Бьянка насуплено посмотрела на меня. Последняя часть моего выступления ей явно пришлась не по нутру.
- Если тебе не нравится, как учат в ШАД, можешь поспорить об этом с директором! - Возмущенно ответила она. - Только вряд ли он тебя послушает! Он нормальный человек и понимает, что детей-психокинетиков и так слишком мало, чтобы разбрасываться ими просто так… Да и вообще, как можно так цинично и прагматично относиться к чужим жизням? "Давайте наберем десять человек, и сделаем так, чтобы девять погибли, зато оставшийся, может быть, будет чуточку сильнее, чем он был бы в других условиях!" Как вообще так можно рассуждать?! Тогда уж лучше никого не набирать и не учить!
- Смерть - это часть жизни, нравится тебе это или нет. - И, чтобы позлить ее еще чуточку, пренебрежительно добавил: - Добро пожаловать в реальный мир, детка.
- Сам ты "детка"! - Обиженно огрызнулась Бьянка. - Да, смерть существует. Но это не значит, что ее надо еще и дополнительно умножать!
- Бессмысленный спор, - я отмахнулся от ее слов. - Пойдем лучше, посмотрим, что там нашла эта девочка.
Бьянка перевела дух и кивнула.
- Я спрошу у ребят, не видел ли кто-нибудь из них, куда ушел Клаус.
Мы повернули обратно. Бьянка показала мне, в каком направлении находится место, где меня дожидалась Диса Асгердссон, а сама обеспокоенно двинулась к группке ребят, нашедших посреди заваленного строительным мусором двора относительно чистый и неповрежденный кусочек асфальта, и увлеченно игравших там в крестики-нолики. Рядом с ними, пытаясь выглядеть независимо, но не умея скрыть глодавшей его обиды, переминался с ноги на ногу тот мальчик, которому так и не удалось найти проход. Будь моя воля, я бы его тут и оставил, но Бьянка была права: программу обучения определял не я и у меня не было ни малейшего желания доказывать герру Рихтеру Эзенхофу, что я лучше знаю, как строить воспитательный процесс в школе для психокинетиков. Я точно не был лучшим, чем он, учителем хотя бы уж потому, что никогда не имел ни малейшего желания делиться с кем-либо силой и знаниями. Я не смог бы создать лучшей школы потому, что даже не стал бы и пытаться кого-либо учить. И слишком увлекаться критикой существующего положения вещей не стоило, потому что какой бы ни была ШАД, в ней нашлось место даже для меня и за прошедшие годы я почерпнул в школе немало полезного.
Диса, худая и некрасивая девочка двенадцати лет, бродила, погруженная в собственные мысли, по запутанному маршруту на пятачке три на три метра. Она делала маленькие шажки, ставя пятку одной ноги почти в упор к носку другой, и постоянно поворачивала то направо, то налево. Видимо, хотела развеять скуку, и так увлеклась своим воображаемым лабиринтом, что заметила меня только когда я подошел к ней практически вплотную. Диса ойкнула и сбилась с шага. Я молчал, поскольку Бьянка просила не пугать девочку, но мое молчание, видимо, показалось Дисе угрожающим, потому что она как-то вся поникла и сжалась. Мне захотелось сказать: "Если ты не перестанешь бояться, я тебя убью", но была вероятность, что эта фраза не заставит ее осознать свой страх и что-то сделать с ним, а, напротив, еще больше усилит его, и тогда мне, дабы не нарушать свое обещание, действительно придется ее убить, а это было бы не очень хорошо, потому что смерти этой бесполезной соплячки Бьянка бы мне точно не простила. Поэтому я просто вздохнул и промолчал. Девочка сжалась еще больше. Даже обычный человек, ослепший и отупленный цивилизацией потребления, ощутил бы мое недовольство, а она, все-таки, была эмпатом.
- Мне кажется… я думаю… по-моему… тут что-то есть! - Пискнула Диса и даже закрыла глаза, опасаясь того, что может произойти с ней после такого решительного заявления.
Пока она стояла с закрытыми глазами, я задумался о том, что с ней делать, потому что она слишком сильно фиксировалась на мне и на своем страхе, в то время как концентрировать внимание ей, вообще-то, следовало бы на поиске пути в иную реальность. В таком состоянии она могла провалить не только то, что было ей поручено, но и вряд ли бы справилась с любым делом, которое в иных условиях выполнила бы с легкостью. В качестве спутника - раз уж нельзя было действовать методами шоковой терапии, поставив ученицу перед выбором: или отказ от страха, или смерть - тут нужен был не я, а кто-нибудь типа Бьянка: доброжелательный, ненавязчивый, внимательный и добрый. Рационально было бы сказать этой девочке что-нибудь ободряющее, но меня едва не стошнило при мысли о том, что придется утирать ей сопли для того, чтобы у нее же принять порученное ей задание.
Диса осторожно приоткрыла один глаз, а я так и не сумел придумать, как отвлечь ее внимание от своей персоны и страха перед неудачей. Ситуация была тупиковая. Тут я заметил, что стена вокруг двери подъезда разрисована цветными мелками и подошел поближе, чтобы рассмотреть рисунок.
Диса несколько раз очертила косяк двери, каждый раз рисуя чуть более широкую букву "П" вокруг предыдущей. Также под дверной ручкой она нарисовала замочную скважину.
Дверь производила… какое-то особенное впечатление. Да, сделанное девочкой казалась результатом детской забавы… И вместе с тем…
Я протянул руку, как будто собирался дотронуться до двери, но так и не коснулся ее. Я услышал, как девочка подошла ближе и встала за моей спиной. Я ощущал ее любопытство.
Тот факт, что я всерьез заинтересовался ее рисунком, заставил ее забыть о стеснении и страхе. Это хорошо.
- И куда она ведет? - Спросил я, повернув голову к Дисе.
Девочка неловко пожала плечами.
- Не знаю. Я не смотрела. Вдруг там опасно?.. Нам же сказали найти проход и ждать у входа, вот я и…
- Ты все правильно сделала, - я повернулся и вновь посмотрел на покрытую ржавчиной и облупившейся краской, железную дверь. - Расскажи, как ты искала путь.
- Ну-у-у… я не знала, как его искать, - призналась Диса. - Поэтому я загадала, чтобы он тут начинался. Когда я была маленькая, бабушка мне в одной книжке, - она произнесла название книжки, и стало ясно, что речь опять пойдет о детской художественной литературе, - читала про мальчика, который нарисовал мелком на стене дверь, и она стала настоящей… вот я тоже решила попробовать… а когда я нарисовала, то почувствовала… ну, как будто там что-то есть… чего не было раньше… я чуть-чуть ее приоткрыла, но там все было по-старому!..
Последнюю реплику она произнесла с обидой и жалобой.
- Ты раньше когда-нибудь рисовала такие двери… ведущие в странные места?
Она отрицательно замотала головой.
- Я пыталась, но у меня ничего не получалось. И на стене рисовала, но… она оставалась просто нарисованной дверью.
Я задумчиво кивнул. Ее Талант пока еще не слишком развит, и преодолеть сопротивление "нормальной" реальности исключительно собственными силами ей пока не удается. Но здесь, вдали от привычного общечеловеческого мира, наша группа в каком-то смысле формировала свою собственную реальность, более пластичную и гибкую. Бьянка упрекала меня в том, что я почти ничего не объяснил детям, но объяснения, на мой взгляд, не имели большого смысла, поскольку куда важнее объяснений был сам факт моего присутствия и участия в деятельности группы. Мой собственный раумлогический талант влиял на нашу маленькую реальность, способствуя пробуждению и развитию аналогичных способностей у учеников. Но то, что выдала эта девочка, меня по-своему поразило, не смотря на то, что она пока не была в силах полностью сделать все сама.
- Обычно, когда мы проходим через Трещины между мирами, мы влияем на них… Делаем более стабильными, более легкими для прохождения… - Сказал я. - Думаю даже, если пользоваться некой Трещиной постоянно… каждый день по многу раз, и если ходить туда-сюда будет множество человек…. то чужая реальность за ней в какой-то момент даже может стать частью "нормального" человеческого мира, влиться в него… Но это так, к слову. Обычно мы ищем уже существующие Трещины… Но ты… Я не могу понять - то ли ты создала ее с нуля, то ли нашла такую крошечную, слабую Трещину, что ее не почувствовал бы даже я, и расширила ее… У Трещин есть определенные признаки… своего рода искажение, влияющее на окружающий район. Так и должно быть, потому что когда барьер между реальностями начинает истощаться в каком-то одном месте, ткань рядом с этим местом тоже меняется… Но тут… - Я покачал головой. - Тут есть проход, но нет никакого "искажающего поля" вокруг. Это не стершаяся ткань, а просто дырка посреди целой нормальной ткани.
Диса смотрела на меня молча и внимательно, не отрываясь, но у меня возникло впечатление, что понимает она, в лучшем случае, лишь треть из того, что слышит. Да и стоило ли пытаться объяснить, насколько необычным для меня было то, что она сделала? Слова могли убить чудо. Поэтому я прекратил молоть языком, протянул руку к двери и потянул за ручку.
Я ощутил сопротивление. Диса лишь обозначила проход, но чтобы преодолеть сопротивление реальности, пытающейся сохранить свою целостность, ее сил было недостаточно. Если бы дверь открывал обычный человек, никаких затруднений, я думаю, не возникло бы: тут и замка-то не было. Но он бы не вошел в Трещину, он бы просто вошел в подъезд и продолжил бы движение, оставаясь в той же плоскости, что и прежде. Но для нас, для той немногочисленной группки людей, способных чувствовать раумлогические искажения и в какой-то степени управлять ими, дверь оставалась закрытой, потому что, пытаясь открыть ее, мы нацеливались вовсе не на обветшалый подъезд, а на другой, неизвестный нам мир, полноценного пути в который еще не существовало.
Я потянул сильнее, сжав ручку двери так, что побелели костяшки. Никакого результата.
- Нужен ключ. - Пискнула Диса.
- Что? - Переспросил я, переставая пытаться сдвинуть то, что начинало казаться толстенной железной плитой, намертво приваренной к зданию.
- Ключ, - она показала на замочную скважину, которую сама же и нарисовала недавно. - К этой двери нужен ключ.
Интересно. У нее не хватало силы, чтобы открыть путь напрямую, но хватило интуиции на то, чтобы создать игровую конструкцию, способную аккумулировать энергию. Если мы начнем соблюдать правила игры и найдем в конце концов этот ключ - чем бы он не оказался - открыть дверь будет намного легче. Игра - или ритуал (нет никакой разницы, как называть эту процедуру в данном случае) - исполнит роль рычага, позволяющего свободно сдвинуть то, что поднять без помощи инструментов не хватило бы сил.
- Дил!!!
Я раздраженно оглянулся. Бьянка выбрала не самый удачный момент. Она стояла недалеко от группки учеников и отчаянно махала, зовя меня. На мое раздражение, которое она, конечно же, ощутила, Бьянка не обратила ни малейшего внимания, а в ответ до меня докатилась волна ее беспокойства. Что-то случилось. Или ей показалось, что что-то случилось. Или ей показалось, что что-то может случиться. В любом случае, что бы это ни было, оно могло подождать: Бьянка была жива, ученики - кроме Клауса - на месте. Я поднял руку и показал ей растопыренную ладонь - мол, дай мне еще пять минут. Ей эта идея явно не понравилась, но настаивать и бежать к нам через весь двор она не стала.
Я повернулся к Дисе.
- Ну и где этот ключ? - Вкрадчиво поинтересовался я.
Девочка пожала плечами, сделав при этом такую ошеломленно-недоумевающую гримасу, на которую способны только дети. Хм, игра по поиску ключа могла затянуться, а времени на нее у нас не было.
Я опять посмотрел на дверь и не сумел удержаться от глубокомысленной сентенции:
- Всякую задачу можно решать несколькими путями.
Я поднес руку к нарисованной мелом замочной скважине и выпустил на волю свою силу.
Я не умею ни создавать, ни исцелять. Зато я отлично умею ломать. Неважно, что именно - чужое сердце или летящий камень, чужую волю или металлическую конструкцию, закрывающую вход в иной мир. Я услышал скрежет, а затем увидел, как мнется железо, ставшее похожим на вибрирующий лист бумаги, который - пока еще аккуратно - пытаются то сжать, то растянуть. Бумага такого отношения долго не потерпит, и металлическая дверь оказалась с ней в этом солидарна: в какой-то момент в железе появились разрывы; они быстро расширились и умножились в числе; зона вибрации охватила уже всю дверь. Железо сворачивалось и изгибалось, разрывалось на множество полосок, скручивавшихся наподобие стружек. Я почувствовал, что взмок.
Пожалуй, достаточно…
Дверь так и осталась закрытой, но теперь в ней зияла здоровенная дыра, в которую можно было, согнувшись, пролезть. Что я и сделал, постаравшись не зацепиться одеждой за многочисленные острые полоски железа, окружавшие дыру. Диса осталась с той стороны. Я ощущал ее страх: девочку пугал как сам проем, похожий на зубастую пасть, так и то, что находилось с той стороны двери. Если раньше другая реальность была таинственной, недоступной и потому привлекательной, то теперь, сделавшись вполне достижимой, она заставляла испытывать немного иные чувства…
Я стоял на небольшой каменной площадке посреди огромного пространства, заполненного лестницами и арками. Там были лестницы и двери, перевернутые по отношению ко мне и расположенные под углом. Это место поражало, потому что с такой фантасмагорией я еще ни разу не сталкивался. Пространство не казалось статичным: чудилось, что весь этот массив лестниц, арок и переходов медленно движется, но как и куда - понять было невозможно. Привычные законы трехмерного пространства тут, похоже, пасовали. Как и Диса, я ощущал опасность, но если реакцией девочки был страх, то меня это место влекло в первую очередь своей угрозой. Мне нестерпимо захотелось принять брошенный вызов, погрузиться в этот мир и встретиться с тем, что таило угрозу. Интересно, какие существа тут могли обитать, в этом месте, казавшемся сложной колдовской ловушкой?..
К сожалению, я не мог себе позволить все бросить прямо сейчас и погрузиться в изучение аномалии. Социальная ответственность мне глубоко чужда и противна, но личные обязательства, взятые на себя, я стараюсь выполнять. В данном случае я взял на себя обязательство помочь Бьянке в проведении урока раумлогии. Таинственный многомерный лабиринт из лестниц и арок мог подождать.
Я повернулся и выбрался в нормальный мир через дыру в металлической двери. Диса смотрела на меня широко открытыми глазами, как на фокусника, уже вытащившего из шляпы полдюжины кроликов - и не собирающегося останавливаться на достигнутом. Я ее не разочаровал. Основная проблема сломанных дверей в том, что их сложно закрыть, и если поначалу мы не могли попасть в ту реальность, в которую нащупала путь маленькая девочка со странным Талантом, то теперь я понятия не имел, как вернуть все на место. Однако как-нибудь перекрыть путь все же следовало, поскольку оставалось неясным, что может таиться в том многомерном мире и кто из шадовцев, обученных сегодня поиску раумлогических искажений, захочет еще раз вернуться сюда и потренироваться самостоятельно. Я протянул руку к двери, сжал пальцы в кулак и повернул кисть. С омерзительным скрежетом скрученные полоски железа стали вытягиваться и сцепляться друг с другом, образовав в конечном итоге нечто похожее на велосипедное колесо с многочисленными кривыми спицами, скрепленными вместе. Не знаю, удержит ли это тварей, обитающих с той стороны двери, но лучше уж такая преграда, чем никакая.
Когда я направился к группе учеников, Бьянка поспешила мне навстречу.
- Дил, - сбивчивым шепотом заговорила она, - никто из них не видел, чтобы Клаус уходил куда-то… говорят, он нашел Трещину одним из первых, даже раньше Реенке и Лауфы. Он ждал меня там, но я… была с другими детьми. Дил!.. - Бьянка умоляюще заглянула мне в глаза, чувства вины и тревоги расходились от нее волнами, и были столь же осязаемыми для меня, как тепло включенной на полную мощность электрической печки. - Дил, я думаю, у него не хватило терпения дождаться своей очереди. Благой Митра, он же сейчас там совсем один, в совершенно незнакомом мире!..
- Я их предупреждал, чтобы не лезли в Трещины, - я пожал плечами. - Он полез. Пусть дальше расхлебывает все сам…
- Он же ребенок!
Она почти кричала.
- Он младше нас с тобой всего лишь на пару лет.
- Дил!!! - Ее взгляд, полный отчаянья и боли, стал просто невыносимым.
Я поднял руки в жесте уставшего, признающего поражение солдата, вынужденного сдаться превосходящим силам противника. Над схожими эмоциями любого другого человека я бы посмеялся, но с ней я так почему-то поступить не мог, и это, помимо согласия пойти и помочь Клаусу, опять заставило меня задуматься над подлинной природой наших отношений, или, точнее, моего отношения к ней. Может быть, убить ее? Нет, это было бы трусостью, отступлением. Как будто бы я испугался тех чувств, что поселились во мне, и, опасаясь, что не сумею справиться с ними, уничтожил их источник… Нет, нет. Бьянка останется жить, и рано или поздно я разберусь в природе нашей с ней странной связи.
- Присмотри за детьми… - В этот момент к нам подошла тащившаяся за мной Диса, которой, судя по виду, было крайне интересно послушать, о чем болтают между собой старшие ученики. Жестом я отправил ее к остальной группе.
- Мы тут с Дисой сделали проход в одно очень странное место, - я кивком показал в ту сторону двора, откуда пришел. - Не подпускай к той двери никого. И если оттуда… если оттуда что-то попытается вылезти, забирай всех и уходите в нормальный мир. Я разберусь с этим, после того как найду Клауса.
- Что вы там нашли? - Тихо спросила Бьянка, опасливо косясь на железную дверь, превращенную в безумную кривую решетку.
- Ничего. Просто странное место.
Я оставил ее и быстрым шагом направился туда, где нас должен был дожидаться Клаус. За моей спиной в группе учеников назревала ссора: Диса требовала вернуть ей мелки (похоже, она притащила сюда целую коробку), а остальные, явно не желая ничего возвращать, убеждали ее в том, что они "еще немножко порисуют и потом вернут". Диса им не верила, и правильно. Она угрожала нарисовать огромную дверь в Ад, прямиком к подножию Ариманова трона, в которую провалятся все, кто не отдаст мелки немедленно. В ответ на угрозу даже те дети, которые сопротивлялись ее требованиям достаточно вяло и, в принципе, были готовы отдать мелки добровольно, начинали упираться, посмеиваться над девочкой и пытаться взять ее на "слабо".
Ну ничего, думаю, Бьянка как-нибудь решит этот конфликт.
Я зашел в подъезд, где нас должен был дожидаться пропавший Клаус Шольце, и, медленно поворачивая голову, посмотрел по сторонам, одновременно прислушиваясь к своим ощущениям. Мое внимание практически сразу привлекла лестница в подвал, обильно усыпанная битым кирпичом и осколками стекла. Я спустился вниз, ощущая нарастающую близость перехода. Грязная вонючая площадка внизу. Поворот, едва различимый в темноте... Я зажигаю огонь над правой кистью и вижу в пыли свежий отпечаток кроссовки. Да, он прошел именно этим путем, я не ошибся.
Убираю огонь и двигаюсь дальше в темноте, потому что, этот путь, кажется, нужно проходить именно так. Где-то капает вода, слышится завывание ветра. Я ощущаю справа лестницу и поднимаюсь по ней. Как только этот мальчик не побоялся идти тут один? Впрочем, я ведь не знаю, каков его Талант. Быть может, он прекрасно ориентируется в темноте.
Я поднимаюсь, приоткрываю старую скрипучую дверь и иду дальше. Впереди начинает светлеть. Подъезд - еще более заваленный мусором и хламом, чем тот, который я только что миновал. Еще одна длинная лестница наверх, и в конце ее - прямоугольник света…