Одновременно они с Истоминым готовят вертолет для вывоза остального груза и пару "вертушек" прикрытия. Михаил выводит их на цель, осуществляет погрузку и...
Вот тут вариантов могло быть несколько.
Первый - их не выпустят из Зоны и устроят или показательный захват, или показательный расстрел, тут хрен редьки не слаще.
Второй вариант - захват груза и группы в точке встречи, то есть в любой удобной точке вне Зоны совместного влияния. Тут уже возможен только захват, потому что расстреливать в населенных местах "вертушку", полную бериллиевого порошка - чистое безумие.
Пока другой версии не было, стоило придерживаться этой. Тем более что все происходящее укладывалось в нее с пугающей достоверностью.
Сергеев прервал размышления и вернулся в разговор еще до того, как Говорова заметила, что он отвлекся.
- Что толку обсуждать? - спросил Сергеев и, откинувшись на спинку стула, продолжил: - Али-Баба уже здесь. И то, что мы поймем его скрытые мотивы, ничего нам не даст. Вот он, факт - лежит в соседней комнате, весь в дырочку. Хорошо еще, что живой. И задача у меня крайне простая - сделать так, чтобы он из Зоны выбрался. А уж потом, если будет возможность, я его расспрошу, зачем он сюда полез.
Молчун задрал голову так, что затылок почти коснулся лопаток, и сложил ладонь лодочкой. А потом хитро улыбнулся Сергееву и подмигнул. Такое обилие эмоций на обычно бесстрастной физиономии юноши могло бы удивить незнакомого человека, но не Михаила, научившегося понимать Молчуна по взгляду или скупому жесту.
Молчун был очень доволен осенившей его мыслью. Он был уверен, что нашел выход из ситуации. Оставалось только понять, какая гениальная идея пришла на ум паренька.
- Самолет? - спросил Сергеев осторожно.
Молчун покачал головой и повторил жест.
- Лодка? - сказала Говорова. - Какая лодка? Лед уже стал, по Днепру не пройти.
Молчун внимательно посмотрел на Сергеева и помахал руками, как крыльями.
- Птицы? - это опять Говорова, похоже увлекшаяся игрой в вопросы и ответы. - Самолет?
- Летать? - подхватил Тимур.
Молчун кивнул.
- Летающая лодка? - переспросил Сергеев. - Молчун, ты имеешь в виду то, что мы нашли весной?
Опять утвердительный кивок.
- Вы нашли летающую лодку? Гидросамолет, что ли? - удивился Гринберг.
Но ответа не получил.
- Молодец, Молчун, - произнес Михаил с уважением в голосе. - Классная идея. Есть, конечно, сложности, но идея - закачаешься.
Находку они сделали чисто случайно.
Само здание снесло водой во время потопа. Снесло - как бритвой срезало. Судя по фундаменту, здание было приземистым параллелепипедом из стекла и бетона. Ступени, ведущие в подвал, искрошило дождями, льдом и прорастающей жесткой травой. Когда-то покрытые кафелем стены теперь зияли серыми цементными пятнами, из которых, словно волосы из ноздрей, торчали пучки ржавой арматуры. Сам подвал был забит мусором почти на две трети. Двери в глубине еще можно было рассмотреть, а вот подобраться к ним без бульдозера не представлялось возможным. По завалу уже ползли мох и дурно пахнущая плесень.
"Хорошие признаки теплой ранней весны, - подумал Сергеев, перебираясь через остатки какой-то металлоконструкции, перекрученной до неузнаваемости. - Плесень и мох".
Раньше эта пора определялась по розовым "свечкам" цветущих каштанов, по появляющимся на тротуарах столикам многочисленных летних кафе, по летним легким платьям, вьющимся вокруг женских бедер, по аромату цветущих акаций и шумным весенним дождям, отмывающим город от последних следов зимней слякоти.
Теперь же - по острым обломкам бетона, пластиковому и металлическому мусору, погнившим деревяшкам полз мох. И это возвещало, что лето уже близко.
Здесь, в развалинах, молодые деревца уже начали пробивать себе путь сквозь искореженный асфальт и кое-где даже виднелась трава. Лет через двадцать здесь будет лес. Еще через двадцать развалины полностью скроются под ковром растений. А через сто? Вспомнит ли кто-нибудь, что здесь был город? Будет ли кому вспоминать?
Когда они с Молчуном свернули влево, дорогу им перебежала огромная коричневая крыса размером с хорошую ондатру. Наглое рыжее животное даже не бежало, шествовало неторопливо, волоча по земле голый серо-розовый хвост. Молчун потянулся было к автомату, но передумал. Не захотел тратить патрон. Таких мишеней на день попадалось по полторы сотни, а ночью счет шел на тысячи тысяч. Не то что коты, даже собаки избегали забредать в брошенные города. Бывшим жильем людей теперь владели крысы и тараканы.
Тараканы шуршали в развалинах с весны до поздней осени, а с первыми морозами исчезали куда-то. Мороз должен был бы их убить, но не убивал. Они благополучно зимовали в своих подземных убежищах, обогреваясь теплом гниющей органики, и с первым солнцем их черно-коричневое племя опять появлялось наверху.
Крыса, переваливаясь, как борец сумо, перебралась через вросшую в обломки трубу, проржавевшую почти до прозрачности, и с грохотом съехала с кучи мусора на животе.
- Осторожно, - сказал Сергеев Молчуну. - Видишь, как просела земля?
Земля впереди действительно просела, и под пластами сорванного асфальта вполне могла оказаться "булька". Они миновали опасный участок, прижимаясь спиной к фундаментным блокам, словно прошлись по карнизу над пропастью.
С обратной стороны остатков здания оказались ворота. Краска с них давно уже слезла напрочь, металл покрылся густой ржавчиной, осыпающейся от прикосновения. А в массивных "ушках" виднелся замок, заросший рыжим налетом.
Молчун осмотрел ворота, замок и достал из подсумка гранату. Решение, конечно, отдавало радикализмом, но без электропилы справиться с преградой не представлялось возможным. Такое прикладом не сшибешь, тут и думать нечего.
Гранату Молчун закрепил на "ушках" несколькими витками скотча. Сергеев пропустил через кольцо леску, и они отправились за угол, чтобы не попасть под осколки. На краю мусорной насыпи, как на бруствере, сидела давнишняя крыса, внимательно разглядывая незваных гостей глазами-бусинками с безопасного расстояния.
Взрыв прозвучал глухо, и его эхо утонуло в развалинах.
Крыса, сохраняя ледяное спокойствие, повела усами и с интересом поднялась на задние лапы, словно хотела все получше рассмотреть.
Замок почти не пострадал - так и свисал бурым булыжником, зато "ухо" от одной из створок оторвало напрочь. Взрывная волна чуть покорежила ворота, согнув петли слева, и створка приоткрылась с душераздирающим всхлипом.
Они с осторожностью проскользнули вовнутрь.
Темнота, царившая внутри, была липкой, вполне осязаемой даже на ощупь. Веяло холодом и сыростью, и чувствовался легкий запах какой-то химии. Так пахнет в мастерской, в которой долгое время пользовались растворителями для красок. Ацетон? Уайт-спирит?
Сергеев замер у порога, ожидая, пока глаза хоть чуть-чуть привыкнут к мраку. Автомат он не трогал. Внутри не могло быть ничего живого. Судя по воротам, вход в подвал до недавнего времени был засыпан и освободился только тогда, когда просела почва. А с той поры замок точно никто не открывал.
Слева было слышно легкое дыхание Молчуна. Их с Сергеевым разделял только яркий луч света, падавший между приотворенными створками. По освещенному теплым весенним солнцем участку земли метались огромные мохнатые сороконожки, похожие на лоскутья меха.
Шорохи. Где-то впереди звучно шлепнулась в воду капля. Зашуршала, обваливаясь, потревоженная взрывом штукатурка. Идти вперед без света фонарей было бы безумием, а проверить подвалы хотелось.
"Бог не выдаст, свинья не съест!"
- Включаем подсветку, - сказал Сергеев вполголоса, нащупывая на поясе короткую трубку водонепроницаемого фонаря.
Вниз вели широкие ступени, с проложенными по ним металлическими рельсами. Площадка, на которой они стояли, была когда-то выложена кафельной плиткой, но теперь керамика сплошь заросла многолетней грязью, которую оккупировал плотный, словно сделанный из силикона, серый мох. Когда Молчун светил под ноги, пол, казалось, шевелился - столько разной живности на нем копошилось: пауки, многоножки, мокрицы, жуки, слизняки и прочие обитатели сырых подземелий метались перед ними, образуя плотный ковер.
Приоткрытые ворота и прорвавшийся во внутрь помещения свет часть из подземных жителей испугал, и они бросились в темные углы, а других он притягивал, как магнитом, и на улицу уже выплескивался поток шуршащих хитином насекомых.
Не обращая внимания на сочный хруст под ногами, Молчун и Сергеев двинулись вглубь по ведущей вниз лестнице. Она оказалась пологой и короткой, едва ли не пять низких и скользких ступеней. На нижней площадке живности было уже по щиколотку, а дверь, ведущая дальше, была закрыта на врезной цифровой замок, который Сергеев снес короткой очередью. Вокруг горячих отстрелянных гильз, упавших в живой поток у их ног, закрутились водовороты.
Эту дверь они открыли с трудом. Сергеев даже подумал, что они даром тратят время: дверь открывалась на себя, прикладываться к ней плечом было бессмысленно, а ручка осталась у него в руках после первого же рывка. Но все же они вошли.
Следующее помещение было длинным, как вагон, и заканчивалось большим залом с низким потолком, с которого свисали лохмотья, напоминающие паутину и какие-то белесые плотные нити.
В коридоре, на рельсах, явно бывших продолжением тех, которые Михаил с Молчуном видели у входа, стояла тележка. На тележке же виднелось что-то большое, громоздкое, замотанное в толстенную полиэтиленовую пленку, серую от грязи и пыли.
По бокам помещения шли стеллажи, заставленные канистрами, инструментом и аккумуляторными батареями, старыми и новыми, еще в упаковке. Аккуратными рядами стояли жестянки, очевидно со смазками, покрытые густым "велюровым" налетом коричневой пыли, на полках лежали какие-то железяки, напоминающие части редукторов, обросшие такой же пылевой "шерстью", металлические коробки с непонятными деталями.
Вдоль одной их стен на подставках выстроились полуразобранные лодочные моторы.
- Магазин был наверху, - сообразил наконец Сергеев, обводя лучом фонаря окружающую обстановку. - Спортивный магазин. А тут склад и мастерские. А, ну-ка, дружище, давай-ка посмотрим, что в канистрах?
В канистрах оказался бензин, более полутонны.
А под пыльной пленкой прятался настоящий "Хуверкрафт": небольшое, на шесть человек, судно на воздушной подушке. Его, наверное, купили и получили перед самым потопом, во всяком случае, расконсервировать не успели, и все эти годы шлюп так и простоял на транспортировочной тележке - в заводской смазке и с маслом, залитым в цилиндры двигателя. Насекомые до него не добрались - упаковано судно было надежно, а вот почему не порезвились крысы, основательно погрызшие даже углы старых аккумуляторных батарей, было непонятно. Из всех возможных версий только одна могла это объяснить - пластиковая пленка, в которую было завернуто судно, шла с добавлением яда.
После беглого осмотра (внутренности пассажирского отсека, отсека моторного и внешний обвес были в идеальном состоянии!) Сергеев с Молчуном заново упаковали катер со всем возможным тщанием и вышли перекурить на воздух.
Давешняя крыса все так же стояла столбиком на мусорной куче неподалеку. Только теперь здоровенная животина не наблюдала за ними, а умывалась, не обращая на пришельцев ровным счетом никакого внимания.
- Полезная находка, - сказал Сергеев, подставляя лицо послеполуденному солнцу.
Глаза при этом пришлось прикрыть, но сквозь неплотно закрытые веки Михаил продолжал отслеживать окружающую обстановку.
Молчун сидел рядом, поставив автомат между коленей и облокотившись о рюкзак худой узкой спиной.
- Теперь надо подумать, как эту находку скрыть, - продолжил Михаил, устраиваясь поудобнее.
Он погладил ноющее от сырости и долгого перехода колено и прикурил пахнущую старым табаком сигарету от веселенькой разовой зажигалки ярко-салатного цвета.
- Такая штука наверняка пригодится. Видел я, как такие суденышки носятся. В прежней, правда, жизни, но видел...
Молчун кивнул и задумчиво почесал щеку, на которой уже проклюнулся юношеский пушок.
- Я смогу это запустить. Там и работы-то на пару часов. И аккумуляторы сухозаряженные есть, еще в упаковке. А лодка эта - все равно что летающая. Через лес, конечно, не перепорхнет, но болота, реки, заросли, пески для нее словно шоссе для нас.
Молчун взглянул на него с удивлением.
- Можешь поверить мне на слово, - произнес Сергеев с некоторой обидой в голосе. - Все именно так, как я говорю. Ты же сам видел - ни колес, ни крыльев, ни гребного винта у нее нет. А ведь и по воде, и посуху прет - нечего делать. Но если не замаскировать - найдутся желающие попользоваться. Не одни мы грамотные! Так что думай!
Самому Сергееву революционных мыслей в голову не приходило. Можно было, конечно, рвануть гранатой второй вход, но это могло похоронить мастерскую, а с ней и "хуверкрафт", навсегда. А уж этого никак не хотелось!
Можно было выкатить его на улицу вместе с тележкой, по тем самым ржавым рельсам, заправить, запустить и попробовать перегнать куда-нибудь. И Госпиталь был неподалеку. И Равви не за тридевять земель. Вот только удастся ли запустить мотор? Сработает ли столько лет простоявший сухим аккумулятор?
Молчун подхватился с места и юркнул в ворота, откуда почти сразу появился с портативным газовым резаком в руках. Физиономия у него была хитрая. Он кивнул на ворота и протянул резак Сергееву.
- Заварим? - спросил тот, уже сообразив, что спрятать резак где-то поблизости легче, чем катер. - Ворота заварим?
Молчун улыбнулся и закивал.
В баллонах резака еще было горючее.
Через десять минут крыса наблюдала, как Сергеев, сняв со спины "станок", сноровисто запечатывает створки свистящей газорезкой. Еще пять минут он с Молчуном сбрасывал вниз мусор, лежащий на фундаменте, маскируя свое вторжение. А крыса все смотрела и смотрела за этой суетой, пока они не ушли. И только тогда, когда звуки их шагов окончательно затихли вдали, крыса поковыляла к развалинам, волоча за собой голый розовый хвост...
Схрон с катером был всего-навсего в двух часах быстрой ходьбы от Госпиталя, и их маленький отряд добрался туда в половину второго пополудни.
Им повезло. Ни за лето, ни за осень никто их тайник так и не нашел. А если кто и видел в глубине провала ворота, то не потрудился вскрыть.
Сергеев показал приданным ему бойцам Красавицкого, где крепить заряды, и когда окончательно снесенные с петель ворота рухнули наземь, они с Молчуном спустились вниз и обнаружили "хувер" на том же месте - запакованным в плотную пленку и перевязанным скотчем крест-накрест, как коробка с рождественским подарком.
Дни стояли короткие, так что времени работать "вразвалочку" у них не было, а ночевать в подвале или, чего доброго, на мусорных кучах брошенного города Сергееву не улыбалось.
Когда они выкатили транспортировочную тележку с катером наверх и содрали мутную, пыльную пленку с корпуса, один из пришедших с ними бойцов (а всего пришло четверо) аж заматерился от восхищения. "Хуверкрафт" был как новенький, словно только что с завода! Подвал, конечно, заливало, но на крайне непродолжительное время - вода под пленку не попала или почти не попала. Даже на приборной доске пыли почти не было - не просочилась она под упаковку и через уплотнители.
Пока бойцы носили бензин в канистрах и заправляли вместительные баки "хувера" под самую пробку, Сергеев расконсервировал двигатель, протер и почистил свечи. Проинструктированный им Молчун тем временем залил водой сухой аккумулятор.
Когда двигатель прочихался, завелся - "хувер" приподнялся над землей, полоща "юбкой" по бетонной крошке. Сзади с низким гулом замолотил воздух тяговый винт, запрятанный в жирный от смазки проволочный чехол.
Сергеев отдал приказ загрузить в пассажирский отсек все полезное: запчасти, смазку, инструменты и прежде всего топливо. Сердце у него учащенно билось. Из ситуации, казавшейся патовой еще утром, мог появиться выход. Конечно, это была не победа и даже не успех, но от бесславного поражения они тоже смогли отвертеться.
Ходовой винт месил снежную пыль, закисшие рули качались со скрипом и скрежетом - смазка густела на морозе и медленно просачивалась вглубь шарниров. Набитый грузом "под завязку" "хуверкрафт" скользил по поверхности, напоминающей лунный пейзаж, оставляя за собой белый шлейф, похожий на дым от пожарища.
Они шли к Госпиталю.
За ними по пятам неслась и рушилась на землю беззвездная сырая ночь. Из развалин, надсадно каркая, поднималось испуганное воронье. Ревел мощный мотор, а с фундаментной стены за летящим над землей катером наблюдала та самая огромная рыжая крыса.
Когда все стихло, крыса опустилась на передние лапы и зашипела, словно вскипающий чайник, широко открывая зубатую, узкую пасть. В ответ на этот пронзительный звук из-за мусорной кучи выскочила еще одна рыже-серая тварь, только размером поменьше, потом еще одна... Развалины оживали.
И люди для этого были совсем не нужны.
Глава 8
Лондон встретил Сергеева дождем.
Он хлынул с мгновенно потемневшего неба, как только скоростной экспресс отошел от платформы Хитроу.
Самолет прилетел днем, пассажиров было не очень много, и вагоны экспресса остались полупустыми. Михаил занял место за столиком у окна и заказал у стюарда кофе. В разовом стакане оказалась омерзительная коричневая жижа, но Сергеев упрямо прихлебывал горячий напиток, вглядываясь в мелькающий за окном индустриальный пейзаж.
Он бывал в Лондоне осенью 1996-го. Всего несколько дней, причем дней далеко не праздных. Было тогда, как бы сказать потактичнее, не до достопримечательностей.
Тогда группе Сергеева поступил заказ на розыск и уничтожение Анвара Усманова. Задание нужно было выполнить в сжатые сроки и чисто. Под "чисто" подразумевалось отсутствие прямых улик, указывающих на то, что уничтожение Усманова было проведено российскими спецслужбами. Метод исполнения приговора (в том, что это был именно приговор, сомнений не было) не уточнялся. Заказчиков интересовал исключительно результат.
Чеченцы в Лондоне в то время уже не были диковинкой. Им сочувствовали, называли борцами за свободу и предоставляли вид на жительство без особых препятствий. Многих даже признавали политическими беженцами. Англичане, пережившие не одну колониальную войну, знали, что такое терять империю. Они, пролившие столько крови для утверждения и сохранения своего могущества, как ни странно, умели сочувствовать бунтовщикам.
Люди, пославшие в Лондон Сергеева, сопереживать мятежникам не умели. Наверное, не читали в детстве "Капитана Сорвиголова".
В апреле того же года, когда Умка, он же Сергеев, Оленин по кличке Бэмби и Кулек - Генка Кульков - приехали в Лондон из разных стран и с разными паспортами, погиб Дудаев. И кто-то из жителей российского олимпа решил, что Усманова никак нельзя пустить на освободившееся место. Вельможное "не пущать" трактовалось однозначно. Приказ был отдан. Но ни одна российская спецслужба его не получила. Зато его получила несуществующая уже три года Контора. Официально несуществующая.