Он щелкнул пьезоэлементом и выпустил дым в потолок. По днищу вагона что-то гулко ударило.
Я не совсем понимал, что сейчас произошло, но чувствовал, что у меня закружилась голова и привиделся кошмарный глюк.
Я фыркнул, поболтал головой и выпил сразу несколько глотков остывшего кофе.
- Ладно, - сказал я, слегка отдышавшись. - Меня там любимая заждалась, а мы тут занимаемся бессмысленной идеологической полемикой. Давай вкратце свою программу.
- Раз ты на Олимп не хочешь лезть…
- И сам не хочу, и Ирине не дам, - проворчал я.
- Так вот, как ты понимаешь, - продолжил он, - в покое вас не оставят, поэтому начать надо сразу с вашей команды. У вас есть "крот" среди туристов, его надо обезвредить, то есть убить. Я послал запрос по запасным каналам, и сегодня, ближе к утру, мне дадут на него ответ. Таким образом, мы с тобой сможем схватить агента Титанов и попытаться получить от него по максимуму информации. Хотя вряд ли он что-то скажет, так как будет понимать, что мы его ликвидируем.
- Может, проявить гуманизм, господин Ангел? - спросил я, усмехаясь.
- Ну во-первых, на нем кровь итальянца, - сказал Дарби тихо. - А во-вторых, если они вас захватят и попадут с вами на базу, никакого гуманизма вы не дождетесь и близко. Так что выбирать тебе…
- Хорошо. А дальше?
- А дальше - в зависимости от исхода дела мы уже решаем, кто и куда пойдет…
- А как же ты без нас на гору полезешь?
- Если вы упираетесь, - вздохнул Дарби, - попробую набрать в Лихоторо наемников, да и биосканирование Ирины у меня есть… А вы сработаете как отвлекающий маневр, так даже лучше будет… Все, Странный, приходи сюда часам к шести утра - и за дело…
- Как раз наши туристы решили вечеринку устроить в буфете, - кивнул я, - будет удобно…
- Да, - кивком ответил он, - вроде обстоятельства на нашей стороне.
Я залпом допил спирт и поднялся.
- Жаль, что нам не удастся стать друзьями, Странный, - задумчиво произнес Дарби, вновь глядя в окно.
- Да, наверное, жаль, - сказал я и вышел, пошатываясь, из купе, притворив плотно за собой дверь, едва не столкнувшись с идущим по коридору толстяком-бригадиром…
Мы с Ириной вернулись в свое купе, уговорившись с полковником, Дроновой и Азизом, что к четырем утра встретимся все в буфете.
Я собрался было пойти в последний вагон и поздороваться с остальными, но Дронова попросила меня этого не делать, так как страстно желала устроить всем такой же сюрприз, каким было для них наше с Ириной появление в поезде.
Мы согласились, так как Азиз горячо поддержал эту идею. Вращая сверкающими белками глаз на фоне темной кожи и окутывая все вокруг загадочным туманом от междометий и своего верного косяка, он заявил, что в нашей жизни счастливые случайности - редкость, а несчастные - частость (он так и сказал, конец цитаты). Посему лишать людей редкостей - преступление перед статистикой!
Я чуть не подавился бутербродом с верблюжьим сыром и часто-часто закивал. Я решил, что философских споров с меня на сегодня хватит, да и побыть с Ириной вдвоем хотелось сильнее.
Марсианская беспроводная Сеть иногда пропадала, но это не мешало нам с Ирой слушать разную музыку или интересные аудиопостановки, чаще всего по старым земным книжкам. Ирина находила их более любопытными, чем современный стиль литературы, несмотря на то что некоторые были тяжеловаты в восприятии.
Поезд плавно сбавил ход, глухо лязгая вагонными сцепками, - наверное, опять занос на рельсах.
Успели опять пообщаться с Хмурым, который оказался вполне веселым парнем. Потом заперлись после его ухода на какое-то время в купе, чтобы никто не мешал. Кажется, действие шоколада на нас так и не прошло - мы опять целовались рекордное количество времени, пока наконец нам не стало тесно в одежде и мы не сбросили ее в беспорядке на пол. И стали предаваться полной гамме тактильных ощущений, чувствуя закипание внутри каждого из нас бурного вулканического счастья, которым клокотали наши сердца от смелых и ласковых прикосновений, оттого что мы слишком долго ждали этой любви в потоке окружающего хаоса, смерти и грязи.
В конце, когда наши сдавленные вскрики утихли, мы, не одеваясь, втиснулись на одну койку, прикрывшись одеялом, и едва не уснули. Но нас разбудил настойчивый стук Хмурого, сказавшего нам через дверь, что нас зовут какие-то люди из вагона-буфета.
Я сел на койке и, закурив, ответил, что мы уже идем.
Ирина сходила в "верблюжатник" и принесла из своего рюкзака платье, которое мне так полюбилось еще на приеме у Диего.
В общем, мы попытались украсить себя кто как мог, чтобы ощущение праздника было подчеркнуто. И пошли… Проходя по вагону-бестиарию, мы повторили все, что делали перед этим, - сперва приласкали наших верблюдов, а потом стали опять целоваться.
Было такое ощущение, что Ирина излучает из себя какой-то свет радости: она выглядела свежей, веселой, часто улыбалась, и в глубине ее глаз переливались таинственным светом маленькие искорки. Она сказала, что не хочет со мной расставаться даже на секунду, она что-то напевала, и мы держались за руки, словно школьники.
Я ликовал в душе: такой счастливой я ее видел очень редко и в эти моменты понимал, как ей тяжело приходилось последнее время и как она соскучилась по обыкновенному веселью. Даже встреча с туристами превратилась для нас в радостное событие, хоть совсем недавно мы мечтали отделаться от этой группы, как от опасной обузы. Меня даже чем-то успокаивала наша с Дарби договоренность о ликвидации "крота". Я тоже хотел наконец расслабиться и получать от жизни простые удовольствия, которыми была скудна наша поездка.
Когда мы вошли в буфет, под плавное колыхание вагона, все уже были в сборе: полковник, Дронова и Азиз сидели за тем же столом, Аюми и Крис делали возле стойки заказ, а Йорген с Сибиллой о чем-то оживленно беседовали, отчаянно жестикулируя.
Мы замерли в дверях, наблюдая за этим бурлением характеров и темпераментов.
Йорген заметил нас первым и застыл, будто в игре "замри-отомри". Его рука окаменела, простертая по направлению к нам, а рот так и не смог закрыться до конца.
Вслед за ним обернулась Сибилла и тоже замерла со съехавшей слегка вбок улыбкой и взлетевшими бровями. Дронова с Азизом начали аплодировать под стук колес, чем привлекли всеобщее внимание.
Аюми округлила глаза и прикрыла губы ладонью, а Крис начал размахивать руками и кинулся к нам.
С нами нянчились, как с детьми. Крис причитал, сбившись на родной язык: "Май гад! Айм вэри глэт ту си ю!" Сибилла с Аюми обняли с двух сторон, даже плечо заныло, а потом бросились целовать Ирину, которая, зажмурив глаза, улыбалась. Йорген чуть не сделал меня калекой, одновременно наступив мне на ногу и сдавив мою ладонь до суставного хруста.
В общем, торжественный выход состоялся, и замызганный буфет стал настоящим праздничным залом!
- После этого тура, - пробасил Йорген, глядя на Ирину с восхищением, - вас, дамочка, надо будет произвести в "марсиане"! Как вы так?..
Кто-то зажег на своем КПК проблесковый аварийный маячок, отчего покачивающийся и гремящий под полом вагон-буфет превратился в некое подобие ночного клуба. Бармен включил какую-то ритмичную хаус-электро. Вскрывались бутылки, хлопали ладони, стучали ударные инструменты, раздавались громкие эмоциональные возгласы - от всего этого стало звенеть в ушах. И все же звон был приятным, так как его источником не были автоматные очереди или взрывы.
Нас с Ириной под руки усадили за большой стол из сдвинутых маленьких, и к нам присоединилось несколько посторонних посетителей и даже персонал буфета: оказывается, многие нас узнавали уже по лицам, и всем было крайне любопытно, как мы выкручивались из такого количества передряг, свалившихся на нашу голову. Ох как мне захотелось ляпнуть, что одна из причин наших проблем сидит в этом же вагоне, в купе бригадира поезда, и величает себя Ангелом!
Но чем приятна была это суматошная атмосфера - так это тем, что плохие и дурацкие мысли быстро в ней растворялись и улетучивались!
- Да… - говорил Йорген, ударяя о мой стакан своим и одновременно хлопая меня по плечу, - так, как с этим землянином, я не влипал ни разу в жизни!
- Ты преувеличиваешь, Акмэ, - покачивала головой Сибилла, - а вспомни рейд на Хрисову Пустошь? Когда в каньон лазали!
- Я все понимаю! - выпучил глаза Йорген, хлопнув себя по колену. - Но ТАК?! (Он показал в воздухе рукой - КАК.)
- Достойнейший из эсквайров, - начала переводить Сибилла, - выражает свою глубокую радость по поводу того, что ему довелось "влипнуть" в массу историй, которые он потом будет рассказывать вечером у камина своим внукам…
- А этого гнезда юварков в Призрачной Крепости я Странному никогда не прощу. - Йорген опрокинул стакан в свое глубокое горло, и по его небритому подбородку брызнули излишки жидкости.
- А эта ужасная женщина?! - вклинилась в разговор Дронова. - Представляете? Она сбежала! Наверное, вместе с этим противным Дарби! Что он в ней нашел? Она так неприлично пялилась на Странного… Дэн, как ты это терпел, я не понимаю! Представляете себе, мы с ней спали бок о бок! А вдруг бы ей показалось, что я знаю какую-нибудь страшную тайну, и она прикончила бы меня во сне! Брр… ужас!
- Ти би, Аида, ее языком придущила! - не удержался Азиз, обнажая белоснежный частокол зубов.
- Да ну тебя, Азиз, - махнула рукой пани. - Я бы на тебя посмотрела, если бы она всю твою траву выкурила!
- Она би умэрла! - закивал тот с улыбкой.
- Ну а все же на кой на вас так военные навалились? - спросил пухлый чернобровый человек с карими глазами, в мятом поварском колпаке. - Вы что, в тотализаторе участвуете?
- Упаси бог! - отмахнулся я. - Какой тотализатор, мы же с гражданскими, тьфу, с туристами.
- Я вот шагающие танки только в кино видел, - не унимался парень.
- До недавнего времени я тоже, - ответил я, слегка помрачнев. - Просто какая-то сволочь распустила слух, что мы имеем отношение к страшной военной тайне. А вместо нас по этому маршруту должны были идти совсем другие люди, но…
- Это налипалово! - хмыкнул какой-то шахтер. - Такое налипалово, которого свет не видал! А паладины тоже тупорылые: с туристами воевать решили! У них там от безделья мозги скисли уже…
- Да говорю тебе, - сказал его сосед, - просто ребята где-то перехватили координаты иридиевой жилы, а с военными не поделились, и правильно, я считаю: от них проку - как от дохлого цербера! Правильно, ребята, молодцы - так и надо…
Он часто закивал, окуная обвислые усы в свой стакан.
- А зато Крис переехал, а я нарисовала пять пейзажей! Отличные этюды! Я потом покажу! - Алкоголь быстро впитывался в Дронову.
- Куда Крис переехал? - машинально переспросил я.
- Ти говорищь, чтобы просто гаварыть! - Азиз восхищенно щелкнул языком.
- Я говорю то, что думаю! - с вызовом ответила Дронова.
- Мне досталься место рядом с ватерклозет, - сказал Крис, поморщившись. - Там бил дурной запах, и я попросиль другая койка у стюард.
- А мнэ там нормально, - возразил Азиз.
- Ти много курить и не чувствуй запах. - Крис явно был подавлен своей уникальной обонятельной способностью.
Тут пришел Хмурый, и ему подвинули табуретку. А мы продолжали сидеть, уютно болтая и покачиваясь вместе с поездом.
Кто-то из поваров предложил позвать бригадира поезда. Со словами "инициатива бьет по инициатору" этого же повара и послали позвать бригадира.
- А на гору-то мы с вами полезем? - вдруг спросил полковник.
- Слабоват я что-то по горам лазить, - отшутился я. - Приедем в Лихоторо - там разберемся.
- Вот хотели вы от нас избавиться, и ничего у вас не вышло! - торжествующе заявила Дронова.
- Ну зачем ты говоришь ерунду? - нахмурилась Аюми.
- Я шучу! Чего тут такого? - громко возмутилась Аида.
Вернулся повар и сказал, что бригадир не открывает. Наверное, уже уснул.
- Как уснул? - удивился Хмурый. - У него еще вахта! Пойду проверю!
- Он, наверное, у охраны сидит, напротив, - сказал я, понимая, что Дарби вряд ли откроет купе постороннему. А в том, что, кроме меня и бригадира, никто не знает о его присутствии в поезде, я не сомневался.
Хмурый ушел.
Поезд продолжал тащиться по пустыне плавными рывками, от заноса к заносу. Наверное, с высоты мы напоминали гигантскую электрическую гусеницу.
- Говорят, что там, на Олимпе, какие-то чудики живут, - завел разговор давешний шахтер. - Дикие какие-то сектанты, верующие! И будто у них там целый каменный укрепрайон, а кто к ним пытается залезть - всякого убьют!
- Правда? - вскинула брови Аюми.
- Да сказки рассказывают, а вы верите, - махнул рукой повар.
- Ну не знаю насчет сектантов, - перебил его усатый, - но мой деверь там на шахте работал, он говорит, что там воет кто-то из-под земли, жутко так! Старики рассказывали, что там, в горе, живут эти… ну которые тут до нас жили…
- Инопланетяне, что ли? - оживился Йорген, и я понял, что люди не меняются.
- Ну вроде того, - слегка сконфузился усатый. - Ну… может, и не они… Но воют - страх как воют…
- Небось там церберы голодные шатаются, - сказал повар.
- А, вспомнил! - хлопнул себя по лбу шахтер. - Эти сектанты змеям молятся! Во!
Внезапно музыка замолчала.
- Э! - крикнул Йорген. - Батарейки, что ли, сели?
Все стали оборачиваться назад: возле стойки, рядом с музыкальным центром, стоял Хмурый, и был он бледным.
- В чем дело?! - возмутилась пани Аида.
- Странный, - каким-то сиплым голосом сказал Машинист, - поди-ка на минутку. Дело есть… А вы сидите пока…
Говорил он спокойно, но от каждого его слова веяло чем-то тревожным в навалившейся тишине.
Я встал и, обойдя длинный стол, прошел к стойке.
- Пойдем, - каким-то заговорщицким тоном сказал Хмурый.
Мы прошли через перегородку кухни и вышли в конец вагона, где был узкий коридор в тамбур и два купе, друг напротив друга. В коридоре топталось четверо охранников.
Дверь в купе, где я несколько часов назад разговаривал с Дарби, была открыта, и оттуда пробивался тусклый свет.
Мы протиснулись сквозь пытающуюся расступиться охрану и вошли в купе. Сразу же дохнуло свежим воздухом.
Было очень холодно. В опущенное до самого низа окно дул леденящий утренний ветер пустыни, сквозь поток которого проплывал равнодушный утренний пейзаж однообразного ландшафта, едва подсвеченный первыми лучами солнца.
На койке справа лежал Дарби с неестественно выпученными глазами, увенчанными точками сузившихся зрачков, и распахнутым ртом, навсегда потерявшим очертание канцелярской скрепки, из угла которого пролегала бесформенная линия засохшей пенопластовой слюны.
Шея его была немного свернута набок - голова упиралась в стену вагона, а пальцы на руках были скрючены, будто их свело одновременно. Пальцы правой руки сжимали чистое полотенце из комплекта белья.
На левой стороне груди ткань серо-голубого комбеза Машинистов была испачкана большим бесформенным пятном, казавшимся почти черным, в центре которого зияла дыра. Ангел был мертв. Абсолютно и безоговорочно.
- Где бригадир? - спросил Хмурый высокого бородатого охранника со смуглым лицом.
- Нэ знает нэкто, - ответил тот с заметным восточным акцентом, - сэйчас его рэбята ыщут.
- Странный, - спросил Хмурый, деловито и тихо, - ты этого парня знаешь?
Я кивнул, продолжая как зачарованный смотреть на мертвое тело. Дарби… он хотел сказать мне имя "крота" в группе… Теперь не скажет… "крот" хочет остаться "кротом". Конец… Конец…
- Конец, - пробормотал я.
- Что? - глухо переспросил Хмурый.
- Это Дарби, тот парень, про которого я рассказывал, - сказал я медленно, буквально физически ощущая, как в моей голове вращаются и щелкают невидимые шестеренки.
- А как он сюда попал? - Хмурый внимательно посмотрел на меня.
- Мне кажется, надо спросить бригадира об этом, - сказал я, глянув ему в глаза.
- Я так и собирался, - кивнул Хмурый, ответив таким же внимательным взглядом. - Ничего здесь не лапать, - властным голосом обратился он к охране. - А вы двое - на кухню, никого не пускайте сюда.
- Ну что там у вас? - донеслись с кухни встревоженные голоса.
- Спокойно, туда нельзя, - отвечали охранники. - Жмур там, вам что, на жмура охота глянуть?
Поезд вновь стал сбавлять ход, громыхая сцепками.
Я беспомощно бегал глазами в пространстве купе, пытаясь уцепиться взглядом хоть за что-нибудь. Пепельница, полная окурков, пластиковый стакан с остатками кофе, электронный планшет с треснутым экраном возле койки, - наверное, Дарби его уронил. Голографический календарик с полуобнаженной красоткой, приклеенный к стене, видимо, бригадиром. Под откидным столом небольшой рюкзак… ах да… кобура! Кобура на поясе Дарби была расстегнута и пуста! Не носил же он в ней горстку семечек? КПК на поясе тоже нет. Полотенца аккуратно сложены, два отсутствуют. А где второе?..
- Он что, полотенцем отбивался? - удивился Хмурый, разглядывая труп.
- Да, - с досадой кивнул я, - от влезшего в окно павиана с опасной бритвой.
- Чего? - вскинул брови Хмурый.
- Да так, - вздохнул я, - вспомнил Эдгара По.
- А это кто?
- Мужик один знакомый, - отмахнулся я.
- А масло-то в кобуре на стенках свежее, - сказал Хмурый, наклонившись над телом. - Оружие недавно смазывали, вот на этом столике - тут тоже пара пятен есть. Где же пистолет-то?
- Я думаю, - сказал я, - что вылетел пистолет в окошко, вместе с его КПК.
- Думаешь, что его из его же пистолета застрелили? - удивился Хмурый. - А он убийцу в ответ колотил изо всех сил полотенцем? Силы были неравными…
Я продолжал шарить глазами вокруг, не понимая ничего, хотя какая-то соринка в глазу у меня плавала… Мне вспомнилось неожиданно, что Дарби боялся малейшего сквозняка и даже в прокуренном купе отказался открыть окно… Значит, он не открывал… тем более до самого конца. А если открыл, то для чего? Насколько невыносимо ему захотелось воздуха… И это полотенце, последнее, что он взял в руки перед смертью… Стоп! Неужели… В моей голове мгновенно пронеслась череда образов-картинок…
Меня просто подбросило, как пружина! Я поглядел на потолок, затем выскочил из купе и стал осматривать дверь снаружи. Точно! Вот она! Небольшая решетка на зажимах! Прямо над дверью, чуть левее! Я кинулся в купе, под недоуменные взгляды охранников, схватил оставшееся аккуратно сложенное полотенце и, обернув им руку, отщелкнул зажимы и снял решетку со стены - она была заглушена крепящимися к ней сзади металлическими пластинами наподобие жалюзи. Это делалось для того, чтобы запахи из купе не распространялись по вагону. Я сунул руку, обернутую полотенцем, в вентиляционное отверстие и нащупал там искомый объект. Осторожно ухватив его сквозь ткань, я вытащил на свет баллончик, пустой газовый баллончик, почти такой же, как тогда на заводе, только другого цвета. Беглый осмотр показал, что этот баллончик еще недавно содержал в себе Си-Эр-9 - мощный нервно-паралитический газ для военных целей. Был на форсунке таймер, но механический, двухчасовой - узнать, на сколько его ставили, возможным не представлялось…