На технологической Земле (XIV век от Сошествия Митры, уже открыта антигравитация и совершен пилотируемый полет на Марс) образуется ШАД - школа для детей с парапсихологическими способностями. Однако вскоре неизвестные начинают охоту на выпускников школы, и Дил Гудриксон, прозванный "Крокодилом" за врожденный талант к разрушению, должен выяснить, кто затеял эту череду убийств и покушений, прежде чем охотники доберутся до него самого.
Андрей Смирнов
Возрождение бога-дракона
1
Аэропоезд мерно покачивался в силовом туннеле. Шипел воздух, сминаемый торпедой ведущей машины, воронкой горизонтального торнадо обволакивая тянувшиеся за ней вагоны. Картинка за окном то и дело смазывалась - воздух, сжимаемый металлическим телом поезда, нагревался неравномерно, горячие и холодные потоки перемежались, следуя друг за другом с удручающей регулярностью. Я поймал себя на том, что уже некоторое время бездумно пялюсь в окно, не замечая ни неба, ни проплывающих внизу деревьев и водоемов - слежу за этими чередующимися потоками так, как будто бы меня приставили наблюдать за ними. Возникло искушение просидеть так и дальше, до самого Эленгарда, ни о чем не думая и не замечая, как проходит время, но я подавил соблазн, вытащил из сумки увесистую книгу и откинулся на спинку сиденья. Выходные у родителей прошли достаточно мило, но завтра - экзамен по экономике, и герр Рихтер вряд ли обрадуется, если я не подготовлюсь. Я открыл учебник и погрузился в чтение.
Прошло какое-то время - полагаю, минут двадцать или чуть больше. Книга дробилась на полтора десятка разделов и множество маленьких глав - последних я успел проглотить с полдюжины и уже подходил к порции проверочных вопросов в середине раздела, как услышал шум открывающихся дверей в дальней части вагона. Оживленно болтая, мимо меня проследовала парочка - пожилой, но еще крепкий мужчина, и миловидная девушка лет двадцати пяти. Добрались до следующих дверей и скрылись из виду. Они явно направлялись в вагон-ресторан. Женщина меня не заметила. Мужчина тоже, но он и не должен был. А вот женщина могла почувствовать - так же, как почувствовал ее я, когда она только появилась в вагоне. Но, кажется, она была слишком занята своим спутником.
Еще несколько секунд я пялился в книгу. Вставать не хотелось. Происходящее не имело ко мне ровным счетом никакого отношения. С другой стороны, мне казалось, я должен что-то предпринять. Конец сомнениям положила шальная мысль: а вдруг, уладив свои дела с пожилым мужчиной, она возьмется за кого-нибудь еще? Например, за машиниста? Очень сомнительно, конечно. Крайне сомнительно, но… но все же такая вероятность была, поэтому я убрал книгу в сумку, поднялся на ноги и пошел в вагон-ресторан.
Все столики были заняты. Компания гуляк из Европы веселилась вовсю, распевая фривольные немецкие песни. Нужная мне парочка сидела за стойкой. Они уже успели заказать выпивку - два больших бокала с пивом. Мужчина казался по-настоящему счастливым. Подойдя поближе, я услышал, как он, захлебываясь от восторга, рассказывает какую-то нелепую историю из своей жизни. Женщина слушала очень внимательно, ободряюще улыбалась, и попивала пиво маленькими глоточками, как будто бы в бокал был налит ликер. Похоже, она не ожидала никаких неприятностей, поскольку заметила меня лишь тогда, когда я встал за спиной мужчины и принялся бесцеремонное ее рассматривать. Глаза ее прищурились, улыбка пропала. Мужчина тоже что-то почувствовал, замолчал и стал оглядываться назад. Я ободряюще улыбнулся женщине, словно она была моей старой знакомой:
- И давно ты здесь промышляешь?
Вместо ответа она злобно оскалилась, враз растеряв остатки своего очарования. Она уже не была молодой - тридцать пять лет, сорок, сорок пять… стремительно старела на глазах. Вокруг глаз появились морщинки, кожа вместо нежно-розового приняла сероватый оттенок.
Но ее спутник не видел всех этих удивительных превращений. Повернувшись, он загородил женщину своим грузным телом и недовольно спросил:
- Парень, что ты себе позволяешь?
Он хотел отпихнуть меня, но так и не решился это сделать - хотя до моего семнадцатилетия еще полтора месяца, выгляжу я на пару лет старше и физически развит для своих лет довольно неплохо. Потом наши глаза встретились и его взгляд перестал быть осмысленным.
- Сядь обратно. - Сказал я. Мужчина безропотно выполнил приказ. Я перевел взгляд на женщину.
- Поговорим?
Вместо ответа она оскалилась и зашипела - к счастью, еще не настолько громко, чтобы привлечь к нам внимание. Я быстро прикоснулся к капле пива на стойке и нарисовал знак из нескольких пересекающихся линий. Если эта безмозглая тварь превратится прямо сейчас, у всех на виду, наставник потом наверняка обвинит меня в том, что это я ее спровоцировал.
Мир вокруг слегка потемнел. Оккупировавшие половину вагона немцы затянули новую веселую песню. Я слышал их голоса, но все звуки казались тягучими и приглушенными, как будто бы они пели не в одном вагоне с нами, а где-то за стеной. В каком-то смысле, так оно и было, только вот стена, отгородившая нас с горгоной от внешнего мира, состояла не из камней, а из чистой энергии. Бармен, оказавшийся в этот момент рядом с нашим участком стойки, даже не посмотрел в нашу сторону. Он нас больше не видел.
Я повернулся к женщине. Ее превращение к этому моменту почти завершилось - лицо стало морщинистым и уродливым, красивое платье обернулось лохмотьями, а кожа посерела еще больше. Волосы превратились в клубок змей, и удлинившиеся клыки уже не помещались в некогда прелестном ротике.
Горгона поймала мой взгляд и широко улыбнулась. Ее сияющие глаза притягивали к себе, как магнит. Я ощутил, что захоти я повернуть шею или закрыть глаза - это будет чертовски тяжело сделать. Но я не хотел.
В памяти всплыл урок четырехлетней давности - герр Рихтер рассказывает группе учеников о том, как обитатели тайного мира отображались в древних легендах и мифах. Горгона не превратит вас в камень, говорил он, но иссушит, заберет вашу силу и жизнь - если только вы окажетесь достаточно глупы, чтобы посмотреть ей в глаза. Все увлеченно слушают, разглядывая рисунки на доске и отчетливо зная, что речь идет не просто о каких-то страшилках, а о том, с чем каждому из них наверняка придется иметь дело. Я веду себя точно также, как остальные. Мне нравится голос наставника, и я не хочу подрывать его авторитет в группе, рассказывая о том, как играл в гляделки с горгонами.
Глаза твари светились все сильнее. Возникло ощущение, что ее глаза и мои соединяет невидимая эластичная труба. По этому каналу я должен был перетечь к ней весь, без остатка. Я уже видел, как эти твари охотятся, и знал, что обычного человека они могут выпить очень быстро.
Потом она поняла, что события развиваются совсем не так, как ожидалось, но было уже поздно. Разорвать нашу связь она не могла. Отчаянное сопротивление продлилось лишь несколько секунд. Затем она упала на пол и неподвижно замерла там, быстро превращаясь в клочья дыма. У этих созданий нет тела, разрешенного правилами той общей реальности, которую люди полагают единственно существующей. Для чудовищ в человеческом мире просто нет места, им требуется прилагать определенные усилия, чтобы существовать в нем, но после смерти мир людей выталкивает их вовне как нечто совершенно чужое. Поэтому после уничтожения максимум, что от них остается - немного дыма, песка или пепла.
Пожилой мужчина сидел на своем месте в полной прострации. Я забрал его бокал с пивом и сделал глоток. Он должен мне целую жизнь. Ничего страшного, если я позаимствую у него выпивку.
Мой заговор, наложенный на это место вместе со знаком, изображенным на стойке, быстро терял силу - еще минута, и он перестанет действовать. "Карманная реальность", в которой мы столкнулись с горгоной, перестанет существовать, влившись в общечеловеческую реальность, от которой ее искусственно отделили. Окружающие опять начнут обращать внимание на это место, официантка смахнет пыль с сиденья, которое совсем недавно занимала девушка-горгона, а очнувшийся мужчина станет мучительно вспоминать, каким образом он тут оказался… Да, сейчас все встанет на свои места - как только я допью пиво и вернусь в свой вагон.
Но допить пиво не получилось.
Раздался тяжелый удар, грохот, поезд затрясло. Мгновенное чувство невесомости - а затем меня припечатало к потолку с такой силой, что только что выпитое пиво враз оказалось снаружи. Вагон мотало из стороны в сторону; люди, столы, стулья, посуда - все это летало по воздуху, отталкиваясь от стен и сталкиваясь друг с другом. Пока я летел обратно к стойке, мимо пронеслась здоровенная микроволновка. Безуспешная попытка сгруппироваться, удар об угол стойки, хруст, и дикая боль в правом плече. Потом меня отбросило назад - точнехонько в окно, только что выбитое микроволновкой. Последняя картинка: летящий вниз поезд, разодранный взрывом на две части, сыплющиеся из окон люди, обломки посуды и мебели, клубы черного дыма, и где-то высоко в небе, бесстрастная и вечная, словно дорога богов, жемчужная лента силового тоннеля. Удара о землю не помню.
2
- Привет! - В дверном проеме показалась голова Бьянки. Улыбка во весь рот и заговорщическое выражение лица.
Бьянка шмыгнула внутрь. Если бы я не был так слаб, то обязательно спросил бы, какого черта она приволокла огромный букет цветов. У нас что, сегодня какой-то праздник?
- Ну, как ты себя чувствуешь? - Жизнерадостным тоном спросила она, и до меня дошло, что все это - тон, цветы и улыбка - предназначались исключительно для того, чтобы приободрить меня.
- Лучше не бывает… - Пробормотал я. В самом деле, несколько переломов, сотрясение мозга, изрезанная осколками стекла левая сторона тела, ссадины и гематомы - что может быть лучше?
Бьянка улыбнулась еще шире и поискала глазами подходящую емкость для своих цветов. Обнаружила вазу на подоконнике, наполнила ее водой, установила на моей тумбочке и принялась запихивать в нее цветы. Я хотел было сказать ей, чтобы убрала куда-нибудь подальше эти растения, но так и не решился. Не хотелось ее расстраивать. Она была так увлечена своим занятием.
- Встретила в холле твоих родителей, - сообщила она.
Я хотел кивнуть, но не смог, потому что шея была зафиксирована специальным жестким корсетом. Родители только что ушли, чему я был только рад. Одному не очень-то весело, но одиночество намного лучше отчужденности под маской родительской любви. Не знаю, зачем они вообще приезжали. Наверное, потому что такое поведение предписывала их социальная роль, которой они пытались соответствовать. Это их отношение было насквозь фальшивым, хотя в искренности своих чувств они всегда пытались убедить всех, кого только можно, и в первую очередь - самих себя. Но искренностью там и не пахло.
Бьянка села на край кровати и критически меня оглядела.
- Здорово тебя помяло.
- Угу… - Пробурчал я. Появилось ощущение, что я лежу на кровати совершенно голый. Нельзя было сказать точно, применяет ли Бьянка свой Дар для того, чтобы оценить мои повреждения, но, зная ее, в этом трудно было сомневаться. Возникло искушение сказать ей, что ее грудь со времени нашей последней встречи определенно увеличилась в размерах - это заставило бы ее смутиться, обидеться, нахамить мне - в общем, это надежно отвлекло бы ее от экстрасенсорного сканирования моего несчастного тела. Но, к счастью, она отвлеклась сама.
- В новостях говорили, что погибло восемьдесят человек.
- Слышал, - я показал глазами ей за спину. Там, на подставке, прикрепленной к стене под самым потолком, находился небольшой телевизор.
Бьянка оглянулась, заметила телевизор и спросила:
- Тебе уже разрешают его смотреть?
- Нет еще.
- А-а-а… понятно. - И протянула противным голосом примерной девочки-отличницы:
- Если что-то запретили, нужно обязательно это сделать, да?
- Как будто бы ты никогда ничего не нарушала. - Огрызнулся я. Три месяца назад Бьянке исполнилось семнадцать. В ней и раньше появлялась воспитательская жилка, но с тех пор, как она получила водительские права и гражданскую карту, ее эго раздулось до неимоверных размеров, а вместе с ним усилилась и склонность к нравоучениям.
Бьянка недовольно поджала губы.
- Тебе нужно отдыхать. И поправляться.
Я не удержался и буркнул:
- Сам знаю, что мне нужно.
Она чуть отстранилась и посмотрела на меня уже без всякого показушного оптимизма.
- Узнаю Крокодила.
- Привет, Бьянка! - Хмыкнул я.
Мое полное имя - Дильгерт Гудриксон, но обычно оно сокращается до простого и короткого "Дил". Однако, Бьянка вскоре после нашего знакомства объявила, что "Дил" - сокращение совсем от другого слова. Остальные - не только ученики герра Рихтера, но и обслуживающий персонал - дружно подхватили эту "замечательную" идею. Мне прозвище не нравилось, хотя должен признаться, что-то в нем было, из-за чего оно так быстро прижилось… ну, возможно, слишком мощные челюсти делают меня немного похожим на крокодила, да и в характере, по мнению окружающих, есть что-то от этого существа… На Бьянку всерьез было невозможно злиться, но что касается всех остальных, то они таким иммунитетом не обладали, хотя в первое время и не понимали этого. Потом они меня достали, я в первый раз показал зубы, и это надолго заткнуло рты самым говорливым. Но даже тогда я знал, что они продолжают называть меня "Крокодилом" за моей спиной. Дурацкое прозвище раздражало, но в конце концов я привык и смирился.
Настроение Бьянки тем временем опять переменилось. Она легонько похлопала меня по руке (не той, которая находилась в гипсе, а по другой, здоровой) и сказала:
- А вообще, мне нравится, как ты держишься. Едва не погиб, куча переломов, а по-прежнему спокойный, как… - Она запнулась.
- …как крокодил, - хмыкнул я.
Бьянка улыбнулась - на этот раз уже не с показным оптимизмом, а искренне.
- Мы все за тебя очень волновались. - Сказала она.
- Все? Брось. Думаю, расстроилась только ты. Ну, может быть, еще Вит… пару секунд, по дороге от компьютера к верстаку. Впрочем, не уверен, что он вообще заметил, что меня нет. Остальным плевать.
- Не говори так.
- Но это правда. Думаю, многие еще и обрадовались.
Бьянка вздохнула.
- Не буду спорить. Может быть. Но… ты приложил столько усилий, чтобы настроить всех против себя, что теперь… теперь ты просто не имеешь права упрекать их в таком отношении.
- Я не упрекаю. Меня всё устраивает.
- Устраивает? Тебе нравится тут лежать одному и пялиться в потолок?
- Я не один, - возразил я. - Видишь, ты же пришла.
Бьянка недовольно фыркнула.
- Если бы ты иногда старался быть чуточку более дружелюбным и открытым, друзей у тебя могло быть намного больше.
- Я и так стараюсь. Веду себя как ангел.
Она хотела что-то еще сказать, но осеклась. Возможно, вспомнила историю, предшествовавшую моему появлению в Школе для Асоциальных Детей. Выбор в те дни у меня был простой: либо колония, либо маленькая закрытая школа, курируемая герром Рихтером. Школа для детей с аномальными парапсихическими способностями. Все мы в какой-то мере асоциальны. Но некоторые больше, чем другие. Намного больше. Меня действительно могли упечь. И было за что.
Какое-то время мы молчали. Потом я кое-о-чем вспомнил.
- Сделаешь для меня одну вещь?
Я расценил вопросительный взгляд Бьянки как согласие и продолжил:
- Купи молока. Где-то пол литра, больше не надо. Разогрей, но не кипяти…
- Хорошо. - Она сделала движение, намереваясь встать. Я перехватил ее руку.
- Подожди. Это не для меня.
- А для кого?
- Слушай дальше. Еще тебе понадобится кровь…
- Нет. - У Бьянки длинные волосы, очень густые и пышные, да еще и вьются так, как будто она каждый вечер делает бигуди. Когда она затрясла головой, отвергая мое предложение, то стала похожа на недовольную, пушистую чау-чау. - Нет, нет и нет, я не буду этого делать.
- Ничего плохого не случится, - успокаивающим тоном произнес я. - Кровь можно купить на рынке, в мясном отделе. Тебе понадобится грамм триста, не больше.
- Я обещала герру Рихтеру, что больше не буду участвовать в твоих… экспериментах. - Неуверенно сказала она.
- Это не эксперимент, нужно просто покормить кое-кого. В общем, идешь в мою квартиру - вечером, после восьми. На подоконнике стоит чашка. Наливаешь туда молоко и кровь… Только помой сначала, он не будет пить из грязной посуды… Наливаешь, потом стоя лицом к окну, говоришь "Я приготовила эту пищу для тебя, Ярдзич", и спокойно уходишь. Вот и все.
- Кто такой Ярдзич? - Прежде чем я успел ответить, она предупреждающе выставила перед собой руку. - Нет, молчи. Я не уверена, что хочу это знать.
- Ты выполнишь мою просьбу? - Я испытующе посмотрел Бьянке в глаза. Она отвела взгляд.
- А это обязательно? - Сделав кислую физиономию, через какое-то время спросила она.
- Я не знаю, сколько тут проваляюсь. Вдруг он перестанет прилетать?.. Я приручил его совсем недавно.
- Ладно. А как я попаду к тебе?
Я показал глазами на тумбочку.
- Верхний ящик. Там ключи и кошелек.
Бьянка вытащила ключи и спрятала их в карман джинсов. К кошельку не притронулась.
- Спасибо.
- Если там будет что-нибудь плохое или опасное, я… я не знаю, что я с тобой сделаю.
- Если ты сразу уйдешь, после того, как сделаешь все, что я сказал, то ничего плохого не будет.
- Ага, а если не сразу - значит, будет?..
Я хотел пожать плечами… Это было ошибкой. Стоило шевельнуться, как по правому плечу разлилась волна боли.
- Не знаю. Вообще-то он дал мне обещание не трогать тебя.
Бьянка осуждающе покачала головой. Поднялась, собираясь уходить.
- Водишься с какими-то монстрами. Заботишься о них. Лучше бы так предупредительно ты вел себя с нормальными людьми.
Я улыбнулся. Вспомнил про несчастную горгону, которую убил, спасая жизнь совершенно никчемному типу.
- Я ко всем отношусь одинаково. И без причины не нападаю.
- Ну да, конечно… - Бьянка закатила глаза. - У тебя просто талант притягивать к себе неприятности.
- Всякое случается.
- Пока, Крокодил. Я еще зайду. - Она помахала рукой на прощанье.
- Пока… чау-чау.