше. В этот раз смех получился сдавленным.
- Вот, что нам нужно, - он по очереди посмотрел на каждого из ярлов. - Я не стану получать приказы от моих братьев, только от моего Отца. Он поговорит со мной. Мы направимся на Терру, не потому что этого требует Рогал, но потому что сами решили.
Лорд Гунн поднял взор.
- И когда?
- Через пять дней.
Ярл Онн глубоко вздохнул. Огвай выглядел задумчивым, некоторые из командиров сомневающимися.
Русс сердито взглянул на них.
- Не дольше, - приказал он. - Возвращайтесь на корабли, делайте все необходимое - через пять дней мы уходим.
Выражение его лица оставалось мрачным, но где-то глубоко внутри волчьего облика, в исчерченной морщинами плоти и золотых глазах все еще пылал возмущенный огонь. Тяжесть скорби стала уменьшаться.
Ее сменило нечто иное.
- Никогда прежде, вплоть до этого момента, я не был по-настоящему разгневан, - прорычал Русс, и два волка поднялись на звук его голоса, шерсть на загривках встала дыбом. - Мне любопытно посмотреть, к чему это меня приведет.
Беорт Ранекборн откинулся на командном троне "Филскьяре". Он хорошо выспался во время свободной смены и был бодр. Сервиторы и смертные матросы в расположенных под ним постах работали бесшумно, а весь мостик тихо гудел активностью.
Командование таким эскортным фрегатом, как "Филскьяре", нельзя было назвать почетной обязанностью. Они находились на удаленной от основных сил Волков позиции, и туманность Алакксес в кормовых иллюминаторах была едва заметным пятном. Тем не менее это дало им возможность снова проверить работу двигателей реального пространства. Они получили попадание над Просперо от одного из немногих залпов с поверхности планеты, которые Тысяча Сынов сумели дать. Его последствия до сих пор сказывались на системах корабля. Техножрецы Ранекборна работали без передышки, но по-прежнему не могли разобраться в сути проблемы.
Повреждения требовали внимания железных жрецов, но все они были полностью заняты на капитальных кораблях. Учитывая все обстоятельства, "Филскьяре" справлялся неплохо. По крайней мере, патрульная служба на границе действия сенсоров флота шла своим чередом.
- Есть что-нибудь? - спросил Ранекборн дежурного лейтенанта Торве - рыжеволосого кэрла с одного из миров-данников Фенриса, названия которого он никак не мог запомнить.
- Система обнаружения отслеживает на пределах дальности авгура, - ответил Торве, его скромное лицо на миг поднялось от громоздкого пульта управления. - Кажется, ничего. Хотите взглянуть?
Ранекборн на самом деле не очень и хотел, но работы было мало, а экипаж становился беспокойным, если не был занят ничем, кроме построения векторов.
- Вот для этого мы и здесь, - ответил он. - Корректировка курса?
- Небольшая, - ответил Торве, взглянув на установленный вверху пикт-экран со светящимися линиями на стеклянной поверхности.
- Тогда выполняй.
Торве подчинился. Несколько секунд спустя Ранекборн почувствовал, как слабый вой двигателей изменил тональность. Он по-прежнему был не совсем верным - скорее скрежещущим, нежели рычащим. Маркеры траектории на разных пикт-экранах исчезли, прорабатывая новые маршруты.
- Есть что-нибудь? - спустя некоторое время спросил он, рассеянно регулируя подлокотники трона. Его вахтенный офицер Аэрольф что-то сделал с ними во время своего последнего дежурства на мостике.
Ранекборн смотрел, как Торве запускает дополнительные проверки оборудования, а авгурные линзы на пульте управления своего трона начинают передавать ему новые данные приборов обнаружения. Он слышал, как вялые переговоры на мостике стали громче, и увидел, что сервитор на одном из постов связи подключил дополнительный интерфейсный узел к свободной шунтовой катушке и начал взволнованно издавать щелкающие звуки.
- Может быть, - Торве пристально следил за показаниями датчиков. - Удерживайте этот пеленг.
Ранекборн немного выпрямился. Он взглянул в иллюминаторы - группу освинцованных кристалфлексовых панелей, образующих блистер над верхним мостиком, не зная, чего ждать. Как обычно, в ответ мигало неподвижное звездное полотно.
- Да, вот оно, - пробормотал Торве. - Есть кое-что. Это не сбой, а показания.
Ранекборн почувствовал, как волосы на руках встали дыбом.
- Подробности, - приказал он, одновременно открыв приоритетные каналы связи с инжинариумом и постами пустотных щитов.
- Передаются на экран мостика, - доложил Торве, переключив входящий поток данных на главные мониторы, установленные на потолке.
Ранекборн взглянул на них. Минуту он не видел ничего особенного - размытая кубическая схема близлежащего космоса, изображенная в светящихся зеленых линиях с наложением рун-символов и известных курсов кораблей. Она изменилась не сразу. На границе действия авгура, где определенное переходило в вероятное, что-то стало проявляться.
Космический Волк открыл медную клавиатуру на подлокотнике трона и начал жать на кнопки.
- Поднять щиты, - рявкнул он. - Развернуть корабль на два пункта к надиру. Связаться с флотом.
На мостике тут же закипела работа, все видели одно и то же. Низкий гул голосов изменился в тоне, став более напряженным, настойчивым, целенаправленным.
- Связь установлена, - доложил офицер связи Клайя.
- Есть отличительные знаки? - спросил Ранекборн, внимательно следя за состоянием и курсом "Филскьяре", было бы совсем некстати потерять инжинариум.
- Символика на корпусах? Мне нужно сообщить флоту хоть что-нибудь.
- Почти готово, - сообщил Торве, неистово работая за своим пультом. - Они по-прежнему далеко, но… Да. Вот оно.
Пикты обновились. Что-то проявилось в углу экрана, отправляя информационные данные в когитаторы. На тактическом дисплее явственно дрожал единственный образ, воспроизведенный светящимися линиями. Изображение было плохим, заснятое под углом и на предельной дистанции, частично затененное нависающим краем, по-видимому, корпуса лэнс-излучателя, но оно было.
Поднявшаяся на дыбы многоголовая змея на фоне золотого круга.
- Что это? - спросил Торве, повернувшись к Ранекборну.
Волк почувствовал, как подскочил пульс при взгляде на эмблему.
- Я подозревал, что ты не читал предоставленные мной разведданные, - сухо заметил он. - Это новые. Кажется, они хотят заявить о себе.
Он переключился на станцию связи. В это время все больше точек стало распространяться по авгурному кубу - сначала несколько, затем десятки.
- Срочное сообщение командованию, - приказал Ранекборн. - По периметру обнаружен противник. Крупная группировка. Передайте, что мы будем продолжать сканирование столько, сколько сможем. Взять курс на перехват.
Он наблюдал за тем, как продолжали увеличиваться светящиеся точки, подобно размножающимся на чашке Петри бациллам. Их число становилось более чем неприятным.
- Убедитесь, что мы передали эти изображения, - приказал Ранекборн, голос стал жестче, когда он подсчитал, сколько их было. - Проверьте, что они их получили. Скажите, что это флот предателей.
Он сглотнул, задумавшись над тем, насколько исправным в действительности было вооружение корабля.
- Передайте им - это Альфа-Легион.
3
ПОВЕЛИТЕЛИ ТЕРРЫ
ИГРОКИ
КЛИНОК ЛЕГИОНЕРА
Обсерватория была возведена в северо-восточных пределах Императорского дворца. Ее куполообразная крыша была выложена бирюзовыми мозаичными плитками, отражающими пламя сотен свечей. На изогнутой поверхности сверкали и скользили в мягкой игре теней эзотерические символы.
Было не просто разглядеть, что же изображали эти образы: возможно, астрологические символы или же мифических зверей из забытой эпохи Терры? На самой вершине царила тень, это место было вне досягаемости огня свечей. Очень давно там был создан образ, но рассмотреть его уже было невозможно. Окутанный темнотой он бесстрастно взирал вниз.
Обсерватория уже долгое время не использовалась для наблюдения за звездами. Древние медные телескопы, планетарии и астрариумы без всякой пользы загромождали нефы, большинство из инструментов были накрыты тяжелым брезентом. Кабинеты из палисандрового дерева были заперты. Книжные шкафы покрывала пыль толщиной с палец.
Пол был выложен мрамором черно-белой шахматной расцветки, а стены блестели выцветшей позолотой. Купол поддерживали двадцать колонн, на капители каждой был вырезан каменный символ. Некоторые были хорошо освещены - волк, змей, лев, другие же - скрыты тенями.
В центре обсерватории стояли три лорда. Двое были титанами, закованными в роскошные доспехи. Третий - сутулым и тщедушным.
Долгое время ни один из них не решался нарушить молчание. Оно казалось бесконечным в этом месте. Словно первый заговоривший мог разрушить стены и обвалить купол.
Первым нарушил тишину самый высокий и физически внушительный. У него был суровое лицо, обрамленное коротко стриженными белыми волосами. Его золотой боевой доспех выглядел таким же монолитным, как и каменные изваяния вокруг, воин вполне мог сойти за одну из статуй. С его плеч свисал толстый плащ, отбрасывая тень в мерцающем полумраке.
- Есть что-нибудь? - спросил он.
У говорившего было много имен. С самого детства на ледяном мире Инвит он был Рогалом Дорном. Позже стал примархом Имперских Кулаков. В последнее время он постепенно привыкал к должности избранного преторианца Императора.
У его голоса был тембр молота, бьющего по бревну. Голос выдавал единственное желание человека: посадить людей на корабли, собрать воедино всю мощь Легиона и направиться в космос навстречу приближающемуся врагу.
Однако именно это и только это ему было категорически запрещено делать. Это было странное бремя: быть приговоренным собственным мастерством.
- Сигиллит не говорил, - ответил второй человек.