Из леса взмыли четыре космоатмосферника, развернулись над верхушками деревьев и с ходу бросились в бой, отстреливая аппараты противника. Опыта у "военлетов" не было никакого, но пару штурмовиков они сбили-таки. И, видать, заигрались – взвились вверх, веером пуская лиловые лучи, язвя ими корпус крейсера. Тут-то и сработали орудия, молчавшие до этого. Три радужных луча ударили по ВВС Водана.
"Пф-ф-ф-т! Пф-ф-ф-т! Пф-ф-ф-т!" – и трех машин не стало.
А четвертую задело так, что бросило под аннигилятор, шуровавший в боку крейсера. Космоистребитель возогнался паром…
Излучатель антиматерии погас, и этим тут же воспользовались штурмовики себум. Они спикировали сразу десятком звеньев и всадили в тушу "Огра" струи высокотемпературной плазмы.
Расчет ПМП успел выпустить пять импульсов подряд, разметав на атомы столько же штурмовиков, но не углядел за орбитальным бомбардировщиком, сбросившим мезонную бомбу. Ее серебристое яйцо ускорилось, выбрасывая факел, и разбилось в кузове песчаного танка. Сиреневая вспышка озарила весь лес, расплавляя танк, выжигая деревья вокруг, оглушая и ослепляя землян. Еще два мезонных заряда накрыли "Огра" – не помогла танку и тройная защита, прочнейший корпус распался на части, его отбросило взрывной волной.
– Отходим! – заорал Кузьмичев.
Отстреливаясь, рота защитников Водана стала отступать, а себумы словно взбесились – целый рой летательных аппаратов кружил над лесом, сея над ним мезонные бомбочки. Земля под ногами дрожала без перерыва, взрывы били по ушам, выжигая лес и людей. До вездеходов, оставленных в излучине Жженого каньона, добралось чуть больше сотни личного состава.
Кричать команды у Георгия не было сил. Он лишь вяло махнул рукой – по машинам, мол. Рота поместилась в четырех песчаных танках…
С пригорка, уцепившись за высокий борт, Георгий глянул назад, за лес, над которым возвышался пологий купол себумского корабля. Крейсер был подранен. Но не убит.
– Ничего, – бодро проговорил Виштальский, – мы еще вернемся! А, командир?
– Куда мы денемся…
Глава 7. Ловчая яма
Кузьмичев увел своих людей далеко на север, в дикие леса, не тронутые терраформингом. Здесь деревья вырастали не в меру высокими – верхушек с земли не увидать – и настолько широкими в обхвате, что не везде проедешь. Слава богу, что подлеска не было – не выдерживали растения полутьмы, которая царила внизу, где могучие корни цеплялись между собой, завязывались в мощные узлы, словно борясь за почву.
Остановились в самых дебрях. Палатки пришлось ставить на разных полянках – пятачках земли, не занятых деревьями.
– Останавливаемся на дневку, моемся, чистимся… – объявил Георгий, стягивая комбинезон, и первым подал пример – отправился к безымянному ручью сполоснуться. Но даже холодная вода не уняла сонливость.
Уступая в борьбе с собственным организмом, Георгий направился к Лидиной палатке.
– Можно? – спросил он, заглядывая за двойной полог.
Кастырина, затянутая в белый халатик, радостно оглянулась.
– Тебе – можно! – сладко улыбнулась она. – Что, за спораминчиком пришел?
– Ужасно просто, – пожаловался полковник, – стоя готов спать!
– Ну так поспи, чего ты? Часика два тебя приведут в норму.
– Да пробовал уже… Спать хочу, а заснуть – никак.
– Что ж в том удивительного – такой стресс пережить. Сейчас я тебе помогу… Посиди пока.
Кузьмичев, постанывая, сел, а Лида, улыбаясь по-прежнему, развела пальцами диамагнитный шов халатика, и скинула его, оставшись в одних туфельках.
Георгий жадно оглядел молодое, налитое тело, чувствуя, что усталость ничуть не повлияла на процесс возбуждения.
– Лида, я…
Молодая женщина шагнула к полковнику и положила руки ему на плечи. Она была совсем рядом, теплая, нежная, ласковая.
Кузьмичев обнял ее за бедра, притянул поближе, оглаживая тугие ягодицы и целуя живот.
– Ложись, – прошептала Лида вздрагивающим голосом, – я прописываю тебе физиопроцедуры…
Не торопясь, она уперлась ладонями ему в грудь, укладывая на спину, и стянула с него боксерские трусы. Полковник не сопротивлялся. Он помнил об Алле, он все понимал, но обидеть отказом Лиду не мог. А еще больше не хотел отказываться от такого подарка судьбы.
Кастырина легла на него сверху, вжимаясь приятной тяжестью.
– Любимый… – шептала она. – Хороший мой…
"Еще не женился, – мелькнуло у Георгия, – а уже завел любовницу…"
Он задыхался, совершая самые прекрасные и упоительные возвратно-поступательные движения. Он стискивал бедра Лиды, охватывал ладонями ее талию, дотягивался до грудей и сдавливал их жадными руками…
…Кузьмичев медленно провел рукой по волосам Кастыриной, по плечу ее, по волнующему изгибу прекрасного тела, вмял ладонь в бедро.
– Мне так хорошо… – проговорила врачиня.
– Мне тоже… И стресс прошел.
Женщина тихо засмеялась и встала. Потянулась, закидывая руки за спину.
В этот момент за пологом палатки ярчайше сверкнуло сиреневым, и раскатился гром взрыва. Тент лишь вогнуло воздушной волной, но вот от струйки перегретой плазмы силикет не уберег. Плазменный заряд, уже просверливший ствол дерева, остыл, но его жара хватило на убийство.
Лида и звука не издала – не успела. Вздрогнула только, когда ее прекрасную грудь прожигали ионы. Кузьмичев глухо вскрикнул – плазма "на излете", брызнув из черного канала в гибкой спине врачини, чиркнула ему по руке.
– Лида!
Георгий подхватил падавшее тело, еще минуту назад услаждавшее его, и уложил на постель. Он искал следы жизни на милом лице, но не находил их – губки врачини застыли, словно силясь вымолвить последнее слово, а глаза ничего уже не видели. Душа этой женщины, такая же прекрасная, как ее тело, покинула свое пристанище.
Кузьмичев с силой потер ладонями лицо. Перед ним прочертили свои губительные траектории заряды плазмы, пробивая бластер, валявшийся на надувной кровати, и запаливая корпус робота медслужбы. Робот покачался и упал.
А за пологом палатки продолжало сверкать сиреневым. Палатку то и дело сминало, будто бегемоты перебегали поверху. С шумом рухнуло поваленное дерево.
Полковник равнодушно натянул трусы и покинул надувной шатер.
Бомбежка пошла на убыль, сиреневый свет более не пробивался сквозь заросли, зато сами деревья стали опасны. Подрубленные плазменными зарядами, поднебесники валились, но упасть не могли – их заклинивало между стволами. Отломанные верхушки с шумом падали вниз, втыкаясь обрубками в рыхлую землю. Кроны, вонявшие эфирными испарениями, вспыхивали фугасами, поджигая отслоившуюся кору, и мелкие возгорания постепенно сливались в один пожар. Перегорая, растения лопались с оглушительным треском, раздваивая и четвертуя стволы. Тяжелые верхушки будто приседали, сгибая располовиненные деревья в дугу. Те не выдерживали и ломались, оглушая звуками, подобными выстрелам из пушки. Мягкая губчатая сердцевина, пропитанная жирами, занималась от снопов искр и ошметков горящей коры и сползала по стволу, пылая прозрачным синим пламенем.
– Уходим, мать вашу! – заорал Кузьмичев, подхватывая свой комбез и стряхивая с него брызги древесного жира. – Переверзев! Виштальский!
– Здесь мы! – капитан, вжимая голову в плечи, выскочил из-за дерева.
Следом, придерживая рукой голубой берет, бежал Переверзев.
– Наши все целы! – проорал старший сержант, голосом одолевая рев огня и треск деревьев.
– Не все! Лида убита.
– Что-о?!
– То самое… Собирай ребят!
Георгий нырнул в палатку, стараясь ни о чем не думать. Но как? Лида лежала на постели как живая, прекрасная и естественная в своей наготе. Кузьмичев медленно склонился над умершей и поцеловал ее в лоб. Потом завернул в простынь и взял на руки.
Ах, какая это страшная тяжесть – мертвая женщина…
Выйдя наружу, Георгий скомандовал:
– Собирайте обломки, запалим костер! Не закапывать же ее…
Десантники и ополченцы живо натаскали груду горючего материала, и Кузьмичев бережно уложил тело Лиды.
– Поджигай.
Переверзев сапогом подкатил к погребальному костру моток луба, горевшего без дыма, и обломки, сочившиеся жиром, приняли огонь. Пламя загудело, облизывая простыню, и за дрожью раскаленного воздуха женщина будто улыбнулась. Нахмурилась. Дернула щекой. Нет, это иллюзия…
– Уходим, – повторил Кузьмичев.
Рота маршем перешла две гряды, заросшие поличинаром, и остановилась на берегу узкой протоки – по ней шла вода, отцеженная в близком болоте.
Аркадий, чьи кудри сильно пострадали, доложил командованию:
– Себумы целились не в нас, а в источники энергии – моторные реакторы танков, аккумуляторы краулеров и киберов, оружейные батареи. Все это уничтожено. От песчаных танков остались одни кузова, лучевики наполовину расплавились, киберов разорвало на части…
Кузьмичев угрюмо покивал.
– Хочу дополнить, – взял слово Переверзев. – Наши "калашниковы" не тронуты, и парочка гранатометов тоже. Так, Жека?
Сегаль с готовностью откликнулся:
– Ага! И ящик гранат имеется.
– Патронов тоже пока хватает, – продолжил старший сержант. – Алла их наформатировала еще в цитадели. Плохо то, что автомат у нас – один на двоих.
– Да и толку с тех автоматов, – проворчал Виштальский. – Истребитель пуля не берет!
Георгий покивал и спросил:
– Товарищи потомки, выкладывайте, что у вас еще имеется убойного? На станциях, в городе?
Нормалы стали переглядываться и морщить лбы.
– Да ничего у нас нет, – пробурчал дед Ларион, – все выгребли, что имело двойное назначение…
– На планетологической станции, мне рассказывали, – сказал Гоцман, – имелись два геологических лазера…
– Почему имелись? – вступил загорелый парень с выцветшими волосами цвета соломы. – Они и сейчас есть – два ультрафиолетовых агрегата, каждый мощностью в сорок пять мегаватт. Отстой и ломье. Привести их в норму несложно, а запитать как? Ни одного же энергосборника не осталось!
– А энергостанцию можно перезапустить? – поинтересовался Кузьмичев.
– Можно-то можно, – прокряхтел план-энергетик Космограда, – но себумы мигом накроют станцию. Дать энергию не в круговую, а "лепестком"? Еще хуже – они не только реакторы грохнут, но и до нас доберутся…
– Ладно, – устало проговорил полковник. – Отдыхайте. И думайте, как нам крейсер грохнуть. Свободны… А тебя, Паша, я попрошу остаться.
Все разошлись, с любопытством поглядывая на стремительно красневшего подрывника.
– Ты так выразительно пялился, – усмехнулся Кузьмичев, – что я решил, будто тебе есть что сказать. Выкладывай.
– Я… это… – начал Павел, вдохнул воздуху побольше и выпалил: – Я знаю, как нам грохнуть крейсер!
– Ну?
– Корабль стоит на своде главного зала базы квазимодов. Так?
– Вроде того.
– Ну вот. Свод поддерживают четыре пилона. Если их подорвать, пилоны рухнут, а следом провалится и свод! Крейсер стоит не по середине полости, а чуток смещен к югу. Поэтому, как только образуется провал, как бы искусственная кальдера, звездолет свалится в нее боком, станет на ребро. И все! Он не взорвется, но только каждое десятое его орудие сможет стрелять, да и то лишь вверх, а палубная авиация не покинет ангары, кроме машин одного-двух секторов. Вот!
Подрывник задышал, а полковник вздохнул.
– Прекрасный план, – сказал он без улыбки. – Вот только чем рвать колонны? Или как ты сказал – пилоны? Что, у тебя много взрывчатки?
– Десять атомных мин…
– Что-о? – вылупился Георгий. – Что-что? Откуда у тебя атомные мины?
– Как откуда? – удивился Павел. – Это стандартное снаряжение любой экспедиции – ну, там, скалы рвать, плотины наваливать…
– Так они у тебя точно есть? Где?
– На планетологической станции, где эти, лазеры. Там же мы и вибробуры возьмем…
– Замечательно… Переверзев! Кликни деда Лариона!
– Бу-сде!
Старший ксенолог явился незамедлительно.
– Илларион Матвеевич, тут такое дело… Скажите, что сейчас творится вокруг крейсера? Как все эти дела обставляют себумы – охранение, зона безопасности, блокпосты…
– А что вас конкретно интересует, координатор?
– Можем мы незаметно пробраться на базу квазимодов?
– На базу? Хм… Видите ли, вся территория вокруг крейсера в радиусе километра-двух сейчас усеивается датчиками. По всей Стеклянной пустоши выставлены часовые в пузырях-флипах. Так что… Только себума или аппарат себум может пройти по каньону и попасть на базу. Сейчас по всей округе рыщут их истребители и ракетные катера – исследуют местность…
– Значит, – вдохновился Павел, – нам надо угнать у них истребитель или ракетный катер!
– Эротические фантазии оставим на ночь, – проворчал Кузьмичев, – а пока… Переверзев! Возьмешь с собой Сегаля. Надо сходить в одно место, притащить десяток ядерных зарядов… Килотонна эквиваленту наберется?
– Да больше! – обрадовался подрывник, понимая, что его план принят.
– А ты не пучь глазки, – посоветовал полковник Переверзеву, – а исполняй приказ.
– Есть!
– Мне тоже нужно идти с вами, – твердо сказал дед Ларион. – Я один знаю вескусианский, мало ли что…
– А угонитесь? – засомневался Георгий.
– Это еще вопрос, кому за кем гнаться придется, – заносчиво выразился Илларион Матвеевич. – Я, между прочим, марафонец и чемпион Космограда по бегу!
– Бежите, если хочете! – выразился Виштальский, картинно выезжая на краулере. – А я лично поеду! Видали? Почти целый. Шаровой аккумулятор задело по касательной, разрядился сильно, но "на донышке" осталось маленько…
– Грузимся! – скомандовал Кузьмичев. – У нас появился шанс, значит, его надо использовать. Я дико извиняюсь, товарищ капитан, но поведет машину Раджабов.
– А я? – вытянулось лицо у Марка.
– А ты замещаешь командира на время его отсутствия.
– Слушаюсь…
Георгий уступил место рядом с Джафаром деду Лариону, а сам примостился в грузовом отсеке вместе с Переверзевым и Сегалем. Подрывник ехал стоя.
– Трогай!
* * *
Краулер особо не разгонялся, мотор его и так еле урчал. На подъем танкетка шла с большим усилием, зато разгонялась на спуске, щадя энергию аккумуляторов.
Проскочив дорогу, поисковики скрылись в лесу, запетляв между поднебесников, перевитых лохматыми лианами. Какая-то мелкая пакость перебегала по ним от дерева к дереву и яростно свистела на проезжающих. Переверзев хотел уже пристрелить парочку свистунов, но Кузьмичев не позволил – патроны беречь надо.
А когда впереди замелькал свет и в прогале между стволов завиднелся купол станции, двигатель краулера смолк. Машина проехала по инерции и замерла.
– Слезай! – буркнул Переверзев. – Приехали!
– Ти-хо! – шикнул Кузьмичев.
Пригнувшись и прячась за деревьями, он выбрался на опушку. Отсюда хорошо видна была станция, она стояла посреди обширной гари, уже заросшей кудлатой травой. А над лохматой порослью висел веретенообразный аппарат, похожий на огрызок карандаша, метров десять длиной, заточенный с обоих концов. Из открытого люка аппарата вылезла себума – коричневый складчатый мешок, блестящий от слизи, – и поковыляла к станции. Там копошились еще две особи того же отвратного вида.
– Это их ракетный катер, – прошептал подползший подрывник, – гражданский транспорт, не боевой… Наверное, на нем ученые прибыли, есть у себум такая каста…
– А мне по фигу, в какой они касте, – отвечал Георгий. – Я хочу их катерок экспроприировать…
Он подтащил к себе автомат и поставил его на боевой взвод.
– Вряд ли они тут без охраны, – озабоченно проговорил Переверзев.
– Вот я и высматриваю охранников.
Те не заставили себя ждать. За станцией поднялся космоистребитель, сделал круг над поляной и улетел на юг.
– Наверное, пора, – решил Кузьмичев. – Сашка, заходишь справа. Женька – слева. Бить наповал!
– Есть!
Георгий дождался, пока Переверзев и Сегаль заняли свои позиции, и выпустил короткую очередь по себуме, выползшей из люка. Пули дырявили вескусианина насквозь, выбрасывая желто-зеленые тягучие фонтанчики.
Сухо ударили "калаши" на флангах. Себумы замирали, словно сдуваясь и опадая. Кузьмичев выскочил на поляну, быстро огляделся. Вроде всех положили…
Сегаль пробежал вокруг станции и вернулся.
– Пусто! – доложил он.
– Оттаскиваем трупы в лес. Пашка, мухой на станцию, ищи свои мины.
– И вибробуры!
– И вибробуры…
Полковник ухватился за толстый вырост на спине себумы и потянул. И впервые увидел "пальцы" вескусианина – тонкие червеобразные отростки на передних хваталищах.
– Черт, скользкий…
Лучше всего получилось пихать вескусианина ногами, переворачивая с боку на бок. Засыпав труп ворохом нитчатых листьев, Георгий вернулся на поляну, вытирая руки о траву.
– Нашли! – радостно крикнул подрывник.
На пару с Сегалем он вытащил самодельные носилки, груженные зелеными цилиндрами размером с трехлитровые банки с повидлом.
– Одиннадцать штук! И два вибробура.
– Бегом к катеру!
Внутри ракетный катер ничем особым не отличался от космоистребителя, только кабина была побольше.
– Быстро располагаемся!
Место пилота занял дед Ларион, усевшись по-турецки в "дуршлаг". Едва он сунул руки в проемы биоточного управления, как с пульта раздалось:
– Ат-с сиу с-сахс гос-ст-с ус-с?
Илларион Матвеевич склонился к пульту и быстро ответил:
– Ас-сахс с-са, ксасс-сао!
– Пус-со са!
Старший ксенолог медленно выпрямился, отирая с лица пот.
– Фу-у!
– Что они спрашивали? – поинтересовался Кузьмичев.
– Не надобен ли нам эскорт. Я сказал, что вокруг все тихо и что мы возвращаемся исследовать ближайшие окрестности вокруг места посадки.
– Ага… Заводите тогда и поехали исследовать.
Люк закрылся сам. Ракетный катер издал глухой свист, приподнялся еще выше над травой. Медленно развернулся, как стрелка компаса, указывая на юг, и понесся, набирая скорость.
– Как думаете, проскользнем? – тихо спросил Павел.
– У тебя есть сомнения?
– Уж больно все гладко идет…
– И не говори, везет как утопленникам! – со злостью ответил Кузьмичев. – Сначала потеряли чуть ли не каждого третьего и всю боевую технику, потом лишились лучевого оружия. А в похоронах Лиды ты не участвовал? Глаже не бывает!
– Значит, должны прорваться, – сделал вывод подрывник.
* * *
Чем ближе подлетал захваченный катер к Стеклянной пустоши, тем чаще навстречу попадались вескусианские истребители, разведдиски и прозрачные сферы постов, в которых гнулись себумы-дозорные. Повсюду были понатыканы датчики – зеркальные кубики на тонких вехах.
Иллариону Матвеевичу снова предложили сопровождение, он отказался. Покружив над Жженым каньоном, ракетный катер опустился к реке и полетел вниз по течению, виляя между стен ущелья. У входа в туннель дед Ларион притормозил.
Камуфляжный модуль работал по-прежнему, прикрывая вход и выход на базу квазимодов. Кузьмичев всматривался до рези, но заметить что-либо еще, кроме слоистых стен ущелья, не смог. Переверзев следил за небом.
– Чисто! – бросил он. – Давай!
Катер развернулся и одним движением проткнул стену, канул в "грунт" и оказался в знакомом туннеле, едва не опрокинув фантоматы.