– He-а, рухлядь третьего поколения. Я вообще не понимаю, почему всё ещё не отменили этот странный закон о сдаче этих андроидов. Раньше ладно, они были любопытны с практической точкой зрения как интересное конструкторское машинное решение. Сейчас это глубокая древность… О, вон продавец появился. Пошли, будем блоки и искины принимать.
Проверял конечно же я, а Малия просто стояла рядом и с интересом наблюдала, как я, по очереди подкатывая на колёсиках цилиндры искинов, тестирую каждого. Продавец расстарался – битых не было ни одного. С блоками тоже проблем не возникло. Купив дополнительно малый контейнер, я загрузил в него все приобретения и, вызвав курьерскую службу доставки, стал торговаться.
Через пару минут мы с Малией вышли из магазинчика. Девушка была довольна приключениями, а вот я лишился трёхсот восьмидесяти кредитов. Продавец действительно сделал мне скидку, причём хорошую, так что я был не в претензии. Курьер забрал контейнер и, погрузив его на гравитележку, отправился в грузовой порт, откуда этот контейнер будет поднят на орбиту, на терминал, где находится арендованный мной ангар. Можно было бы последовать за ним и, открыв ангар, проследить, как контейнер доставят и разгрузят, но мне было лень, тем более я завтра туда всё равно собираюсь, так что контейнер подождёт меня во временном хранилище.
Погуляв ещё немного по Помойке, мы прошли на парковку и, забравшись в автоматически прогретый салон глайдера, полетели в усадьбу. Я бы ещё прошвырнулся по рынку, но было видно, что Малия устала от стольких впечатлений.
По приезде Малия поспешила к себе, а я, сдав машину отвечающему за неё человеку, переоделся у себя в комнате, приняв душ, и побежал на спортплощадку. Ну нравилась она мне.
– Как у вас прошла поездка? – спросила нуресса Олла, когда я присоединился к ужинающему семейству, извинившись за опоздание.
Я изрядно повисел в сети, связавшись с администрацией свалки и пообщавшись с её сотрудниками на предмет остовов кораблей. Те даже скинули мне их полный перечень, взяв за него сто кредитов. Вот и изучал материалы, чуть не пропустив ужин. Хорошо, Малия по коммуникатору прислала сообщение-напоминание. Пришлось торопливо переодеваться и спешить в обеденный зал.
– Ой, да нормально всё прошло, – ответил я, беря приборы. – Купили что хотели, даже небольшие приключения были, так, мелочь, даже говорить не стоит.
От моих слов Малия прыснула и спрятала лицо в салфетку, будто закашлялась.
– Запей, – велела ей нуресса.
– Да, мама, мы очень интересно провели время, – ответила дочь, наконец показав лицо, которое пыталась сделать невозмутимым, однако глаза – в них прыгали чертенята – выдавали её. – Мы походили по магазинам, познакомились с интересными людьми. Видели фокусы мальчишки, который показывал, как надо летать, прыгая из окна в мусорный ящик. Один мужчина-фокусник втыкал в себя разные железки и улыбался. А потом Ворт подарил мне вот эту брошь.
Пока женщины ахали и охали над брошью, я спокойно насыщался, однако на втором блюде, которое сменил мне слуга, вопросы возобновились. Начала нуресса издалека:
– Как вам сама Помойка?
– Там очень опасно, и одному туда лучше не ходить. То есть одной… мне, – смешалась Малия. – Вот Ворт там может гулять даже ночью. Он вообще ничего не боится, он делает так, чтобы боялись его. У него это хорошо получается.
– Да? – удивилась нуресса. – Мне кажется, вы что-то недоговариваете.
– Да мы всё рассказали. Кстати, Помойка – это фикция.
Мои слова вызвали шоковое молчание у хозяев усадьбы.
– Что-то я не пойму. Ты хочешь сказать, что Помойка ненастоящая? – нахмурилась нуресса, перейдя на "ты".
– Именно так.
– Хотелось бы услышать объяснение этому твоему выводу.
– Да пожалуйста. Я видел большое количество подобных рынков. Местные режиссёры пытаются сделать его бандитским и опасным, однако всё это внешняя шелуха. Правда, очень достоверная, я тоже не сразу просёк, в чём дело.
– Так в чём всё-таки дело?! – возмутилась Малия.
– В малом количестве достопримечательностей столицы. Они есть, не отрицаю, но туристам ведь и нервы пощекотать хочется, а тут раздутое прессой место, где тебя могут ограбить, обсчитать и даже побить. Для туристов это всё равно что яркий свет для мотылька. Однако местные власти держат территорию Помойки под контролем. Чтобы, не дай Творец, кто-то из туристов серьёзно не пострадал. Уверен, здешние бандиты работают в тесном контакте с полицией. А как же. Ограбили, например, какую-нибудь богатую дурочку, которая варежку раззявила, та в полицию. Через час ей приносят украденное, подтверждая, что полиция столицы Торна, как её там, снова забыл, очень профессиональная.
– Театр тысячи актёров и одного зрителя… – задумчиво протянула нуресса.
– Очень похоже. Вы нашли хорошее определение, – согласился я. – Только вряд ли тысячи актёров. Человек пятьдесят в курсе. Остальные действительно считают, что это опасное место. Даже тамошние продавцы и завсегдатаи. Я же говорю – внешняя оболочка и проработка мелочей очень качественная. Но опытный человек, который долго крутился в подобных местах, всё поймёт. Подозреваю, не я один такой догадливый, кто понял игру местной администрации. Более чем уверен, что через эту Помойку прокручиваются солидные левые суммы.
– Да, интересное у тебя предположение.
– Это уверенность. Кстати, можете об этом спросить у мужа, наверняка он в курсе этой большой фикции.
– Обязательно спрошу. Кстати, почему ты опоздал к ужину?
– Я засиделся за компом. Достал список корпусов, которые находятся на свалке, и просматривал их. Оказывается, там не в кучу всё собрано, если корпуса более-менее целые, и есть отдельная парковочная свалка, где находятся остовы для продажи таким охотникам, как я. Вот эту свалку я завтра и посещу. Есть шесть корпусов, которые заинтересовали меня. Буду смотреть. Вот это и было причиной моей забывчивости, ещё раз извините.
– Причина серьёзная, поэтому прощаем, – улыбнулась нуресса. – Кстати, наша столица называется Силия, пора бы уже запомнить.
– Спасибо.
– Значит, завтра улетаешь? – продолжила спрашивать нуресса.
– Часов в восемь утра, – подтвердил я.
– А можно мне с тобой? – попросилась Малия.
– Как ты себе это представляешь? У меня одна каюта и одна койка. Не поместимся. Лучше – вернусь и тогда слетаем на ближайшую горку, на лыжах покатаемся. Вот тебе задание: подобрать мне горку. Чтобы и скатиться не было стыдно, и не поломаться. А ещё лыжи.
– Они в аренду сдаются, – задумалась Малия. – Лучше всего лететь на Кар-Энжи. Это один из самых лучших курортов. Там тридцать два спуска, и их очень любит молодёжь. Детей и стариков там почти нет, они катаются на других спусках.
– Вот и ладушки, туда и рванём.
– Ладно, буду ждать. Жаль, что папа забрал нашу яхту. На ней бы полетели. У нас там двадцать две каюты, всем бы места хватило, – вздохнула Малия.
– Вот построю себе корабль, обязательно покатаю.
– И у меня там будет своя каюта?
– А как же.
– Тогда я сама придумаю ей планировку и дизайнерскую отделку… Вот сейчас и займусь.
Проводив девушку взглядом, мы с нурессой Оллой переглянулись.
– Очень импульсивная, – вздохнула хозяйка.
– Вся молодёжь такая, – философски ответил я и протянул бокал слуге, чтобы он долил вина. Погреба у Оллы очень неплохи.
– Сравнивая тебя и Малию, я поражаюсь вашей разнице, хотя ты всего на полтора года старше её.
– Издержки воспитания, – продолжил философствовать я. – Более чем уверен, что, если бы она прожила мою жизнь, по поведению и логике поступков мы бы сравнялись…
Распрощавшись с хозяйкой, я покинул обеденный зал и направился к себе. Я решил ещё немного поизучать список и лечь. Завтра вставать рано.
* * *
Корабельная свалка поражала воображение. Я видел огромные циклопические строения в космосе, но такого ещё нет. Огромный шар размером с атмосферную жилую планету висел в вакууме космоса и изредка давал отблески от прожекторов на сколах бронеплит или балок. Чуть дальше – по сравнению с громадным железным шаром совсем крохи – висели перерабатывающая база комбината и станция.
Диспетчер уже вышел на меня и, узнав о причинах моего появления, связал с нужным чиновником, который дал мне маршрут движения к другой свалке, где находились корпуса, которые, если не продадутся, попадут на переплавку. Местные тоже подрабатывали по мере сил и толкали корпуса с прибавкой в сорок процентов от стоимости металла, беря разницу себе.
Сегодня утром я быстро попрощался с семейством Олла и, поднявшись на терминал, вылетел на боте в сторону свалки, решив не прыгать через гипер, а идти своим ходом, пустив это свободное время на поднятие новообретённой базы с помощью разгона в лечебной капсуле. Пока бот восемь часов полз к свалке, я поднял базу "Лыжник" до второго ранга и успел поднять третий на четырнадцать процентов, когда наступило время подлёта и искин бота экстренно вывел меня из обучения при первом же вызове местного диспетчера.
В течение часа я облетал железный корабельный шар, пока не увидел небольшую стоянку корпусов и старый, но рабочий транспорт, висевший рядом. Он, похоже, был местной конторой по продажам. К нему я и направился, тем более диспетчер и дал маршрут именно к этому транспорту. Видимо, тот чиновник, или клерк, что продавал корпуса, я не совсем понял, находился на нём. К самому грузовику с другого борта был пристыкован старый средний буксир модели "Енот" с огромными манипуляторами.
О транспортировке я не думал. Банально не забивал себе голову, так как на свалке находился десяток буксиров, которые доставят корпус куда надо. Это было в рекламе по продажам. И стоимость транспортировки божеская.
Состыковавшись с транспортом, я прошёл шлюзование и попал на причальную палубу корабля. На ней меня уже ждал немолодой мужчина лет сорока, а может, и больше, в Содружестве это фиг поймёшь, и дежурно улыбался, как своему лучшему клиенту.
– Добрый вечер, нур Трен. Рад вас видеть. Как вы и просили, мы подготовили двенадцать корпусов к осмотру.
Время в системах подстраивалось по столице ближайшей планеты, а это как раз и была Торен, откуда я прибыл, значит, и здесь, на корабле, время было вечернее, и из-за этого я не смутился от приветствия. Вот только то, что я общался по сети именно с этим человеком, я не подозревал. Принял его за обычного клерка.
– Так это вы Маллик Олун? С вами мы общались вчера и сегодня утром?
– Именно так. Я отвечаю за продажу списанных корпусов.
– Да я уже понял. Просто подумал, что вы отвечаете за состояние стоянки, а продажами занимается кто-то из верхушки комбината.
– Так я и есть из верхушки. Начальник экспортного отдела. Только работа у меня номинальная. Мы вот уже двести лет передаём конечный продукт после переработки на верфи двух государств, республики Шейн и нашей империи. Вот я и занялся продажами корпусов. Как ни удивительно, но идёт довольно неплохо. Некоторые инженеры покупают корабли, восстанавливают их и продают. Прибыль двойная, а то и тройная. Но работают они в основном по заказу, редко можно продать наудачу.
– Понятно. Тогда давайте не будем тянуть время и осмотрим корпуса. На чём полетим, на вашем аппарате или на моём?
– Думаю, лучше на вашем. Буксир трогать не хочется, а челнок ушёл на станцию.
– Хорошо, на моём так на моём. Идёмте.
Мы прошли на борт бота, в рубку. Заняв пилотское кресло, я приказал искину вырастить для Олуна виртуальное кресло, в которое он с опаской сел.
– Никогда не видел оборудование седьмого поколения… Смотри-ка, держит. А с виду обычный люмерский инженерный бот.
– Модернизировал немного, – рассеянно ответил я.
Как только произошла отстыковка от борта корабля, я отвёл бот в сторону и направился по скинутому мне Олуном на нейросеть маршруту немного в обход свалки. Для удобства пилот буксира, что улетел на челноке на станцию, собрал заинтересовавшие меня корпуса в одном месте. Только это произошло не с той стороны, где висела транспорт-контора.
Наконец отдельной кучкой появилось с десяток корпусов. Приблизив изображение, убедился, что это мой заказ. Развернув изображение на экране голографического монитора, чтобы мой спутник мог всё видеть, я сказал:
– У меня вопрос такого типа. Что у вас делает корпус люмерского тяжёлого крейсера пятого поколения? Он всё ещё не снят с вооружения?
– Трофей с последней войны с директоратом Рейко. Он был сильно повреждён абордажными группами, и его восстановление посчитали нецелесообразным. Он попал под электромагнитный удар, и вся его начинка выгорела напрочь. Видимо, защита была повреждена или не выдержала другой ЭМ-удар. Крейсер обобрали и бросили на месте боя. Пилот большого контейнеровоза, что доставляет нам корпуса, узнал координаты этого места и доставил корпуса к нам. Халтура, его начальство об этом не знало, немного подзаработал. Кроме этого корпуса он приволок с десяток, но в таком виде, что их даже не рассматривали для продажи. Убитые напрочь. Частично сняли неповреждённую броню на продажу, а так пошли бы они в переплавку. Интересует? Могу скинуть двадцать процентов. Силовой каркас целый, броня почти вся на месте, такую ни один крейсер младше классом не пробьёт. Одним словом, я готов уступить вам корпус от люмерского тяжёлого крейсера всего за сто десять тысяч кредитов.
– Почти даром, да? – усмехнулся я. – На этих крейсерах была использована новинка в корабельной броне, и она действительно очень крепка… если не знаешь, куда стрелять. А вот слабых мест у этого крейсера довольно много. Вот я отсюда вижу три пробоины как раз в этих местах. Похоже, флотские Рейко в той войне знали, куда стрелять, вот и захватили этот крейсер, хотя, думаю, потери у них были большие. Всё-таки восемь башен главного линкорского калибра, не считая крейсерского.
– Вы, я смотрю, разбираетесь в кораблях, хотя у вас нашивки техника и пилота малого корабля.
– У меня много талантов, о которых мало кто знает… Я не пойму, там, за корпусом того грузовика, – что это? У меня такого в заявке не было.
– Где? – наклонился вперёд Олун.
Он уже не комплексовал из-за виртуального кресла и сейчас развалился на нём довольно вольготно, явно получая удовольствие от поездки.
– Вот корма какого-то смутно знакомого корабля. Это явно средний класс, то есть крейсерский. Но корма больно велика.
– А, так это "Ринз". Вы же спрашивали, есть ли у нас корпуса инженерных кораблей. Я тогда ответил, что уже нет, а потом припомнил, что один вроде как оставался. Партик, это мой пилот буксира, поискал и действительно нашёл шейнский инженерный корабль модели "Тукан", модификации "Ринз". Четвёртое поколение, между прочим. Восьмой крейсерский класс, всего на два класса не дотягивает до большого корабля.
Среди корпусов транспортов, трёх крейсеров, двух средних носителей, четырёх контейнеровозов и шести сухогрузов действительно висел корпус "Тукана".
– Ну, понятно. Осмотрим всё, и начнём с "Тукана". Дайте мне раскладку по нему.
– Корпус целый. Причина списания – моральное устаревание. Ранее он принадлежал флоту республики Шейн, потом перешёл по продаже старой техники в директорат Рейко, оттуда был списан, и корпус оказался у нас.
– Четвёртое поколение? Списан Рейко? Это вы кому другому говорите. В чём настоящая причина появления здесь этого корпуса?
– Вас не проведёшь… Да, была причина, причём серьёзная. Только почему-то все, после того как узнают, что экипаж этого корабля заболел красной чумой, сразу отказываются. А с ним, между прочим, наш корабль деактивацию поработал. Нет там бактерий, давно нет, чистый он, а брать никто не хочет! – Последнее слово Олун чуть ли не прокричал.
– Тоже мне удивили. Какой дурак будет брать чумной борт? Нет тут таких идиотов, и я не идиот. Очень мне он по нраву, но брать его я тоже не буду. Лучше отправьте его в переплавку, не стоит держать его из-за эфемерной прибыли.
– Наверное, так и придётся сделать, – согласился Олун. – Хотя на этом корпусе можно было бы подзаработать тысяч сто кредитов.
– Я так понимаю, что вон там – носитель империи Ширун?
– Да, это он.
– Это средний носитель восьмого крейсерского класса "Ри-Ан", – задумчиво проговорил я. – Восьмой класс, дальше – мой предел.
– Вы правы, это он отдельно висит за тем транспортом. Вы, нур Трен, облетите всю стоянку, и тогда увидите все корпуса, что мы вам собрали. Может, ещё что подберёте себе по нраву.
– Ага, теперь вижу. Семнадцать корпусов, как я успел подчитать. Неплохо, неплохо. Сейчас я отправлю своих дроидов, чтобы они оценили корпус "Ри-Ана". Я для этого специально инженерный диагностический дроид взял, правда, без комплекса придётся задействовать его в режиме прямого управления. Тупая железка, сам работать не может. Есть там какие повреждения?
– Пара небольших пробоин от противокорабельных ракет, и всё.
– Понятно. Так, вижу повреждения силового каркаса, на котором крепятся разгонные двигатели, но это я сам исправлю по мере накопления финансов, – пробормотал я себе под нос.
– Я так и думал, что вы инженер, просто нашивку не носите, – удовлетворённо кивнул Олун.
– У вас на удивление тонкий слух… Но давайте поговорим о деле. Сколько стоит этот старый древний носитель четвёртого поколения, который никому не нужен?
– Сорок две тысячи. С доставкой к Торену – сорок три.
– Что-то дороговато, не находите? Напомнить, какие у него повреждения? Мне нетрудно.