- Дэн, это я сама "вселенское недоразумение", - сказала она, глядя мне в глаза. - Мне с самого начала не стоило во все это влезать, но я так допекала мужа, что хочу помогать ему в его работе хотя бы там, где не надо стрелять, где нет явной опасности… Ты же знаешь, что я ненавижу тайны… Это, наверное, потому, что всегда хочется быть сопричастным к этим тайнам: любопытство - движущая часть человеческой природы… А все оказалось гораздо серьезнее и страшнее, чем мы могли вообразить. Мне надо было все рассказать тебе сразу, но я боялась - не производил ты вначале впечатления серьезного человека, прости, я не сразу тебя поняла… Потом, я не знала, как рассказать о том, что и сама знаю обрывочно, я боялась, что ты примешь меня за опасную сумасшедшую… А когда убили Джованни, да еще и моим бластером… Я совсем растерялась - думала, что со смертью мужа все это закончилось. Я, наоборот, старалась про все это забыть, выбросить из головы, чтобы не мучиться. Я сама виновата, что стала размахивать этим бластером, будь он проклят… Просто оставалась дурацкая надежда на "авось"… Пронесет мимо… Только не со мной… Так что оба мы - два сапога пара… Кажется, так говорят… дай сигарету, пожалуйста…
Я протянул ей сигарету и прислонил пьезоэлемент к кончику. Она опять, как в тот раз, неловко прикурила и с шумом выдохнула дым, уже не закашлявшись.
- А потом, если бы не ты… - продолжила она задумчиво. - Я не знаю… меня бы уже точно раза три убить могли… а хватило бы и одного… И поделом бы мне было за мою наивность и любопытство…
- Прекрати молоть чепуху, - мрачно ответил я, чувствуя, как ко мне возвращаются силы. - Больше никто умирать не будет, кроме разве что всяких подонков… Хватит уже…
Тут краем глаза я заметил, что сидящие в зале продолжают бросать на нас любопытные взгляды, хотя разговаривали мы все это время тихо.
- Да, - продолжила Ирина, - идею про Посейдона предложила я. Муж очень общо ввел меня в курс дела и дал инструкции, что нужно от меня… Все так… Правда, про многое, что ты говорил, я и понятия не имела, ну да ладно… Как ты думаешь, когда писал Джованни свой стих? Вспомнить бы, кто рядом с ним был и мог бы что-то прочесть через плечо…
- Вряд ли мы вспомним. - Я вновь любовался этой непостижимой, как Вселенная, девушкой. - Это произошло между нападением гарпии и до нашего входа на горнодобывающий завод.
- Понятно, что после гарпии, но почему перед входом?
- По крайней мере, сразу после, - сказал я. - Когда напал кадавр, ты въехала на верблюде в ангар к нам с Сибиллой, затем спрыгнула с верблюда и подошла ко мне - клапан твоей кобуры был расстегнут, - ты положила бластер, когда слезала с дромадера, но не застегнула кобуры. Именно в промежутке после этого и как мы спустились в бытовой сектор - было бы удобнее всего незаметно вытащить твой бластер из раскрытой кобуры: в гостиной ты была у меня на виду, да и не только у меня. А это означает, что между гарпией и кадавром Джованни успел обо всем догадаться, украсть у Дроновой мел, сочинить стихи и случайно засветить их перед будущим своим убийцей. Времени у него на это было предостаточно, да и ехали они как попало - кучковались друг с другом по-всякому, а мы с тобой, вместо того чтобы глаз со всех не спускать, играли в сыщиков и ехали спереди, обсуждая этих же людей. Ладно, ты девушка, которая старалась не думать про всякую реальную угрозу, но у меня-то как раз были предчувствия какие-то, да толку-то… Может, Йорген с Сибиллой что-то видели? А! Вспомнил еще одну деталь… Зря ты меня выгораживаешь, ибо тупость моя не знает границ…
- Дэн, ну хватит уже. - Ирина нахмурилась.
- Ничего не хватит, - со злостью произнес я. - После убийства я затеял обыск - все, что я нашел, - это твой бластер под кроватью несчастного итальянца и синий мелок Дроновой у него в рюкзаке, а искал-то я спецоборудование для шпионов! Планетарный передатчик, глушитель к оружию, набор карнавальных масок и резиновые перчатки в горошек, черт…
- Ну? - нетерпеливо перебила меня Ирина.
- Ну а всего этого я не нашел, потому что, видно, нет у меня способностей к логическому мышлению. - Я потер лоб ладонью. - А Йорген ведь мне говорил, что кто-то снимал сигнализацию с двери, - видно, выходил наружу! Мы ведь, как два дурака, весь завод вокруг обошли… а шпион-то не парился! Все, что было у него подозрительного, он мог спокойно положить к верблюду в седельную сумку! Да хоть за ящики в ангаре! А потом взять при отъезде! Ты понимаешь, какой я кретин?
- Мы просто не представляли себе степени опасности, - произнесла Ирина медленно.
- Уж такие-то вещи я должен был представлять себе…
Тут шумно хлопнула входная дверь, послышалось несколько приветственных возгласов с разных сторон.
- Нашли? Молодцы! - низким голосом, слегка растягивая гласные, произнес Калган, подходя к стойке. - Водку наливаем - деньги пропиваем?
- Да все нормально, - вяло ответил я, - вот рассуждаем с женой о судьбах галактики…
- Это вы правильно, это вы по теме, - закивал он с улыбкой. - Бром, дай-ка мне двойную с лимоном, а то после рейда и этой нервотрепки…
Последние слова уже относились к подскочившему к нам бармену.
Я попросил повторить мне "ультрафиолет".
- Да свинокони эти пять солов километр могут ехать! - раздосадованно сплюнул на пол Калган, выпятив торчком свою рыжую бороду. - Упрямее и тупее мулов: как паладины на них ездят? Разве что они сами такие же…
И тут за окнами прогремел раскат грома, да так, что задрожали стекла, и сверкнули зловещие голубоватые блики.
- Дождь, что ли? - удивленно спросил бармен.
- Да непохоже, - прищурясь и глядя на окна, пробормотал Калган.
В ту же минуту где-то совсем рядом взвыла сирена, да так громко, что заложило уши.
У меня по всему телу прошла волна знакомой дрожи, и я понял - вот оно, началось…
Я подбежал к окну и поглядел на небо, насколько позволял угол обзора маленького замызганного, почерневшего с краев стекла.
Мутное дневное небо, обложенное тучами, потемнело, будто неожиданно наступила ночь. Яркий зигзаг молнии разломил черные облака ослепительной трещиной, и опять загрохотало так, что на миг даже заглушило пронзительный вой сирены. Долю секунды было так светло, что вся панорама города стала видна в мельчайших деталях. Но я разглядел на фоне озарившихся на мгновение облаков очертания гигантского черного гриба, напоминающего мухомор не столько формой, сколько бледно-фосфоресцирующими точками в области его "шляпки".
Точки суетились и мельтешили, словно муравьи в муравейнике, совершая, казалось, совсем хаотические движения.
- Я же говорил, что вернется, - мрачно комментировал Калган, подбежавший к соседнему окну. - Они всегда возвращаются - не сразу, так потом…
Сзади меня за плечи обняла Ирина, которая тоже выглянула в окно.
- Ничего, - злорадно проговорил Калган. - Сейчас наши в него из микроволновки шарахнут - будет знать, сволочь…
- Я бы не рекомендовал вашим шарахать в него волновым излучателем, - сказал я, продолжая глядеть на это кошмарное зрелище.
- Это почему же? - Калган вскинул брови и повернулся ко мне. - Разлетаются как мама дай!
- Во-первых, влажность большая, - сказал я. - Во-вторых, они сейчас облачной статикой подпитываются и мощность у них растет, а в-третьих, этот вид надо только "ракетами-невидимками" шарашить - когда в воздухе разлетается облако металлической пыли…
Вновь сверкнула молния, и ее змеистый нервный зигзаг прошел сквозь "гриб" как сквозь бумагу. Точки на "шляпке" вспыхнули ярко-оранжевым светом, а разряд сошелся в тонкий слепящий ярко-фиолетовый пучок и ударил в станционную прожекторную вышку.
Вышка заискрилась, на несколько секунд накалилась сверху сетка ее перекрытий, а прожектора просто сорвало с креплений, и они, на мгновение мигнув, брызнули дождем осколков и полетели на землю.
- Мать моя курящая! - ахнул Калган. - Давно я такого не припомню! Оборзел, гад! Ракет-то у нас и нету…
- Все равно не надо в него из микроволновки стрелять, свяжись со своими! - Я начинал нервничать.
Колган, видно, почувствовал, что я говорю серьезно, и снял с пояса КПК, переводя его в режим коммуникатора…
В это время со стороны площади зажегся белесый дымный полупрозрачный столб, клубящийся паром, и уперся в "гриб".
В то же мгновение вновь сверкнула молния, а светящиеся шарики выстроились в круг, и из его центра ударил в сторону площади яркий столб голубого света. Почти сразу в том месте, куда он уперся, поднялся огненный вихрь, закрутившийся по спирали к черному небу. С улицы донеслись крики и стрельба.
- Твою же мать! - воскликнул Калган.
Все, кто был в баре, прильнули к окнам, многие разразились проклятиями, кто-то стал передергивать затвор автомата.
- Поздно. - Я, стиснув зубы, лихорадочно вынимал все металлические предметы из карманов.
- Дэн, не дури. - Ирина встревоженно глядела на меня.
- Я и не собираюсь, - ответил я как можно спокойнее.
- Эй, ты что это удумал? - Лоб Калгана покрылся испариной.
- Спокойно, я сейчас, - сказал я, ринувшись к двери.
- Я тебе запрещаю, - крикнула Ирина, хватая меня за рукав.
- А я себе разрешаю, - сказал я, вырывая руку и выскакивая во мглу за дверью…
Гром продолжал грохотать, пахло озоном и гарью, а с неба моросил мелкий дождь.
Я быстрым шагом двинулся в сторону площади, глядя на небо и стараясь не упускать из виду дорогу, чтобы не споткнуться.
Сирена смолкла - в ней уже не было надобности: вокруг стоял грохот, сверкали молнии и трещали статические разряды.
Я все шел, пока наконец почему-то не захотел остановиться. У меня стало покалывать в затылке, и по телу прошло несколько легких судорог…
Мышцы моего лица расслабились: было ощущение, что щеки обвисли и отпала нижняя челюсть. Я не видел вокруг себя ничего, кроме "гриба" со светящейся шляпкой и ярких всполохов вокруг него. Звуки в голове постепенно утихли, и наступила тишина… Мягкая, обволакивающая… Какое-то время отвлекали капли холодной воды, падающие с неба на кожу лица и мешающие сосредоточиться… Но постепенно кожа привыкла, и я погрузился в состояние полного покоя. Я вытянул руки вперед, а затем плавно опустил вниз. Потом опять и опять… Мои кисти рук двигались по линии, замкнутой в "восьмерки". Я старался наполнить воздух вокруг себя спокойствием, безразличием и мягкой, позитивной пустотой…
Я представлял, что вокруг меня растет темная сфера такой пустоты, и каждое мое движение только увеличивает ее в размерах. Дыхание было синхронно моим движениям, оно было ровным и плавным. Я почувствовал, что вес моего тела становится меньше и меньше…
Рядом со мной сверкнул ломаный зигзаг разряда, подул теплый воздух, и где-то далеко-далеко, будто между барханами или из глубокого ущелья, эхом донесся тихий раскатистый гром.
Боковым зрением я заметил, что мои запястья окружены яркими светящимися полосами. Я слегка встряхнул ими, продолжая движение по восьмерке, и передо мной появилось белое пятно.
Меня окутала влажная щекочущая мгла, а на моих запястьях были ослепительно-белые накрахмаленные манжеты, на которых сверкала пара бриллиантовых запонок в виде черепа со скрещенными костями… Йельское сообщество… Белое пятно превратилось в тарелку с мраморным донышком…
В ушах появились приглушенные голоса, звяканье посуды, звон бокалов…
- Ты мясо-то покушай… покушай…
- Да… что-то нет аппетита…
Мгла шуршала… шуршала, как тогда… Немного тошнотворно… Правда, оттенок был все же другой…
- Дай-ка мне ананас…
- Да… она нас… а мы ее…
- Ты можешь хотя бы праздничный обед оставить без своих идиотских каламбуров? Почему ее еще не убили? Это что, так сложно?
- Она нам нужна живая… живая и веселая, тогда и мы будем живыми и веселыми…
- А вы не можете на другую тему поговорить?
- А тебе наплевать, если ты умрешь?
- Почему же вы тогда никак ее не поймаете, это что, так сложно…
- Это не сложно - это просто, но просто у вас в управлении все сложно… Вы там навертели такую канитель секретных протоколов, что левая рука не ведает, что делает правая… Это казалось удачной идеей? Да? А теперь мы знаем, что эта идея неудачна…
Опять вдали прозвучал раскат грома…
- Это так неэтично - разговаривать за ужином о делах…
- Неэтично, милый мой гомик, лежать дохлым, с раздутым брюхом…
- Фу… меня сейчас вырвет…
- Но неужели от этого нельзя экранироваться как-то? Что там эти умники думают? Может, начать их пытать, а парочку пристрелить, чтобы у них мыслительный процесс получил стимул? Им-то ничего не грозит, ублюдкам…
- Они об этом не знают, а потом, мы уже так делали - не очень-то это помогает: технология уж больно мудреная - обезьяньим мозгам недоступная…
- Давай мы подумаем, все вместе… Куплю себе убежище на дне самого глубокого океана, и еще чтобы в дно, метров на семьсот, нет, лучше километра три…
- Ты не спрячешься даже в земном ядре… Эта дрянь посылает мощный электромагнитный импульс по замкнутой синусоиде в диапазоне лептонных частиц и альфа-волн. Импульс, усиливаясь геомагнитным полем земли, достигает человека-приемника на огромных расстояниях. Чтобы получить доступ сигнала в мозг, достаточно выровнять общую частоту сигнала к частоте биополя данного человека, узор которой уникален у каждого, как отпечатки пальцев и форма ушей. Попадая в резонаторную область лимбической зоны мозга, сигнал проходит в лобные доли и нервные центры подкорки… Ты просто перестанешь дышать, и у тебя остановится сердце - никакой боли, все цивилизованно…
- Прекрати, слушать тебя уже не могу: складывается ощущение, что тебе это доставляет удовольствие…
- Ну раз ты такой умный - объясни этим техникам, что надо…
- Просто я реалист, в отличие от вашего помета: я еще когда говорил? Падение биржи? Голод? Эпидемия? Землетрясение? Цунами? Тут миллион, там миллион - не надо считать себя богом, если трон подозрительно теплый, а вы наслушались этих трансляторов, тьфу! А я говорил - осторожней, ребята: мы для них все мясо - сегодня их, а завтра нас… Не слушайте, что вам говорят, - спорьте, пререкайтесь, с пафосом, за гармонию так не борются… Вы сказали, что человеческая природа вам ясна? Сказали, что люди - это животные? С вами никто не стал спорить… согласились, разрешили… а вы и повелись, как мухи на дерьмо…
- Ну можно хоть не за столом-то? А?
- Вж-ж-ж-ж-ж-ж! Я - электрическая муха! Лечу за призрачным дерьмом! Меня никто не остановит! Я невесомый, как ЭОЛ!
- Все, началось! Бобо, ты опять под кайфом? Ты можешь успокоиться?
- Вот застрелю телохранителя - тогда успокоюсь…
- Животное…
- Вы все тут животные! И правильно всех вас… нас…
- Да поймаем мы эту шлюшку! Успокойся! Сопли развесил - они у тебя уже от кокса белые!
- Говорят, с ней какой-то универсал, из неучтенных трансляторов…
- Как страшно… Ну и что теперь? Обгадиться?
- О, господи, опять… нам надо уходить…
Вновь громыхнул раскат грома, но уже совсем близко…
- Да, нам надо уходить…
У меня возникло странное чувство: будто я стою под дождем в темноте и гляжу в черные облака, а сзади меня кто-то поддерживает за кончики плаща…
- Да, вам надо уходить, и как можно скорее…
Я обернулся назад, но никакого плаща не заметил: на крыльце каменного дома стояла красивая девушка и пристально глядела мне в затылок - глаза ее светились в темноте ярко-голубым светом с синей каемкой…
Белое пятно с куском мяса начинает таять, а манжеты на глазах темнеют…
- Но почему им надо уходить?
- Так решил совет старейшин - оставлять их опасно для нас… Были мнения их вообще убить, так что…
- Надо дождаться, пока он хоть на ногах стоять сможет…
- Мы и так его можем погрузить… по пути очухается…
- Давайте дадим ему мотодрезину хотя бы - он же предупредить хотел, про пушку-то…
Обволакивающая меня уютная темнота стала таять… Первое, что вкралось ко мне снаружи, - это лицо с грязно-рыжей бородой и торчащими усами, которое смотрело на меня сверху вниз…
- Вроде очнулся, - произнес этот человек, в котором я признал некоего Калгана.
Я лежал на пыльной куче плащ-палаток, постеленных прямо на каменный пол. Помещение напоминало фрагмент тоннеля, врезанный в скалу. Потолок был сводчатым, покрытым литыми бетонными ребрами. Он упирался в глухую каменную стену высотой метров шесть, на фоне которой стояла большая, почти под потолок, скульптура из грубо отесанного темного камня. Она изображала сидящую скрестив ноги человеческую фигуру с противогазом (таким же каменным) на голове. Статуя была обмотана оранжевыми тряпками, сшитыми между собой, которые были явно взяты от ветхих антирадиационных комбезов старого образца… Прямо передо мной стояла группа людей в клеенчатых плащ-палатках с наброшенными на голову капюшонами, из-под которых тоже торчали старых моделей противогазы. Голоса их звучали гундосо и приглушенно. На секунду мне показалось, что я попал на бал-маскарад в сумасшедшем доме… Под ногами людей клубился легкий пар, - вероятно, в каменном полу скрывалась система отопления, вызывающая этот конденсат.
Тело мое слегка тряслось, а затылку, несмотря на ноющую боль, было тепло и мягко - кто-то массировал мне голову. Я чуть вытянул шею назад - это была Ирина, и моя голова лежала на ее коленях. Ирина грустно улыбалась.
- Странный, я, конечно, сильно извиняюсь, но тебе придется срочно уехать с Шалманки, - прокашлявшись, сказал Калган. - Старейшины…
Тут из группы людей в противогазах шагнул вперед высокий человек, и полы его плаща зашуршали по камню.
- По решению совета старейшин Горной-Пять, - глухо зудя дыхательным клапаном маски, произнес он с официальными нотками в голосе, - Охотник Странный, известный как Пастух Глюков, и его спутница Ирина, гид, объявляются в Горной-Пять персонами нон грата, вследствие чего они обязаны покинуть поселок в течении трех - максимум четырех стандартных часов. В случае отказа вышеуказанных лиц покинуть территорию Горной-Пять они будут выдворены силой, а при сопротивлении физически уничтожены.
- Спасибо за вашу доброту, - тихо произнес я, и мой голос гулко отозвался в сводах помещения.
- Лично мы не испытываем к вам никакой неприязни, - добавил этот глашатай воли старейшин, - это ради вашей же безопасности и безопасности поселка.
- Вот как? - удивился я, пытаясь приподняться на локтях.
Ирина помогла мне сесть.
- Именно, - кивнул тот. - После атаки глюка погибло четверо человек, и, когда люди узнали, что в поселке находится Пастух Глюков, началась паника и возникли агрессивные настроения по отношению к вам - люди говорят, что вся Сеть заполнена историями о том, что вы приносите несчастье и вокруг вас всегда кровавая бойня. Поэтому, чтобы избежать стихийной расправы, мы в срочном порядке были вынуждены созвать совет старейшин поселка и вынести законное решение, чтобы избежать беспорядков…
- Очень мило с вашей стороны, - ответил я, - а почему вы все в противогазах?
- Совету старейшин иногда приходится выносить сложные решения, - он глухо прокашлялся под маской, - поэтому голосование принято проводить анонимно, чтобы избежать частной расправы над членами совета.
- Значит, граждане вас недолюбливают? - с сарказмом спросил я.