- А если Паша опять бухой? - спросил один из Охотников.
- А вот "если", Шуруп, не должно быть, - как-то зловеще ухмыльнулся Калган. - Если, Шуруп, тебе яйца варан откусит? Тебе это понравится? Паше, если что, дай в печень, от меня, скажи - к вечеру вертушка должна быть в лагере. Вопросы есть?
- Нет, Калган-корень, все будет…
- Вот и ладно, - процедил он сквозь зубы. - А пилот у вас в наличии? - спросил он, обращаясь ко мне.
- Есть такой, - кивнул я, - но он в комплекте не прилагается - надо его сперва спросить.
- Ну-ну, - вновь скептически пробормотал командир отряда. - Нагловатый ты парень… не местный, наверное?
- Да, - кивнул я, - с Юпитера. Там таких уродов навалом.
- Ясно, - кивнул он, - из новых колонистов… землюк, стало быть… ну ладно… Так что там с пилотом?
- Пилот, - сказал я, косясь на бледное лицо Марселя, - он свалил от плохих ребят, парень неопытный как Охотник, так что… Не знаю, захочет ли он к вам…
- Да ладно тебе, - фыркнул Калган, - у нас неправильно ориентированных нет, никто его не обидит…
- Калган, - перебил я, - меня зовут Странный.
- Ну-ну, - повторил он. - Я и вижу…
- Марсель, - позвал я. - Тут эти достойные джентльмены хотят взять тебя пилотом…
- А… да… да, - пробормотал Марсель, суетливо подбегая к люку.
С одной стороны, мне хотелось избавиться от него, как от лишнего груза, а с другой стороны, я, как ни странно, чувствовал ответственность за человека, который был один из немногих, согласившихся помочь мне, пусть и под дулом автомата… Который вытащил нас из довольно крупных неприятностей. Но вопрос был и в том, насколько ему будет безопаснее с нами, нежели с этими людьми?
- Ну… я думаю… вы знаете этих людей?
Я был безжалостен, как запах бензина.
- Нет, - ответил я, - этих - не знаю.
- Ну ладно. - Калган, как ни странно, смутился. - Мы из клана Машинистов, среди нас отморози отродясь не водилось…
Я чувствовал некий стыд, словно пытался стать работорговцем.
- Пойдешь к нам? - без глубоких предисловий спросил Калган.
- Я правда не знаю, бросить Кэт… - ответил Марсель. - Я не очень разбираюсь в местной жизни, в обычаях…
При этих словах Калган разразился громким хохотом, откинувшись на спинку седла:
- В обычаях!.. Вертолетом хорошо управляешь?
- Ну да, Кэт - моя любимая женщина, - ответил побледневший пилот. - Просто я работал на военной базе, был в изоляции… а мне дадут летать?
- Дадут, - отсмеявшись, ответил Калган. - Не очень часто, но к месту… Ты - пилотаж, мы - патронаж, - кажется, так говорят у вас?
Мне на секунду показалось, что родители Калгана были рекламщиками, но я промолчал. Я почувствовал, что рука Ирины берет меня за локоть.
- О, красивая девчонка у вас есть! - воскликнул командир.
- Это моя жена, - ответил я именно так, как и надо было сказать.
- Ладно. - Калган махнул рукой. - Я и не претендую. Дромадера вам дадим, ты… как тебя зовут, наш новый Охотник?
- Вообще Марсель, - суетливо проговорил пилот. - Я хотел взять ник Марс, но мне показалось…
- Отлично! Вот и будешь - пилот Марс, - перебил Калган. - Останешься с Шурупом и Хряком: они твои новые напарники, - а мы поехали… Давайте, собирайтесь…
Я повернулся к Марселю и развел руками, но его глаза сияли, словно два горнопроходных лазера. Я решил обнаглеть окончательно и попросил Марселя выдать нам аптечки и НЗ из запасов геликоптера, он кивнул.
- Вот вы - человек слова, - прожевал он сквозь губы, и я так и не понял, с сарказмом или искренне.
Но в сущности, Охотники мне эти показались вполне адекватными, и было уже наплевать, что подумает про меня Марсель, так как для него все могло сложиться и гораздо хуже. А самый удачный вариант - сгнить заживо в бетонной коробке казарм "Эола" и под старость стать сырьем для какого-нибудь нового биологического эксперимента.
К отверстию десантного люка подвели нам обшарпанного дромадера.
- Седло тут полуторное, - пояснил Калган, - вы с женой поместитесь.
При этой фразе Ирина вздрогнула и покосилась на меня.
Я нашел в вертолете сумку от дыхательного комплекта, которая условно заменяла рюкзак, и сложил туда запасные автоматные рожки, отобранный у мертвого охранника КПК, пару аптечных комплектов, один из которых вскрыл и поменял повязку на раненой ноге. Рана слегка воспалилась, и я обработал ее антисептиком, подумав про себя, что у мутантов слюна, наверное, ядовитая.
Забравшись в седло, я протянул руку Ирине, которая села позади и обняла меня за пояс.
- Прощай, Марсель, - сказал я, слегка наклонившись к люку, - пусть помогают тебе все боги Марса, и избавят они тебя и друзей твоих от глюков! Спасибо тебе за помощь! Удачи!
- И вам удачи, Странный! - отозвался Марсель. - Может, увидимся еще!
- Марс маленький - конечно, увидимся, - ответил я.
- До свиданья, спасибо вам, - сказала Ирина.
- До свидания, прекрасная дама, - помахал рукой Марс, - не забывайте!
- Поехали, - скомандовал Калган.
Я слегка дал шенкелей дромадеру, и мы тронулись за отрядом, плавно покачиваясь в седле.
Наш путь пролегал между огромными валунами туда, вниз, к широкому ущелью, прорезавшему горы длинной изломанной бороздой. Горы были слегка укрыты маревом тумана.
Счетчики трещали совсем тихонько, несмотря на утреннее время суток: небо было обложено пеленой низких облаков, которые задерживали большую часть излучения. Сквозь ватную пелену облаков тускло мерцали вспышки заряженных частиц. Я ехал с открытым забралом, достав из пачки предпоследнюю сигарету, которая отсырела на влажном ветру и тянулась с трудом.
Изредка в белесой толще, словно сквозь мутное стекло, мерцали голубоватыми всполохами молнии змеистых разрядов и доносились отдаленные раскаты грома, приглушенные сипло шумящим в камнях северным ветром. Пахло пылью и озоном.
- Сильный циклон пришел с севера, - сказал Калган, который ехал на полкорпуса спереди, - как бы давление не скакнуло, а то дьяволы поднимутся, придется на неделю хвост прижать. Ты сам-то откуда?
- Из долины Маринера, - ответил я, - там мой клан.
- Хрена се! - хмыкнул Калган. - Ну тебя и качнуло! Бывает, жизнь так преподносит: цербер лает, ветер носит! У вас так говорили? Что за клан-то?
- Клан Беркутов, - сказал я. - Богдан Хорват там сейчас за главного.
- Слышал, - кивнул командир, - работали мы с ними как-то в Элизии. Да и про тебя я что-то слышал мельком… Тебя Странным зовут?
- Да, - кивнул я в ответ.
- Тебя еще называют Пастух Глюков?
- Злые языки, - машинально отреагировал я.
- В Персеполисе был?
- Да, проездом, - ответил я.
- Как там у них?
- Неплохо стали жить. - Я прокашлялся. - Строятся сейчас активно, в Совет Четырех хотят вступать.
- Ну что ж, флаг им в руки… А! Вспомнил! - Калган хлопнул себя по колену, потом тоже достал сигарету и закурил. - От ваших Беркутов была информация про какого-то Джо Вэндерса, который тебя кинул, - дескать, персона нон грата…
- Его уже убили, - вставил я.
- Ну так для отморозков это избавление, я считаю… - Он выпускал дым кольцами, которые растворялись во влажном легком ветерке. - Ясно… Слышал я про тебя недавно тоже… Про Башню…
- Да, было дело, - сказал я, задумчиво затягиваясь. - Чуть не влипли.
- А правду говорят, что там техники навалом было? - Он прищурился.
- Там паладины отморозков гоняли, - ответил я. - Да, техники там было порядком.
- Ни разу не видел пилотных "шатунов", - сказал он, внимательно глядя на меня. - Сильно вам не подфартило… Тебе это не показалось странным, Странный?
- Показалось, - честно признался я, - но вообще мне тогда не до размышлений было, как ты понимаешь…
- Ну да, конечно, - согласился Калган. - Ладно, раз уж вы с нами идете на Шалманку, давай по пути короткий рейд устроим…
- Калган, - перебил я его, - ты скажи, кому на станции верблюда оставить, - мы сами доедем. А на рейд у нас времени нету, нам спешить надо, я группу свою отбить должен…
- Отобьешь ты свою группу, мы тебе поможем, - тоном, не приемлющим возражений, сказал Калган. - А это дело у нас по пути. Просто нужно собрать дань с одного поселка… Пару часов всего…
Я понял, что препираться бессмысленно, и мы продолжили свой путь, лениво болтая. Ирина продолжала молчать. Вокруг стали вздыматься отвесные каменные стены, кое-где поросшие лишайниками и какими-то сухими колючими кустарниками.
Как на срезе куска торта, виднелись плотно спрессованные разломы пород, которые ветер выдувал иногда до состояния ребристой решетки.
В ущелье ветра почти не было, но эхом отзывался от пологих стен его заунывный многоголосый вой в зубчатых каменных вершинах. Иногда он подхватывал горстку песка или засохшую ветку, которые какое-то время парили над нами в восходящих потоках воздуха, - это фантастическое полузабытое зрелище напомнило мне многочисленные ущелья в долине Маринера…
Вот так мы и ехали. Ирина продолжала молчать, Калган был разговорчив и подозрителен - он пытался вытянуть из меня побольше про наши злоключения, не без оснований считая, что такие происшествия, в которые мы попадали, не могут являться цепью простых совпадений.
Я с ним не спорил, а, наоборот, соглашался, разыгрывая из себя недоумевающего пострадавшего, кем я, по сути, и являлся. Что-то примерно понимать я начал только благодаря Лайле и Дарби, да и то пока увидеть всю картину мне казалось просто нереальным - слишком уж крупная каша заварилась, а из центра кастрюли мало что понятно…
Калган стал расспрашивать Ирину про деятельность гида. Она отвечала мало и неохотно, а когда разговор переключился на тему Земли, заметно оживилась.
Я тем временем включил трофейный КПК и пошарил в его папках, но там было мало интересного. Тогда я попробовал выйти в Сеть, и, как ни странно, у меня получилось: видно, где-то рядом в горах стоял ретранслятор.
Наши имена пока еще значились в первых рядах сводок и новостей. Комментарии были в основном доброжелательные, хотя многие вели споры по поводу причин обрушившихся на нас неприятностей, утверждая, что ребята взялись за дело, не соразмерив своих возможностей, - и теперь пожинают плоды своей жадности. Встречались и издевательские реплики - мол, не связывайтесь со Странным, Сибиллой и Йоргеном, вокруг них всегда мясорубка, они, дескать, с крышей не в ладах, а кто-то, с ником Аттила, вообще сказал, что Охотника Странного пристрелили на Фебе, еще год назад. Делали ставки, заключали пари, а некоторые интересовались нашим нынешним местонахождением…
Я проверил почту и, к своему изумлению и радости, обнаружил письмо с отчетом от Диего, то самое, что я просил у него. В письме он выражал надежду, что я, как всегда, выкручусь и избавлю мир от этого мерзавца Дарби, говорил, что он ни в чем не виноват, что так вышло, и очень сожалел в пышных выражениях, посылая проклятия на всех предателей и ренегатов мира сего. Вся эта эпистолярная сентенция вызвала у меня улыбку: я понимал, что, хоть Диего и является пешкой, он все же пытается из последних сил сохранять хоть какую-то честность и порядочность, что в нашем мире весьма непросто.
Некоторое время я потратил на изучение отчета с орбитальной станции и, как ожидалось, подтвердил некоторые свои предположения. После чего я послал Диего ответное письмо, где успокоил его насчет своей судьбы и попросил договориться со станцией про одну услугу, в рамках продолжения сотрудничества с Персеполисом.
Затем, проехав по ущелью еще километров с тридцать, мы свернули в широкий каньон и минут через десять наткнулись на небольшую деревеньку, выросшую вокруг стандартного геологоразведочного поселка. Местные встретили нас приветливо и угостили выпивкой, жареным мясом и сухарями. Калгана здесь уважали. Мы устроили привал прямо между верблюдами. А пока насыщались, запрягли троих боровов с телегами, на которых были укреплены небольшие контейнеры с рудой и минералами.
Вот так, под скрип колес телег и похрюкивание свиноконей, мы продолжили путь к Горной-5, правда, скорость передвижения немного снизилась. Утешало только то, что осталось совсем немного, совсем чуть-чуть. До станции и до Олимпа.
Ирина продолжала ехать в молчании, но зато крепче обняла меня за пояс. Мне вдруг захотелось стиснуть ее в объятиях и предложить плюнуть на всю эту затею. Плюнуть, пока мы еще живы и почти здоровы! Мы ведь можем взять и поселиться в такой вот тихой уютной деревеньке или в большом, красивом и шумном Лихоторо. У нас появятся новые друзья, мы будем любить друг друга, путешествовать, заведем детей, построим красивый удобный дом, вычеркнем из жизни эти игры взрослых сумасшедших маньяков. Будем встречаться иногда с Йоргеном и Сибиллой и по вечерам, за стаканчиком спиртного и под свежеиспеченные пирожки, станем вспоминать бурные события, которые, хвала богам, прошли, канули в историю, стали красивой и немного страшной сказкой, рассказанной нашим детям перед сном, которая неизменно заканчивается хорошо… А потом твой папа женился на твоей маме, и родились вы… Родились быть счастливыми, жить самим, познавать мир, отличать хорошее от дурного, думать, действовать… Тоска и отчаяние… В глубине своего сознания я понимал, что если не я сам, то те же наши потомки спросят меня: "И что это за зеркало оказалось? Зачем его построили люди? Нам интересно, мы найдем его и во всем разберемся!"
Тогда все начнется сначала… И непонятно, как это закончится… непонятно… Иногда недосказанность хуже ощущения полной пустоты… просто я устал и запутался…
Я молча обернулся и поглядел в глаза Ирине.
Она ответила мне вопросительным взглядом, а я крепко стиснул ее ногу чуть выше колена.
Меж тем ущелье стало расширяться, становясь постепенно просторной долиной, уходящей на восток.
Это был когда-то промышленно развитый район, который сейчас колонисты пытались возродить. То тут, то там темнели порушенные остатки долек корпусов ГРП, заводские корпуса с дырами выбитых окон и, словно развалины каких-то странных замков, сломанные и рассыпавшиеся трубы, из которых торчали, будто ржавые кусты, куски вывороченной арматуры. Стихийными кучами мусорных свалок валялись сломанные, изъеденные коррозией кабины экскаваторов, стрелы лебедок, какие-то дырявые кузова и бочки, остатки механизмов, предназначение которых было для меня полнейшей загадкой.
Кое-где с отлогих горных склонов спускались крупные бетонированные желоба, засыпанные мелким щебнем, с местами вывороченными сегментами. Они напоминали гигантские водостоки, но служили явно для чего-то другого.
Под копытами дромадеров среди небольших булыжников, железных арматурин и прочего мусора стали проглядывать вросшие в глинистую почву ржавые рельсы, изобилующие поворотами и стрелками. Местами подобные рельсы были свалены ржавыми кучами, поросшими мелким кустарником.
В перспективе виднелись многоярусные постройки, цепляющиеся за пологий край горного массива, окруженные такими же кучами железно-каменного хлама. Почти посредине между этими постройками чернела в скале зияющая дыра горного железнодорожного тоннеля, ведущего к конечной станции Горная-6. Наш же путь лежал в другую сторону, к отлогой равнинной местности с плоскими холмами и дюнами, которая звалась долиной Ярдангов. На севере она сливалась с Амазонией, а своей юго-восточной оконечностью упиралась в Гряду Горди, за которой до Лихоторо-Сити было подать рукой.
Можно было сказать, что мы почти у финишной прямой… Да… Скоро все закончится…
У горловины ущелья стали попадаться кирпичные трансформаторные будки, превращенные с помощью раствора из глины, камней и цемента в самодельные доты, - это была первая линия обороны Горной-5. Местами к ним были прорыты в глиноземе неглубокие траншеи, оборудованные реданами. За ними виднелись небольшие группы построек, выполнявших функции военных поселений, окруженных невысокими каменными оградами, за которыми чернели вороненые стволы станковых крупнокалиберных пулеметов. Рядом с ними то тут, то там торчали на ржавых прутьях покосившиеся таблички "Осторожно! Мины". Дорога из ущелья контролировалась местными жителями неплохо.
Из долины вновь подул прохладный мокрый свежий ветер, и я закрыл забрало шлема.
Хоть и не яркое, но непривычное дневное освещение слегка утомляло глаза - резко и отчетливо виднелись все детали глыб, камней и строений под этим ртутно-серым небом, в котором над Горной-5 акварельными разводами плавали столбы дыма из труб, размазанные ветром над вершинами гор.
Около получаса пробирались мы по северо-западной оконечности долины к основным жилым постройкам Горной, сосредоточенным вокруг зияющей черноты тоннеля…
И вдруг где-то в долине тоскливо завыла сирена, эхом отдаваясь от каменных склонов. Затем другая, чуть пониже тоном - их диссонирующие ноты неприятно резали ухо.
- Что за черт?! - воскликнул Калган, озираясь по сторонам.
У меня неприятно засвербело в желудке, и я почти машинально вскинул голову вверх: над долиной появился медленно плывущий против ветра глюк! Он напоминал длинную колышущуюся в воздухе тряпку бело-голубого цвета или, может, даже плывущего в ручье ужа.
От него отделились три бледно-мерцающих огонька, которые стали кружить по каким-то замысловатым замкнутым траекториям.
- Стой, отряд! - крикнул Калган, инстинктивно перекрестившись. - Господь Всемогущий… Только этого не хватало - дурной знак это… Уж не по твою ли душу оно?
- Надеюсь, что не по мою, - отозвался я, внимательно вглядываясь в небо. - А что?
- Ты же у нас Пастух Глюков? - Калган тоже не отрывал глаз от необычного объекта.
- Ну не до такой степени, чтобы они везде за мной летали и заряжали мне аккумуляторы. - Я продолжал завороженно следить за движениями глюка.
Зрелище пугало своей невероятностью и натуралистичностью. Так мы простояли, замерев, минут десять - пятнадцать, пока это странное нечто не проделало над долиной путь по вытянутой дуге. И вдруг на наших глазах резко ушло в тучи, успев вобрать в себя все огоньки.
Всадники облегченно вздохнули, а через некоторое время утихли и сирены.
- Наверняка еще вернется, гад, - процедил Калган, и мы осторожно тронулись дальше.
Железнодорожный горняцкий поселок напоминал потревоженный муравейник и встретил нас суматохой: бегали мужчины с оружием в руках, женщины и дети боязливо выглядывали из окон и дверей. Все поминутно поднимали головы к небу, пытаясь разглядеть - не возвращается ли ЭТО?
Какой-то человек в военном комбезе подбежал к Калгану и, ухватив его за стремя, что-то быстро затараторил. Калган только махнул рукой и указал в сторону группы блочных пятиэтажек. Тот кивнул и убежал.
- Что случилось? - спросил я.
- А ты не видел, что ли? - слегка раздраженно ответил командир. - В городе объявлено чрезвычайное положение. Дуй к станции, там есть постоялый двор, называется "БарМотун", дромадера сдашь хозяину, скажешь, что от Калгана, и ждите меня в баре. Я пока свиней с рудой загоню к себе.