Над трибунами раздался очень низкий гудящий звук. Он легко заставил несколько тысяч глоток заткнуться, чтобы голос незримого ведущего мог звучать громче.
– Сегодня сойдутся в магическом поединке двое волшебников, дабы победитель мог гордо носить титул чемпиона Гильдхолла, самого могущественного мага в королевстве Риден! Один из них хранит этот титул вот уже на протяжении пятнадцати лет – глава гильдии "Любимцы Фортуны", признанный сильнейшим магом Ридена Илиа-а-а-а-ас Фортуна-а-а-а!
Сквозь возникший овал портального окна на арену вышел мужчина, по виду в самом расцвете сил, ладно скроенный, с приятным лицом и длинными каштановыми волосами. Его мантия медленно переливалась всеми цветами радуги. Фортуне было лишь немного за девяносто, и он относился к числу самородков от магии, которые в столь молодом возрасте достигали уровня архимага. Кроме того, он создал и поднял на вершину свою гильдию, укрепляя ее позиции собственным чемпионским титулом и негласным положением верховного мага Ридена.
Зрители рукоплескали.
– Претендент на титул чемпиона стал частью Гильдхолла совсем недавно, но уже превратился в легенду, которую знаете все вы! Волшебник, сделавший себя сам! Тот, чье тело – металл, чья кровь – огонь, чья страсть – уничтожение! Механи-и-и-и-изм Разрушени-я-а-а-а-а!
Не знавшие, чего ожидать, могли принять претендента за громадного витязя, от шеи до пят закованного в некрашеный серый металл, мерцающий вытравленными в нем магическими знаками, но опытный взгляд видел совершенно иное – нечто чудовищное.
– Это извращение над человеческой природой, – сказал Тобиус.
– Да, – согласился Штербен, – еще какое. То есть таких, как я, Церковь преследует, а он ходит себе, лязгая… всем телом. Где справедливость? Oyun arche , вот где!
Механизм Разрушения был высок и обширен, тело ему заменял массивный, сплошь металлический каркас, покрытый броней с вытравленными в ней чертежами стационарных заклинаний и пылающими энергией магическими знаками. Фактически от человека в этом волшебнике осталась лишь голова, да и то не полностью – левая часть черепа была покрыта металлом, а в глазнице пылал красный шар. В правой руке претендент нес цельнометаллический молот на длинном молотовище; левая его рука походила на одну из тех скорострельных малокалиберных пушек с шестью стволами, которые делали гномы; ноги напоминали массивные звериные конечности. Механизм Разрушения шел переваливаясь, грузно, тяжело, а труба, торчавшая из его горбатой спины, выбрасывала в воздух черный дым и искры.
– Вы ждали этого, и оно свершилось! Да начнется битва!
То, что началось на арене по возникновении защитного купола, было достойно описания в учебниках по истории магии и трактатах по ведению магического боя.
Как только архимаги сцепились в стремительном поединке, Астрал словно сошел с ума от передвижения в нем энергетических потоков. Они с огромной скоростью перемещались, крушили все и вся, осыпали друг друга потоками убийственных заклинаний, призывали из сопредельных измерений всякую жуткую дичь, чтобы натравить ее на противника, испытывали силу и выносливость друг друга, поистине чудовищную и пугающую. Механизм Разрушения полностью оправдывал свое дурацкое имя, но и переливающийся всеми цветами радуги Илиас Фортуна ничуть ему не уступал.
В определенный этап боя Илиас Фортуна сотворил нескольких своих двойников, которые принялись поливать Механизм Разрушения различными боевыми заклинаниями с разных сторон, а тот укутался в сферу магической энергии и просто стоял под их обстрелом.
– Почему он ничего не делает?
– Не может, – ответил Тобиус, – у него восхитительная защита, она приспосабливается к нескольким видам атак одновременно, но при этом железяка не может сойти с места или атаковать, будто уходит в глухую оборону.
– Мне что-то не по себе. – Райле не сиделось на месте, она то и дело обеспокоенно вздрагивала. – И что теперь?
– Кабы знать. Если его источник силы не истощится и если у двойников чара Илиаса не опустеет арсенал, они могут так хоть вечно стоять.
Но Фортуна не собирался сдерживать претендента вечно. Работая выточенной из кости волшебной палочкой, он сплетал многосложное заклинание, нанося на само пространство чертеж, усеянный тайнописными текстами. В воздухе зажигались сгустки фиолетово-черной энергии, которые окружали всю конструкцию заклинания и подобно глазам неведомых жутких существ следили за волшебником, пока он не произнес последней словоформулы. Тогда четверо двойников исчезли, вернув свои магические силы создателю, и он вошел в свое заклинание.
Такого Тобиус не видел еще никогда в своей жизни. Он многое умел и еще больше просто знал, но о таком не мог даже помыслить.
Из созданного Илиасом Фортуной озера энергии формировалась новая материя совершенно иного качества. Металлический маг тоже обратил на это внимание, в левой половине груди Механизма распахнулось пять отверстий, из которых с визгом и ревом стали вылетать стремительные снаряды. Оставляя за собой дымный след, они били по принимавшему новую форму чемпиону, но формирование чего-то огромного продолжалось.
Претендент перенесся на противоположный край арены, и все присутствовавшие носители Дара ощутили колоссальный выброс гурханы. Труба, росшая из спины Механизма, стала выдавать тугую струю дыма, а брюшной сегмент тела, выглядевший как выгнутая полусфера, распахнулся навроде капкана, изрыгая вовне струю ало-оранжевого огня. Разойдясь несколькими потоками, она сформировала две исполинские лапы и стала смешиваться с дымом. В конце концов хрупкая металлическая конструкция, заключавшая в себе сущность волшебника, разлетелась на части, потонув в расширившемся облаке дыма и пламени. Механизм Разрушения перешел в состояние энергии и тоже начал формировать из нее новую материю.
– Это то же самое заклинание, но в ином исполнении, – пробормотал Тобиус и добавил уже во весь голос: – Они учились у одного наставника!
Но Штербен его не слышал, молодой некромант с ужасом следил, как растут под магическим куполом два исполинских монстра. Илиас Фортуна обрел тело темно-сиреневого, перевитого светящимися рисунками существа, похожего на льва, с глазами как гигантские шаровые молнии, клыками-бивнями, лезущими из пасти, гривой, похожей на живую ртуть, и длинной змеей вместо хвоста.
Механизм Разрушения превратился в существо, похожее на бескрылого дракона, покрытое чугунной броней, на которой вспыхивали тайнописные знаки, с горящими пламенем очами и алым горлом, в котором плескалась магма.
Чудовища продолжали расти, пока грива "льва" и чугунный гребень "ящера" не заскрежетали по куполу, а потом, набрав предельно возможную массу, они бросились друг на друга. Грохот тряхнул мироздание, и все пространство под куполом заполнил огонь и молнии. Зрители безумствовали от восторга, над трибунами начали вспыхивать искры магических фейерверков и греметь хлопки.
– Чар Тобиус…
– Понятия не имею, пани Балекас, о таком я даже не слышал.
– Чар Тобиус…
– Выброс гурханы огромен, Астрал сходит с ума, надеюсь, кто-нибудь займется остаточной магией, потому что иначе в этом лесу резко возрастет количество чудовищ и прочих мутантов…
– Седой! – вскричала Ворона. – А ну вынь голову imme arche и посмотри вниз! Там дерутся!
– Конечно, они дерутся, а что вы думали…
Но Тобиус все же вынул голову, чтобы посмотреть вниз, на трибуны, и то, что он увидел, походило на магический бой. Противостояние двух исполинов заглушало энергетический резонанс боевых заклинаний, мертвые тела множились с каждой секундой. Он резко вскинул руки, возводя Щит Кудулы, который отразил боевое заклинание, едва не попавшее в привилегированную ложу. Риденские гвардейцы схватились за оружие.
– Защищать мага! – гаркнул Вадильфар из Криксенгорма.
– Себя защитите! Штербен, выводите нас отсюда!
Некромант не обратил внимания, он сосредоточился на арене и на рвущих друг друга исполинах.
– Штербен! Штер… да рвать же твою кормилицу! Ты, сукин сын! – Тобиус бесцеремонно схватил некроманта за плечо и развернул к себе так, что затрещала черная полумантия, а потом с бешенством прорычал тому в лицо: – Я сказал, выведи нас отсюда немедленно!
Темные глаза Штербена изменились, зрачок до предела расширился, а по приятному молодому лицу пробежала судорога. Какие-то мгновения Тобиус даже думал, что ему придется драться.
– Простите, чар, я отвлекся, – произнес некромант, будто стряхивая с себя наваждение. – Мне вдруг захотелось…
– Меня убить?
– Убить кого угодно, если честно. – Штербен достал из-за пазухи свой костяной кулон и швырнул его на пол – распахнулся проход на площадь у врат.
Они перешли без проблем, и помощник Илиаса Фортуны развел кипучую деятельность в каретном дворе, заставляя работников запрягать королевских лошадей в королевскую карету.
– Что там происходило? – обеспокоенно спросила Райла. – Почему те маги начали убивать друг друга?
Тобиус стоял, задрав голову, и следил за отсветами магических вспышек. Там, наверху, все еще сражались две невиданные твари.
– Что бы это ни было, мы отправляемся в Аллерхас немедленно. Вся эта поездка была моей большой ошибкой.
– Карета готова, чар, – вскоре подал голос Штербен.
– А мы никого не забыли? – глухо спросила Ворона.
– Годлумтакари! Где его драконья мать носит?! – воскликнул Вадильфар.
Вздохнув, серый маг прикрыл глаза, невербально проговаривая заклинание Внутреннего Взора. Потоки энергий окружающего мира сразу "заострились", стали более явными, и это причинило Тобиусу боль. Гильдхолл был местом, переполненным магией, так что ее более сильное проявление дало значительную нагрузку на разум ищущего. Но магистр все же знал, что делает. В пространстве, полном магической энергии, следовало искать точку энергетического вакуума.
– Он в главной башне, где-то на средних этажах. – Тобиус открыл глаза. – Вы езжайте, а я пойду за ним.
– Никак невозможно! Нам приказано вас охранять! – возразил гном.
– Сейчас вы все не более чем обуза! Ждите здесь или уезжайте, но за собой идти воспрещаю!
– Подотрись своими запретами, я иду! – отрезала Райла Балекас.
– На кой ты мне сдалась?
– Прикрою спину!
– От кого? Я не собираюсь ни с кем драться!
– Зрители на трибунах тоже не собирались, однако же… Мне было велено позаботиться о гостях, – напомнил некромант, – поэтому я присоединяюсь.
Вадильфар из Криксенгорма тоже хотел еще что-то сказать, но, встретившись взглядом с пылающими янтарными углями, благоразумно отступил.
Серый маг протянул руку к виску некроманта и передал ему образ нужного места.
– Открывайте переход.
– В середину башни? Не получится, – ответил помощник Фортуны. – У меня только гильдейский ключ, который ведет на территорию, принадлежащую нашей гильдии, а то место, которое интересует вас, – общее. Туда можно попасть только через общественный транспортер. За мной!
Троица рысцой двинулась по улицам Гильдхолла. Узкие и извилистые, они словно вымерли, народ собирался на крошечных пятачках-перекрестках, где любой, кто не попал на трибуны, мог следить за финальным боем через магические фата-морганы. На одном из таких пятаков располагался транспортер – не портал, но средство перемещения замкнутого типа. Троица ступила на круглую площадку, выложенную шестигранной синей плиткой, некромант произнес несколько слов, и над их головами возник купол со вспыхнувшими знаками магического переноса.
Когда купол исчез, они оказались внутри башни. Но на улице. Помещения и переходы внутри белого колосса оказались столь огромны, что в них были обустроены улицы, площади, рынки. Стены в залах-площадях и коридорах-улицах украшали масштабные фрески и мозаики, запечатлевшие картины из истории Эпохи Великих Чаров и Гроганской Эпохи, лепнина на грандиозных колоннах изображала магических бестий, а со многих дверей смотрело изображение самого Джассара Ансафаруса.
Крики и взрывы стали слышны издали. В пустынных коридорах вдруг появились убегавшие люди. Некромант поймал за рукав мантии одного из беглецов и попытался узнать, что происходит. Тот оказался ранен – обширный ожог на левой руке. Тобиус без спроса приступил к исцелению.
– Они будто с ума посходили! Я мирно пил пиво в "Трех плясуньях", смотрел бой, когда один пиромант из "Огнеплюев" вдруг встал, посмотрел на меня дико и ударил Огненной Стрелой! А потом все остальные начали друг друга убивать! Я обдал его Шепотом Вьюги и бросился наутек! Вы первые, кого я встретил и кто не пытается убежать или убить меня!
Не поблагодарив за исцеление, он ринулся дальше. Тобиус повел левой рукой, призывая посох, а правой вытянул из сумки книгу заклинаний.
– Чар Штербен, вы умеете сражаться?
– И очень хорошо. Только церковникам не говорите. – Кахолонг в набалдашнике посоха Штербена окутался призрачным зеленоватым светом.
Ворона, не вмешивавшаяся в болтовню магов, освободила двуручный меч из ножен и понесла его на плече. Первым, кто повстречался им после нескольких улепетывавших беглецов, был волшебник в черно-синих одеждах, чьи руки покрывала корка заледеневшей крови. Он тяжело, с хрипотцой дышал и озирался совершенно безумными глазами.
– Я его знаю, – тихо сказал некромант, перехватывая посох поудобнее. – Эй, Лоренс, что случилось?
Заметив троицу, тот резко вскинул руки и выкрикнул пробуждающие слова. Тобиус выставил перед собой Щит Ифрита, защищаясь от убийственной волны холода, а когда атакующее заклинание иссякло, Штербен ударил Параличом. Лоренс отшатнулся и упал. К нему осторожно приблизились, волшебник был обездвижен, и лишь глаза с предельно расширенными зрачками дергались из стороны в сторону. Присев на корточки, Тобиус поводил рукой над его лицом и раздраженно поморщился.
– Одержимый?
– Нет. Это массовое помешательство, – вынес вердикт Тобиус, – волшебники кидаются друг на друга как бешеные собаки.
Невдалеке послышалось несколько взрывов и чьи-то вопли.
– Но мы-то не кидаемся…
– Некроманты устойчивы к ментальному внушению. Я по некоторым иным причинам – тоже, а пани Балекас не магесса, думаю, поэтому она сейчас не хочет нас убить.
– Я еще думаю над этим, – буркнула Райла.
– И что дальше?
Тобиус не задумывался над ответом:
– Дальше мы находим этого злосчастного холлофара и убираемся отсюда как можно быстрее.
Выбирая путь с подсказки Штербена, они устремились к нужному месту, избежав большинства ненужных встреч. Когда троица достигла цели, Годлумтакари был обнаружен в очень длинном узком коридоре. Он лежал на залитом кровью полу, покрытый ранами и заваленный трупами. Ворона немедленно бросилась к нему, а волшебники подбирались настороженно, подозревая засаду.
Унгиканский альбинос оказался еще бледнее, чем обычно, он успел потерять немало крови и теперь едва ли не посинел, хотя выносливый организм продолжал цепляться за жизнь.
– Ну почему ты не носишь нормальную броню, болван? – с надрывом укоряла Райла Балекас, сидя на коленях возле соратника. – Скольких ран ты смог бы избежать!
– Годлумтакари сражается, как… гладиатор, – сипло выдавил белый гигант, – как чемпион! Годлумтакари рад увидеть Птенчика…
Пока они негромко разговаривали, Тобиус носком сапога перевернул одного из тех, кого гвардеец отправил в мир иной, прежде чем потерять силы. Хобгоблин. Эти злобные, кровожадные и диковатые твари являлись бичом для пограничных земель Сарвасты, Димориса и Шехвера, они инстинктивно ненавидели людей и стремились причинять им вред при любом удобном случае.
Тот, что лежал у ног серого мага, был не выше пяти с четвертью футов , поджарый, широкоплечий, с длинными сильными руками, на каждой из которых было всего по четыре пальца. Его уродливая морда выглядела скорее приплюснутой, чем вытянутой, как у гоблина, мертвые голубые глаза потускнели, а в приоткрывшейся пасти виднелось по два ряда острых зубов на каждой челюсти. Одежда на мертвых нелюдях была скроена кустарно из кусков кожи, ноской ткани, разрозненных и неважно подогнанных частей чужих доспехов, поверх которых носились волчьи плащи. А еще на шее у каждого сидел бронзовый ошейник.
– Есть мысли, откуда они взялись?
– Без понятия, чар Тобиус, до границ с Дикой землей отсюда далеко, да и не так сильно хобгоблины тревожат Риден, они все южнее промышляют. Я насчитал больше двадцати трупов, все как будто только что вышли из леса.
Кивнув, серый маг достал из своей сумки небольшую шкатулку, в которой находились иглы, нитки и хирургические ножи. К нему тут же присоединился Штербен – некроманты всегда были превосходны в области хирургии. Как только раненый проглотил порцию травяного дурмана, помощник Фортуны принялся умело помогать в обработке самых опасных ран.
Они закончили быстро, дезинфицировали и зашили раны, после чего залепили их белой глиной. Повреждений было много, но лишь пара оказалась достаточно серьезными для волнения, основную опасность представляла кровопотеря, которую нечем было восполнить.
– Если бы он был нормальным человеком, я бы поставил его на ноги двумя заклинаниями, – пробормотал серый магистр.
– Его кровь щиплется как кислота.
– Давайте помогу ее смыть.
Очистившись от мешавшей токам энергии субстанции, Штербен ухватил за ноги одного из хобгоблинов и потащил в сторону, оставляя на полу длинный кровавый след.
– Он выкарабкается?
Райла сняла шлем, и на ее вспотевшем лице читалось подлинное волнение. Волшебник, дольше приемлемого смотревший на ее губы, с усилием отвел взгляд.
– Годлумтакари очень силен, но даже он не выживет без переливания крови. Я мог бы это обеспечить, будь у меня подходящий донор, но увы.
– Тогда надо поскорее…
– Сейчас, – твердо перебил ее маг, – надо узнать, что за ахоговщина творится в Гильдхолле. Знаю, что это расходится с моими прежними словами, но сотни, если не тысячи, волшебников устроили друг за другом охоту, и откуда-то в башне появились хобгоблины. Мое дело, конечно, сторона, но уйти сейчас попросту нельзя.
Волна слабости ударила внезапно, Тобиус устоял, а Ворона не смогла. Ее глаза закатились, женщина стала крениться в сторону, роняя оружие, но серый магистр успел подхватить ее. Понимая, что сейчас произойдет, он повернул мечницу лицом вниз и приподнял голову так, чтобы она не испачкала свои доспехи и его обувь рвотой. В двадцати шагах от них некромант творил магию.
Он уложил три хобгоблинских трупа ногами к одной точке, встал посредине и начал читать заклинание, высоко подняв посох. Зрачки Штербена сверкали ядовитой зеленью, за спиной маячило нечто неосязаемое и почти незримое, возложившее тонкие руки некроманту на плечи, с кахолонга срывались, словно под ударами ветра, всполохи бело-зеленого огня, устремлявшегося вниз и втекавшего в распахнутые пасти нелюдей. Трупы шевелились, скребли пол когтями и сучили ногами, пока в них поселялось то, что желал туда поместить маг Смерти. Вокруг разливалась трупная вонь. Недопустимо топорная работа, без соблюдения элементарных ритуалов.