– Успокойтесь, это всего лишь недоразумение, – продолжал повторять заученные фразы молодой человек. – Обещаю, скоро все обязательно разрешится.
Последняя фраза окончательно вывела взбешенного профессора из себя и, хлопнув по столу ладонью, он резко вскочил со своего места.
– Я настаиваю!.. Нет, я требую, чтобы вы немедленно проводили нас к своему начальству. Вы меня слышите? Немедленно!
Потянув коллегу за рукав, Колбико попытался воззвать к его благоразумию. Но тот и не собирался никого слушать. Его кровь бурлила от праведного гнева, и даже если бы ему пришлось сейчас столкнуться с самим подводным Хроном, профессор, не раздумывая, ринулся в бой. И неважно, что из оружия у него имелась лишь старая складная указка и пара игл для шитья.
– Я с удовольствием провожу вас к мистеру Ранье, – слишком уж легко согласился стюард и указал на одну из дверей, ведущих в сторону выхода.
Узкий коридор, тусклые газовые фонари и крохотное помещение, используемое для хранения подводного инвентаря. Профессора слишком поздно поняли, что угодили в ловушку. Неприятный тошнотворный запах лунных водорослей и абсолютная пустота. Мгновенно усыпляющее средство позволило мистеру Колбико лишь всплеснуть руками, а вот профессор Боблс погрузился в сон, не произнеся ни звука.
– Отличный способ! – отозвался констебль, примеряя жмущий в плечах клетчатый пиджак. – Хотя, если честно, я считал, что Праведники используют в своем служении более законные методы.
Служитель Дорн деловито пожал плечами:
– Бывает по-разному. Но иногда просто нет выбора. И в таких случаях стоит хорошенько помолиться и постараться причинить как можно меньше вреда.
– Устав берегового адмиралтейства предписывает к тому же, – согласился констебль. – Только молимся мы не до, а после.
– Как это?
– А очень просто. Совершил что-то не то, написал рапорт и молись, чтобы начальство не сделало тебя виноватым. Нет, по мне уж лучше быть воином Неведомых мучеников. По крайне мере, не нужно марать бумагу…
Глава 6. Мир, каков он есть
Современные прозаики довольно часто используют в своих произведениях образы безжалостных чудовищ, что породила злобная старуха Глубина. Она передвигается на трех лапах и клацает зубами, будто южная крокодила. А напав на человека, вырывает своими вострыми когтями человеческую душу…
Ихтианы неплохо постарались, создав этот пугающий образ. Именно благодаря ему праздный люд побаивался соваться в резервацию. Сюда погружались не отдыхать, а работать; не строить новый мир, а завоевывать старый. Тут у каждого была своя особенная роль. Любой новый переселенец – это крохотный винтик огромного механизма. А уж если быть до конца откровенными – бомба замедленного действия.
Ихтианы не сразу заметили очевидного – слишком уж убедительны были их новые союзники. Мирный договор подписан с обеих сторон. Все расходы по развитию резервации берут на себя люди. Идеальные условия. Жителям Подземья достаточно было немного ослабить бдительность и понеслось-поехало. Человеки нагнали сотни рычащих, пыхтящих и плюющихся жаром машинерий. А дальше… Трудно сказать, в какой именно момент люди преступили черту дозволенного. Наверное, еще в самом начале, а потом лишь умело накрылись плащом добропорядочности. Только все тайное рано или поздно становится явным. И вскоре ихтианы познали истинное значение этого высказывания.
В поступках людей не было подлости, лишь холодный расчет, способный оставить от мира подводного народа лишь одно воспоминание. И не существовало силы, которая могла остановить эту ужасную экспансию. Однако ихтианы не сдались на милость победителя. Они не могли ответить силой на силу, поэтому пришлось прибегнуть к давно проверенному способу – они затихли и воззвали к морю. И оно услышало их мольбы. Голос глубин откликнулся на отчаянные призывы служителей Арла – тех, кому самой судьбой было предначертано общаться с древними божествами.
Первый покровитель Внемлющих пещер, арл Джамби-Эрссби хорошо помнил тот великий час, когда эхо его голоса внезапно оборвалось, и с ним заговорила сама Глубина. Вначале она была довольно осторожна – выдавала короткие фразы и напоминала о себе легкой песней, которую можно сравнить разве что со звуком каменных вод. А потом все изменилось. Вознося молитву в пятый час грозного осьминога, арл внезапно почувствовал чужое присутствие.
Небольшой молельный грот, состоящий из двух пещер, большой – общей и совсем маленькой, выполняющей роль прихожей, как и полагается, был заполнен водой. Совсем немного, всего пятнадцать дюймов, чтобы она едва доходила до колен, а когда замираешь в позе забвения – касалась линии живота. Атмосфера располагала к полному погружению. В огромных кувшинках плавали зажжённые свечи, покрывая зал радужными бликами. Никаких посторонних запахов, только приглушенный свет и легкий шепот воды. Ничего не могло нарушить идиллию таинства. Пока в храм подводного народа не вторглась та, ради кого он был создан.
В тот час и в тот миг свечи потеряли свой сокровенный огонь. Резкий сквозняк – и в зале стало темно, а затем из воды показались вестники Безликой. Яркие линии светящегося планктона медленно всплыли и появились на поверхности. Арл в страхе прижался к одной из стен. По воде, в окружении призрачного свечения явилась одна из великих сестер. Женский силуэт, облаченный в свободную одежду, приблизился к служителю. Всем своим видом она напоминала человека, но лишь отчасти. Ее капюшон дернулся, открыв взору абсолютную пустоту.
– Ты так усердно взывал, а теперь страшишься… Почему? – спросила она.
– Я не думал… не знал… не надеялся, – раздался в ответ бессвязный лепет.
– Дорого же стоит твоя вера.
Служитель арла упал на колени и зарыдал. Зрелище скорее жалкое, чем достойное уважение. А когда, немного успокоившись, поднял голову, зал был пуст. Свечи все так же освещали грот, мерно покачиваясь на толстых лепестках кувшинок.
Второй визит дался Джамби легче. Он уже был готов к такому чуду. По крайне мере, он так считал. И конечно же, ошибся. Глубина общалась с ним жестко, порой даже слишком надменно. Но в целом ее слова были справедливы и несли в себе столько мудрости, что арл тысячу раз отругал себя за собственную слабость. И в тот миг, как он осознал это, ему была дана клятва. И он присягнул на верное служение Глубине и ее основательнице. Безликая приняла его слова и произнесла наставление. Она подсказала ему путь его служения. Объяснила, что необходимо сделать, чтобы заставить человеков покинуть Шептун и навсегда запечатать двери в мир подводного народа. Призрачные проходы в Подземья, именуемые Горизонтами, должны исчезнуть навсегда.
* * *
Морские просторы, если плавать по их поверхности, довольно легки в своем понимании. Штиль – стало быть, оно дремлет, шторм – злится, а обхитрить попутный ветер помогут мощные паровые машины, механические движатели и фырчащие паротяги. И даже если море запутает вас, то поможет звездная навигация и яркие огни маяков, где неустанно молятся о спасении служители-праведники. А береговые оракулы предскажут дни неспокойного моря.
А что же с подводным государством? Тут все куда сложнее. Этот мир редко подчиняется привычным законам мироздания. Теплые и холодные течения могут в одночасье исчезнуть, и проявиться совершенно в другом месте. Острые рифы смещаются, изменяя проливы, а расщелины исчезают в никуда.
Что уж говорить про Глубину. Опасные зоны ее влияния так и остаются загадкой для ученых, позволяя лишь выявлять себя, очерчивая зоны опасности. Так что, к подводному миру остается только приспосабливаться. Но если с проявлениями мразевой болезни можно хоть как-то мириться, то что делать с Горизонтами, не знают даже великие умы академической ассамблеи. Вот где, как ни крути, начинается самая настоящая мистификация. Или проще говоря, обман, который не могут раскрыть уже несколько поколений человеков. В чем ее природа? С помощью каких запретных сил подводная лунка может удерживать над собой потоки воды? И откуда в Подземье берется кислород? Что это, новая физика или магия?..
Отложив в сторону позавчерашний выпуск "Пророк-андес телеграфс", мистер Юнг вытянулся, пытаясь размять затекшую спину. Позвонки напряглись и отозвались неприятным треском. Впрочем, вполне терпимо. После третьей смерти болезненные ощущения все чаще сходили на нет, и не беспокоили бренное тело. Постепенно исчез и страх. Вернее, он слегка притупился, позволив более холоднокровно воспринимать приближающуюся опасность.
В те далекие времена, когда мистер Юнг был обычным портовым "щепачем", он не особенно задумывался на тему жизненного фатализма. Он был молод, изворотлив и умел с невероятным талантом избегать безвыходных ситуаций. Как говорят в таких случаях: выходил сухим из воды, даже не замочив копчик. Но вечных везунчиков не бывает. Так что, не верьте тем самоуверенным глупцам, кто считает, будто можно "родиться в рубашке" и прожить в ней всю жизнь. Ничего подобного. Хоть из кожи вон лезь, скупая всевозможные амулеты, талисманы из акульих клыков и когтей китовых летяг, а твоя рубашка обязательно в самый неподходящий момент начнет трещать по швам. Однажды нога сама подвернется во время бега, или оружие дрогнет в самый неподходящий момент. И тогда паруса обязательно сменят ветер, и твой корабль, конечно же, напорется на коварный риф. У Юнга произошло именно так. Только неприятности навалились не по отдельности, а все сразу. Все тридцать три несчастья мистера Фокелла, одного из первых Неведомых мучеников.
Безжизненное тело несчастного щепача нашли на Флюгерной помойке, куда обычно свозили ржавые сваи и всякую механическую мелочугу. Не самое приятное место для смерти. С другой стороны, пойти на корм рыбам тоже незавидный конец. Но Юнгу не оставили такого выбора. Остроносые кроты менее чем за день выгрызли ему глаза и обглодали щеки, а когда мокрицы взялись за дело, решив проникнуть внутрь его плоти, вмешалось тепло факела. Его подельник, мистер… Впрочем, Юнг и не собирался вспоминать его поганое имя. Сначала предал, а потом решил похоронить с почестями. Невиданное дело! Но ничего у него не вышло. Когда щепач обрел вторую жизнь, он первым делом позаботился о скорейшей кончине своего бывшего лучшего друга. И с тех пор поклялся быть более избирательным в выборе напарника, чтобы тот лучше был непроходимым тупицей, чем хитрым умачем. И мистер Фрейд как нельзя лучше подходил на эту роль.
– Боязно мне что-то… – настороженно пропыхтел здоровяк, который с самого начала погружения чувствовал себя довольно неуютно. Замкнутое пространство давило на него с невероятной силой. А еще эта жуткая боязнь воды. Видимо, поэтому, когда дилижанс получил крен, совершив нехитрый маневр, Фрейд запаниковал. И не смог успокоиться, пока батисфера не легла на курс, начав не спеша сближаться с синильной пустотой глубины.
– В вашем случае трястись абсолютно бессмысленно, мистер трусишка, – по-своему успокоил его Юнг. – Данная машинерия совершает два погружения и всплытия в день, четырнадцать в неделю и пятьдесят в месяц, за исключением дней, отведенных на осмотр и плановую замену изношенных деталей. А за год она повторяет подобный цикл около шестисот раз. Представляете? Да ничего вы не представляете, господин умник. Поэтому и дрожите как осиновый лист. Хотя джентльмену, да еще в таком незавидном положении, как ваше, не стоит страшиться неблагоприятного исхода… Эх, да о чем я собственно веду беседу…
Здоровяк немного напрягся, а потом, пораскинув мозгами, расслабился. Но через минуту не преминул задать вопрос:
– А в каком это я положение? Я тебе, что ли, девчонка?
– Да не в этом дело, – устало отмахнулся Юнг. – Я просто говорю о том, что нам посчастливилось побывать на другой стороне. И там, знаете ли, нет ничего, кроме пустоты. То же самое, что опуститься на самое морское дно. Только холод, темнота и одиночество.
Мистер Фрейд быстро кивнул:
– Ага, именно. Я этого как бы и боюсь.
– Оказаться на дне? – не совсем уловил мысль напарника Юнг.
– Оказаться в Губине. Внутри этой чертовой заразины! Тогда она сможет со мной делать что угодно! Просто ужасно!
Юнг только усмехнулся:
– И это говорит мне тот, кто способен разогнуть подкову и завязать кочергу восьмеркой. Очень недостойно для наемника, знаешь ли.
– Знаю, – согласился Фрейд. – Но все равно продолжаю бояться, будь она неладна.
– Да кто она?! – не выдержал и почти сорвался на крик тощий.
– Мразева болезнь, кто ж еще, – развел руками силач.
Юнг задумчиво сузил глаза и после небольшой паузы предложил:
– Знаешь, если она попадется тебе на пути – сразу кричи. Уж вдвоем мы точно выбьем дух из этой кровожадной стервозины.
Погружение продлилось чуть больше часа. За это время они успели миновать Слоновий риф, покрытый разноцветными кораллами, и приблизиться к опасной зоне Глубины. Правда данная близость закончилась для пассажиров дилижанса вполне безболезненно, разве что у одного толстяка из первого класса пошла носом кровь. Но медик быстро оказала ему первую помощь и под радостные аплодисменты сообщила, что согласно показаниям приборов, влияние подводного феномена практически сравнялось с нулем.
Впереди уже виднелись ворота в виде пирамиды и пузатая скала, именуемая в простонародье Шептун.
– Рады приветствовать вас в резервации, господа, – широко улыбнувшись, глубинщик поставил две галочки и уже собирался отойти в сторону, когда его старший товарищ подхватил мистера Фрейда под руку и указал на узкий, исчезающий в каменной тверди, коридор.
– Интересная у вас форма приветствия гостей, – брякнул здоровяк, но противиться не стал, а покорно последовал за глубинщиком.
Приемная службы контроля за Порогом Церера больше напоминала караульную будку. Массивный стол из железного дерева, скамья, стул и неотъемлемый атрибут Подземья – хроно-часы, которые способны не только отмерять время, но и отсчитывать сезоны. Для подводного мира вещь незаменимая. Особенно для людей, которые привыкли наблюдать за окном солнце или звезды. Им безумно тяжело перестраиваться на новый ритм жизни. Вместо привычного светила наблюдать источающие призрачно-голубой свет элюмины, а ночной и дневной цикл определять по потухшим или бодрствующим кристаллам. Целые сутки всего за пять-семь земных часов. Во всем остальном жизнь ихтианов схожа с человеческой: они спят, едят, любят поболтать и неимоверно боятся темноты. Только в отличие от людских страхов, подводные имеют вполне конкретные причины. Когда элюмины теряют свет, как привыкли называть этот эффект ихтианы, мир Подземья наполняется вкрадчивыми звуками. Густая темнота туннелей начинает шевелить щупальцами, клацать зубами и чиркать жвалами. Поэтому в период Потухших светил передвижение по резервации Шептун строго ограничено и разрешается исключительно в сопровождении стражей-охотников, которые по просьбе морского народа, независимо от расы, именуются таррами.
– Интересно, интересно, – произнес глубинщик, на ходу изучая проездные документы двух вызвавших у него подозрение пассажиров.
– А чего там как бы интересного? Обычный смятый клочок бумаги, – удивился мистер Фрейд и смачно сморкнувшись в кулак, вытер ладонь о внешнюю часть пиджака.
Второй глубинщик смерил великана пренебрежительным взглядом.
– В том то и дело, что не просто клочок, – осторожно заявил первый. Потянув за край ворота, он тяжело вздохнул. Немного помедлив, пригладил жиденькую бороденку и, еще раз изучив билет, поинтересовался: – Скажите, а когда именно вы проходили вербовочный пункт? И как долго обучались в классе Соответствия?
Оба пассажира переглянулись, кивнули друг дружке, и тощий ответил:
– У нас не было такой возможности, любезнейший. Мы к вам с частным визитом. И если вы успели заметить, сэрг… – он присмотрелся к лычкам на левом предплечье глубинщика, – то есть курс второй статьи. У нас имеются все необходимые разрешения, включая адмиралтейское одобрение. Поэтому считаю ваши вопросы бессмысленными. Желаете продолжить опрос? Или мы можем проследовать к выходу?
Опустив голову, курс в очередной раз уставился в билет и светящиеся в полумраке окантовки штампов. Его явно разрывали два противоречия: с одной стороны, отметки вышестоящих ведомств, с другой – большая вероятность обмана, поскольку никаких телеграмм по поводу двух гражданских персон, прибывающих на Шептун с непонятной целью, ему не поступало.
– Ну что там? Что? – нервно переминаясь с ноги на ногу, спросил второй глубинщик.
– Не мешай, – огрызнулся в ответ старший. И придирчиво осмотрев безупречный вид тощего пассажира, задал следующий вопрос: – Цель вашего путешествия в резервацию?
Мистер Юнг немного помолчал, а затем притворно расплылся в добродушной улыбке:
– Обычное любопытство, не больше того. Еще пару ни к чему не обязывающих встреч за чашечкой масляного кофе и все, домой на поверхность.
– Да он над нами издевается! – не выдержал более молодой глубинщик. – Хватит! Пора вызывать спецов, и дело с концом! Пусть они с ними поговорят по душам. – Подскочив к телефонийному аппарату, он схватился за трубку и уже собирался раскрутить ручку обратной связи, когда резкий голос остановил его:
– Прекратить! Здесь только я отдаю приказы! Немедленно покиньте помещение, шофт Свимс. Вас уже давно заждались на посту! Да, и не забудьте пригласить сюда двух солдат. Я лично займусь нашими странными гостями.
Глубинщик хотел что-то возразить, но не стал перечить начальству. Он слишком хорошо помнил первые статьи Подводного Устава. Каким бы несправедливым ни казался приказ, его надлежит сначала исполнить, а уж потом подавать письменный рапорт о несоответствии.
– Слушаюсь, сэрг! – он щелкнул каблуками тяжелых ботинок и, выпрямив впалую грудь, быстро удалился, не преминув громко хлопнуть дверью.
Старший тяжело вздохнул и позволил себе слегка расслабиться. По его мнению, в присутствии двух плечистых бойцов, ему будет гораздо легче вести диалог с этими подозрительными господами. Но именно в этом он и ошибся. Осознание пришло слишком поздно, когда уже ничего нельзя было исправить.
Не сговариваясь, задержанные принялись действовать. Слаженно, быстро, неотвратимо. Здоровяк навалился на дверь преградив путь тому, кто попытается войти внутрь, а худощавый в один прыжок очутился рядом с глубинщиком. На первый взгляд подобные обстоятельства не представляли для курса никакой опасности. Достаточно вынуть бур, взвести курок и направить оружие на противника. Может быть, даже выстрелить для острастки, чтобы болт впился в плечо или ногу. Но и здесь его ждало разочарование. Ловкий удар в мгновение ока обезоружил растерянного представителя подводного флота. А следующий, еще более мощный, опрокинул его навзничь и вынудил просить пощады. Но лишать глубинщика жизни похоже никто не собирался. Протянув ему руку помощи, тощий сделал захват. Пленник тут же взвыл от боли.
– Ни звука, – шепнул ему на ухо мистер Юнг.
Глубинщик крепко сжал губы и коротко кивнул.
– О, стало быть, у вас отменный слух, – улыбнулся мистер Юнг. – А я-то решил, что вы глух как пробка.
– Отпустите меня, прошу. Обещаю, мы разойдемся миром, – взмолился курс.
Тощему достаточно было слегка надавить на кисть, и говоривший, мгновенно закусив губу, принял новую порцию страданий.