А только через три недели на заставу посыльный примчался. Воевода всех ратников в Коломну призвал срочно. Собрались моментально. Да и много ли времени надо на коня сесть? Службу несли в полном боевом облачении, за порядком десятник следил.
Десять вёрст до Коломны проскакали быстро. На площадке у воинской избы, по-современному – плацу, суматоха. Ратники снуют, воевода с сотниками спешно прошёл. Дружинники, что в Коломне были, тут же пояснили – татар видели недалеко от границ княжества.
Воевода половину ратников, явно по распоряжению князя Ярослава, в Коломне оставил, а вторую половину на помощь к южным границам княжества двинул. Десятники своих людей знали, кто семейный – оставили. Как всегда, в поход отправляли новиков и жаждущих мечом помахать. Были такие в каждом воинстве, вроде берсерков у викингов, удовольствие получали от боя.
Столица княжества Рязанского тогда располагалась на правом берегу Оки, у слияния её с Проней, южнее ныне существующей Рязани.
Дорога от Коломны до Переяславля накатанная, шла вдоль Оки, не заблудишься. Три дня конная коломенская рать к столице шла. Когда прибыли, Саша удивился. Стольный град не более Коломны оказался. На высоком берегу реки стоит, вокруг бревенчатого тына ров. Выглядит крепость неприступной, а ухитрялись её татары брать и жечь. А позже Тамерлан, Железный Хромец, побывает в этих местах, прокатится жестоким катком.
В крепости, в детинце, от воинства тесно. Воеводы с князем уединились в тереме. А утром выступать после молебна. Дорога узкая, три всадника в ряд, воинство на добрую половину версты вытянулось. Ратники поговаривали, что вскоре дружинники пронские присоединиться должны, но не случилось. Слева от дороги леса идут, справа луг, ещё дальше за лугом Проня блестит, полноводна, судоходна. Потом Проня в сторону отвернула, рать вдоль Рановы пошла. К вечеру до озера добрались, где и остановились лагерем. Сотники выставили дозорных. Недалеко граница с Диким полем, осторожность проявлять надо. Лошадей на выпас в сторону отвели. Дружинники костры развели, немудрящую еду готовить начали, затем спать улеглись. Все под открытым небом. Под голову – седло, под себя – войлочный подседельник.
Рано утром дежурные развели костры, сварили кулеш, еду немудрёную, но сытную. После три десятка отправились дозорами в разные стороны вдоль кордона. Собственно, границы как таковой не было – с пограничными столбами, вспаханной полосой. Границей служила река, разделяющая земли княжества Рязанского и Дикого поля, территорию степняков. На этих землях издавна жили скифы, сарматы, половцы, а затем пришли монголы.
Несколько десятков дружинников, в том числе Саша, отправились рубить лес. Причём десятник Никанор сам указывал деревья, которые надо было валить. Саша недоумевал над выбором – рубили деревья молодые, с ровным стволом, диаметром полтора десятка сантиметров. Из таких избу не построить, как и плот. Объяснение получил быстро. Из брёвен делали щиты, размером сажень высотой на две – две с половиной шириной, ставили на тележные колёса из припасённых в обозе. Готовые щиты на колёсах катили на берег реки. Так это же защита от стрел, гуляй-город. Из щитов целая стена выстроилась. Коли надобность минует, колёса можно снять, щиты бросить. Рязанцы, чаще других подвергавшиеся набегам степняков, их манеру боя и тактику изучили, как никакие другие княжества. Больше всего проблем доставляли татарские лучники, потери от них ощутимые. А щиты гуляй-города прикрытие давали. Открытых боёв татары старались избегать. Потери большие, а трофеев нет. Для них лучше захватить село или город, взять пленных, рухлядь и быстро уйти на свои земли.
На дороге показались две подводы, идущие с полуденной стороны, как называли юг. Когда подводы подошли, их остановили. Любой мирный житель, выезжающий с Дикого поля, представляет интерес. Своего рода лазутчик – что-то видел, слышал.
Оказалось – купец тверской, выкупавший захваченную в плен семью. Часть пленных татары оставляли у себя для работ, большую часть продавали, имея большой доход. Приехавших с выкупом за пленных не трогали, иначе можно всю торговлю порушить. Купец, как ратников рязанских увидел, рухнул на колени, перекрестился:
– Слава тебе, Господи, сподобил до родных земель добраться.
– Да какие же они тебе родные?
– Так православные же, не нехристи.
На подводах сидели женщина средних лет и два паренька. Все худые, и вместо одежды настоящие лохмотья. Десятники купца расспрашивать стали. Что видел в степи, есть ли конные, да сколько? Купец отвечал обстоятельно. Пока разговор шёл, бывших пленных покормили кулешом. Напоследок один из дружинников спросил паренька:
– Это сколько же вы в полоне были?
– Год.
– О!
У парней на голове колтун из волос, чумазые, видимо, несладко пришлось на чужбине. На мочке левого уха у всех виден след от серьги, как метили татары рабов. Купцу ещё повезло, что отыскал своих, а могли бы и продать за море, тогда не найти. Купец поведал, что видел в степи две сотни конных в дневном переходе.
– Так и нас две сотни, – ухмыльнулся Никанор.
Его оборвал сотник Елисей:
– Погоди радоваться. Басурмане с силами собираются, иначе уже напали бы давно.
Стояли три дня, затем вдали показался татарский разъезд. Проехали влево, вправо, потом приблизились к реке. Не стояли, сделали круг и умчались. Десятник нахмурился:
– Место для перехода выбирают. Нас увидели, сейчас своему мурзе обскажут.
– Отступятся?
– Как бы не так. Будут брод искать в другом месте.
Там, где стояли рязанские дружинники, был Изюмский шлях, тянулся он от самого Крыма и до рязанских земель, а дальше к Коломне, Москве. С этого дня дозоры стали разъезжаться на дневной переход в стороны от лагеря. Важно было засечь приближающегося врага, успеть перебросить силы. В степи, пусть и холмистой, передвижение большой группы конных издалека засечь можно – по пыли, поднимаемой множеством копыт. У каждого степняка по две-три запасных лошади, вот и получается, что воинов сто, а коней триста. А если воинов не одна сотня? Воинов ещё не видно, а пыль столбом стоит, и видно её вёрст за десять, особенно если погода безветреная. За таким отрядом вытоптанная, чёрная полоса остаётся. А ещё всегда зверьё есть: суслики, шакалы, волки. Птицы малые разлетаются, разбегаются, большие – вроде коршунов – в небе парят. Тоже своего рода сигнал.
Только не стали татары обходов искать. Объединили сотни нескольких улусов, решили напасть, разбить рязанцев, а дальше уже спокойно сёла и города брать, грабить.
Около полудня дозорные предупредили:
– Басурмане идут!
Без команды десятников ратники забегали, к бою готовиться стали, застёгивали ремни шлемов, надевали наручи и поножи, у кого были. Лучники за щитами готовили охапки стрел. Как всегда, в последнюю минуту находились неотложные дела. У многих дружинников сулицы – короткие метательные копья. При хорошем броске сулица легко пробивала доспехи, но застревала в щите. У татар были и тяжеловооружённые воины по примеру рыцарской конницы. Но использовались они в походах больших, как Дюденем, так и Неврюем. При набегах небольших степняки использовали защиту простую – летом на халаты нашивались броневые пластинки. В них сохранялась подвижность, коню легче. Учитывая, что с запасными конями, меняя их на ходу, татары умудрялись проходить за световой день по сотне километров, обстоятельство немаловажное. Татары сильны были лучниками. Ещё мальчиков сажали на коней, учили владеть луком.
Ратники рязанские попрятались за щитами, за каждым – десяток. Через час, когда солнце жарило спины, далеко впереди показалась тёмная масса. Ещё через время начал доноситься звук, более похожий на гул камнепада. Вскоре стали различимы кони, а затем и всадники. У нескольких в руках бунчуки. К вершине копья, немного ниже рожна, прикреплялись разноцветные связки нитей. У каждой сотни своя. Так в бою командовать удобнее. И военачальнику сразу видно на поле битвы, где какая сотня. Судя по бунчукам, татар вдвое больше, чем рязанцев. Однако дружинники не тревожились. Обороняться за щитами легче, чем нападать, уже испытано. По обыкновению своему, татары остановились метрах в трёхстах. От них поочерёдно вырывался то один десяток, то другой. Скакали к реке, перед ней разворачивались, пускали стрелы. С шелестом летели стрелы, с глухим стуком били в деревянные щиты. Татары, выпустив по колчану, пускали коней к своим. При обстреле практически никто из рязанцев не пострадал, было несколько легкораненых – царапины в ноги или руки, кто неосторожно высунулся. Решив, что напугали неверных, татары всем войском двинулись к реке. И тут воевода Степан скомандовал:
– Лучники, стреляй!
В промежутки между щитами вышли лучники. У каждого стрелы бронебойные. От обычных двупёрых отличались узким, четырёхгранным наконечником. Такие пробивали даже кольчугу. Залп, второй, третий! И лучники скрылись за щитами. Ещё не дойдя до берега, татары понесли потери. Ранены или убиты воины, лошади. Но инерция разгона велика. Конница в воду вступила. И снова по команде воеводы вышли из-за щитов ратники, метнули сулицы. Вновь у татар потери, а ещё до щитов не добрались. Но уже выбираются кони басурман на пологий берег. Воевода кричит:
– Лучники!
Стрелы в татар полетели смертоносным дождём. Татары вопят боевой клич "Алла!". С левого их фланга отделяется сотня, забирает в сторону, желая обойти гуляй-город с фланга. Но и воевода сюрприз татарам приготовил. Только половина ратников за щитами укрыта, другая конно в лесу укрывается, ждёт своего часа. По знаку воеводы заревела труба, давая сигнал. Из леса вырвалась сотня рязанцев, на татар скачет. А после переправы татары боевой порядок принять не успели, самое неудобное положение. Ратники врубились, сеча пошла жестокая, страшная. Саша за щитом был, с копьём. Лучники, израсходовав стрелы из колчанов, за щиты спрятались. В промежутки ратники встали, копья выставили. У копья на противоположном от железного наконечника конце древка есть подток, заостренное железное навершие. Его в землю втыкают, само копьё под углом стоит, его ратник держит. Если конь ударит грудью, копьё с упором удар выдержит, а коню конец. Несколько татар попытались прорваться через промежутки между щитами, да только коней потеряли.
На Сашу коня направил седоусый татарин. Конь на копьё напоролся, пал. Басурманин с коня слетел, на Сашу кинулся. Однако Саше не впервой биться с пешим. Обменялись ударами, татарин саблю ещё раз занёс и упал. Рязанец за щитом его в бок мечом ударил. Саше подмигнул.
– Не робей, земляк!
Проход справа тушей коня завален, но через него татарин лезет. Прыгнул сверху, визжит злобно, саблей лупит. Саша щит подставляет, а потом нижним краем щита по правому колену татарина ударил и тут же саблей по руке татарина. Удачно получилось – отсёк вместе с саблей. Вторым ударом добил. В промежуток слева конь протискивается, узковат промежуток-то, на людей рассчитан. Дружинник коню мечом брюхо вспорол, всадник успел по рязанцу саблей ударить, по шлему попал. Саша подскочил, обрушил град сабельных ударов. Конь ржёт дико, а уже кишки на землю вывалились, оседать скотина стала, зажала всаднику ногу о щит. Тут его Саша зарубил.
– Эй, земляк, ты как? – Это он дружиннику.
– Цел, только в голове гудит, да в ушах звон.
– Пройдёт.
Отбили первый наскок татар. И верховые рязанцы, и пешие, что за щитами гуляй-города были. Отошли татары за реку, встали поодаль, чтобы стрелами их не достать. Саша из-за щита выглянул. О! Поубавилось татар в строю. А перед гуляй-городом трупов полно. Славно лучники поработали!
Долгое время татары стояли, уже солнце клониться на закатную сторону стало. Видимо, сотники татарские совещались и не могли прийти к единому решению. Но вот поднялись разом и стали уходить. Рязанцы глазам своим поверить не могли – уходят! Не любят татары таких стычек. Ратники возрадовались, но сотник Елисей радости не разделял:
– Вы – как дети малые, неразумные! Никанор, сажай свой десяток на коней, проследи за басурманами. Опасаюсь я, не обманка ли? Отъедут немного, переночуют и в другом месте ударят.
Приказ отдан, надо исполнять. Саша, как и другие ратники его десятка, за конём побежал, что в лесу укрыт был – и от жадных татарских взглядов, и от случайных стрел. Оседлали, выехали. Впереди десятник, за ним гуськом остальные. Никанор не торопится, держит татар в виду, но не приближается. Одна верста пройдена, вторая, десятая. Татары остановились у реки, явно на ночлег. Отогнали коней на луг пастись. Но десяток Никанора их явно раздражал. От полевого бивака отделились всадники, поскакали на рязанцев. Десятник рисковать не захотел, да и приказ был наблюдать, а не сечу устраивать.
– Разворачиваемся и галопом к гуляй-городу! – скомандовал он.
Дружинники коней развернули. Следовать за басурманским войском им самим не нравилось. Татары – народ хитрый и коварный. На пути встречались холмы, между ними урочища с лесом. Вполне могли десяток-другой оставить в засаде, и ратники могли оказаться в западне. Но Бог миловал. Единственное – татары скакали на запасных конях, а кони ратников притомились. Лошади татарские малорослые, но выносливые, сена и овса не видели никогда, питались летом и зимой травой. Зимой копытами нековаными выбивали из-под снега пожухлую траву и тем сыты были. Но в скорости нашим уступали. Десятник надеялся быстро уйти, а не получилось. Постепенно татарские лошадёнки сокращали расстояние. Десятник стал оглядываться каждые пять минут, далеко ли преследователи? Дружинники нахлёстывали коней, теперь всё спасение в скорости. Солнце уже садилось, день заканчивался. Ещё бы четверть часа, и темнота укроет всех. В степи ночи непроглядные, а только времечка не хватило. До реки, за которой гуляй-город, рязанцы стоят, уже версты три, за холмом и поворотом. Татары уже метрах в трёхстах. Из луков стрелять рано, дистанция не позволяет. Татарские луки бьют от силы на сто пятьдесят метров, у рязанцев на полсотни метров дальше. Да только и десятка луков нет, все при мечах, и Саша при сабле. Десятник обернулся, закричал:
– Тут урочище рядом, свернём туда, не найдут.
И влево повернул. Ох зря. Им бы до холма продержаться, оттуда гуляй-город виден. Увидели бы рязанцы, на помощь пришли. Ошибку Никанор сделал, Саша это сразу осознал. Но от десятка отделяться нельзя. Сочтут трусом, вроде своих в трудную минуту бросил. Помнил ещё слова Огюста, своего первого настоящего наставника из тамплиеров. "Честь для воина превыше самой жизни".
Видимо, Никанор бывал на сопредельной земле, с дозором или лазутчиком, потому что вёл уверенно. В самом деле: вскоре показалась ложбина, сильно поросшая густым лесом. Успели развернуть коней у самой чащи. Позиция не самая хорошая, один плюс – ни с флангов, ни с тыла противник не зайдёт. К бою изготовились, щиты из-за спин в левую руку взяли. А тут и татары. Быстрой победы хотят, саблями размахивают, кричат боевой клич "Алла!". В каждой местности, у каждого войска свой боевой клич. По нему в сумятице боя своих узнают, а ещё себя подбадривают. Римляне кричали: "Барра!" – и били мечами по щитам для устрашения. Древние греки кричали "Алале!", евреи "Ахарай!", тамплиеры "Христос и Храм!" или "Босеан!". Новгородские ратники "За Святую Софию!", псковичи – "За Святую Троицу!". А что кричат рязанцы, Александр узнать не успел, поскольку конной лавой на врага не ходил, служа Рязани.
Татары уже близко, Никанор скомандовал:
– Вперёд!
При сшибке всадников лучше набрать скорость, иначе чужие кони сомнут инерцией. Стали разгоняться. Силы примерно равные, исход боя решат умение, храбрость и выносливость. Каждый воин уже выбрал противника. Против Саши вислоусый татарин. Кожа на лице от постоянного пребывания на солнце коричневая.
Схватились биться. Татарин опытный, держится уверенно, все удары сабли Александра на щит принимает, сам не нападает, выжидает момент. Так не пойдёт! Саша приподнялся на стременах, нанёс удар сверху, поверх щита татарина, по его шлему-мисюрке. Бам! И конь Саши выше татарского, и рост самого Александра сыграли роль, потому удар получился. И тут же, почти одновременно, заскрежетала сталь татарской сабли о кольчугу на животе, подловил-таки татарин. Но после удара, довольно сильного, по шлему поплыл. Движения татарина замедленные, в седле сидит неуверенно. Добивать надо. Саша обрушил град сабельных ударов. В какой-то момент татарин не успел щит подставить, удар ему по левому плечу пришёлся, кровь обильно заструилась. Александр саблей остервенело рубит. Не удержал раненой рукой татарин щит, приопустил, Саша нанёс укол в лицо. Всё, татарин с лошади сполз. А бой рядом кипит. Лошадь татарская попыталась Сашу за колено укусить, Саша рубанул ей саблей по морде. Лошадь на дыбы встала и приземлилась передними копытами на своего хозяина, аж хрустнули косточки громко. С диким ржанием лошадь вырвалась из толчеи, унеслась. Саша через освободившееся место вперёд проехал, оказавшись в тылу татар. Одного татарина поперёк спины рубанул, другому голову снёс. Татары боем связаны, что у них за спиной – не видят. А и видели бы – обернуться и атаку отразить невозможно, спереди другой рязанец напирает. И у наших потери есть. Герасим с лошади упал, одна нога в стремени застряла. Срубивший его татарин вопит по-своему победно, только радовался недолго. Рязанский ратник достал его мечом, рассёк грудь, татарин упал. На троих наших четверо татар, и уступать никто не хочет. Десятник от противника едва отбивается, то меч, то щит под удар басурманской сабли подставляет.
Саша на ближайшего к нему противника напал, молодого парня, похоже, сверстника. Глаза у татарина ненавистью горят, что-то шипит сквозь зубы. Саша обманное движение сделал, как будто краем щита хочет татарина в голову ударить. Татарин на обманку попался. Свой щит вскинул, а Саша снизу, под щитом, саблей уколол. Куда попал, увидеть не успел, противник вскрикнул, лицо его резко побледнело, затем упал на шею коня. Добить надо, возможно, только ранен, а на Сашу слева татарин напал внезапно. Левую ногу болью обожгло. Саша щитом прикрылся. Противник здоровый, ростом Саше не уступает и силён. Удары саблей мощно наносит, аж щит у Саши содрогается.
Самый опасный противник в бою – сухой, жилистый, у таких реакция хорошая. А если здоровяк – силы у него с избытком, но скорость не та, груда мышц мешает. Татарин на силу рассчитывает, техника сабельного боя как таковая отсутствует, саблей действует как палкой.
После очередного удара врага Саша сделал резкий выпад, уколол противника в живот. Точно ранил, кровь обильно потекла. А татарин, как раненый медведь, только обозлился. Медведи и кабаны на рану крепки, иной раз хозяин тайги со смертельным ранением не одну сотню метров проходит.