Урванцев не знал, как ему это удалось, как не знал и того, сколько времени длилась его отчаянная борьба, но он просто не мог умереть вот так, молча. Он должен был сказать, и он сказал.
– Ульрика! – позвал Урванцев.
Это было все, на что он оказался способен, но и награда за все, что он сделал, чтобы ее позвать, оказалась сказочно щедрой. Он почувствовал, как сжимаются на его левом запястье ее тонкие прохладные пальцы, и смог еще один раз открыть глаза.
Он не увидел ее, вернее, увидел сквозь багровое марево лишь смутный силуэт, но он знал, что это она. Ее рука сжимала его руку, и ее лицо склонялось над его лицом.
"Прости", – сказать этого он не смог, но за мгновение перед тем, как тьма снова сомкнулась над ним, Урванцеву показалось, что он чувствует прикосновение ее губ к своим омертвевшим губам.
Часть II
ВРЕМЯ ЖИТЬ, ВРЕМЯ УМИРАТЬ
Лишь такой человек из эпохи мечей
Жизнь бросает свою прямо в стих эпопей.
Эмиль Верхарн
Вот мысль, которой весь я предан,
Итог всего, что ум скопил:
Лишь тот, кем бой за жизнь изведан,
Жизнь и свободу заслужил.
Иоганн Вольфганг Гете
Прелюдия
СУЕТА СУЕТ
Видел я все дела, какие делаются под Солнцем, и вот, все – суета и томление духа!
Екклесиаст
Но дремлет мир в молчаньи строгом,
Он знает правду, знает сны,
И Смерть, и Кровь даны нам Богом
Для оттененья Белизны.
Н. Гумилев
Глава 1
КРИЗИС
Если откровенно, сейчас ему следовало бы сесть где-нибудь в тихом укромном месте да выпить так, чтобы мозги залило непроницаемым туманом. Или завыть. Или сделать что-нибудь еще, такое же иррациональное, бессмысленное, но зато дающее хоть какой-то выход тому, что жгло Виктора изнутри. Именно так. Или погасить этот огонь, хотя бы и на время, залить его литрами "новокаина" или дать вырваться наружу, чтобы не терзал душу, сжигая тесную топку сердца. Но как всегда ни того ни другого он позволить себе не мог. Дела и заботы гнали его вперед, и не имел он права ни на остановку, ни на чувства, которые могут помешать делу. Ни на что. Иди и умри, как говорится, но сначала сделай дело.
– Есть, – шепнул в ухо бесплотный голос оператора. – Мы его засекли. Дорога четыреста восемьдесят три вблизи перекрестка Рош Ха Айн.
– Группа захвата? – спросил Виктор, не отрывая взгляда от флотской Эстафеты – с неимоверной скоростью несущегося перед глазами информационного потока.
– Готовы. – Голос был такой же никакой, как и у оператора, но сигнатура источника обозначила его тональным переходом, так что и без мелькнувшего в верхнем левом углу плоской проекции иероглифа "Секира" было ясно: говорит командир тактического звена.
– Бери! – приказал Виктор и тут же, переключившись на другой канал, зло бросил: – Веня, угомони CNN!
– Секунда, – попросил Веня. – Работаем.
– Дорога номер шесть. – А это снова был командир тактического звена. – Направление – мост Ханахшоним. Берем.
– Давай туда, – приказал Виктор своему неизменному, еще с начала ратайской кампании, "возившему" его на войне пилоту.
– Куда туда? – Даэйн переговоров Виктора, естественно, не слушал – он рулил.
– Держи на пеленг, и будет тебе счастье, – усмехнулся Виктор и хотел вернуться к Эстафете, но не тут-то было.
Штурмовик плавно лег на правое существующее лишь в виде модулированного поля крыло и вдруг камнем рухнул вниз.
– Ты полегче там, – прошипел Виктор сквозь зубы. – Не дрова везешь!
Даэйн ни черта, конечно, не понял, он русского языка не знал – английский немного усвоил, и на том спасибо, – но общую мысль ухватил и перевел "Сапсан" в плавное скольжение со снижением.
– Могут засечь, – меланхолично предупредил он, но жью, как говорится, и могила не исправит.
– А ты не давайся, – переходя на Ахан-Гал-ши, предложил Виктор и полез за трубкой.
– Есть, – доложил оператор. – Поторопитесь.
– Сейчас буду. – Виктор бросил взгляд на проекцию тактического вычислителя. – Три минуты. Гони! – приказал он капралу.
– Тряхнет! – предупредил чижик-пыжик Даэйн.
– Уже, – Виктор сжал трубку в зубах и демонстративно прикурил, хотя мотало его сейчас и крутило как на американских горках. Но пилот крепко знал свой "маневр" и всегда, как "благородный человек", платил по взятым на себя обязательствам. Поэтому через сто сорок три секунды ровно штурмовик был уже на месте. Толчок, короткое скольжение вперед и вбок, еще один толчок, и все кончилось.
– Зеро, – угрюмо буркнул капрал Даэйн, для которого, будь ты хоть маршал и особа, приближенная к императору, все одно, ты всего лишь пассажир, а у пилота изо рта уже торчала – казалось, по волшебству, из ниоткуда появившаяся – толстая короткая сигарка, "Цтика", из тех, что курит всякая босота в окрестностях "Пятака".
"Курили", – поправил себя Виктор. И база, и поселок, да и сам великий Тхолан уже с полгода как превратились в руины.
Окутавшись маскирующим "Мороком", "Сапсан" завис метрах в двадцати от дорожного полотна, вписавшись меж редких деревьев, росших неким подобием рощицы в полосе отчуждения шоссе № 6. Сейчас, если глядеть со света, штурмовик выглядел как сгусток ночной тьмы, подернутой размытыми тенями, "просвечивающий" дальними огоньками и силуэтами несуществующих веток и проводов.
Не заморачиваясь развертыванием трапа, Виктор спустился на землю, воспользовавшись десантной платформой, и быстро зашагал к шоссе, на котором прямо напротив него застыли три машины, окруженные группой людей в форме полицейских и пограничников. Впрочем, там мелькали и несколько вполне узнаваемых "штатских", коренных, между прочим, израильтян, играющих, однако, уже за другую сборную. Их присутствие делало ситуацию более аутентичной, а номера "вольво" начальника Шабака широкой общественности известны не были, так что редкие машины, время от времени появлявшиеся на ночной дороге, лишь немного притормаживали – "Любопытство не порок, не правда ли?" – и ехали дальше, послушные отмашке полицейского.
Виктор поднялся по насыпи, переступил через невысокое ограждение и подошел к серо-стальной машине Зицера.
– Доброй ночи, – сказал он на иврите, открывая переднюю дверцу со стороны пассажира.
– Кто вы такой? – Зицер, сухощавый мужик за пятьдесят, не психовал и не делал лишних движений. Человек он, судя по "объективке", был тертый, бывалый, в панику не впал и ситуацию конечно же уже просчитал. Не покушение, не похищение и не военный переворот. Тогда – что? Вот этим его незаурядные мозги и были сейчас заняты.
– С месяц назад у вас, господин Зицер, состоялась одна довольно любопытная беседа, – ответил Виктор, на ходу выстраивая сценарий разговора.
– У меня, знаете ли, бывает много занимательных бесед, – усмехнулся Зицер. – Разных, с разными людьми.
– Не сомневаюсь, – невозмутимо кивнул Виктор. – Но я имею в виду встречу с племянником старика Варбурга.
– Ну? – Лицо Зицера ровным счетом ничего не выражало.
"Ладно, – не стал упрямиться Виктор. – Покер так покер. Нам не привыкать".
– Считайте, что он снова пришел с вами поговорить, – улыбнулся он.
– Значит, вы тоже племянник господина Варбурга? – Не знай Виктор, с кем имеет дело, мог бы и "повестись", но он знал и потому простецкую улыбку Зицера за чистую монету не принял.
– Вроде того, – сказал он и тоже улыбнулся.
– А это все тогда для чего? – кивнул Зицер на оцепление.
– По-другому времени не было, – пожал плечами Виктор. – Форс-мажор. Извините, – добавил он после короткой паузы.
– Иерусалим? – вопросительно поднял брови Зицер.
"Приятно все-таки иметь дело с умным человеком".
– Да, – кивнул Виктор. – Иерусалим. Там, как вы, вероятно, уже знаете, кое-что произошло, и я вас убедительно прошу это дело прикрыть.
– Так. – Зицер уже все понял. – И что же там произошло?
– Ничего такого, о чем следовало бы знать широкой общественности. – Виктор смотрел на начальника Шабака самым невинным взглядом, на который был способен, а способен он был на многое.
– Допустим, – покладисто согласился Зицер. – А я, я тоже теперь широкая общественность или все-таки еще нет?
– Естественно, вы особый случай, – не моргнув, ответил Виктор. – Тут такое дело: три палестинских мученика…
– Шахида, – автоматически поправил его Зицер.
– Шахида, – не стал спорить о терминах Виктор. – Три, – повторил он. – Они готовили большой теракт в Иерусалиме. Взрывное устройство весом… – Он демонстративно притронулся пальцем к уху, как бы прислушиваясь к тому, что ему сообщают. – Секунду! Оказывается, господин Зицер, это был заминированный автомобиль. Восемьдесят килограммов взрывчатки, газовые баллоны… Ну, вы понимаете? И шахидов было четверо.
– Четверо, – усмехнувшись, повторил за ним Зицер. – Имена тоже назовете?
– Назову, – улыбнулся Виктор, чувствуя, что дело пошло. – Это была группа Мухаммада Абу-ль-Фида.
– Абу-ль-Фид находится в Сирии, – спокойно возразил Зицер и посмотрел на Виктора, как бы интересуясь ненароком: "Как выкручиваться будете, молодой человек?"
"Молодец! – восхитился Виктор. – Важную информацию держит в голове".
– Секунду! – снова попросил Виктор и уже на самом деле активировал связь. – Восьмой, – сказал он по-английски, чтобы Зицер его мог не только слышать, но и понимать. – Мать вашу! Мне тут говорят, что Абу-ль-Фид в Сирии.
– Он действительно был в Сирии, – сразу же откликнулся диспетчер. – Но вчера утром перешел иорданскую границу с документами на имя Осамы Эсбея.
– Спасибо, – поблагодарил Виктор диспетчера и улыбнулся Зицеру. – Абу-ль-Фид действительно был в Сирии, но вчера утром пересек израильско-иорданскую границу с документами на имя Осамы Эсбея.
– Это точно? – Чувствовалось, что Зицер уже взял след.
– Вам не следует беспокоиться, – остановил его Виктор. – Абу-ль-Фид убит в перестрелке. Тела прилагаются к машине. Комплект.
– Значит, они убиты. – Зицер снова был само спокойствие, но тень улыбки все же скользнула по его губам. – Как?
– Тут такая история, – начал импровизировать Виктор, включив связь и давая таким образом штабу участвовать в игре. – Сейчас.
Он бросил взгляд на оцепление и выхватил взглядом знакомое лицо.
"Вот!"
– Алекс! – позвал он.
Один из "штатских" сразу же шагнул к машине, не дожидаясь второго приглашения.
– Вот, – кивнул Виктор на светловолосого крепкого парня. – Познакомьтесь, господин Зицер. Это Алекс Коган, охранник ешивы…
– Я? – спросил Алекс.
– Ты, – совершенно серьезно кивнул Виктор. – Расскажи, пожалуйста, господину Зицеру свою биографию. Только вкратце.
Коган быстро взглянул на Виктора и, окончательно смирившись с уготованной ему начальством ролью, шагнул ближе.
– Родился в Киеве, – сказал он. – Это на Украине.
– Я знаю, – мягко перебил его Зицер. – Дальше.
– Репатриировался в девяностом. В две тысячи втором начал службу в армии. Голанчик. – Алекс быстро взглянул на Зицера, проверяя, понял тот или нет.
Зицер, естественно, понял.
– "Эгоз", – сказал Алекс. – Потом сделал первую степень по политологии в Еврейском университете. Работы нет, вот и пошел в охранники.
– С тобой ведь еще кто-то был? – спросил Виктор. – Нужен еще один, не в одиночку же ты валил Абу-ль-Фида?
– Дима Хохлов, – сразу же предложил Алекс.
– Тоже из Киева? – уже с интересом спросил Зицер.
– Нет, – покачал головой Алекс. – Он, кажется, из Москвы.
– "Голани"? – спросил Виктор для штабных, которые предстояло за полчаса слепить обоснованную версию событий.
– Нет, Шастет шлошэсрэ.
– Подходит, – кивнул Виктор. – Вот они двое их всех и положили, – усмехнулся он, снова поворачиваясь к Зицеру. – Из табельного оружия. Всех.
– В ожесточенной перестрелке? – криво усмехнувшись спросил Зицер, рассматривая парня.
– Гражданские не пострадали, – поспешил успокоить его Виктор.
– А на самом деле? – криво усмехнулся Зицер, принимая правила игры.
– А вам это надо? – вкрадчиво спросил Виктор.
– Надо! – твердо отрезал Зицер.
"Ну что ж, – согласился Виктор. – За все надо платить. И тебе, Зицер, тоже".
– Хорошо, – сказал он вслух. – Смотрите.
Виктор достал из кармана мобильный вычислитель, открыл, "выбросил" проекцию, понимая, какое впечатление должно произвести на Зицера лицезрение такой "науки и техники", и активировал запись. Смотреть на все это он не просто не хотел, а физически не мог, поэтому, оставив Зицера в покое, стрельнул у Алекса сигарету и, закурив, попробовал рассмотреть звезды, которые, судя по тому, что облачности сегодня не было, должны были быть хорошо видны. Впрочем, не из-под мощной лампы дорожного фонаря, под которым тормознули машину Зицера.
– Кто вы, – спросил шабакник через минуту.
– Никто, – покачал головой Виктор, оборачиваясь. – И звать нас никак. Вашей стране, господин Зицер, – добавил он, выдержав короткую паузу, – мы не угрожаем. Людям – в целом – тоже, так как и сами являемся людьми, а некоторые, вот племянник господина Варбурга, например, или Алекс, даже евреи. У нас другие игры, господин Зицер, и вы, при всем моем уважении, в них играть пока не можете.
– Пока. – Все-таки дураков на таких должностях не держат.
– Пока, – согласился Виктор. – Позже все равно придется, но лучше все-таки позже.
– Почему придется?
– Потому что, когда такие полезут в товарных количествах, нам одним будет уже не справиться.
– Мы могли бы как-нибудь встретиться и поговорить об этом более подробно?
– Разумеется, – согласился Виктор. – Я с вами свяжусь в ближайшие дни, и мы поговорим. А пока вот номер телефона в Париже. На форс-мажорные обстоятельства.
– ОК, – кивнул Зицер. – Э…
"Ну что ж, за все надо платить. За взаимопонимание тоже".
– Завтра, – сказал Виктор с вежливой улыбкой. – Вы получите мэйл. Сеть ДФОП в Самарии вас устроит?
– Я их и так всех знаю, – откровенно усмехнулся Зицер.
– Так чего же не берете? – полюбопытствовал Виктор.
– А кому они нужны, инвалиды? – удивленно поднял бровь контрразведчик. – На воле они полезнее.
– Черт с тобой, Зицер! – рассмеялся Виктор. – Раздевай догола. Я тебе "Братьев-мусульман" в Газе сдам. Сойдет?
– Вы русский? – спросил Зицер с профессиональным интересом в глазах.
– Самый что ни на есть, – согласился Виктор.
– А иврит где учили? – Зицер вроде бы вел вежливую беседу.
– Там, где я его учил, – усмехнулся Виктор, – никто его уже не учит.
На этом и расстались.