- У нас на юрфаке был допкурс - история спецслужб. Не обязательный, так, для самообразования. Я прослушал из интереса. И вот что мне особенно запомнилось: почти каждая новая спецслужба с узкой спецификой в конце концов получала приказ начать охоту на ведьм. Руководству не удавалось побороть искушение направить отлично отлаженный
I механизм в нужное русло.
- То есть ты хочешь сказать…
- Я хочу сказать, что совсем не желаю однажды ясным утром увидеть распоряжение о слежке за каким-нибудь провинившимся муллой или раввином. А чтоб по нашей юрисдикции проходил - не удивлюсь, если он окажется, например, охотником за малолетками или, скажем, извращенцем.
- Вряд ли это задание окажется таким уж трудным. Подонки всегда найдутся. Среди тех же мусульман много достойных людей, но и ублюдков я навидался предостаточно. Был, помню, в одной деревне имам…
- Кто же говорит, что это будет трудно? Материал мы соберем, отменный компромат будет, голову даю на отсечение. Меня пугает, что с ним может случиться потом.
- Ну… Передадут муфтию какому-нибудь самому главному. Пусть он и разбирается со своими.
- Нет, Савва, не все так просто. А представь, что компромат случайно, - Чернышов произнес это слово подчеркнуто нейтрально, - попадет на телевидение, в прессу?
- Раздуют скандал. Чай, не в первый раз. Через три дня все страна будет каждого муллу педофилом считать.
- Скандалом все это может и не ограничится. Особенно если приурочить материалы к годовщине, скажем, захвата заложников на Дубровке. Что тогда будет?
Савва мрачно улыбнулся:
- Чеченам в Москве не поздоровится!
- Точно сказано. И боюсь, не только чеченам, вообще всем мусульманам. Начнется травля. Причем, как с экрана, так и на улицах. И потом уже, со скорбными лицами, выполняя чаяния собственного народа, государство и церковь вынуждены будут объявить… Как наш комитет в прессе называют?
Чернышов кивнул на стенд с газетными вырезками. Заголовки кричали наперебой: "Новый успех Анафемы!", "Анафема и секты: война на уничтожение", "Анафема: гроза преступности или оружие самозащиты православия?"
Савва поежился и решил, что лучше будет промолчать. Поскольку говорить было нечего.
- Ладно, мне пора! - он посмотрел на часы, подумал, что Аурика уже, наверное, ждет. Не стоит ее обижать.
- Отчет написал? - спросил Артем.
- Почти, - честно признался Савва. - Ну не умею я!
- Писать не умеешь?
- Нет! Писать умею. Отчеты писать - не умею. Может, ты попробуешь… А?
- С какой стати? Я и по сатанистам за тебя писал, и по Обращенным. Сколько можно, Сав?! Пора и самому.
- В следующий раз, лады? Чернышов смерил его взглядом.
- Опаздываешь?
- Да.
- Куда? К Аурике?
- Так точно, товарищ майор!
- Ладно, иди уж.
Корняков отвесил с порога шутовской поклон и выскочил в коридор.
Артем улыбнулся. Он немного завидовал Савве: легко живет, не задается глупыми вопросами, спокойно спит по ночам. Правда, теперь и ему есть за кого отвечать.
Впрочем, не знаешь, что лучше. Жить, ни о ком не заботясь, умереть бобылем, чтобы никто не пришел поплакать на твоей могиле. Или завести кучу друзей, близких ичувствовать себя в ответе за каждого, защищая и оберегая их по мере своих скромных сил. И умирая, не стыдиться прожитых лет.
"Нет, хватит размышлять о смысле жизни, - подумал Чернышов. - Собирайся-ка, брат, домой. Наташа, наверное, заждалась".
5. 2008 год. Лето. Дилеры
- Вот он, родимый, - почти весело сказал Савва и опустил бинокль.
Дремавший на пассажирском сиденье Даниил открыл глаза и покосился на Корнякова.
- Надо же! Торопится-то как! - продолжал Корняков, закрывая линзы пластиковыми крышечками. Свой чеченский трофей - американский командирский бинокль - Корняков берег пуще собственных глаз. Полезная вещь. Причем не только в кавказских горах, но и, как выясняется, в московских переулках.
Даниил потянулся, приподнялся на сиденье.
- Где?
- Сейчас из ворот выйдет. За мелким дилером, работающим охранником в школе, они следили уже полторы недели. Поначалу ничего не вызывало подозрений. Руслан Гафауров, частный охранник с лицензией, по месту работы характеризовался положительно. Может, либеральничал слегка со старшеклассниками - позволял выбегать на улицу на переменах и сквозь пальцы смотрел на курение и потребление пива. Что поделаешь - поколение "некст" выбрало "Клинское", и не простому охраннику тягаться с телевидением, рекламирующим алкогольные напитки. Ну, угощал сигаретами пацанов, так это Г когда как: бывает, что он их, а в другой раз - наоборот - они его. С родителями и учителями Гафауров неизменно вежлив, нетрезвым на рабочем месте его никто никогда не видел. Одет всегда аккуратно, форма вычищена, ботинки сверкают.
Все бы хорошо, только вот в прошлом месяце одиннадцатиклассник из этой школы повесился в собственной комнате. Парень учился лучше всех в классе, уверенно шел на медаль. Спортсмен и все такое, а вот, поди ж ты, решил свести счеты с жизнью. В школе его любили. Учителя и одноклассники пребывали в шоке: и чего не жилось парню? Участковый, первым оказавшийся на месте происшествия, обнаружил родителей в трансе, а на столе - придавленную плеером записку, из которой явственно следовало, что в последние полгода парень плотно подсел сначала на травку, а вскорости и на кокаин. Снабжал парня, как следовало из посмертного письма, а вместе с ним и половину школы, охранник Гафауров. Поначалу, как водится, давал попробовать, иногда в долг, но пришло время, и он жестко потребовал долг вернуть. Выпускник украл из дома крупную сумму, отдал деньги, но то ли совесть замучила, то ли испугался разговора с родителями и неизбежной огласки в школе. Короче, утром его нашли висящим под люстрой уже холодным.
Участковый, битый-перебитый капитан предпенсионного возраста, родителям записку не показал, отнес начальству. А ОВД "Тимирязевский" по стечению обстоятельств как раз оказался одним из тех, где по недавнему распоряжению главы московского ГУВД проводился эксперимент. В целях укрепления сотрудничества полутора десяткам московских ОВД придали контроллеров из Анафемы - по одному на отделение - для связи и - негласно - для наблюдения.
Вот таким образом группа Чернышева вместе с работниками наркоконтроля и заинтересовалась скромным охранником.
Быстро выяснилось, что Гафауров снабжал школьников товаром как раз на переменах - вместе с сигаретой, которой его якобы угощал старшеклассник, а на самом деле - клиент, охраннику передавали деньги. На следующей перемене все происходило в обратном порядке: теперь угощал Гафауров. Табак в сигаретах заранее заменялся анашой. Среди его клиентов было много девчонок. Несколько раз "провожая" Гафаурова до дома, Савва и Даниил замечали школьниц, приходивших к охраннику домой. Зачем? Савва знал наверняка - не все долги Гафауров получал деньгами. Даниил, святая душа, считал, что девчонки ходят к охраннику всего лишь за новой дозой, и Корняков его не разубеждал.
Благодаря одной из девушек, которая не могла без содрогания вспомнить потные лапы дилера, и удалось снять непростую схему обмена "деньги-товар" на скрытую камеру.
Сам того не подозревая, Гафауров дохаживал на свободе последние дни. Но его решили раскрутить до конца. Сменяясь, эмвэдэшная наружка и Савва с Даниилом отследили, у кого охранник получает товар. А Чернышев через своих осведомителей потянул цепочку дальше. Теперь оставалось только взять дилера с поличным - обычно в конце недели он встречался с мелким оптовиком по кличке Кислый, отдавал выручку и брал новую партию наркоты. Они осторожничали, каждый раз назначая встречу на новом месте, да и время выбирали разное.
Но вчера не без помощи буйно скупавших "сигареты" школьников - на вечер намечалась дискотека - у Гафаурова кончился товар. Да еще две отвязные девчонки из одиннадцатого "б", постоянные клиентки, попросили "чего посильнее", коку, например.
- Трава совсем не забирает! - пожаловались они.
Хорошая афганская анаша в последнее время сильно подорожала, да и доставлять ее становилось все опаснее. Правда, Кислый намекал, что скоро будет новая поставка из Средней Азии, но пока снабжал Гафаурова только подмосковной травой и лишь иногда, по особому заказу, доставал для него кокаин. Охранник пообещал девочкам принести товар завтра, а потом долго перекидывался с кем-то эсэмэсками. Их удалось перехватить. Содержание оказалось вполне невинным - любвеобильный кавалер договаривался о встрече со своей пассией. Называя ее "милой", а два раза - даже "ласточкой".
- Угу, - сказал тогда Артем. - А у ласточки в клювике кроме милой "дури" еще и две дозы кокаина. Слишком простой код. Если бы догадывался, что за ним следят, использовал бы другой.
Чернышов приказал Савве проводить Гафаурова до встречи с Кислым, заснять обоих, по возможности взять охранника с поличным. Одновременно с этим группа захвата окружала и брала штурмом дом хозяина - неприметный коттеджик на Загородном шоссе. Остальное - дело техники. Новая цепочка сбыта наркотиков только образовалась - хозяин сам принимал гостей из Средней Азии, доставлявших ему товар, и через неуловимых мелких курьеров распределял его по дилерам вроде Кислого.
* * *
Гафауров вышел за ворота школы, огляделся, снял форменное кепи, вытер лоб и повернул направо, по обычному маршруту. Только сегодня он шел быстрее обычного - торопился. Солидное брюшко, перетянутое ремнем, колыхалось в такт шагам, сальные глазки бегали по сторонам, обшаривая лица прохожих.
Савва достал рацию.
- Артем, это я. Клиент вышел из школы, двигается по направлению к метро.
- Хорошо, - сказал Чернышев. - Сав, у нас небольшая поправка: в аэропорту взяли курьера - резиновый мешок, который он заглотил, порвался в желудке. Сейчас его откачивают.
- Ну и <…> с ним! - оглянувшись на Даниила, рыкнул Корняков. - Плакать не буду!
Инок только вздохнул. Выговаривать Савве за ругань, богохульства и гнев он уже устал.
"Господь наш, Вседержитель, ты все видишь, прости ему сказанное в сердцах. Не со зла он".
На покаянии отец Сергий опять пожурит Корнякова, тот раскается, бросится замаливать грех. С чистым сердцем, а не для того, чтобы умаслить исповедальника и быть допущенным к причастию. При всех его грехах одного было у Саввы не отнять - своеобразной честности. Врать своим он не хотел, да и не умел, наверное.
За последние месяцы Даниил хорошо изучил и Корнякова, и Артема.
Странно, но он почти смирился с крамольной мыслью: не обязательно верить в Господа, чтобы честно служить Ему. Чернышев называет умение хорошо делать свою работу долгом и честью офицера. Что ж, его заблудшей душе достаточно такого объяснения. Савва, не желавший противиться плотскому греху, ругатель, а иногда даже и богохульник, не задумываясь рисковал своей жизнью при штурме гнезда сатанистов и совсем недавно - во время захвата секты "Сестринства".
Потому, что не мог больше терпеть нечестивых ритуалов, чужой боли и страха, издевательств над людьми.
Потому, что ненавидел подонков, способных ударить женщину.
Потому, что сам познал пытки и не желал их никому.
Он хотел встать на пути зла и сделал это.
Если все-таки случится вселенская битва между Добром и Злом, то в ряды Небесного воинства встанут не только праведники и святые угодники. Люди, обычные люди со своими недостатками и проблемами, мелкими грехами, но все еще верящие в добро и справедливость… Люди, чей незаметный со стороны ежедневный труд или редкие вспышки благородных поступков никак не дают этому миру скатиться в пропасть Абсолютного Зла. Не дадут и в тот день, когда местечко Армагеддон станет полем Великой Битвы.
Иногда Даниил пытался решить: кто же больше достоин Царствия Небесного. Артем Чернышев, не верящий в Бога, но отдающий всего себя борьбе с несправедливостью? Старший контроллер часто засиживался на работе допоздна, не требуя взамен какого-то особого вознаграждения. Может быть, Савва, полный неискоренимых пороков и греховных мыслей, но при этом смелый и неистовый воин, поклявшийся уничтожать зло? Или он сам, скромный инок, пока ничем не зарекомендовавший себя в Анафеме?
Выходило так, что, несмотря на крепость веры, смирение и блюдение себя в чистоте, сам Даниил не больше, а может, и меньше своих напарников служил Господу. Сказано же: "воздастся каждому по делам его", но пока инок чувствовал себя в Анафеме обузой.
Так что же важнее: чистота души, глубина веры или все-таки деяния во славу Всевышнего и на благо людей?
Пока Даниил не решался поговорить об этом с отцом Сергием. Подобные мысли казались иноку богохульными. Вдруг они - всего лишь искус, внушенный нечистым?
- Даня, ты что, заснул?
Савва уже крутил руль, выводя машину в неприметный переулок. Впереди маячила спина Гафаурова.
- Что-то случилось? - спросил инок. Окончание разговора с Артемом он прослушал.
- Случилось. - Корняков зло сплюнул. - Хозяин бросился в бега.
- Но… Как он узнал?
- Артем говорит - обычные штучки. Прислал кого-то в аэропорт, чтобы незаметно сопровождали курьера. Понятное дело, все, что случилось на таможне, хозяину доложили моментально. Из коттеджа он ушел, там сейчас чистенько, будто вчера построили.
- Что же делать? - спросил Даниил.
- Теперь вся надежда на нас. Возьмем этого хмыря, - Савва кивнул на пухловатую фигуру Гафаурова, - с поличным. Артем сказал, чтоб все, как в учебнике. Камера, понятые. Хорошо бы еще и Кислого повязать. Тогда им уже не отвертеться.
Даниил кивнул.
- Понятно. А хозяин?
- Они нам хозяина и сдадут. Три года или восемь - большая разница. Чтоб себе срок скостить, и Гафауров, и Кислый выложат все. Как миленькие. Камерой пользоваться умеешь?
- Конечно, - обиженно сказал Даниил, - я…
- Вот и отлично. Выстави точно дату и время, чтоб все готово было. Скорее всего, они где-то в переулках встречаются. Или на съемной квартире. Так что, как только охранник наш товар получит, я его возьму, а ты снимай. Сумка на плече, Артем учил, что он, скорее всего, товар в нее положит. Если слежку почует - отбросит, доказывай потом, чья она.
- Ладно, - Даниил перегнулся на заднее сиденье, достал из сумки камеру.
Гафауров встал на углу дома, несколько раз оглянулся и, заложив большие пальцы рук за ремень, замер. Потом вдруг дернулся, полез в карман за телефоном.
- Эсэмэска пришла, - сказал Савва. - Надеюсь, не про нас.
Опасения оказались напрасными. Охранник еще раз оглянулся и нырнул в подворотню. Савва притер "восьмерку" к тротуару, выскочил из машины и двинулся следом.
Внутренний двор оказался небольшим: чахлый скверик, пара неизменных "ракушек" да заржавленные качели. Дом напротив выглядел еще ничего, но боковой уже явно шел под снос - выбитые стекла, замшелые и искрошившиеся кирпичи, обвалившаяся целыми пластами штукатурка. Но часть квартир, видимо, оставались еще жилыми - Корняков успел разглядеть, как дилер нырнул в крайний подъезд.
С противоположной стороны двора обнаружился второй выход. Он вел на безымянный проезд, сейчас пустой и безлюдный. Савва помрачнел.
"Двор наверняка под наблюдением. Клиента здесь брать нельзя. Кислый нас увидит и уйдет. Но если вязать Гафаурова по дороге в школу, Кислый все равно уйдет, его здесь больше ничего не держит. Значит, надо все делать быстро".
Корняков вернулся к машине. Минут через пять из подворотни появился дилер. Он подошел к палатке, купил сигарет, намеренно сунул в окошко продавцу крупную купюру. Пока тот отчитывал сдачу, Гафауров облокотился на прилавок и, старательно напустив на себя беззаботный вид, постреливал глазами по сторонам.
Прямо у палатки вскрыл пачку, закурил, перешел проезжую часть и свернул на параллельную улицу.
Корняков нахлобучил на голову веселенькую панамку, растрепал бороду и двинулся навстречу охраннику. Даниил только головой покачал, глядя ему вслед, - сейчас Савва вел себя, как провинциал из глухой деревни: останавливался на каждом шагу, шевеля губами, читал название улицы, провожал восторженным взглядом каждую иномарку, катившую мимо. В очередной раз заглядевшись на джип с тонированными стеклами, он неловко обернулся и столкнулся с Гафауровым. Даниил включил камеру.
- Командир, гдей-то здеся кино показывают Театр, стало быть. То ли "Экштафот", а то ли "Астамет" прозывается? - спросил он, ухватив Гафаурова за рукав.
- "Эстафета", что ли? - переспросил охранник со снисходительностью коренного москвича к заблудившемуся провинциалу. Дилер поправил на плече ремень сумки, указал рукой вперед. - Вот смотри, мужик, - перейдешь улицу и топай прямо, пока не упрешься в кинотеатр. Усек?
- Усек, - Савва подался вперед, будто вглядываясь по направлению, указанному сердобольным горожанином.
Даниил ничего не разглядел, но Гафауров вдруг выпучил глаза и, побагровев, стал оседать на асфальт. Савва неловко раскорячился, пытаясь удержать рыхлое тело охранника. Проходившая мимо пожилая женщина приостановилась.
- Пьяный, что ли? - брезгливо, но с интересом спросила она, - а еще в форме.
- Какой пьяный, с сердцем плохо у человека, - зачастил Корняков, - ох ты, беда-то какая.
- В больницу надо, - женщина подошла поближе, - ну, так и есть - видишь, вздохнуть не может. И куда таких убогих в охрану берут?
- Сейчас мы его в больницу, - подтвердил Савва, оттаскивая Гафаурова к "восьмерке", - прямо в Бутырку… э-э… в смысле, в Склифосовского, - он незаметно расстегнул карман висевшей на плече Гафаурова сумки. На асфальт посыпались спичечные коробки, а под конец выпал и небольшой бумажный пакетик. От удара он раскрылся, припорошив землю белым порошком.
- Вот, видите, у него и лекарства с собой, - обрадованно сказал Корняков.
Женщина присела на корточки и, подобрав коробки и пакет, сложила все обратно в сумку. Гафауров потянулся к женщине, слабо отбиваясь от Саввы, пытался что-то сказать, но на губах только лопались слюнявые пузыри.
- О Господи, вот беда-то, - женщина с состраданием посмотрела в выпученные глаза дилера, - надо же, как прихватило.
- Сейчас, помогите только до машины донести. Женщина хотела подхватить Гафаурова за ноги, но Корняков ее остановил:
- Сумку возьмите.
Волоча на себе обмякшего охранника, Савва подошел к машине. Навстречу выбрался Даниил с видеокамерой в руках. Женщина опешила.
- Спокойно, - сказал Корняков, открыл заднюю дверцу, загрузил Гафаурова в машину. Обернулся к своей неожиданной помощнице, достал удостоверение. - Анафема! Вы под нашей защитой! Только что на ваших глазах произведено задержание. Согласны быть понятой?
Женщина испуганно кивнула. Даниил навел на нее камеру.
- Прежде всего, назовите, пожалуйста, себя.
- Митрофанова Ольга Викторовна.
- Год рождения?
- Тысяча девятьсот сорок шестой.
- Где проживаете? Понятая продиктовала адрес.