- Возвращаемся, - сказал Берзалов. - Обыщем ниже, вдоль леса, но, сдается мне, здесь никого нет.
Для проформы дела они обежали не только равнину ниже вокзала, но и возвышенность, по которой Берзалов шёл давеча с Буром. Тщетно, бронетранспортёр как воду канул. Ясно, что Гаврилов не здесь, понял Берзалов, а где? Или квантор отправил меня в одну сторону, а его - в другую? Шуточки, однако, изволите шутить, обращался он непонятно к кому, и волна злости снова нахлынула на него.
* * *
Ночь уже окончательно вошла в свои права, когда они вернулись на станцию. Луна - череп по - прежнему скалилась в небе, предвещая несчастья и смерти. Но Берзалову было всё равно. Он давно перестал обращать внимание на плохие приметы, слишком много их было в этом атомном веке. Ясно было, что ничем хорошим он не кончится, если только не повезёт, думал Берзалов. А может, уже начало везти, только я не понимаю?
Бронепоезд имени Саддама Хусейна, с развевающимся триколором над штабным вагоном, гордо удалился в темноту - туда, где находилась цивилизация и девяносто пятая отдельная гвардейская бригада специального назначения. Генерал Грибакин позорно оставил их один на один с непонятным Комолодуном. Никому за просто так умирать не хочется. В принципе, я на него и не рассчитывал, с непонятной горечью подумал Берзалов, пойдём и сделаем своё дело. Просто мне грустно. Однако он не дал дурным мыслям завладеть собой и отдал команду:
- На броню!
Медленно и осторожно они двинули на противоположную сторону моста, который жалобно скрипел, словно расставаясь с ними навсегда. Сразу за ним начиналась та самая дорога. На этот раз квантором здесь и не пахло, потому что дорога повернула направо и весело побежала себе мимо пыльных трав и кустов в сосновый лес.
И хотя душа Берзалова рвалась галопом вперёд - лишь бы побыстрее настичь экипаж Гаврилова, он осторожничал, приказав Филатову двигаться почти на ощупь, дабы не нарваться на какую‑нибудь ловушку. Чего именно надо опасаться, он уже примерно догадывался. В первую очередь - лоферов с их утиными клювам и башенками, больше похожими на изящную дамскую шляпку, ну а уже потом - всякую экзотическую "пыль", которую генерал Грибакин называл "зелёной", а Касьян Ёрхов - "умной". В свою очередь "умная пыль" разделалась с элитными частями америкосов и заставила бежать из укрепрайона славного генерал - майора Грибакина. Ещё, вероятно, там же существовал Скрипей, который вначале всех страшно напугал, ну и ещё что‑то по мелочи, о чём Берзалов не имел ни малейшего представления, но подозревал, как тактически грамотный офицер. Надо было быть готовым ко всякого рода неожиданностям, настраивал он себя.
Между тем СУО, в которой были совмещены все функции управления бронетранспортёром, ничего не показывала ни на общем экране, где отражалась местность, ни на тепловизоре, ни на шкале сканера частот, который периодически "опрашивал" эфир. Тщетно. В наушниках властвовал всё тот же модулированный гул, и Берзалов понимал, что по - другому и быть не может, что Комолодун на то он и Комолодун, чтобы запутать всё так, чтобы никто разобраться не мог. Выходит, что район закрыт, а мы попёрлись наобум лазаря. Тошно было на душе у Берзалова, тошнее не бывает, но деваться было некуда. У него возникло непреодолимое желание развернуться вслед за бронепоездом Грибакина и через двое суток доложить генерал - лейтенанту Турбаевскому по факту: мол, так и так, укрепрайон с инвазивными захватчиками для людей смертельно опасен, лучше в него не ходить. Но ведь, гады, если снова не пошлют с тем же самым заданием, то заставят определять границы района. Глупо было умирать, когда только жить начали. Эх, Гаврилов, Гаврилов, думал Берзалов, куда тебя занесла нелёгкая?
- Товарищ старший лейтенант, - обратился к нему Рябцев, - а вам не кажется, что шум стал тише и не такой переливчатый?
- Да… действительно… - согласился Берзалов, послушав "внешнюю" связь. - Молодец, Рябцев!
Ему пришла идея "попросить" СУО промотать весь шум, который она записывала три дня, за несколько минут. Низкочастотные колебания преобразовались, и он услышал: звук костра, похожего на подвывающее пламя, треск лопающихся чурок и шипение капель воды, как будто они падали на раскаленную сковороду. Берзалов ещё не понимал, что это значило, хотя было ясно, что энергия шума упала и продолжает снижаться. Однако радоваться было рано.
Трудно было представить, что за противник прячется за всем за этим, насколько он силён и смышлен. Нет, безусловно, силён, раз в пух и в прах разделал восемьдесят третью воздушно - десантную дивизию американцев. А насколько он вынослив? Готов ли к партизанской войне? Или отхватил территорию и никого к себе не подпускает? Но ведь едем - едем, второй час, между прочим, и никого. Правда, шум в наушниках стал меньше. Берзалов запросил СУО и получил красноречивый ответ, да, действительно, за три дня амплитуда шума уменьшилась в пять раз и снижается по экспоненте. Это вселяло призрачную надежду, и Берзалов, который и так был суеверен и осторожен сверх меры, держал пальцы скрещенными.
И вдруг его как молнией шибануло: космический канал пытается открыться, но не может, а значит… значит, Бур вовсе не сумасшедший, а обычный, бытовой провидец! Вот как! - удивился Берзалов. А я его нагибал. Выходит, зря. Он посмотрел влево, где в углу сидел, нахохлившись, Бур. Разумеется, его давно уже развязали и даже дали опохмелиться. Теперь он дремал, смешно шевеля толстыми губами. Вот так Бур, с восхищением подумал Берзалов. Надо будет к тебе приглядеться, может, и в самом деле ты что‑то умеешь, кроме как нести околесицу?
Теперь луна - череп скалилась то в спину, то слева, то справа, потому что дорога вдруг принялась выписывать такие зигзаги, с какими они до этого не сталкивались. Равнина вдруг превратилась в череду холмов, поросших лесом. Иногда холмы были лысыми, с какими‑то ломаными вехами на верхушках, но останавливаться, лезть наверх и выяснять, что это такое, времени не было. Но самое странное заключалась в том, что местность не совпадала с картами, которые были заложены в СУО и находились в планшетнике у Берзалова. Этого он никак не ожидал. Впрочем, ломать голову было некогда, потому что СУО вдруг показала тёплое пятно и, не доезжая до него метров ста, Берзалов приказал остановиться.
Подгонять никого не приходилось. Все сразу прониклись моментом, выскочили из бронетранспортёра и рассредоточились по местности. Даже Сэр и Кец вели себя тихо - тихо. В машине остались Касьян Ёрхов, Колюшка Рябцев и Филатов.
Берзалов с Архиповым перебежками приблизились к тому месту, которое на экране СУО выглядело, как тёплое пятно, а через прибор ночного видения - белесо - зелёным.
- Кострище… - сообщил Архипов, одной рукой пробуя угли, второй держа автомат так, чтобы моментально открыть огонь.
Берзалов прикрывал его спину, держа склон дороги под прицелом, и чувствовал себя словно голым на футбольном поле.
- Сколько времени прошло?
- Угли прогорели. Пепел остался едва тёплый. Часов десять, однако.
- Да - а-а… - сказал Берзалов, давая понять, что он думает и анализирует ситуацию.
Архипов ещё пошарил вокруг костра и нашёл пустые консервные банки из‑под тушёнки, а ещё - кости от окорока и окровавленные бинты.
- Наши это, - убеждённо сказал Берзалов. - Зуева перевязывали.
- А вот! - обрадовался Архипов, вытаскивая из той, банки, которая словно специально была оставлена в центре поляны.
У Берзалова дрожали руки, когда он разворачивал полиэтиленовый кулёк, в котором находилась записка: "Роман Георгиевич, ждали вас двое суток. Поняли, что с вами что‑то случилось. Принял командование группой и приступил к выполнению задания. Старший прапорщик, Гаврилов Ф. Д."
- Как двое суток?! - удивился Берзалов. - Ты что‑нибудь понимаешь? - спросил он у Архипова, на какое‑то мгновение забывая, что вокруг враждебная территория под названием Комолодуна.
- Я ещё не сообразил, - признался Архипов, который был польщен, что Берзалов спрашивает у него совета. - Странно получается… вроде бы время у них бежало быстрее. Слышал я о таком, но никогда не видел.
- Вот то‑то и оно… - согласился Берзалов. - Чепуха какая‑то получается. Выходит, что здесь время другое, что ли?
- Наверное… - покорно кивнул Архипов, но уверенности в его голосе Берзалов не услышал, как, впрочем, и в своих словах тоже. Не сталкивались они ещё с такими явлениями, даже когда ходили в рейды по бескрайней Заокской низменности. Не до уверенности было. Уверенным ты будешь, когда увидишь реального врага, подумал Берзалов, в которого можно выстрелить.
- Да и то верно, - согласился он, снова беря свой сектор в прицел автомата, - как это время течёт не так, как принято, разве что только в фантастических романах? - Ворчал он. - Верно ведь?.. - риторически спросил он и засмотрелся на луну - череп, которая, безразлично скалясь, висела над обожженными радиацией лесами, над посёлками и городами, существующими разве что на картах, над зараженными полями, болотами, над морями и океанами - над Россией, и что с этим всем делать, он не имел ни малейшего представления. Только двигаться вперёд и искать Гаврилова, подумал он и стряхнул с себя оцепенение.
- Так! - сказал он в микрофон. - Все слышат меня?! Мы нашли записку от Гаврилова. Они опередили нас на двое суток. Приказываю: двигаемся вперёд, неустанно вызывать группу Гаврилова и базу.
- Не верю… - отозвался Колюшка Рябцев и тут же испугался своей дерзости, - ой, извините, товарищ старший лейтенант, вырвалось.
- Мы их никогда не догоним, - вдруг выдал в локальную связь Бур.
- Что значит, "никогда не догоним"? - нервно отреагировал Берзалов.
- Временной континуум у них другой… - загробным голосом поведал Бур и насупился.
- Ишь ты… - отозвался недовольным голосом Архипов, - словечки разные знает. Ты лучше бы стрелять научился.
В наушниках было слышно, что Бур по привычке начал было ворчать, но, похоже, только заработал себе по шее и заткнулся.
- Разговорчики… - проворчал Берзалов, перебежками направляясь к бронетранспортёру. - Время другое… Континуум… Печки - лавочки… Фигли - мигли… Разберё - ё-мся!
Не нравилось ему всё это, и он привычке злился. Однако теперь он по - другому смотрел на Бура и невольно прислушивался к его словам. Чувствовал что‑то Бур, но высказаться не мог. Такова была его натура: он ощущал, но абсолютно не умел излагать суть вещей.
* * *
Дорога петляла, петляла, а потом внезапно выскочила прямиком к большому, просто огромному городу, который лежал на равнине и который, однако, не значился ни на одной карте. Вначале он мелькнул под лунным светом крышами, блестящей рекой и разбегающимися улицами, и тут же пропал, когда дорога нырнула с холмов, очертя голову, вниз. И Берзалову показалось, что он ошибся - не было никакого города, а просто хочется спать, клонит в сон, вот и мерещится всякая белиберда. Но через пару минут бешеной езды в предрассветных сумерек вдруг стали мелькать, как в калейдоскопе, дома, проспекты, бульвары, ажурные мостики, серебристая речка, а потом - бах! и дорога уперлась в колонны монументального портала. Бур, которого простили и который сидел на своём законном месте рядом с Филатовым, выругался:
- Ёпст!
- Заткнись! - посоветовал Филатов и ударил по тормозам.
В результате Гуча разбил себе нос о ребро жесткости и в разведку не попал, Архипов же остался за старшего, а Сундуков занялся прожекторами.
- Товарищ старший лейтенант… - обратился Колюшка Рябцев и задал тот единственный вопрос, который вертелся у каждого на языке, - а вам не кажется странным, что такой огромный город, и без единого огонька?
- Кажется, - невольно согласился Берзалов, хотя чего здесь странного - может, все спят без задних ног?
Может, но не обязательно, и не надо обманывать себя, это тот самый город, о котором предупреждал генерал Грибакин.
- Ну да… - согласился Архипов, - дрыхнут на рассвете, тёпленькие, в тёплых постельках, в белых носочках.
- В каких белых носочках? - уставился на него Берзалов.
- Это… так… образно, - поправился Архипов.
- А - а-а… - среагировал Берзалов.
Архипов ещё ничего не понимал, а в его словах крылась зависть ко всем тем, кто действительно мог себе позволить такую роскошь, как чистые подушки и мягкие перины.
- Что случилось‑то? - беспечно спросил капитан Русаков, которому с его места, конечно же, не было видно, что происходит снаружи.
- Да город какой‑то непонятный, - задумчиво ответил Берзалов. - Во первых, целый, не разбомбленный, а во - вторых, безлюдный, - он высказал то, о чем даже боялись думали Филатов, Бур, Колюшка Рябцев, которым тоже была видна дорога.
- Чего здесь странного?
- А то, что так не бывает, - ответил Берзалов, вглядываясь в триплекс башенки.
- Что будем делать? - спросил Русаков, как будто тотчас проникнувшись тревогой.
Берзалов мало что понимал. Он только видел, что что‑то не так, а что именно, не мог сообразить, хотя давно уже пора было привыкнуть, что постъядерный мир изменился, что он приобрел иные качества, которые постепенно открывались человечеству. Но чтобы целый, не разбомбленный город оказался абсолютно безлюдным, такого ещё не бывало.
- Не знаю, - признался он, невольно прислушиваясь к звукам снаружи и припоминая слова генерала Грибакина об этом таинственном городе. Не может быть, чтобы нам так повезло, подумал он. Не верю я в такие совпадения. Да и глупости всё это - какой‑то супергород, просто фигли - мигли на постном масле.
- А если взглянуть?.. - неуверенно предложил Архипов.
И сразу всё пошло наперекосяк, не так, как привык Берзалов. Надо было бы, конечно, отступить. Взять тайм - аут. Подумать маленько, может быть, даже поискать другой выход, но стремление найти Гаврилова затмило в Берзалове все другие чувства и даже инстинкт самосохранения, хотя, прежде чем покинуть бронетранспортёр, он проверил СУО, уровень радиации и кинул взгляд на сканер частот. Последний если бы что‑то и обнаружил, то давно бы подавал световые и звуковые сигналы. Всё было, как всегда, то есть в норме, даже радиация, а это Берзалову тоже, как обычно, не понравилось. Лучше бы что‑то угрожало, подумал он, лучше бы было страшно. Спас стыдливо помалкивал. Бур - народный провидец, пребывал в испуге. Надо было принимать решение.
- Ладно… - сказал сам себе Берзалов, а оказалось, что вслух. - Пойду прогуляюсь. Капитан, выскочим на минуту. И ты тоже не отставай! - приказал он Буру.
Бура он взял с одной единственной целью - использовать его провидческие способности в реальном деле и разобраться, что такое "другое время". Если это то, о чём он подумал, то они, действительно, никогда не догонят Гаврилова, прежде чем он достигнет Харькова и остановится. Получается, что греки были правы, придумав парадокс Ахиллеса и черепахи. Допустим, думал Берзалов, мы движемся быстрее Гаврилова в два раза, что невозможно, потому что он тоже спешит, но допустим, и находимся от него на расстоянии перехода в два дня. Допустим, мы пробежим это расстояние в два раза быстрее, но ведь и Гаврилов не стоит на месте, он убежит от нас ещё на полдня вперёд, и так до бесконечности, то бишь до самого Харькова. Прав Бур, получается, что время у Гаврилова другое. Континуум в нём другой. Была, правда, одна тонкость, которая смущала Берзалова: похоже, Бур воспринимал всё происходящее через призму религии, а это, разумеется, только запутывало ситуацию.
- Выскочим, - легко согласился Русаков и полез вслед за Берзаловым в боковую дверцу, задевая своим огромным пулемётом за ребра жесткости.
Дверца была низкая и узкая, чтобы изящно выскочить наружу, надо было обладать изрядной ловкостью. Но худой Русаков справился с этой задачей легко и сказал, когда они уже приблизились к колоннаде:
- Не находишь, что странно пахнет? Где‑то я уже это видел…
Бур со старушечьим кряхтением выпал из бронетранспортёра и принялся собирать амуницию, которая по обыкновению с грохотом вывалилась у него из подсумка на асфальт.
- Я тоже, - нервно ответил Берзалов, с беспокойством оглядываясь на Бура, и колкая тьма вокзала ему страшно не понравилась. Хотя светало по - весеннему рано, луна - череп всё ещё давала достаточно света, чтобы тени казались чёрными - чёрными провалами в бездну.
Где‑то и когда‑то он тоже будто бы видел этот город, но вспомнить никак не мог.
- Вот там… - уверенно сказал Русаков, - автостанция.
Берзалов спорить не стал, какая, в принципе, разница, главное, Гаврилова найти или его следы. Да и опасности, судя по всему, никакой. Разве что смущало отсутствие людей. А может, это и хорошо, потому что только люди и могут быть опасными.
- А ты почему с нами? - спросил он у Кеца, который с любопытством тоже глядел по сторонам. - Тебе кто разрешил? Вернись в машину и доложись Архипову, что ты на месте! - приказал он.
За время передвижения группы бойцы подобрали Кецу армейскую одежду, соответствующую росту и делу, которым Кец наравне со всеми занимался в глубокой разведке. Где это всё раздобыли, для Берзалова осталось большущей тайной. Только Архипов, который покровительствовал Кецу, ходил гоголем, нос задрав. Разумеется, Кец сидел при экипаже и ни на какие задания его не брали. Это был самый категоричный и самый жёсткий приказ старшего лейтенанта Берзалова. Все понимали, что за его нарушение простым взысканием не отделаешься и даже не отсидишься на губе. Со старшим летехой шутки плохи, если что, он мог в горячке и в нокаут отправить одним движением руки. Поэтому Кеца и Сэра берегли, как зеницу ока. Пылинки, можно сказать, с них сдували, а кормили, как на убой. Особенно был доволен Сэр, который за свою недолгую собачью жизнь редко ел досыта, всё какую‑нибудь дрянь, которую найдёшь на дороге, а здесь ему давали и тушенку, и сгущенное молоко, и конечно же, все те продукты, которые прихватили с фермы Ёрховых. Ели их целые сутки и до сих пор не съели. Так что после злополучных шпикачек Сэру перепадали не только одни огрызки. Всё тот же сердобольный Архипов на последней стоянке сварганил для Сэра самый настоящий мясной суп, который Сэр долго охранял, как ему казалось, от посягательств экипажа: во - первых, потому что супа было много и Сэр сразу весь его сожрать не смог, а во - вторых, было так вкусно, что с тех пор он заобожал Архипова и ходил за ним хвостиком, чем вызывал праведную ревность Кеца. Так развлекался экипаж первого бронетранспортёра.
- Лейтенант, тебе не кажется, что мы не там ищем? - спросил Русаков, косясь на воинство: Кеца, Сэра и Бура, которые в свою очередь испуганно косились на вокзал и не смели шага ступить в сторону, потому что им было страшно.
В понимании капитана Русакова таскать мальчишку да ещё и с собакой в глубокой разведке было безответственно и глупо. Куда лейтенант смотрит, о чём думает? Один раз он даже высказался в том смысле, что слышал о таких пацанах, что бродят они, мол, бесцельно по пустошам, странные и непонятные, и, вообще, сплошные загадки. Но Берзалов отнёс это высказывание на то обстоятельство, что, как говорится, на войне детям делать нечего, и тотчас забыл слова капитана, других забот хватало.
- А ведь пацан - засланный казачок… - сказал однажды Русаков.
Берзалов тогда отрезал ему:
- Не вздумай сказать при экипаже, убьют.
- Даже так?.. - удивился Русаков.