- По-настоящему Льву нужны здесь глаза бестелесных, - сказал Анну. - Они шляются за нами везде, слушают разговоры, оценивают всё, что слышат - и, верно, прикидывают, как ответить на вопросы Льва. Но с ними бы ни за что не стали разговаривать язычники: для них бестелесные - мразь, хуже трофеев.
- Что они решают? - прошептал Эткуру. - Что они могут решать?
- Всё. Быть ли войне. На что годятся северяне. И может ли Лев нам с тобой доверять, брат. Это тоже зависит от них. Может, они пишут доносы.
- О твоём приятельстве с Ча? - Эткуру невольно усмехнулся.
- А ты куда ходил без волков, брат?
- Ник-дылда показывал мне лошадей Снежного Барса. Что ж такого?
- Ник не так позорен, как Ча, да? - спросил Анну, невольно подражая насмешливому тону Ар-Неля.
- Я не хочу его в постели! - рассмеялся Эткуру.
- Но он показывает тебе лошадей и обещал женщину. Добивается твоей дружбы. Зачем?
Эткуру промолчал.
- Все делают что-то зачем-то, - сказал Анну. - Нас используют, брат. Мы - глаза и уши, а думают и решают бестелесные. Мы - руки, которыми Лев убьёт Элсу - а я не хочу убивать Элсу, брат! Он - несчастный мальчишка, попавший в беду, которого Лев назвал корнем всех несчастий, чтобы его бестелесные увидели дворец Снежного Барса! У нас тут нет никого. Даже волки не мои, а Льва - почему мне не позволили взять своих волчат?
Эткуру отвернулся, обхватив себя руками. Анну обнял его за плечо.
- Я люблю тебя, брат, и верен тебе - потому что нам с тобой нечего делить. Но я, знаешь, зол на Старший Прайд. Не хочется быть игральной костью, а ещё, знаешь, брат - не хочется быть вещью.
- Почему - вещью?! - Анну ждал, что Эткуру взбесится от самой постановки вопроса, но он спросил, как спрашивает о непонятном ребёнок, скорее, обескураженно и с той внутренней болью, которую с некоторых пор слишком часто чувствовал сам Анну. - Если о человеке говорят, что он - вещь, значит он - раб или рабыня. Почему - мы? Львята?
- Знаешь, почему наших рабов и рабынь так втаптывают в грязь? Чтобы мы чувствовали, что рядом многим гораздо хуже, чем нам. Рядом с рабыней - нам прекрасно, верно? А рядом со свободными, брат?
Эткуру обтёр ладонью мокрое лицо.
- Да чем мы не свободные? Выше Прайда - вообще нет!
- Да, выше Прайда! А Прайд - это Лев и Старшие. Не мы. Если мы дома - у нас нет даже воли, есть Закон Прайда, Истинный Путь, а больше ни о чём думать нельзя. Да что - в голову не приходит думать!
- Да о чём думать, во имя Творца, брат?!
- У меня была рабыня, я её хотел. Она умерла - и я думаю: она умерла, потому что её бросили одну во время метаморфозы. Она была молоденькой девчонкой, ей было больно, страшно - а её бросили… Я о ней жалею, брат…
- Подумаешь! - Эткуру презрительно скривился. - У меня было, может, десятка два рабынь. И что? Подумаешь, одна…
- Тебе не повезло, брат. Ты рос в Прайде, не видел другого. Для тебя всё это в порядке вещей, - Анну волновался, размазывал мелкую морось по отросшим волосам, торопился - но никак не мог дойти до сути. - Ты привык, брат: издохла одна - будет другая. Тебя не трогает даже Соня, не ужасает, что он околачивается поблизости - прости, но Лев мог и тебя так… если бы невзлюбил… я не прав? Разве у него мало бестелесных рабов львиной крови? Ты сам говорил…
- Нет, - шепнул Эткуру, мотнув головой.
- Да, - мягко, насколько сумел, сказал Анну. - Лев подарил тебе твоего собственного брата, который меньше, чем трофей. Для забавы? Хороша забава. Ты - раб Льва. И я тоже. Что Лев захочет - то и будет. А если мы что-то нарушим, Прайд нас порвёт, даже если Лев не узнает…
Эткуру взглянул устало и беспомощно.
- Как ты додумался до таких вещей, Анну? Это… так дико…
- Не убивай меня сразу, брат - из-за Ча.
- Так это он…
- Стой, слушай. Нет, это я, - и медленно подбирая слова, Анну высказал-таки то, что было страшно произносить вслух. - Эткуру… представь: язычник вызывает тебя на поединок… на здешний. Где искушают судьбу.
- Судьбу нельзя искушать, - тут же выдал Эткуру одну из любимых избитых истин. - Тот безумец, кто меняет Предопределённость, данную Творцом, на слепой Случай, забаву Владыки Ада!
- Ну да. Предопределённость хороша для рабов, а Случай - для свободных людей!
- Почему?!
Анну печально усмехнулся.
- Тебе страшно подумать о том, что в такой игре ты… можешь не победить?
- Конечно! Анну, одно дело - война, бой, смерть, а другое…
- Ты мне говоришь о войне? - Анну сжал и резко разжал кулаки. - Я лучше тебя знаю, что такое война, брат! И Элсу знает! И что? Скажи мне - просто страшно быть побеждённым?!
- Да…
- А вот им - нет! Оттого они и свободны… Ну ладно. Дело не в этом. Вот - ты хочешь такое, что совсем нельзя…
- Ча? - спросил Эткуру скептически.
- Ча! - Анну не выдержал. - Да, Ча! Он - сильный, брат. Посмей когда-нибудь взять сильного, Эткуру! У меня были бойцы - да, побеждённые, пленные, но после боя, а у тебя - только несчастные рабыни, которые хнычут и боятся лишний раз шевельнуться! Ты не знаешь, что это такое - сила рядом, сила духа даже. И тебе всегда будет мешать этот страх… Страх раба!
- Прекрати меня оскорблять!
- Я не оскорбляю - это правда. Ты боишься.
- Боюсь позора! Что ж такого?!
- А если это - не позор?.. Ладно, брат, этого уже слишком много. Я больше ничего не скажу. Просто - знай: я предан тебе. И молчи об этом со всеми - с нашими особенно. Когда рядом бестелесные - не станем говорить ни о чём всерьёз. Будем обсуждать вино, лошадей, ткани, рабынь, собак, клинки - но ни слова о том, что мы думаем о них. Пообещаешь?
- Мне это так же важно, как тебе. Но как проверить, брат?
- Просто, - Анну чуть улыбнулся. - Прочесть. Ча учит меня читать. Бестелесные не прячут писем - им ни к чему; когда я смогу прочесть - возьму и прочту. Тебе, вслух. И всё станет ясно. А теперь пойдём, брат - зуб на зуб не попадает.
- У меня ноги промокли, - пожаловался Эткуру, и Анну ощутил снисходительную жалость, как продрогшему к ребёнку.
- Об этом и поговорим, - сказал Анну. - Это как раз подходящая тема.
Они пошли к входу в свои апартаменты, и Анну думал, как изменилось положение вещей. Дома, в Чангране, ему и в голову не пришло бы поучать Львёнка Льва - но сейчас это сошло легко и просто. Они, конечно, никогда не были, да и не могли стать друзьями - Пятый Львёнок Льва и Львёнок Львёнка, нашему рысаку троюродный баран: их разделял статус, а презрение могло быть и было вполне обоюдным. Презрение зазубренного в боях клинка к церемониальному мечу с золочёной гардой - презрение драгоценного меча с золотыми клеймами, хранимого в сокровищнице, к дешёвому тесаку солдата… Но на севере всё изменилось.
Север странным образом сделал Львят сообщниками.
* * *
Запись N136-01; Нги-Унг-Лян, Кши-На, Тай-Е, Дворец Государев, Башня Справедливости
Ра режет правду-матку на Государевом Совете, собравшемся в маленьком зальце, примыкающем к кабинету Государя.
Совет, правда, неофициальный и в очень узком кругу - но на другой бы меня и не позвали. Зато - обсуждаем мою идею, и участвуют главные советники Государя и несколько доверенных лиц. Повестка дня: маленький Львёнок и тот, другой парень - который сможет нам помочь общаться с послом Эткуру. И угроза близкой войны.
Маленького Львёнка Ра жалеет.
- Ник, - говорит она, - пожалуйста, помоги ему, чем сможешь. Когда я думаю, в каком он положении - мне делается не по себе… Ар-Нель говорил мне, что варвары просто помешаны на чести - каково человеку, помешанному на чести, сидеть взаперти и в одиночестве и ждать, убьют его, или обрежут, как скотину…
Она такая милая… От волнения её эльфийское личико, с которого сошёл деревенский загар, розовеет, а глаза блестят. На Земле за таких девочек отдавали всё и проливали кровь, а нежный взор и искренняя горячая страсть в голосе этим отдававшим подали бы, пожалуй, некоторую надежду на взаимность…
Но то - на Земле.
- Добрая Государыня, - говорю. - Я сделаю, что могу, конечно, но не забывай - он враг. Ты ведь всё, что тут говорилось, поняла?
Делает непередаваемую гримаску - "ах, да брось ты!"
- Я всё поняла. Южане, хоть и называются Братьями, понятия не имеют, что такое братство. До этого несчастного никому нет дела. Мой Государь может считать его разменной монетой в политических играх - но ведь так считает и их Государь! Низко, это низко… Мне кажется, что пока всё идёт к войне - я права?
- Государыня, - говорит Господин Канцлер Дэ-Нг, Советник Государя, суровый немолодой мужчина со шрамом, рассекающим лоб и щёку - свадебным подарком от обожающей его Госпожи Советницы, - мы делаем всё возможное, чтобы избежать войны. Она нам не нужна. План предусматривает самые добрые отношения с послами - сделав их нашими союзниками, мы можем надеяться…
- Это я уже слышала, - фыркает Ра. - Ради этих добрых отношений, которые ещё неизвестно, куда приведут, вы решили отдать варвару нашего подданного, да? В качестве рабыни? Пусть даже это будет и преступник - хорошо ли наказывать человека так? А если эта жертва приведёт лянчинца в доброе расположение духа и он начнёт лгать о том, что нам хочется слышать, то мы, благородные и добродетельные господа, дадим ему прикончить собственного младшего брата. И будем надеяться, что он сделает для мира хоть что-нибудь, да?!
Государь наш Вэ-Н смотрит на неё и улыбается. Грубоватая прямота Ра его с самого начала очаровывала; впрочем, это не мешает ему возразить:
- Госпожа, не спеши. От торопливости ты начинаешь противоречить сама себе.
Ра бросает на него сердитый взгляд.
- Когда это?!
- Ты твердишь, что южане - люди чести. Ты ведь имеешь в виду послов? Да, они пока ни разу не солгали в чём-то серьёзном - или я не поймал их на лжи. Правда, Принц Эткуру может лгать, что Младшего Львёнка заберут домой, где будет ему жасминовый настой и пирог с ежевикой - собираясь убить его своими руками - но эта ложь ничего в наших отношениях не меняет. Мы не принуждали его клясться от имени Льва и их бога, что Младший Принц будет здоров и счастлив, верно? А вот солгать, что Лев позволил ему заключить мирный договор, Эткуру вправду до сих пор не додумался или не посмел. Быть может, не желает стать клятвопреступником - боится или у него нет соответствующих инструкций. Только можно ли назвать это поведением человека чести, кровь моя? Ты ведь сама не исключаешь мысли о том, что он может солгать позже, когда изменятся обстоятельства.
Ра задумывается. Говорит Ар-Нель:
- Лянчин ждёт от своих Принцев сообщений о ходе переговоров, но больше - обо всём, что они тут увидят. Игра в то, что Младшенький так невероятно значим для лянчинского престола, затеяна, я думаю, чтобы лянчинцы могли посмотреть на Кши-На, сообщить свои впечатления домой и прикинуть, насколько выгодным может быть настоящее вторжение, а не мелкая грызня на пограничных землях.
- Похоже, - подаёт голос Смотритель Границ, Маршал О-Наю, высокий блондин с проседью в косе, эффектный, как кавалергард пушкинской поры. - Обычно им наплевать на тех, кого они оставили на нашей земле… Шесть лет назад, в местечке Шен-Од, один Принц Лянчина был убит - и я не припомню выяснений и делегаций. Пограничники просто закопали тело. С равным успехом он мог быть тяжело ранен или оглушён - и нам благополучно предоставили право делать с ним что угодно…
- Уважаемый Господин Маршал, - говорит Ар-Нель, консультант по южанам, - полагаю, тогда никому из наших политиков как-то не пришло в голову совать этот труп под нос Льву и обещать скормить его псам? А в данном случае - Льва поставили в известность о наших планах. Он оскорбился.
- Глаз не видит - душа не болит? - спрашивает О-Наю презрительно.
- Примерно так, - отвечает Ар-Нель. - Принцев в Лянчине полно, а вот оскорбление снести нельзя.
- Любопытно, - задумчиво говорит Государь, - а вот Эткуру… при том, что Принцев в Лянчине полно… его голос будет услышан, если он решит говорить со Львом?
- Их голоса тем слышнее, чем они ближе к Престолу, - говорит Ар-Нель. - Голос Пятого Принца слышнее, чем голос Двадцать Шестого, а голос Первого - и подавно.
- Важно, важно сделать Эткуру союзником, - говорит Дэ-Нг. - Всё может случиться… южане - мерзавцы, честолюбивые негодяи… как знать, не говорим ли мы с будущим Львом…
- Или - с будущим мертвецом, если он попытается запрыгнуть на Вершину Горы и промахнётся, - режет О-Наю.
Вдова Нэр замечает:
- А как было бы красиво… Наша нежная дружба с Принцем, который по воле Земли и Небес вдруг, каким-нибудь чудом, займёт Престол Прайда… Безопасность приграничных земель, торговля - пальмовое масло, вино, пряности…
- О, да, да, - кивает О-Наю. - Нежная дружба, беседы, чок с вафлями… Пусть переговоры тянутся и сопровождаются всеми этими политесами. Если они затянутся хотя бы до середины лета, мы успеем провести мобилизацию и будем готовы начать войну на территории Лянчина.
- Будет Гвардия Государева, наёмники и ополчение, если вы решитесь, - впервые за разговор изрекает своё веское слово второй маршал, Смотритель Гарнизонов, Господин Хен-Я, отец Забияки Ю-Ке, угрюмый пожилой вояка. - Благое дело. Двинуть на юг. Новое вооружение, артиллерия. Мечом варвара не напугаешь, а от пушек он бежит.
- Война на юге - это слишком расточительно, - возражает Дэ-Нг. - Тем более - масштабная и серьёзная. Кроме наёмников и Гвардии Государевой войне понадобятся люди, которые могли бы строить, а не рушить, тысячи, тысячи молодых мужчин - и у нас слишком много шансов оставить их жизни в этих поганых песках…
- Да, - говорит О-Наю холодно. - Расточительно. Рискованно. Но мы когда-то должны начать эту войну, Уважаемый Господин Канцлер. Я намерен говорить об этом на Большом Совете - и я прошу Государя пригласить на Большой Совет послов наших союзников. Вы забываете, Уважаемый Господин Дэ-Нг, что Лянчин граничит и с нашим Югом, с Шаоя - а эта маленькая жаркая страна продаёт нам не только пряности и благовония, но и идеи. Если мы сейчас настолько сильны, что стычки с варварами на границе заканчиваются на границе же - то Шаоя уже потеряла кусок земли восточнее Ходшерта. Если Лянчин сожрёт Шаоя - это будет вечным грязным пятном на нашем гербе.
Дэ-Нг мнётся и молчит.
- Мы в ответе, - продолжает О-Наю. - Я уверен: Шаоя даст своих людей, даст верблюдов, железа, своих бальзамов, исцеляющих раны - лишь бы Гвардия Государева защитила её детей от рабства. История сложилась так, что Кши-На плохо знает, что такое рабство - а вот Шаоя знает хорошо.
- Но Лянчин - слишком серьёзный противник, - задумчиво говорит Вдова Нэр. - Если они умеют строить хуже, чем мы, то воюют… так же, может - лучше… Пока мы учились строить, они учились воевать. У них другой подход к войне, другой подход к смертям - они упиваются всем этим… Мы много потеряем, если сцепимся с ними. Государь, я думаю, вы правы, стараясь завершить дело миром.
- Государыня говорила, что варвары - люди чести, - снова говорит О-Наю. - Не уверен. Мальчишки, которые прибыли сюда в качестве послов, ждут приказа. Если им прикажут солгать - они солгут. А возможно, Лев солжёт им: помните, что мы для них - неверные. Как мы можем рассчитывать на их честь, если они лгали в Шаоя, своим единоверцам?
- Я разрешаю вам, Ник, сделать то, что вы задумали, - делает вывод Государь. - И так, как вы задумали. Я надеюсь, что вы не ошибаетесь. Война - это расточительно и не вовремя, так будем же и дальше тянуть время… до тех пор, пока положение не прояснится или пока мы не будем готовы атаковать. Я выслушаю послов из Шаоя. Но - как бы ни повернулись события, Пятого Принца Лянчинского неплохо бы иметь в союзниках.
- А Младший Львёнок? - спрашивает Ра.
- Если эта история изменит взгляды Эткуру и ход переговоров, судьбу своего Младшенького посол решит сам, - медленно говорит Государь. - Или - выполнит приказ своего Льва. Других вариантов я не вижу.
- А я вижу! - Ра с треском схлопывает веер. - Хорошее начало для отношений - вынудить будущего друга убить брата! Это - бесчестно и жестоко!
Ра несёт, как в старые добрые времена. Взрослые вельможи прячут улыбки, Государь смотрит на неё с обожанием, но возражает:
- Мы не можем ничего поделать. Чужие законы должно соблюдать. Я могу рассчитывать только на то, что наше гостеприимство может сделать Пятого Принца чуть милосерднее, чем он есть. Ради этого я и позволяю Нику…