Ренн молча протянул ему Тринадцатого. Иоханнес усадил кота в "колыбель" из сгиба локтя и осторожно, одним пальцем почесал ему подбородок. Зверь сразу успокоился и исторг глубокий утробный рык. Пилоты, привыкшие, что если мотор работает ровно, то жизнь удалась, несмело заулыбались.
- Ему не понравилась клетка, только и всего.
Ага. И встретили его недружелюбно. Так уж и скажи.
- Я хочу, - сказал комэск, - чтобы в отсеке не воняло. Чтобы форма не была в шерсти. И чтобы он держался подальше от моей койки. На этих условиях я согласен его терпеть. Насчёт остального, что ему надо, составьте список, я подпишу.
Ренн, Тринадцатый и Вале отправились шептаться в угол зама. Комэск - в свой. Магне Дален посмотрел в одну сторону, в другую, и, как загипнотизированный, потянулся на протяжный муррр.
- А мне - можно?
И ты, Брут!
Кот напряжённо следил за ладонью Далена, тянущейся к его голове. Рубен Эстергази - тоже. Цапнет? Или обойдётся?
Неожиданно ладонь Магне метнулась ко рту, он резко запрокинул голову и с оглушительным чихом треснулся лбом о кроватную стойку. Наверное, у бедняги искры брызнули из глаз, но за первым последовал второй, третий… Все Шельмы, кто был ещё на ногах, прекратили разговоры, а Магне никак не мог остановиться. Тринадцатый, испуганный его бурной реакцией, под шумок вырвался, забился под койку и огласил отсек надрывным воем. Гулкий удар сотряс стену, отделяющую Н-18 от Кинжалов. Причём прекратить явно требовали не чих. Йодль, тихо ругаясь, на четвереньках полез доставать кота. Там в темноте под койкой между ними явно не обходилось без боевых ранений.
- Черти! - расстроено сказал комэск. - Аллергия! Вам это надо?
- Мы вписали антигистаминные, - пискнул Улле. - Вот список, съер.
Он поспешно, бочком, как виноватый переместился в командирский угол.
- Кошачьи консервы, гелевые вкладыши для его… ванночки, липкие роллеры - ими легко снимать шерсть с комбезов.
- И ещё контрасекс ему, - тяжко вздохнул Рубен, подтверждая файл командирским кодом. - Чтоб "смирно" знал. Ещё важное есть? Тогда комэск ушёл.
С этими словами он скинул ботинки, сунул в ухо "ракушку" приёмника и завалился на командирскую койку, лицом к степе, предоставив Шельмам заниматься своими делами. Предел его замотанности на сегодня был превышен.
* * *
Среди ночи, среди дня тяжко мучает меня
то ли сон мой, то ли придурь, то ли муть:
серый дождик моросит,
в сером небе гусь висит - это я…
Башня Рован
- Машины прибыли!
Вопль динамика, ворвавшийся из наушника прямо в мозг, был, вероятно, каким-то образом оформлен в соответствии с системой армейских обращений, но спящее сознание отсекло всё, кроме сути. А суть сработала, как гидравлика выталкивания: Рубен подскочил, ударом ладони врубая в отсеке свет.
- Машины пришли!
Шельмы посыпались с коек, словно по боевой тревоге, ещё и глаз не продрав спросонья, а уже затягивая "молнии" комбинезонов. И то - боевые тревоги вскорости станут буднями. Приход же машин - судьбоносная встреча, важность её очевидна каждому пилоту и без приказа командира эскадрильи.
Грохочущим вихрем Шельмы пронеслись по трубчатым коридорным кишкам к "своему" ангару, ещё пустому, где только ползали взад и вперёд дроиды-уборщики, и почтительно сгрудились за спинами команды механиков, которые распоряжались приёмом загруженных кассет. И даже дыхание затаили, прикинувшись, что их вообще нет, когда раздвинулись внутренние ворота шлюза.
Чрево его было освещено ярче, чем просторное низкое помещение ангара, металлопласт внутренней отделки отражал люминесцентный свет, поэтому кассета вышла чернильным пятном, почти неразличимым в сияющем нимбе.
Пилоты не выдержали. Транспортёр ещё двигался, а Шельмы, протиснувшись вперёд, во все глаза рассматривали забитые в ячейки новенькие машины. Рубен двинулся к хвосту, надеясь, что народ у него взрослый и без присмотра под гусеницу не угодит. Череда округлых носов - одиннадцать штук - проплыла над его головой. Он остановился перед двенадцатым. Створки грузового шлюза сомкнулись, на секунду стало темно. Кряжистый пожилой механик, глянув на пилота искоса, с помощью ПДУ выпустил шасси - и это была песня, как беззвучно они вышли! - снял машину с колодок, и истребитель плавно выскользнул из ячейки на палубу. Рубен пригнулся, пропуская стабилизатор над головой. Впечатление было - будто большая рыба проплыла поверху, хищная и лёгкая. Дышащая холодом от пребывания в неотапливаемом грузовом отсеке. Повинуясь механику, с потолка выдвинулась люминесцентная лампа, зависла над истребителем и залила его белым режущим светом.
- Что за чертовщина! - голос Магне ни с чьим не перепутать, парень не умеет соизмерять звук, и весёлое эхо мечется под стропилами. - Я прежде таких не видал!
- Это, я так полагаю… - Рубен сделал несколько неторопливых шагов вдоль корпуса, и, вынырнув из его тени, вновь оказался в поле зрения эскадрильи: - …Тецима-9. О которых так долго твердила общественность.
- Bay! - все голоса эскадрильи блуждали где-то вдалеке, на периферии сознания, но этот потрясённый тенорок несомненно принадлежал Ренну. - И мы будем первыми, кто их обкатает?
Да уж. Пришлось сделать несколько шагов назад, чтобы окинуть истребитель единым взглядом. Велика птичка, метров этак двенадцати в длину. Тупой скруглённый нос с овальными ноздрями сопел реверсов, параллельный палубе, цилиндрический кокпит вынесен вперёд и прикрыт керамлитовым блистером, снаружи совершенно непрозрачным. Вся начинка в тулове по оси: батареи, маршевые двигатели, тяги, между всем этим даже аварийный отсек предусмотрен на случай, если придётся подобрать подбитого товарища. Элегантные стабилизаторы с подвесками под торпеды выходили из тулова назад, начинаясь где-то с последней трети длины, и утолщались по мере приближения к идеальной вогнутой полусфере кормы. На стабилизаторах - плазменные пушки; на остриях стабов, в "гнёздах" - бокалы маневровых двигателей, и такие же, только утопленные в поверхность - по обоим бортам на носу и корме. Стопроцентно функциональные - лететь без них можно только по прямой! - они выглядели декоративными элементами, внесёнными единственно, чтобы нарушить прохладное единообразие борта. Рубен никогда не оставался равнодушен к магии летающих машин. Тем более таких… небезобидных. Зеркально-чёрное покрытие казалось провалом в реальности. С него соскальзывала даже мысль. А ладонь к лаковому боку тянулась сама. Пусть даже обожжёт кельвиновскими холодами. Но - неожиданно тёплым оказался этот бок. Тепловой хамелеон? Инфракрасная невидимость?
- Писать на этом командирский номер?
С усилием Рубен отвернулся от машины. Старый механик смотрел ему в глаза, с достоинством ожидая очереди на его внимание. И это был не тот человек, для которого стоило делать каменное лицо. И это был человек, в руках которого - жизнь. Главнее доктора. Летать я, собственно, могу и чуть ли не будучи мёртв. Летать для Эстергази не работа - свойство души.
- Рубен Эстергази, - сказал он. - Чёрная Шельма.
- Ларсен. Они, - механик мотнул головой, - зовут меня Фрост.
Рубен кивнул.
- Да. Этот для меня.
- Батареи сразу ставлю на заправку, - сказал Фрост, - и мне потребуется ваша медицинская карта, чтобы настроить компенсатор. Потом передам оружейникам для фокусировки пушек.
- Я летаю на девяноста процентах.
Рубен подсознательно напрягся: на этом месте с механиками всегда возникали проблемы. Обычно приходилось доказывать, что "чувство машины" для него намного важнее, чем комфорт и гипотетические проблемы со здоровьем лет через десять. Иной раз - вплоть до смены персонала, когда вопреки указаниям пилота механики норовили сделать по-своему. Но Фрост спорить не стал. Тоже поди-ка… оценивал.
- Кабину можно открыть?
Фрост кивнул, нажал на своём пульте соответствующую кнопку, блистер отошёл назад, младший механик подтащил к Тециме трап и зацепил его на борту. Рубен даже дыхание придержал в смешной боязни, что металлические крючья оставят следы на великолепном блистающем покрытии. Потом махнул рукой и забрался в кокпит. В общем, именно этого мы всю дорогу и ждали, нет?
Наконец-то они сделали кабину достаточно длинной! И в плечах… Оранжевая губка ложемента привычно спружинила под его весом. Скафандр-компенсатор, смонтированный как часть пилотского кресла, Рубен застёгивать не стал, просунул только руки в перчатки. Системы управления встроены "под ладонь". Слева рычаги управления ходовыми двигателями, справа - ручка с гашеткой пушек, на ней же, сверху, под большой палец - кнопка пуска торпед. Тут же радары, связь, автопилот, рукоять катапульты - всё это он удостоил лишь беглого взгляда. Внутренняя поверхность блистера - один большой монитор, и индикаторы проецируются на него же. Коснувшись нужной кнопки, Рубен опустил блистер и скрылся от зрительских глаз.
Психологически в это было трудно поверить. Изнутри композит был совершенно прозрачен. Казалось, он висит в кресле прямо над головами своей эскадрильи, и знание, что они его не видят, противоречило чувствам. Каково это будет в вакууме? Он почувствует себя обнажённым? Или вовсе - одиноко парящей душой?
Он отщёлкнул блистер, поймав себя на желании вообще отсюда не вылезать. Эскадрилья столпилась внизу, задрав головы и ожидая его вердикта. Когда у нас там первые тренировочные полёты? Привычно опершись о борта, Рубен выбросил себя из кокпита.
- А вот ежели скормить этакой птичке кошачьи таблетки, - робко заикнулся Содд, - ну, те… она тогось… голову под крыло не спрячет?
Эскадрилья грохнула, согнувшись, кашляя, лупя друг дружку локтями под рёбра. Трине, зажав голову шутника под мышкой, молотил его кулаком между лопаток. Плюнув на субординацию, комэск от души присоединился к своим пилотам.
* * *
Какой уж тут сон. Шельмы, перевозбуждённые, только что под снисходительными взглядами механиков облазившие свои новые машины вдоль и поперёк, пробирались по кишкам "Фреки" обратно в жилой отсек. На авиабазе не было официальной ночи и дня: в любое время какая-то вахта исполняла свои обязанности. Это касалось и военных подразделений, и технических служб. Шумовой фон в любое время, исключая, разумеется, боевую тревогу, был примерно одинаков.
А вот в тренажёрном зале, куда Рубен заглянул, проходя мимо, судя по сигналам контрольных панелей, заняты были только две кабины. Драконами Зари, судя по идентификаторам. Время было не Шельм, но…
- Как насчёт поиграть?
- Ага. То есть, слушаюсь, ком…
- Заткнись.
Улле, исполнив последнюю команду с явным удовольствием, ещё раз кивком подтвердил своё согласие… Рубен не без тайного удовольствия выбрал из множества кабин новенькую, сегодня только установленную Тециму-9. Посмотрим, на что способна птичка. Ренн, даже не глядя в его сторону, забрался точно в такую же. На цыпочках Шельмы прокрались к мониторам слежения, толпой послушных школьников окружив два, замкнутых на кабины, избранные комэском и его замом.
- Дуэль или гонка? - деловито спросил Улле, уже опуская шлем на голову.
- Гонка, - решил Рубен. - Не хочу в тебя стрелять. А вот стряхнуть попытаюсь, готовься.
- Я готов.
На правом мониторе в вертикальной колонке сбоку высветилась телеметрия Ренна: адреналин, давление, пульс. Оставленные в зрителях Шельмы встали перед экранами тесным частоколом. Ни дать, ни взять - экзаменационная комиссия, которой во время оно сдавалось сперва индивидуальное пилотское мастерство, а после - тактика управления вверенным подразделением. Подразделению всегда охота знать, в чьи руки их вверили.
Рубен нырнул в полость губчатого, пронизанного капиллярами скафандра-компенсатора, вмиг присосавшегося к телу, застегнул молнии, включил тумблер гравитатора, создававшего для тренирующегося пилота направленный вектор перегрузок согласно игровому ускорению. Внутренние датчики шлема коснулись висков. Наушники, микрофон у рта. В этот момент на мониторе вспыхнули строчки его собственной телеметрии. Блистер закрылся, и он оказался в прозрачной, обманчиво уязвимой кабине, перед раздвижными воротами нарисованного ангара.
- Ну… поехали!
Ворота откатились, гидравлика вышвырнула истребитель за борт. Чтобы остановить вращение, Рубен на долю секунды включил маневровый. В нескольких сотнях метров болтался треугольник второй Тецимы. "Нарисованные" истребители, в отличие от настоящих, были окрашены в белый цвет. Отработку маневра должно быть видно. В остальном - имитация была совершенной.
- Шельма-Лидер Синему. Держись справа. Отойдёшь на… пять километров - потерялся.
- Синий понял. Лидер, как насчёт трёх километров?
- Хммм… Ну смотри. Напросился.
Белый треугольник справа развернулся перпендикулярно курсу. Рубен ухмыльнулся, чувствуя, как в нём разгорается глубинный внутренний жар, и без предупреждения врубил ходовые.
Гравитатор откликнулся на показатель ускорения, тело вдавилось в спинку. Убедить себя в том, что это всего лишь датчик… не было времени. Существо, которым он становился, включая двигатели, покрывало полторы тысячи километров в час и на такой же скорости воспринимало мир.
Сперва - по прямой, чтобы удалиться от АВ. Стандартно настроенная программа компенсировала перегрузку лучше, чем тело привыкло, поэтому было немного трудно адекватно оценивать обстановку. Летящий в космосе в сущности слеп. Что он видит, кроме рисунка далёких огней в темноте? В самом деле, заметить десятиметровый кораблик на расстоянии в несколько километров, в вечной, так сказать, ночи, с помощью одного только человеческого зрения трудно, даже периодически включающиеся двигатели так легко принять за звёзды. Да и многокилометровый авианосец со всей кружащей возле него армадой - тоже совершенно незначителен в сравнении с преодолеваемыми расстояниями. Здесь нет ни верха, ни низа, ни абсолютной системы координат. Единственный центр, к которому ты можешь привязаться - это ты сам.
- Синий - Лидеру, я обгоню вас?
- Только попробуй!
Часть сознания, помнящая, что это только игра, пока отдавала себе отчёт, что "радиопереговоры" игроков несутся из динамиков на радость всем, кто столпился рядом. Но - она угасала, растворяясь в радостном азарте. Кто-то полагает, будто я люблю летать? Ничего подобного. Можно ли любить дышать?
Синий завис над правым стабилизатором и шёл как приклеенный, ежесекундно дразня своей способностью уйти в отрыв. Щас! Салага… Мгновенный толчок ручки, и лидер отвалился переворотом через левый стаб. В глазах потемнело, тело ощутило себя мешком с водой, правая сторона, кажется, шла на разрыв с левой, и даже компенсаторы это не тянут, но Ренн ухитрился поймать его на самой границе оговорённых километров. Видимо, чтобы это обстоятельство не доставило играющим много радости, система вбросила в контролируемое пространство "боты" условного врага. Справедливости ради стоило заметить, никто никогда не знал, откуда, когда и в каком числе вынырнет "противник". Система руководствовалась случайным выбором.
- Вижу цель!
- Готов!
Ещё бы ты не был готов. Твоя работа - быть готовым.
- Мой - левый, - процедил Рубен вслух, заходя противнику в брюхо и вспарывая его короткой очередью. Первый "бот" - детская игрушка. Полусекундой позже взорвался правый "бот". Как по учебнику. Ладно. Ведущий развернулся лихим кувырком назад. Сердце зашлось от перегрузки. Это ничего. Дышать глубже…
- Вижу цель!
- Ммать Безумия, этот откуда ещё?…
- Отставить разговорчики, Синий!
Неужели это его собственный голос полон ликования, словно у зелёного стажёра, которому первый раз чиф разрешил свободную охоту?
- Есть отставить! - выкрикнул в наушники шлемофона голос, более всего похожий на эхо его собственного восторга.
Всё-таки это была учебная программа. В настоящем бою, в настоящем вакууме ты никогда не увидишь рассекающую ночь сверкающую трассу! Либо он вспыхнет, либо ты промазал. Две распустившиеся хризантемы, и следом - ещё две. Блистер потемнел, поляризуя слишком близкую вспышку.
- Вижу цель! Синий, займи своё место.
- Виноват, съер…
Рубен ощущал, как пылают щёки. Падать на цель - право ведущего. Ведомый следит за чистотой спины. Но… трудно не понять нетерпение Улле! Не сговариваясь, оба разошлись вилкой, падая один через правый стаб, другой - через левый, пропустив таким образом между собою вражеский, огрызающийся огнём клин, и обстреляли его с двух сторон. Свершив сие благое дело, и, разумеется, не ожидая, пока Улле соблаговолит развернуться - все ведь помнят, какой у нас был уговор? - Рубен что было мочи в двигателях помчался обратно к базе.
То, что в реале запрещается делать категорически! Сто километров. Пятьдесят. ДВАДЦАТЬ!
- Я на месте, съер!
Десять! Белая сверкающая стена вырастала над ними. Чужой авианосец давно разнёс бы их на атомы. Да и свой никогда не допустил бы взбесившегося истребителя в такой опасной близости от себя. Лазерная пушка, словно в замедленной съёмке, повернулась и рыгнула огнём. Это что-то значило… Это означало, на какой скорости они идут. Чудо, что за нервы у ведомого. Я… эээ… давно хотел это попробовать!
Ручку - на себя.
Два крохотных треугольника скользнули и понеслись вдоль поверхности корабля-матки. Их чёрные тени бежали по его белой спине. Ай, Тецима, ай, птичка… Кажется, её крылья росли из его собственных плеч. Орудийные башни, тарелки радаров, прочие элементы конструкций представляли для крохотной Тецимы смертельную опасность. Едва ли в неё попали бы - на расстоянии нескольких метров от поверхности истребитель шёл в сплошном "слепом пятне". Но вот разбиться в облако брызг, на сумасшедшей скорости оборачиваясь один вокруг другого, меняясь местами, становясь на крыло там, где идти обычным боевым порядком из-за тесноты было уже невозможно, танцуя, расходясь в паре метров, едва не чиркая стабилизаторами… было просто нечего делать!
Вероятно, у Рубена было два-три момента расплющить ведомого об ограждение, но ведь не это было его задачей, правда? Паршивец впился, как клещ в собаку. Ну да есть ещё одна маленькая хитрость.
Борт авиабазы оборвался, перед двумя сумасшедшими Тецимами вспучились дюзы, истребители послушно задрали носы. Ведомый взмыл великолепной свечкой - манёвр из разряда естественных, какие тело исполняет само, а Рубен, лишь чуть приподнявшись, чтобы перевалить через край, тут же толкнул ручку от себя. И - реверсы. Тецима пошла по спирали, гася скорость.
Внутри дюза выглядела как пасть. В реале… ну, в реале это было бы полным безумием, конечно. Это сейчас она безжизненно тиха, авианосец плывёт в пустоте под действием сил гравитации системы, а также - начального импульса. И только бог и командир знают, когда им приспичит вновь ударить плазмой. Тогда не то, что игрушечный истребитель, другой авианосец равного ранга поостережётся проходить в опасной близости. Да кстати, в реале пилота, сунувшегося с включёнными двигателями вовнутрь драгоценных дюз, скорее всего, разорвало бы на части собственное командование. Ну да ладно. Весь смысл, собственно, был, чтобы помнить: ты находишься внутри раскрашенной картинки. На это мы с Тецимой ведомого и поймали, заморочив ему голову танцами. И… мало ли где мыслишка эта пригодится.
- Конец игры!