Морфеус засмеялся громко, от души. Его сделали собственным оружием. Сейчас любое логическое несоответствие, вдалбливаемое несколько лет подряд в головы церберов, могло если не разрушить их абсолютное подчинение, то серьезно поколебать установки. Собственно, они уже колеблются, если сразу же не пристрелили легата-оборотня.
– Ты хотел Права сильного?! Будет тебе Право сильного!
Кэрби раздраженно вынул нож и поманил свободной рукой:
– Ну же, иди сюда, сопляк! Посмотрим, чего ты на самом деле стоишь!
Финист разогнулся и встал, выхватывая свой клинок.
– Получи, гаденыш…
Кэрби Морфеус не стал раскачиваться долго, а напал сразу, делая скользящие движения слева направо и обратно, а также стремительные проникающие выпады. Рон едва избежал первых смертельных ран, но без порчи шкуры не обошлось, и под разрезанным камуфляжем потекли струйки крови. Это Морфеус не без удовольствия продемонстрировал, закончив первую серию атак, проведя в воздухе ножом, показывая всем, что сталь его обагрилась кровью.
– Ты сделал большую ошибку, сопляк.
"Возможно…" – проникла нехорошая мысль в сознание Рона, но он ее с яростью отогнал, подумав, что, возможно, это еще какая-нибудь установка работает на его моральное ослабление.
Чтобы не находиться постоянно в роли обороняющегося, теперь на противника набросился сам Финист. Его удары были не столь стремительными, и Морфеусу без труда удавалось их отбить без ущерба для собственного здоровья. Более того, Кэрби, перейдя в атаку в одной из серий ударов, когда Рон хотел провести колющий удар, произвел захват и сделал бросок противника через плечо. Одновременно вывернув из его рук оружие.
"Бронежилет… – запоздало вспомнил Финист, мгновенно вскочив с пола, почувствовав, что нож в момент удара вонзился во что-то твердое. – Вот почему он позволил мне его провести…"
– Плохо вас учили сотники, плохо… – улыбался Морфеус, играя сразу двумя ножами.
Рону пришлось постараться и проявить все свое мастерство и скорость уклонения, чтобы не оказаться буквально изрезанным в лапшу. Потому как скорость противник показывал просто феноменальную для его лет. Клинки в его руках превратились в сияющие дуги.
В какой-то момент Рон почувствовал прикосновение в районе правого плеча, не более того, боли еще не чувствовалось, но краем сознания он понял, что рана крайне серьезная.
Кэрби, в свою очередь, пожелал разорвать дистанцию, чтобы посмотреть на мучения своего противника, так подло предавшего его бывшего легата. Но не тут-то было. Финист, осознав всю серьезность положения, с уже почти не слушающейся рукой бросился вперед и в рывке сумел добраться до врага и взять его левую руку в захват. Болевой прием и выверт…
Нож с легким звоном ударился о пол и одновременно с этим громко вскрикнул сам Финист. Морфеус всадил второй нож с обратной стороны правого плеча противника, после чего Рон отлетел от сильного толчка ногой и распластался на полу рядом с уже лежащим телом. Правая рука оказалась неудобно подвернута под спину, но в районе поясницы он нащупал ею вывернутый у Повелителя нож, на который и упал во время пинка. Но вот пошевелить рукой не представлялось никакой возможности, она просто не слушалась.
– Отец и сын, – усмехался во все тридцать два зуба Морфеус. – Защитник и нападающий… Один защищал свою планету, другой ее захватывал, а умрут почти что в обнимку в один день. Но должен все же выразить тебе свое восхищение… Выстрелить в отца – это сильно, это показывает, что в самом начале я не ошибся в тебе, и, возможно, я организую в твою честь похороны со всеми возможными почестями, достойными легата. Легиону нужны герои…
Финист хотел что-то ответить, но лишь издал хрип, и с губ пошла пузырящаяся кровавая пена.
– У тебя легкое пробито… – состроив печальное выражение лица, констатировал Морфеус и присел возле своего противника на корточки. – С такой раной ты будешь умирать долго и очень мучительно.
"Отче наш… Иже еси на небесех…" – начал читать Рон давно уже не произносимую молитву.
– Что? – склонился Морфеус, видя шевелящиеся губы поверженного врага.
– …Да святится имя Твое… – набравшись сил, прохрипел Финист продолжение и тут почувствовал, что боль оставляет его, как оставляла усталость во время изнуряющих тренировок, бега по пустыне Цербера.
– Правильно, – одобрил Кэрби, думая о своем. – Готовься к смерти. Потому что я, как истинный Повелитель, проявлю милосердие и окажу тебе последнюю услугу – добью.
С этими словами Морфеус приблизил острие клинка к кадыку Финиста, готовясь не просто перерезать горло, что не очень красиво, а вонзить нож и пронзить мозг с последними словами молитвы своей жертвы.
– …Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли!
Рука сжала рукоять ножа под спиной. Левая – молниеносным движением, точно клещи, схватила руку Кэрби, удерживающую клинок, а правая, выскользнув из-под тела, нанесла сильнейший удар.
В зале пронесся трудно описуемый вздох.
Кэрби Морфеус, открыв рот и пуская длинные тягучие слюни, дергаными движениями, точно кукла-марионетка на веревочках, встал на ноги. Получив смертельное ранение – ножом в висок по самую рукоять, он продолжал двигаться, ввергая окружающих в священный трепет. Даже Финист на какую-то долю секунды подумал о том, что Повелитель и впрямь полубог!
Но функционировать человеческий мозг с такими критическими повреждениями долго не мог, и Кэрби Морфеус, мечтавший покорить весь мир, создать величайшую империю, которую когда-либо знало человечество, закатив глаза, замертво упал спиною на пол.
Рон же, наоборот, с трудом поднялся.
– Кто… кто хочет оспорить мое Право сильного?.. – булькая кровью, спросил он.
Желающих не нашлось, и через несколько секунд звенящей тишины послышался шум оружия и доспехов – легионеры преклоняли колено перед своим новым Повелителем.
Эпилог
Прошло две недели с того дня, как Легион вторгся на Pa-Мир. Всех убитых похоронили, а раненым, как с той, так и с другой стороны, оказали всю необходимую помощь, о чем свидетельствовала подвязанная рука Рона. Настал, наконец, день, когда должна была решиться судьба Легиона, и Финист ждал решения Совета.
За это время он успел пообщаться с семьей, но общения не получилось. Никто не мог до конца понять, как он смог выстрелить в своего отца, до сих пор находящегося в больнице в тяжелом, но стабильном состоянии. Также сказывалось его долгое отсутствие и то, что он стал совсем другим человеком. Ничего удивительного не было в том, что между ним и родными возникло некоторое отчуждение.
Рон не присутствовал на прениях сторон в Совете, лишь высказал пожелание, чтобы их всех приютили, пусть на отдаленной территории, но на Ра-Мире.
– Нэнси…
– Что, Рон?
– Я все еще твой парень?
– Конечно, Рон.
– Ты выйдешь за меня?
Нэнси долго вглядывалась в глаза Финиста и наконец, потупив взор, ответила:
– Не сейчас, Рон… Мы так долго были разлучены… придется долго привыкать друг к другу… заново узнавать…
Рон едва удержался от того, чтобы не скривиться. Он неожиданно услышал в словах Нэнси какую-то фальшь, так и резанувшую по сердцу.
От ненужных вопросов и неловких ответов их спас телефонный звонок. Нэнси поспешно схватила и поднесла к уху трубку, затем долго слушала, не перебивая.
– Они отказали… – выключив телефон, пояснила Нэнси.
– Почему?! – воскликнул Рон. – Неужели я просил так много?! Одинокий остров посреди океана на другой стороне планеты! Это все, что нам нужно! Там даже рыбацких поселений нет!
– Они боятся, Рон…
– Чего?
Нэнси лишь кивнула за спину Финиста. Рон обернулся на свой поредевший до двадцати тысяч человек Легион. Финист, как новый командующий, приказал всему Легиону собраться у космодрома возле Лорман-сити. И сейчас они стояли ровными коробочками десяток, сотен и тысяч, ожидая приказов своего командира.
К полутора тысячам погибших и умерших от ран прибавились три с половиной тысячи уроженцев Ра-Мира. Родные забрали похищенных четыре года назад легионеров в надежде, что их удастся после лечения вернуть к нормальной жизни. И, как видно из решения Совета, заботиться об остальных они большого желания не выказали.
– Их… Видимо, Совет решил, что они по-прежнему представляют угрозу мирной жизни Ра-Мира…
– Но мы их вылечим, как и остальных! Они станут полноценными гражданами Ра-Мира! В конце концов, мы сдадим все оружие!
– Врачи говорят, что полностью вернуть их не удастся, даже тех, кто будет все время в семье. Не говоря уже о двух десятках тысяч затворников на острове. Ра-Мир просто не сможет переварить такую массу людей… Возможны негативные последствия… Рецессии… убийства, прочие преступления…
– Ты тоже так считаешь, Нэн?
– Нет, но…
– И как же они предлагают поступить с этими людьми?
– Вернуть их по домам…
– Больше половины Легиона – это сироты с Карстона, уже прозванного планетой детей. Кто станет там ими заниматься? Некому. Через какое-то время они все окажутся в тюрьмах и рудниках за так называемые рецессии…
– Но и принять их тоже не смогут… никто не сможет забыть, как они здесь появились и сколько бед принесли.
– Понятно… – глухо пробурчал Финист и позвал: – Легат Тит!
– Слушаю, примарх! – словно из-под земли вырос новый легат Легиона.
– Что ты задумал, Рон?! – забеспокоилась Нэнси, увидев до боли знакомое жесткое выражение лица. Она на секунду испугалась, что Рон сейчас отдаст приказ о повторном штурме города.
– Вам больше нечего бояться… – с усмешкой сказал Финист, словно прочитал ее мысли. – Мы улетаем домой.
– Домой?
– Домой. Если домом не может стать Pa-Мир, им останется Цербер.
– Но твой дом здесь! Ты можешь и должен остаться!
– А они? Кто позаботится о них?
Нэнси лишь беспомощно оглянулась по сторонам, точно в поиске кандидатуры.
– То-то и оно… Я примарх Легиона. Теперь Легион – МОЯ семья, и я не могу бросить их на произвол судьбы…
– Рон, одумайся! Поговори еще с Советом! Я уверена, отец сумеет их переубедить!
– Это уже не важно. Они сказали свое слово, и я принял их решение. То, что они изменят решение под давлением, не изменит их истинного отношения к нам. Передай своему отцу, что через два месяца прибудет транспорт с остальными уроженцами Ра-Мира. Надеюсь, Совет окажется так добр, что снабдит нас продуктами… а то бобы жуть как достали.
– Рон…
Но Финист уже отвернулся.
– Легат Тит, командуй погрузку.
– Слушаюсь, примарх! Легион! Погрузиться на шаттлы! Приготовиться к отбытию!
– Рон!
Когда легионеры стройными колоннами начали погрузку, Рон Финист с ощущением двойного предательства в душе вместе с легатом зашагали с холма вниз к представительскому челноку. Его уже ничто не держало дома.
Легион Цербера
Пролог
Черный десятиметровый лакированный лимузин с кортежем охраны плавно катил по широкой автостраде, обгоняя менее представительные авто. Полицейская машина сопровождения с мигалками на крыше неслась впереди, то и дело подвывая звуковыми сигналами и обеспечивая приоритет перед столь же и еще более шикарными автомобилями. Владельцы триллионных состояний, способные купить все и вся, но не имевшие прямого политического влияния, вынужденно уступали дорогу сенатору.
И сенатор Сэм Фредерик, откровенно говоря, упивался ощущением власти. Он уже почти год, как получил сенаторские цепь и перстень, но все никак не мог привыкнуть к столь опьяняющему чувству собственного превосходства.
Делая вид, что работает, Сэм вводил в поисковую систему номерной знак очередного обойденного лимузина, вынужденного перестроиться в крайний левый ряд, и иногда даже смеялся в голос. Вот и сейчас он ввел номерной знак бело-красного лимузина и прочитал:
– Якасумо Дзисо! Пятьдесят шесть лет, директор компании "Сикоко-кусю", состояние около пятнадцати миллиардов!
Сэм Фредерик счастливо засмеялся и даже сделал неприличный жест в окно… благо оно тонированное, и оскорбленный владелец "Сикоко-кусю" его не видел.
Иначе сенатору не помогли бы ни его должность, ни высокие покровители и даже охрана. Однажды его нашли бы с мечом в животе…
– Козлы косоглазые… И откуда у вас, сволочей, столько денег, что половина Сената щурится… Смотреть противно.
Сенатор успокоился и поправил галстук. Лимузин, плавно покачиваясь, точно лодка на легких волнах, подъезжал к "Бифроттинг корпорейшен". Корпорация за последние годы значительно упрочила свои финансовые, а с ними и политические позиции. В этом Сэм видел свою немалую заслугу Директора по достоинству оценили его вклад в развитие бизнеса и сделали Сэма, как он того и хотел, сенатором Сената, где он продолжил защищать интересы корпорации.
Вырасти из довольно небольшого по значимости служащего до сенатора ему помогла "непыльная работенка", заключавшаяся ни много ни мало в отделении отдаленной колонии от Федерации Миров в самостоятельное государство. А это значит – требовалось отколоть сырьевую базу у конкурента, имевшего монопольное право "доения" колонии. Отсюда возможность получить доступ к дешевому сырью, покупка которого, даже в пять раз дороже, все равно была весьма выгодной.
Лимузин плавно остановился почти под козырьком с вывеской "Бифроттинг корпорейшен".
– Добрый день, сенатор Фредерик… – Дверь машины открыл предупредительный швейцар.
– Спасибо, Дональд… держи.
– Благодарю, сэр!
Сэм протянул десятку швейцару и направился к входу. Эта дверь расползлась перед посетителем уже автоматически.
Поднявшись на лифте и пройдя довольно длинный коридор, Сэм увидел пустовавший зал заседания директоров. Сэм как сенатор и тем более как представитель "Бифроттинг корпорейшен" получал весьма немало – сто миллионов в год – и мог позволить себе все радости жизни. Но со временем, как известно, аппетиты растут, и теперь ему захотелось заседать в этом зале, решая судьбу корпорации на правах полноценного директора.
"А почему бы и нет?! – подумал он. – Как сказал один из великих, нет ничего невозможного…"
– Добрый день, сенатор Фредерик, директор Макфрай ожидает вас, – широко улыбнувшись, с возбуждающей томностью в голосе произнесла секретарша и сама открыла Сэму дверь.
"Интересно… Сколько раз в день директор Мак вызывает ее к себе на подпись документов?.. – сама собой пронеслась фривольная мысль в голове Сэма, и он едва удержался от того, чтобы схватить секретаршу за филейную часть в плотно облегающей мини-юбке. – Уж я бы… а что я?! Я и вызываю свою чуть ли не каждые полчаса!"
Увидев суровое выражение лица директора, сенатор мгновенно стер улыбку с лица, подумав, что железный Мак вряд ли занимается подобным безобразием на рабочем месте.
– Добрый день, господин директор… – поздоровался Сэм.
– Садись, – указал Макфрай на кресло перед своим столом.
– Благодарю.
– Догадываешься, зачем вызвал?
Сэм тут же прокрутил в памяти всевозможные свои грехи, возможные проколы в Сенате, но ничего такого, чтобы его вызвали, не нашел.
– Если честно – теряюсь в догадках, господин директор…
– Совсем уже оторвался от жизни в своих интригах с коллегами, – сказал директор Макфрай с намеком на улыбку. – Ты раньше вроде неплохо разбирался в финансах… и не только. Смотри сам… это финансовый отчет корпорации за последние полгода.
Сэм поймал брошенную через стол папку и принялся просматривать листочки документов со столбцами цифр и графиков.
– Понял? – спросил директор, когда сенатор с хмурым, больше для виду, лицом перевернул последнюю страницу.
– Только суть, господин директор…
– Ясно… – уже открыто усмехнулся Макфрай. – Что ж, несколько детализирую суть. А она проста… мы начали нести убытки!
– Ну… господин директор, не все так мрачно. У корпорации всего лишь временное снижение коэффициента доходности. Всего-то полпроцента. Это не страшно…
– Да нет, это страшно. Несколько наших независимых друг от друга финансово-аналитических отделов показали, что это тенденция, и что важнее… не только наша, но как показала наша финансовая разведка – и других компаний. А чем это грозит через пару лет, надеюсь, объяснять не надо?
– Нет, господин директор… не надо. Но позвольте спросить…
– Ну…
– Чем вызвано падение?
– А это самое интересное, Сэм, – широко улыбнулся директор Макфрай, глядя холодными глазами. – Есть мнение, что это результат нашей работы…
– Вы хотите сказать…
– Да. Мы немного перестарались. Почти все миры, производящие продовольствие, объявили о независимости… даже те, с кем мы не работали на эту тему, откололись по примеру своих собратьев. Конкуренция, позволившая нам в самом начале подняться практически из пепла, понемногу начинает утапливать обратно в дерьмо не только нас, но и… всю Землю. Мы разбалансировали всю систему торговых отношений. Эти пахари и скотоводы наглеют с каждым днем, продолжая взвинчивать цены, и вот ведь зараза… мы практически ничем не можем на них воздействовать.
– Блокада…
– Думай, что говоришь, Сэм… – усмехнулся Макфрай. – Кто из нас первым загнется? Мы от голода или они от переедания?
– Сдерживать их ценами на топливо, запчасти, технику наконец!
– Я же сказал – конкуренция. Мы уже прозондировали вопрос ценового сговора, но, сам знаешь, всегда найдется тот, кто поставит технику контрабандой.
– Это точно, господин директор… Что же тогда делать, чтобы избежать надвигающегося экономического кризиса?
– А ты подумай…
– Мне абсолютно ничего не приходит в голову, – виновато пожал плечами Сэм Фредерик.
– Совсем отупел ты там, в Сенате, Сэм… Правду говорят: чем больше у сенатора становится задница, тем меньше мозг.
– Извините, если не оправдываю надежд, господин директор, – обиделся Сэм. – Я… я готов в любое время сложить с себя полномочия…
– Ладно! Только давай обойдемся без этих гордых поз! В конце концов, у меня целый штат аналитиков, которые выработали некоторые весьма неожиданные предложения.
– Могу я о них узнать?
– Для того я тебя и вызвал. Мы надавим на этих крестьян-скотоводов так, что они будут рады отдавать нам продовольствие бесплатно!
– Это как?
– Примем программу о переселении излишков земного населения в колонии. Проблема уже давно назрела, а так повод хороший появился. Убьем сразу двух, если не трех зайцев. Первое: решим вопрос с никчемными иждивенцами неграми. Второе: решим жилищный вопрос граждан, освободив для них место путем расширения секторов третьего и второго класса проживания. Третье: надавим на колонистов.
– Колонистам это не понравится… Они будут протестовать…
– А нам-то что от их протестов?! Ни-че-го! Пусть протестуют, высадке новых колонистов это никак не помешает.
– Но это приведет к полной анархии на планетах, сэр… Негры ничего не умеют, только жрать и долбаться своим "тюфяком". К тому же они маниакально жестоки…
– О чем и идет речь, Сэм! Как только колонисты ощутят всю прелесть совместного проживания с неграми, тут же закричат о помощи, и мы ее предоставим, но с некоторыми условиями!
– Хм-м… сэр…
– Что? Что тебе опять не нравится?