Он снял с липучки закрепленный на ней моток какой-то ленты.
- Нанки! - сказал он.
- Что? - переспросил я.
- Ну подтяжки с нанониткой, - снисходительно пояснил он. - За вытяжку на вагоне цепляешь - глядишь в тамбур, а потом через эту вытяжку и достаешь: удобно…
Тут у меня в голове сверкнула бледная тень мысли.
- Ага, понял, - кивнул я.
- Ну так вот, - продолжил Кадык, - цепляю я нанки, ветер в морду, свешиваюсь к окошку… а там…
- Что? - спросил я, стиснув зубы, пытаясь не выказать волнения.
- Что… - повторил Кадык, - мужик мужика душит… да еще так жутко… двумя пальцами… тот дергается и на меня… прям мне в глаза… выпучил, блин, вот лопнут… - представь, как я очканул?!!
Он сам тяжело дышал, вспоминая кошмарные впечатления.
- В общем, кто душил, я не видел, - продолжил он глухо, - но вот того разглядел… лучше бы не смотрел я… Усы торчком… рожа… что твоя сигарета - красная, жуткая… Концы отдавал… Ну я от мокрухи стараюсь подальше лежать… Напугался от неожиданности я, понимаешь? Рванул нанки кверху… да за поребрик сапогом зацепился… грохнул немного. Вот, думаю, слышал он, мокрушник, значит, что кто-то по крыше шарится… А дальше сплоховал - полез к последнему вагону, где турель, думал, там схоронюсь на время… а тут… зарница сверкнула - вижу: сидит кто-то… в темноте не разобрл… На шухере, наверно, в другом вагоне кто-то был… тут уж я совсем переконил, чуть не побежал назад, к локомотиву… Вот… Есть перехотелось… А пока бежал, дверь в последнем тамбуре буфетного вагона лязгнула - видать, жмура выкинули… А мож, еще чего… Так я топал, что в трансформаторе меня и замели обратно… Вот…
- А кто душил, ты не видел? - спросил я, стараясь быть спокойным.
- Не… - покачал тот головой, - мужик какой-то или баба, но крупная… приземистая…
- А ножа в зубах у тебя не было? - вдруг спросил я.
- Какого ножа?! - Кадык вытаращил глаза. - Я с притыкой не дружу! Понял? Я - вор…
- Ладно, - успокоил я его, - понятно… А с чего ты решил, что тебя грохнут-то, если ты убийцу не видел?
- Так эти… - Кадык досадливо крякнул. - Машинисты, итить их в душу, через весь состав меня с браслетами провели - уж то-то мокрушник заметил, небось смекнул, что я по крыше лазил-то. Ну… А откуда он знает, что я его аватарку не срисовал?
- Да… - протянул я… - Волосы длинные были у убийцы? Почему про бабу подумал?
- Я ж секунды смотрел… силуэт покатый… такой… Ну не знаю - на улице ночь, а в тамбуре тусклый свет, я тени только видал, просто этот… ну… кого решали… К стеклу лицом привалился… тому через плечо…
- А тот, кого душили, как выглядел? - спросил я.
- Ну… - кивнул Кадык, - ворот комбеза серый, с нашивками, типа машинистский, в усах еще… щекастый такой…
- А время можешь сказать? - спросил я.
- Ну… - протянул Кадык… - я только потом глянул - четыре было примерно…
- На последний вагон точно не лазил?
- Зачем! - Он выпучил глаза. - Я от таких джипегов здорово очканул - и назад, в трансформатор… Дык я что толкую-то… - Он как-то сник, опустив плечи. - Замочить меня могут, боюсь…
Я вспомнил Дронову, которая тоже опасалась за свою жизнь.
- Не переживай, Кадык, - сказал я, усмехнувшись. - Там, в турели, сидела наша туристка, которая сама тебя до смерти перепугалась, а убийца тебя не видел, разве что догадался, да и то - вряд ли…
В дверь деликатно постучали.
- Да! - громко сказал я.
Дверь отъехала вбок, и на пороге появился Хмурый, рыжий и доктор, который осматривал труп.
Рядом топтался неопределенного возраста мужчина с розовыми веками и лихорадочным блеском желтых глаз. Волосы на голове его напоминали картину неизвестного художника "Взрыв на макаронной фабрике".
- Ну что? - с порога гаркнул Хмурый. - Признался наш сирота? Он тут шухер устроил?
- Все нормально, - сказал я, - пока помогает человек.
- Да! - крикнул Кадык. - Ворье не мочит!
- Тихо ты! - хлюпнул носом рыжий.
- Пошептаться бы, Странный, - сказал Хмурый на полтона ниже.
- Пошли…
- Значится, так, - сказал Хмурый, когда мы уселись в купе покойных (именно "покойных", так как я уже отчетливо понимал, что бригадир поезда Джеймс убит, и даже свидетель этого есть), - Серый, - он кивнул на доктора, - со жмурами мало дела имел, но мужик он башковитый оказался…
Серый благодарно кивнул:
- Я просто подумал, узнав про газовую гранату…
Хмурый остановил его жестом.
- Так вот, - продолжил Хмурый, - он, то есть Серый, время убийства определил примерно - от двух с небольшим до трех…
- От двух до трех утра, - вставил Серый.
- Я и говорю… - вновь нахмурился Хмурый. - Но мужик-то он башковитый, это я говорил: нашел он химика с шахты.
Тут невзрачный человек с выброшенными к небу космами серо-желтых волос кивнул и часто замигал красноватыми веками - губы его слегка невралгически задергались…
- Говори, - повелел Хмурый.
- Вот! - сказал химик. - Именно, именно!
Все воззрились на него.
- Я посмотрел этот ваш баллончик. - Тут он непонятно чему улыбнулся. - Это же паралитик… Да…
Он опять кивнул как бы сам себе.
- У меня есть "Спектр-7", - продолжил он.
- Это что такое? - спросил я.
- Это отличнейший спектроскоп девятого поколения, - пояснил он, - частично я его доработал: газовый анализатор…
- Давай, профессор, не запаривай, - проворчал Хмурый.
- Я хочу сказать, - сверкнул глазами химик, - что этот Си-Эр-девять является О-этил-Эс-четыре, диизопропиламиноэтилметилфосфонат, группы "эр", последнего поколения, и…
- Ну не все здесь Менделеевы-то… - недовольно прервал его Хмурый…
- В общем, так, - кивнул химик, - в газовых гранатах типа "Вэ-9, Эр-Си" используется особый реагент, вступающий в контакт с кислородом и являющийся своего рода окислителем и катализатором…
- Короче, Менделеев! - не выдержал Хмурый…
- Я просто говорю о консервантах фосфатной группы…
Повисла пауза, прерываемая только скрежетанием зубов Хмурого и хлюпаньем красного носа рыжего.
- В общем, "Спектр-7", - сказал химик, вздохнув, будто распрощавшись с надеждой на понимание публики, - помог мне определить, когда из баллона вышел газ…
- Когда? - невольно вырвалось у меня.
- Есть небольшая погрешность, - как-то жеманно ответил тот, - но могу заявить, что это было между двумя десятью и двумя сорока…
- Ошибки быть не может? - вновь спросил я.
- Вот вся ошибка, - картинно развел он руками, - тридцать минут…
- Тридцать минут… - повторил я, - понятно, это очень важно…
Я снял с пояса недавно обретенный планшет и начал забивать туда полученную информацию.
- Что тебе "зэка" сказал? - Хмурый тронул меня за рукав.
- Видал кой-чего, - махнул я рукой неопределенно…
- Ну? - Казалось, Хмурый понял, что я что-то недоговариваю.
- Ничего особенного, - ответил я, вставая. - Вот вы выяснили важнейшую вещь: время газового отравления. Сколько понадобится, чтобы человек в купе задохнулся?
- Учитывая объем купе, - сказал химик, озираясь по сторонам, - прокуренность помещения… ну… не больше пяти - семи минут…
- Прекрасно, - кивнул я. - Дело, в сущности, пустячное: осталось определить - кто где находился с двух часов десяти минут до без десяти три примерно. Ладно, пойду мучить своих расспросами.
Я вышел в коридор и почти сразу почувствовал, что за локоть меня поймал Хмурый.
- Что? - только и спросил он, разворачивая меня за плечо.
- Кадык видел, - сказал я полушепотом, - как в районе четырех кто-то душил бригадира в последнем тамбуре буфета…
- Кто? - свистящим шепотом, сливающимся с шумом поезда, переспросил Хмурый.
- Он не разглядел. - Я покачал головой. - Испугался и сейчас боится. Его слова подтверждает наша туристка Дронова: она видела, как тот полз по крыше без чего-то четыре, когда сидела в кабине турели. Потом лязгнула внешняя дверь вагона, так что…
- Ясно, - кивнул Хмурый, - Джим… значит… Джим… Я так и думал…
Он тяжело вздохнул.
- Сколько я на линии работаю - никогда такого не было…
- Ладно, - кивнул я, - пойду на свою каторгу туристов дальше мурыжить, а вы обыск заканчивайте. Да, Хмурый, сможешь прислать мне охранников из буфета и из последнего вагона?
- Минут через двадцать, добро? - сказал Хмурый.
- Добро, - вновь кивнул я.
Я начал действовать по составленной схеме: надо отметить, что я не особо проницательный человек - больше эмоциональный, да и никогда не играл в "сыщика". Именно по причине того, что мысли в моей голове отчаянно путались, да и нервное истощение последних дней давало о себе знать, я составил график событий, в который продолжал вносить всякие поправки и от которого можно было отталкиваться в случае нестыковки в показаниях свидетелей. Время я расставлял приблизительно:
23:45
Отправление поезда со станции "Восток". В поезде появляемся мы с Ириной и Кадык. (Этому предшествовал обыск с литерного бронепоезда.)
00:10
Дронова, Азиз, Крис, Аюми (которая пошла умываться) и полковник встречаются в тамбуре. Крис заявляет, что хочет поменять свое место, так как от туалета скверный запах. Дронова обязуется позвать бригадира поезда из соседнего вагона-буфета.
00:20
Дронова стучит в дверь купе бригадира Джеймса, тот открывает, загораживая проем двери. Скорее всего, он прикрывает сидящего там Дарби.
00:30
Мы с Ириной встречаем Дронову, Азиза и полковника в буфете. Остальные туристы не в курсе, что мы в поезде.
00:50
Меня зовет бригадир поезда в купе, где я беседую с Дарби. После этого бригадира видят в вагоне с туристами, где он идет к Крису перебить его билет и выбрать ему новое место. Это происходит примерно в районе начала второго.
01:30
Окончание моей беседы с Дарби. В коридоре я вижу бригадира поезда, который выходит из последнего тамбура. Примерно в это же время Крис переезжает на другую койку. Охрана совершает обход.
02:10–02:40
Кто-то кладет в вентиляционную трубу газовую гранату, а затем убивает Дарби.
03:50–04:00
Дронова делает наброски, сидя в кабине турели, и видит ползущего по крыше вагона Кадыка, который, в свою очередь, увидел, как в последнем тамбуре буфета убивают бригадира.
05:00
Начало вечеринки в буфете - все туристы присутствуют.
06:00
Обнаружен труп Дарби в купе бригадира поезда.
Я был уже более чем уверен, что Дарби убили из-за нашей беседы, вернее, из-за того, что Дарби решил найти "крота" в группе. Я почти не сомневался, что бригадир поезда был двойным агентом и работал как на Дарби, так и на "крота", а скорее всего, даже "крот" просто перекупил Джеймса, назвав сумму, которую обещали за голову перебежчика-Дарби.
А тут было несколько вариантов: либо нас подслушивали, - но кто и каким образом? - либо Дарби какими-то своими действиями выдал намерение достать нашего "крота". Или же Дарби поделился планами с Джеймсом, но в этом я сильно сомневался: Дарби был предельно осторожен и далеко не глуп. Единственный его промах был в том, что позвал он меня через Джеймса… Но, с другой стороны, наша группа и так уже на виду у публики…
Оставался конечно же вариант, что Дарби убил шальной, случайный охотник за головами, но я сомневался, что такой мог сесть с нами на "Востоке", учитывая, что там карантин и все такое… А если бы сел в поезд раньше, он и убил бы Дарби раньше, и времени на это было предостаточно.
Так что, значит, скорее всего, это работа нашего "крота", который понял, что Дарби собирается объединиться со мной, - это было бы еще опаснее для него, чем ежели наш союз с покойным Джованни. В данном случае все становится на свои места.
Следовательно, Джеймс, бригадир поезда, был нанят разведкой как агент уже давно, раз о его существовании знал и Дарби, и "крот". Значит, Джеймс и был сообщником "крота", и пока никто еще не доказал, что Дарби убит именно "кротом", а не бригадиром по его приказу. Вот предполагаемая (а скорее всего, фактическая) смерть бригадира могла быть только на совести сотрудника "Пантеона".
Хотя было в этом деле кое-что, что подсказывало сам механизм убийства. А именно: баллончик с газом и пистолет. Если бы Дарби убил Джеймс, то баллончик был бы не нужен: бригадир просто всадил бы в своего гостя пулю из пистолета с глушителем, будучи с ним в одном купе, - и все! Значит, Джеймс по какой-то причине отказался убивать Дарби или же только подложил баллончик с газом: заметь кто-то бригадира, копающегося в вентиляции собственного купе, - никто бы ничего не заподозрил, а вот если бы это делал пассажир - это бы запомнилось. "Кроту" было необходимо лично досмотреть Дарби и лично удостовериться, что он мертв, выстрел был уже контрольным. Видимо, разведчика интересовали записи в КПК, который бесследно исчез. Я был уверен, что в планшете с треснутым экраном ничего любопытного не будет.
"Крот" убирает свидетеля и сообщника в лице бригадира - это тоже казалось вполне логичным. А затем подкидывает ключ бригадира под койку какому-то шахтеру. Именно подкидывает, так, чтобы его быстро нашли… Но зачем? С какой целью? Это нужно немедленно выяснить…
Раз я еще живой, значит, я не знаю пока самого интересного. Эта мысль одновременно утешала и тревожила меня.
В буфете уже многие спали, завернувшись в спальные мешки. Часовые не разрешали людям расходиться по своим койкам, по крайней мере тем, при ком произошло обнаружение трупа. Я удивился, что не возникло скандалов и споров по этому поводу. Мне сказали, что я могу будить кого угодно и задавать сколько захочу своих вопросов. Один из таких вопросов уже вертелся у меня на языке, и я хотел узнать на него ответ…
Бодрствовали только Ирина, полковник, повара и Азиз с одним шахтером. Они мне не смогли вразумительно ответить на него. Тогда я попытался разбудить Паттерсона, но он только что-то бормотал на ломаном английском и пытался отмахиваться руками, даже после того как я крикнул ему в ухо, что нас атакуют индейцы. Он повернулся на другой бок и пробормотал:
- I’ll call back later…
Я решил не устраивать допросов по принципу застенков гестапо и, умерив свое любопытство, проглотив таблетку стимулятора, отправился на поиски Хмурого.
После некоторых мытарств я разыскал его в последнем вагоне, где он руководил обыском вещей пассажиров, которых абсолютно бесцеремонно будили двое рослых охранников. Он, взяв в руки свой планшет, стал проверять список пассажиров, но и там не было отмечено того, что надо.
Хмурый выказал недюжинный энтузиазм, и мы стали опрашивать пассажиров, описывая им Криса Паттерсона, пока наконец одна бесцветного вида женщина с усталым лицом не указала точного места, на которое переселился тучный американец в очках.
Мы с Хмурым подошли к отсеку плацкарты, где на одной полке храпел человек, а две верхние были завалены вещами.
- Погодь, - сказал Хмурый, вновь нахмурясь, - так это же тот самый мужик, который нашел ключ Джима… Это к нему, что ли, вашего Криса переселили?
Я торжествующе улыбался. Во-первых, потому, что моя догадка блестящим образом подтвердилась, а во-вторых, потому, что сделал я ее, не заморачиваясь какими-то немыслимыми логическими заключениями и чисто по интуиции! Все сошлось! В десятку!
- Бинго! - сказал я, страшно гордясь собой, и оттого, видно, выглядел слегка по-идиотски.
- Что "бинго"? - переспросил Хмурый.
- Ну… - снисходительно ответил я. - То, что… видишь! Криса переселили сюда - и тут же нашли ключ бугра вашего. Выходит дело, что подозревать можно Криса, или же кто-то хочет, чтобы мы его подозревали.
- Охренеть можно! - Хмурый всплеснул руками. - Да этот ключ могли ногами запинать туда случайно, или же сам этот шахтер на них шестерил… Да и вообще… ты этого Криса допрашивал?
- Нет, он спит, - сказал я, поморщившись от досады, что Хмурый не понимает всей значимости моего открытия.
- Ну вот и выясни у него все, а с мужиком этим мы еще поговорим…
- Выясню, - сказал я, - а вы тут все обыщите, особенно койки наших туристов.
- Обыщем-обыщем, - пообещал Хмурый.
- И вообще, - спросил я, распаляясь, - почему в списке пассажиров бригадир не указал места, на которое переселил Криса?
- Он, может, у себя отметил, - невозмутимо изрек Хмурый. - Мы же только под конец рейса списки уточняем…
Хмурый отправил со мной четверых охранников. Это были бойцы, двое из которых дежурили вчера в вагоне-буфете, а двое - в вагоне с туристами. Как я и ожидал, эти люди мало что помнили интересного. Это психология: если тебя ставят на некую должность и говорят тебе: "Запоминай все и за всем следи", то после первых месяцев работы человек привыкает к некоему автоматизму. Мелочи ускользают от него, так как он ждет крупных неприятностей и происшествий и конечно же не находит их в повседневной жизни - синдром полисмена.
В первую очередь меня интересовало одно: когда я начал беседу с Дарби, бригадир, уходя из купе, сказал, что будет у охраны. Охрана подтвердила, что Джеймс заходил к ним и спросил, все ли в порядке, затем он ушел, не сказав куда. Прояснили этот вопрос только ребята из последнего вагона - охранники, сидевшие рядом с турелью.
Во-первых, они подтвердили, что Дронова попросила их открыть кабину, чтобы порисовать. А перед этим в районе трех они с ней играли в карты. Подозрительного не видели. Во-вторых, сказали, что примерно около часа ночи видели бригадира, который сказал, что, по слухам, в третьем вагоне везут контрабанду в виде цезия, и отрядил их в помощь на обыск.
Мы с Ириной ушли спать в свое купе. Вернее, она уснула, а я сидел и думал, тупо уставясь в окно, на которое вдруг наползла тень: поезд въезжал в тоннель, пробитый в хребте Гордия. За окнами гулко отражался о стены стук колес нашего поезда. Мы все ближе и ближе к заветной цели и все дальше от покоя и одиночества.
Около трех мой мозг был готов взорваться, и меня сморило сном, несмотря на стимуляторы.
Все началось, когда меня разбудил Хмурый, деликатно подергав за плечо.
- Вставай, Странный, есть кой-какие новости.
- Что? Уже? - вырвалось у меня. - Его нашли?
- Не знаю, нашли его или нет, - усмехнулся он, - но вот пистолет нашли - никто его не выкинул, так, по крайней мере, кажется. ПМ с глушителем и без одного патрона в обойме. Стреляли из него не так давно.
Я начал просыпаться.
- Так… - сказал я, зевая. - Ты не ложился, что ли?
- Я, в отличие от разных там суперсыщиков, вообще не сплю, - добродушно осклабился тот. - А еще скомканный кусочек пластиковой бумаги - я лично нашел в мусорном ведре в конце вагона, - продолжал Хмурый. - Вот.
Он протянул мне небольшой мятый обрывок пористого пластика, на котором печатными буквами было написано на империо:
ДАРБИ ЗДЕСЬ.
И тут с меня сошел весь сон: надпись была сделана мелком на бумаге для рисования! Опять, как тогда, после смерти итальянца! Дронова! Ее бумага и ее мелок!