– И я тоже! Пока вы, как бы, немного поживите! Но скоро я вернусь и откручу ваши глупые тыквы! Слышите?! – прогремел Фрейд.
Но их никто не слышал. Над толпой зарождался один нарастающий гул. Нечто, напоминающее протяжное "Ухооооааааа!" Они медленно удалялись от берега, а ихтианы все громче пели свою прощальную песню.
– Глупцы!
– Мы бессмертны!
Эхо, гуляющее внутри каменных сводов, пожирало любой посторонний звук. Даже отчаянные выкрики Тронутых растворились в сотне певучих голосов.
Плот оказался на середине подземного озера. Сначала он замер, не собираясь двигаться с места. Но внезапно кто-то толкнул бревна снизу. Несильно, словно слегка прикоснулся к железному дереву. Потом второй раз, более ощутимо, пробуя бревна на прочность. Ну а третий удар едва не перевернул платформу.
– Что это такое?! – засуетился Фрейд.
"Уууааауууааааа", – заголосила толпа.
– Это наш проводник на тот свет! – объяснил ему Юнг.
Подводный палач уже кружил вокруг плота. Тонкие линии следов то возникали, то исчезали на ровной поверхности. Он явно не спешил расправляться с беспомощными жертвами. И пускай игра продлится не так недолго, ему хотелось вызвать в них страх. Заставить жертв биться в приступах отчаянного безумия. Только сегодня его ждала особенная пища. Она не издавала приятных истерических звуков и не источала дурманящего аромата обреченности.
Воронка вокруг платформы начала закручиваться. Неспешно, постепенно ускоряясь и уходя в глубину. Раздался скрип дерева, и плот накренился.
– Думаю это конец! – предположил Юнг.
Фрейд не ответил. Вцепившись зубами, он попытался перегрызть одну из веревок, сдавливающих плечи. Отчаянье все-таки поработило его разум. На поверхность вывалились массивные щупальца. Мощные присоски впились в древесину и поползли в направлении жертв.
– Что за мерзость!
– Да, от такого уродца я еще не подыхал! – согласился Юнг.
Одна из конечностей палача мгновенно впилась в ногу здоровяка. Наружу брызнул фонтан крови. Фрейд взвыл и разразился злобным ругательством. Только поделать с этим ничего не мог. Плот повернулся и встал колом. Прикованные к столбу человеки зависли над озерной поверхностью.
Наблюдавшие замерли, затаив дыхание. Щупальца принялись медленно разворачивать платформу в нужном направлении. И в следующую минуту из глубины озера вырвалось зево с тысячью острых игл-зубов. Двое несчастных начали медленно погружаться в пучину.
– Вот же заразина! – смех у мистера Юнга получился весьма нервный.
– Настоящий левиафан, – забасил Фрейд.
Когда платформа наполовину погрузилась в пасть, ихтианы взорвались криком. Слишком давно у них не было такого зрелищного праздника. И сейчас эти жертвы олицетворяли собой отмщение за все то горе и несчастье, что принесли в их мир упрямые человеки. Изрыгая слюни и отрыгивая невыносимой гнилью, палач медленно пожирал плот, тщательно прожёвывая крепко связанные между собой бревна. В бездонном зеве уже исчезла практически половина платформы, когда над залом разнесся пронзительный вой сирены. А следом заговорил бурамет – поток острых болтов обрушился на зазевавшихся ихтиан. Никто не понимал, откуда они появились, но нападавшие расположились весьма умело. Сначала огнем отсекли толпу от выхода, заставив подводных сынов приблизиться к воде, а затем принялись расстреливать зубастую тварь. Вреда ей они, конечно же, не причинили, зато вынудили выпустить заветный трофей и ринуться на кишащих возле берега ихтиан…
Выбравшись из воды, тощий сплюнул кровь и, скинув пиджак, бросил на гладкий камень. Фрейд поступил почти так же, только в отличие от своего напарника сложил одежду аккуратно стопкой.
– Что скажите, мистер Юнг, опять у вас вышел прокол? Или во всем виноваты эти мокроухие фанатики? – поинтересовался Буревестник. Его лицо было беспристрастно, а вот губы все-таки растянулись в подобии ехидной улыбки.
Рядом стоял ХантерБрук, а из-за спины выглядывал поникший собачонок.
– Честно сказать, мы не ожидали от них такой прыти, – стараясь не оправдываться, заявил худощавый.
– Ну вы на них посмотрите, – всплеснул руками советник. – Этого они не ожидали, о том не подумали. Ну ответьте мне, на кой мне сдались такие бездари, а?
– Как для чего? Для дела! – буркнул Фрейд, выжимая рубашку.
– Какого?! – не выдержав, взорвался Буревестник. – Вам доверили самое бесхитростное поручение, но вы и тут умудрились облажаться. Как же мне прикажите вам доверять, скажите на милость?
Юнг недовольно шмыгнул носом.
– Мы не облажались, просто некоторые обстоятельства…
– Что?! Обстоятельства? – взревел раздражённый заказчик. – Вон, гляньте, где плавают ваши обстоятельства.
Среди разорванных и обглоданных тел ихтианов виднелись смятые листы кальки.
– Прошу прощения, сэрг, – кашлянув в кулак, вмешался в разговор охотник. – Но вообще-то, они сделали все правильно.
Буревестник нахмурился и с недоверием покосился на ХантерБрука.
– Очень интересно. И в чем же эта правильность? Что позволили себя спеленать? Или то что повисли вверх ногами?
– И то, и другое, – кивнул охотник и вновь разразился протяжным кашлем. – Извините, подводная гапка, будь не ладна эта аллергия.
– Хм, все равно не понимаю. Будь добр, объяснись, – потребовал Буревестник.
ХантерБрук снял шляпу, пригладил длинные спутанные волосы и начал раскрывать тонкости своего гениального плана:
– Ну вы понимаете, босс, это была вроде как чистая импровизация. Когда вы дали мне настолько сложное задание – изловить Глубину, знаете ли, это вам не два пальца…
– Мы тебя поняли, – прервал его Буревестник. – Думать – это весьма похвально, но я не услышал главного.
Охотник вытер губы, кивнул и заговорил вновь:
– Так вот, что же мы знаем про эту подводную стерву? Да ровным счетом ничего. А это, знаете ли, не на хрумжа с голыми руками ходить. Тут нужно продумать все до мелочей.
– Не тяни.
– Конечно, босс. Короче, я решил накопать побольше информации. Чтобы быть полностью вооруженным и физически, и умственно. А при поимке избежать всяких там нюансов.
– И поэтому решил послать нас в самое пекло? – вмешался в рассказ Юнг. – Сделать из профессиональных убийц подвальных крыс!
– Ну не совсем так, – хитро покосился ХантерБрук. – Скорее, я использовал вас в качестве стопроцентной наживки.
– Не понял?
– Как это? – в один голос вспыхнули Тронутые.
Буревестник только позволительно махнул рукой, мол, продолжай. Ему безумно нравились методы вольного охотника: никаких ошибок, всегда продуманно и эффективно. В отличие от его безумных горе помощников.
– В общем, – вздохнул ХантерБрук, – я знал, что нужную информацию мне самому не достать. Ихтианы очень хитры и осторожны. Даже те, которые продаются за звонкую монету. Всякая ерунда выставлена напоказ, а истинная, самая ценная библиотека находится там, куда не так-то просто добраться. Плюс ко всему, эти гребаные стражи прошлого. И вот когда я услышал рассказ этих ваших двух… исполнителей, то понял, кем могу спокойно пожертвовать.
– Что?
– Да ты следи за языком! – Юнг и Фрейд кипели от возмущения.
– А что такого? Все одно вы съедите какую-то волшебную дрянь, и все нипочём. Даже если бы ихтианы скормили вас своему ручному зубоскалу, босс поднял бы вас со дна и оживил. Так что, по сути дела, мы ничем не рисковали.
– Мы! – Юнг уже был готов вцепиться в охотника, но строгий взгляд Буревестника остановил его от необдуманного поступка.
ХантерБрук оскалился, показав пеньки гнилых зубов, среди которых попались два золотых, и продолжил объяснять:
– Короче говоря, когда вас повязали эти безмозглые улитки, в сухом остатке я имел следующую выгоду… Никто не охраняет истинную библиотеку – люди следят за ихтианами, ихтианы за людьми, но уже в другом месте. Потому мне никто не мешал получить то что нужно, а заодно и разработать дальнейший план действий.
– Блестяще, – заключил Буревестник. – А с вами, балаболы, я поговорю отдельно, – обратился он к Тронутым.
Из-за спины охотника выступила искривленная фигура собачонка. Он сделал два шаркающих шага, опустил голову и промычал что-то неразборчивое.
– Ты понимаешь, что он хочет сказать? – спросил у ХантерБрука Гредерик.
– Он просится остаться в моей команде, – перевел тот.
– Помяните мое слово, мистер умник, я вырву этому хитрецу кишки и намотаю их на адмиралтейский флагшток, – шепнул на ухо здоровяку Юнг.
Пройдясь вдоль берега и подобрав посох арла с сотней разноцветных ленточек, советник с интересом изучил причудливую вязь подводной письменности.
– Кстати, мистер ХантерБрук, вы не окажете мне честь. Раз уж нам предстоит столь сложное и опасное дело, я хотел бы знать, с кем мне предстоит идти в бой. Кого вы взяли к себе в помощь?
Охотник просиял и, указав на стоявших поодаль людей, дал каждому из них короткую характеристику:
– Я все рассчитал, мы вполне справимся своими силами. Им я доверяю как самому себе. Знатные ловцы без страха и упрека. Первый, мистер Ганзи. Но я называю его Цепкий, – он тыкнул пальцем в небритого старика со шрамом во все лицо. – Славный малый, полжизни провел в соленой долине, а оставшуюся – в ледниковых пределах. Лично видел, как он голыми руками заломал мегамедведя. И ладно бы его самого пришлось латать после такой знаменательной встречи. Так нет. Ни единого шрама.
– Не совсем так. Я тогда немного пострадал, вывихнул, мать ее, руку.
– Извини, – кивнул ХантерБрук. – Совсем запамятовал. Теперь перейдем к мистеру Фар Бин Гроду. Или просто Хитровану. – Палец указал на жирного увальня, который не имел волос, зато обзавелся тремя подбородками и непомерных размеров животом. – Не смотрите, что он слишком медлительный. У него есть удивительное умение: он никуда не спешит, а успевает везде. Помнится, мы ловили прыгучих фигняшек в лисах Амазонии. Так вот, ни мехиканцы, ни грягцы, ни даже расторопные шверцы не поймали ни одной особи. А знаете, сколько поймал Фар Бин? Всю стаю! Представляете? Всех семьдесят с лишним хвостов.
Щеки толстяка поползли в стороны, из-под маски вылезла довольная ухмылка.
– То была славная охота. Все ловушки сработали как надо.
– Ну и последний, но не менее достойный, – предупредил охотник, – мистер Жвойрот. Непривычное шверцкое имя. Поэтому лучше обращаться к нему Рвач. – Невысокий юркий мужичонка средних лет ловко вышел вперед и отсалютовал присутствующим. – Мастер выманивать зверя из норы, берлоги, ямы, да чего угодно. Не спрашивайте, как, у него существуют сотни способов вывести животное из равновесия. Но при этом его не догнал даже благуар, способный развить сумасшедшую скорость. Нашего Жвойрота поймать не так-то просто. В общем и целом, вот такая у нас команда. Ну и ваши подопечные, босс, в нее тоже входят.
Буревестник задумчиво сдвинул брови и задал единственно интересующий его вопрос:
– Спасибо за пояснения, но ответь, вы уже решили, как собираетесь ловить Глубину?
– Само собой, босс. Я хочу подсечь ее на блесну!
– На блесну? – взгляд у Буревестника стал туманным и отрешенным. – И что же вы подразумеваете под словом блесна, мой дорогой рыбак?
Охотник улыбнулся.
– Одного скромного уставшего от жизни человека.
Глава 9. Сплошные уловки
Больше всего молельные подвалы походили на обычную бутылку горячовки: такие же пузатые и заполненные жидкостью, по бокам широкие, а на верхушке тонкое горлышко, которое упирается в яркие своды, где произрастает пестрая россыпь элюминов. А помимо этого, по всему периметру узкие оконца, утопающие в причудливой вязе старого языка ихтианов. Они называли его "масса", что означало нечто воздушное и неуловимое. Внешне он состоял из длинных линий, запятых и черточек, а еще тут были треугольники, завитушки и по меньшей мере двадцать различных символов. Человеческие ученые утверждали, что в своей основе он не несет никакой информативности, но сами ихтианы имели на этот счет совсем иное мнение. Они относились к своей письменности как к истинному сакральному символу. И эта была вовсе не пустая бравада. Мало кто знал, но любой текст подводного народа содержал в своей основе две составляющие. Каждая строка несла как основной, так и тайный смысл. Достаточно только прочитать ее задом наперед, и все предложение складывалось воедино. Часть вперед, а вторая – в обратном направлении. Но можно погрузиться в текст еще сильнее. Для этого необходимо всего лишь путешествовать по нему по спирали – от большего круга к меньшему.
– Какая-то белиберда получается, – откровенно признался констебль, стараясь прочитать два первых символа, украшающих арочный вход в молельные пещеры.
– Откуда у тебя этот словарь? – удивился Дорн.
– Как откуда? Мы же с тобой все-таки ученые. Пусть, конечно, и номинальные, но мужи науки.
– Не юли, говори как есть.
– Хорошо, – вздохнул Бушевич, откинув в сторону надоевший ему словарь. – В гостинице лежал, вместе с расписанием семинаров и лекций. Вот я и прихватил на всякий случай. Подумал, вдруг заблужусь, а попавшийся мне навстречу ихтиан не будет знать нашего языка. Хотя, вероятно, такое здесь не существует.
– Думаю, ты неправ, – оборвал его праведник. – Это мы у них в гостях, а не наоборот.
Бушевич задумался и с интересом уставился на служителя.
– Слушай, вот смотрю я на тебя и никак не могу понять, на чьей ты стороне?
– Не понимаю. Что ты хочешь сказать? – на лице Дорна возникло недоумение.
– Я хочу сказать, что у меня сложилось мнение, будто ты переметнулся на сторону этих серых доходяг. Постоянно их выгораживаешь и всячески оправдываешь их поведение. Вот у меня и закралось сомнение. Может быть, я зря ввязался в эту авантюру? А парочка Тронутых, за которыми мы гоняемся, вовсе не плохие парни? Ответь, может, все наоборот?
Служитель грустно улыбнулся.
– Молодость не порок, но колыбель заблуждения. Ты привык мыслить стереотипами, как, впрочем, и любой страж закона. Не обижайся, я ничего не имею против береговой охраны, только ведь вы простые марионетки. Вы слепо доверяете приказам, будто рангом выше служат настоящие мудрецы. Именно это мешает вам узреть нечто большее. А знаешь, в чем причина? Так легче и проще… Проще жить по указке и не замечать очевидного. Плыть по течению – это не то же самое, что грести против устоявшегося мнения.
– Хочешь сказать, что все вокруг заблуждаются, считая ихтианов исчадием Подземья? А как же тогда Глубина? Ты разве не знаешь, как она высушивает людям мозги? – не согласился констебль.
– А ты знаешь, как ощетинивается дикобраз, когда чужак лезет к нему в нору? – вопросом на вопрос ответил праведник. И немного подумав, добавил: – Да пойми ты, ихтианы обитатели морского мира и они отчаянно борются за собственную свободу. Отчаянно, выпустив клыки и иглы плавников. Скажи, разве ты упрекнешь в жестокости кита, сражающегося с китобоями за право жить?!
Бушевич с недоверием посмотрел на служителя и потупил взор. Ему не нравились слова Дорна. Он, действительно, привык рассуждать иначе, а от привычки, как ни крути, очень тяжело избавиться. Тем более когда она занозой засела у тебя в голове.
– Ты ведь раньше тоже считал ихтианов плохими? – Внезапная мысль буквально осенила констебля, заставив задать нужный вопрос.
– Абсолютно верно. И заметь, без всякой на то причины, – спокойно согласился Дорн.
– И кто же помог тебе изменить мнение?
– Обстоятельства. Жизнь – самый лучший учитель.
– И люди, за которыми мы охотимся, имеют к этому какое-то отношение?
– Несомненно, – согласился праведник.
– Тогда прошу, расскажи мне все с самого начала. Даю слово, если твоя история заставит меня передумать, я пойду с тобой до конца, – уверенно заявил констебль.
Дорн сомневался всего минуту, а потом кивнул:
– Что ж, последние дни научили меня чуть больше доверять людям. И ты имеешь право знать, ради чего рискуешь жизнью…
Осенив себя знаком бесконечности, приложив указательный палец сначала ко лбу, а затем устремив его туда, где должно было быть небо, Дорн прочитал короткую молитву. Покрутил символ веры: нить с нанизанными на нее неровными черными камнями, и начал говорить.
Маяк "Спасительная длань" располагался на правой оконечности россыпи остров Фрайделя. Место не для случайных людей. Густые джунгли, десяток разрозненных деревень и целая череда острых, будто зубы акулы, скал. Здесь проходил самый опасный участок торгового пути из Мехеки в Люнц. Сотни судов, настоящие морские караваны, бесконечный денежный поток. С одним неприятным исключением – каждое пятое судно, словно повинуясь неведомому проклятию, натыкалось на клыки каменного чудовища.
Дорн ежедневно взывал к Неведомым мученикам, прося их, чтобы они смилостивились и прекратили череду бессмысленных трагедий. Но те были глухи к любым мольбам. И жертвы множились с каждым днем. Тогда служитель обратился с прошением к высшему духовенству увеличить пребывание праведников на данном острове и построить новые Маяки на возвышенностях у самого горла пролива. Ему хотелось хоть как-то повлиять на ситуацию. Но просьбы его отклонялись одна за другой.
Служитель писал и покорно ждал, а воды выносили на берег безжизненные тела. Иного ответа для него не было.
Дорн делал отметку в своем толстом журнале. Многих жертв так и не удавалось идентифицировать. Впрочем, для служителя Маяка в том не было большой беды. Панихиду он служил по каждому. И неважно, имелся у покойника знак бесконечности или он не принял истину морского причастия.
Тяжелая работа. Уже через год поле было засеяно новыми могилами. А ответа из епархии все не приходило. И тогда Служитель не выдержал. Пробравшись через семь особых кордонов, окружающих кардинальскую епархию, он остался незамеченным. Стража была первоклассной, но никто не мог сравниться с Покинутым. Особая категории священников являлась для большинства коллег абсолютнейшей загадкой. Поселяясь на отшибе, в самых одичалых пределах, они проходили испытание одиночеством. Многие считали это бесполезным издевательством над собственным разумом, но те, кто выдержал послушание, думали иначе. Они обретали не только умение держать язык за зубами, а гораздо большее. Сливаясь с окружающей средой, Покинутые получали в дар способность видеть мир совсем в других плоскостях. И чем дольше они оставались в одиночестве, тем сильнее одаряла их природа.
Те, кто прожил отшельником достаточное время, мог не только не размыкать уста. Их восприимчивость обострялась до предела. Движения приобретали быстроту, а слух – отчетливость. Все чувства без исключения оказывались где-то за привычной гранью, и даже запахи начинали делиться на тысячи неуловимых составляющих. Но это была лишь одна из граней новых талантов.
Каждый служитель Маяка, и неважно какого – Общественного или Одичалого, был обязан практиковаться в воинском искусстве. Эти знания он получал еще в семинарии. Но только здесь, в полной изоляции от всего сущего, ему удавалось доводить их до совершенства.