- Была рядом и любила тебя. Не перебивай, дай мне сказать. Я стараюсь быть рациональной, а это нелегко. - На мраморное лицо пал румянец. - Теперь я не играю с тобой. Я... выдала тебя своему отцу. Да. "Защищаю себя", думала я. "Теперь когда я наконец встретила его я вижу что он слишком опасен." И часом позже поняла, что совершила ошибку, потому что я поняла что люблю тебя. Теперь я расплачиваюсь за это. Ты мог бы так и не узнать.
- Ты рассчитываешь, что я поверю?
- Зачем тогда я здесь? - Она слегка задрожала. - Почему я последовала за тобой? Эта кошмарная бомбёжка... ещё пару минут, и ты был бы мёртв, если бы мы тебя не подобрали. Твоя яхта была развалиной...
- Где мы сейчас?
- Какая разница?
- Я тяну время.
- Время? Для чего?
- Чтобы собраться с силами.
- Мы на орбите вокруг Земли.
- Как вы нашли меня?
- Я знала, что тебе нужна Линдси Джойс, и взяла один из отцовских кораблей. Это снова оказался "Ворга".
- Ему известно?
- Ничего ему не известно. У меня своя жизнь.
Фойл не мог отвести от неё глаз, и в то же время ему было больно смотреть на неё. Он жаждал и ненавидел... жаждал изменить содеянное и ненавидел правду за то, что она такова. Он осознал, что гладит её платок дрожащими пальцами.
- Я люблю тебя, Оливия.
- Я люблю тебя, Гулли, враг мой.
- Ради бога! - взорвался он. - Почему ты это сделала?
- Что?! Ты требуешь извинения?! - хлестнула она.
- Я требую объяснения.
- От меня ты его не услышишь.
- "Кровь и деньги" - сказал твой отец. Он был прав. О-о... Сука! Сука! Сука!
- Кровь и деньги - да; и не стыжусь!
- Я тону, Оливия. Кинь мне хоть тростинку...
- Тогда тони. Меня не спасал никто. Нет, нет... Всё не так... не так... Подожди, мой милый. Подожди. - Она взяла себя в руки и заговорила спокойно и очень нежно: - Я могу солгать, Гулли, любимый, и заставить тебя поверить, но я буду честной. Объяснение очень простое. У меня есть своя личная жизнь. У всех есть. И у тебя...
- Какая же жизнь у тебя?
- Ничем не отличающаяся от твоей... от любой другой. Я лгу, я обманываю, я уничтожаю... как все мы. Я преступник... как все мы.
- Зачем? Ради денег? Тебе не нужны деньги.
- Нет.
- Ради власти... могущества?
- Нет.
- Тогда зачем? Оливия глубоко вздохнула, как будто признание страшно мучило её.
- Ради ненависти... чтобы отомстить, всем вам.
- За что?
- За мою слепоту, - проговорила она низким голосом. - За беспомощность... Меня следовало убить в колыбели. Известно ли тебе, что такое быть слепой... принимать жизнь из вторых рук? Быть зависимой, искалеченной, бессильной..."Низведи их на свой уровень" говорю я в моей тайной жизни. "Если ты слепа, пускай они будут ещё более слепы. Если ты беспомощна, раздави их. Отплати им... всем им".
- Оливия, ты безумна.
- А ты?
- А я люблю чудовище.
- Мы пара чудовищ.
- Нет!
- Нет? Ты не чудовище?! - Она вспыхнула. - Что же ты делал, если не мстил, подобно мне, всему миру? Что такое твоя месть, если не сведение счетов с невезением? Кто не назовёт тебя безумным зверем? Говорю тебе, мы пара, Гулли. Мы не могли не полюбить друг друга.
Правда сказанных слов ошеломила его. Он примерил на себя пелену её откровения, и она подошла, облегая туже, чем тигриная маска, вытатуированная на его лице.
- "Мерзкий, извращённый, отвратительный негодяй!" - произнёс он. - "Зверь! Хуже зверя!" Это правда. Я ничем не лучше тебя. Хуже. Но богу известно, я не убивал шестьсот человек.
- Ты убиваешь шесть миллионов.
- Что?
- Возможно, больше. У тебя есть что-то, необходимое им для окончания войны.
- Ты имеешь в виду ПирЕ?
- Да.
- Что за миротворец эти двадцать фунтов чуда, за который все так дерутся?
- Не знаю. Знаю лишь, что он им нужен отчаянно. Но мне всё равно. Да, сейчас я честна. Мне всё равно. Пускай гибнут миллионы! Для нас это не имеет значения. Потому что мы стоим выше, Гулли. Мы стоим выше и сами творим мир. Мы сильны.
- Мы прокляты.
- Мы освящены. Мы нашли друг друга. - Внезапно Оливия рассмеялась и протянула руки. - Я спорю, когда нет нужды говорить. Приди ко мне, любимый... Где бы ты ни был, приди ко мне.
Он сперва слегка коснулся её, потом обнял, сжал, стал яростно целовать... И тут же выпустил.
- Что, Гулли, милый мой?
- Я больше не ребёнок, - устало проговорил он. - Я научился понимать, что нет ничего простого. Простых ответов не бывает. Можно любить и презирать.
- Ты это можешь, Гулли?
- И ты заставляешь меня презирать себя.
- Нет, милый.
- Всю свою жизнь я был тигром. Я выдрессировал себя... дал себе образование... сам тянул за свои тигриные полосы, отращивал всё более мощные лапы и острые клыки... становясь всё более быстрым и смертоносным.
- Ты и есть такой. Ты такой. Самый смертоносный.
- Нет. Нет. Я зашёл чересчур далеко. Я миновал простоту. Я превратил себя в мыслящее существо. Я смотрю на себя твоими слепыми глазами, любовь моя, которую я презираю, и вижу себя. Тигр исчез.
- Тигру некуда деться. Ты обложен, Гулли, - Дагенхемом, разведкой, моим отцом, всем светом.
- Знаю.
- Но со мной ты в безопасности. Мы оба в безопасности. Им никогда не придёт в голову искать тебя рядом со мной. Мы можем вместе жить, вместе драться, вместе уничтожать их...
- Нет. Только не вместе.
- Ты что?! - вновь вспыхнула она. - Всё ещё охотишься за мной? Дело в этом? Ты ещё жаждешь мести? Ну так мсти. Вот я. Ну же!..
- Нет. С этим покончено.
- А, я знаю, что тебя беспокоит. - Она мгновенно стала опять ласковой. - Твоё лицо. Ты стыдишься своего тигриного лика; но я люблю его. Ты горишь так ярко! Ты горишь сквозь слепоту. Поверь мне...
- Боже, что мы за пара кошмарных чудовищ!
- Что с тобой случилось? - потребовала Оливия. Она отпрянула, сверкая незрячими глазами. - Где человек, который стоял возле меня во время рейда? Где бесстыжий дикарь, который...
- Пропал, Оливия. Ты потеряла его. Мы оба потеряли его.
- Гулли!
- Он пропал.
- Но почему?! Что я сделала?
- Ты не понимаешь.
- Где ты? - Она потянулась, коснулась его и приникла к нему. - Послушай меня, милый. Ты устал. Ты обессилен. Вот и всё. Ничего не пропало.
Слова лились из неё бессвязным потоком. - Ты прав. Конечно, прав. Мы были плохими, отвратительными. Но сейчас всё позади. Ничего не потеряно. Мы были испорчены, потому что были одиноки и несчастны. Но мы нашли друг друга и можем спастись. Будь моей любовью. Всегда. Вечно. Я так долго ждала тебя, ждала, надеялась и молилась...
- Нет. Ты лжёшь, Оливия, и знаешь это.
- Ради бога, Гулли!
- Опускай "Воргу", Оливия.
- Вниз?
- Да.
- На Землю?
- Да.
- Что ты собираешься делать? Ты сошёл с ума. Они же гонятся за тобой по пятам... ловят тебя... ждут, пока ты угодишь им в лапы. Что ты собираешься делать?
- Думаешь, мне просто?.. Я всё ещё одержим, и мне не вырваться из плена. Но теперь в седле иная страсть, и шпоры жгут, чёрт их подери. Жгут невыносимо.
Фойл подавил ярость и совладал с собой. Он взял её руки и поцеловал в ладони.
- Всё кончено, Оливия, - тихо произнёс он. - Но я люблю тебя. Всегда. Вечно.
* * *
- Подытожим, - мрачно сказал Дагенхем. - В ночь, когда мы нашли Фойла, нас бомбили. Мы потеряли его на Луне, а обнаружили через неделю на Марсе. Нас опять бомбили. Мы опять его потеряли. Прошла ещё неделя. Предстоит очередная бомбёжка. Венеры? Луны? Снова Земли? Кто знает. Ясно одно: ещё один рейд без возмездия, и нам конец.
Дагенхем скользнул взглядом вокруг стола. Золото и слоновая кость убранства Звёздного Зала замка Престейна ещё больше подчёркивали напряжённость его лица, напряжённость лиц всех троих присутствующих. Йанг-Йовил тревожно нахмурился. Престейн крепко сжал тонкие губы.
- И ещё одно нам известно, - продолжал Дагенхем. - Мы не можем нанести ответный удар без ПирЕ и не можем найти ПирЕ без Фойла.
- Я давал указание, - вмешался Престейн, - не упоминать ПирЕ публично.
- Во-первых, это не публично, - резко ответил Дагенхем. - Это общий фонд информации. Во-вторых, сейчас нам не до прав на собственность. Обсуждается вопрос выживания, и здесь у всех равные права... Да, Джиз?
Джизбелла Мак-Куин джантировала в Звёздный Зал, полная решимости и ярости.
- До сих пор никаких следов Фойла.
- Старый Святой Патрик под наблюдением?
- Да.
- Доклад Бригады Коммандос с Марса?
- Не пришёл.
- Это моё дело, и совершенно секретное, - мягко заметил Йанг-Йовил.
- У вас так же мало секретов от меня, как у меня от вас, - безжалостно усмехнулся Дагенхем. - Постарайся опередить Разведку с этим докладом, Джиз. Иди.
Она исчезла.
- Кстати, о правах, - проворковал Йанг-Йовил. - Могу я заметить Престейну что Центральная Разведка гарантирует Престейну полную оплату его прав на ПирЕ?
- Что ты с ним нянчишься, Йовил?
- Наше совещание записывается, - холодно указал Престейн. - Предложение капитана зарегистрировано. - Он повернул своё застывшее лицо к Дагенхему. - Вы у меня на службе, мистер Дагенхем. Пожалуйста, оставьте все ваши замечания в мой адрес.
- И в адрес вашей собственности? - с убийственной улыбкой осведомился Дагенхем. - Вы и ваша проклятая собственность загнали нас в эту дыру... Мы на грани уничтожения - ради вашей собственности. Я не преувеличиваю. Если этой войне не положить конец, то больше уже войн не будет.
- Мы всегда можем сдаться, - заметил Престейн.
- Нет, - сказал Йанг-Йовил. - Этот вариант уже обсуждался и был отклонён в Штаб-квартире. Нам известны дальнейшие планы Внешних Спутников; они включают тотальную эксплуатацию Внутренних Планет. Нас просто-напросто выпотрошат, а потом выкинут за ненадобностью. Сдаться - всё равно что погибнуть.
- Но не для Престейна, - добавил Дагенхем.
- Скажем... за исключением присутствующих, - изящно поправил Йанг-Йовил.
- Ну, Престейн, - нетерпеливо потребовал Дагенхем. - Мы ждём.
- Прошу прощения, сэр?
- Выкладывайте всё о ПирЕ. У меня есть идея, как выманить Фойла, но для этого необходимо знать все факты. Внесите свой вклад.
- Нет, - сказал Престейн.
- Что "нет"?
- Я принял решение выйти из этого общего фонда информации. Я не расскажу ничего о ПирЕ.
- Боже всемогущий, Престейн! Вы спятили? Что на вас нашло? Вы снова начинаете свару с шеффилдовской либеральной партией?
- Всё очень просто, Дагенхем, - заметил Йанг-Йовил. - Моё замечание относительно ситуации с капитуляцией-поражением указало Престейну, как улучшить своё положение. Вне всякого сомнения, он намеревается предложить эти сведения врагу в обмен на... имущественные выгоды.
- Неужели ничто не может вас тронуть? - презрительно бросил Престейну Дагенхем. - Неужели в вас ничего не осталось, кроме собственности?.. Уйди, Джиз, всё пропало.
Джизбелла снова джантировала в Звёздный Зал.
- Доклад бригады Коммандос, - сказала она. - Мы знаем, что случилось с Фойлом.
- Что?
- Он у Престейна.
- Что?!
Дагенхем и Йанг-Йовил вскочили на ноги.
- Он покинул Марс на частной яхте, был сбит и подобран престейновским К.К. "Ворга".
- Будь ты проклят, Престейн! - вскричал Дагенхем. - Так вот почему...
- Подождите, - приказал Йанг-Йовил. - Он впервые это слышит, Дагенхем. Посмотрите на него.
Красивое лицо Престейна посерело, как пепел. Он попытался встать и тяжело свалился назад, в кресло.
- Оливия, - прохрипел он. - С ним, с этим подонком...
- Престейн!
- Моя дочь, джентльмены, некоторое... некоторое время занималась определённой деятельностью. Семейный порок. Кровь и... Я закрывал глаза... Почти убедил себя, что ошибаюсь. Я... Но Фойл! Грязь! Мерзость! Его надо уничтожить!
Голос Престейна перешёл в визг и сорвался. Его голова неестественно запрокинулась назад, как у повешенного, тело забилось в конвульсиях.
- Какого...
- Эпилепсия... - коротко бросил Йанг-Йовил. Он вытащил Престейна из кресла и уложил на полу. - Подайте ложку, мисс Мак-Куин. Живо.
Он разжал Престейну зубы и засунул между ними ложку чтобы уберечь язык. Приступ прошёл так же внезапно, как и начался. Дрожь прекратилась. Престейн открыл глаза.
- Petit mal, - пробормотал Йанг-Йовил, убирая ложку. - Но ещё некоторое время он будет не в себе.
Неожиданно Престейн заговорил слабым монотонным голосом:
- ПирЕ - пирофорный сплав. Пирофор - это металл, который испускает искры, когда его скоблят или трут. ПирЕ испускает энергию, отсюда "Е" - символ энергии. ПирЕ - твёрдый раствор трансплутониевых изотопов, высвобождающий термоядерную энергию в масштабах сопоставимых со вспышкой сверхновой. Его открыватель был убеждён, что получил эквивалент первичного протовещества, чей взрыв дал начало Вселенной.
- О боже! - воскликнула Джизбелла.
Дагенхем жестом прервал её и склонился над Престейном.
- Как подвести его к критической массе, Престейн? Каким образом высвобождается энергия?
- Также, как была создана изначальная энергия в начале времён. - проговорил Престейн. - Через Волю и Идею.
- Уверен, что он христианин-подвальник, - тихо сказал Дагенхем Йанг-Йовилу. Он повысил голос: - Объясните, Престейн?
- Через Волю и Идею, - повторил Престейн. - ПирЕ можно детонировать лишь психокинетически. Его энергия высвобождается мыслью. Нужно захотеть, чтобы он взорвался. Направленная мысль. Вот единственный способ.
- И нет никакого ключа? Никакой формулы?
- Нет. Необходимы лишь Воля и Идея. - Остекленевшие глаза Престейна закрылись.
- Боже всемогущий! - Дагенхем ошеломлённо стёр пот со лба. - Заставит это подумать Внешние Спутники, Йовил?
- Это всех нас заставит подумать.
- Это дорога в ад, - прошептала Джизбелла.
- Так давайте отыщем эту дорогу и сойдём с неё. У меня есть предложение, Йовил. Фойл возился с ПирЕ в своей лаборатории в Старом Святом Патрике, пытаясь анализировать его.
- Я рассказала тебе об этом по строжайшему секрету! - гневно вспыхнула Джизбелла.
- Прости, дорогая. Теперь не время церемониться. Гляди, Йовил... какие-то остатки этого вещества должны были сохраниться, остаться вокруг нас. В растворе, как пыль... Надо детонировать эти остатки и взорвать Цирк Фойла к чёртовой матери.
- Зачем?
- Чтобы выманить его. Где-то же он спрятал основную массу ПирЕ... Он примчится, чтобы спасти своё сокровище.
- А если взорвётся всё?
- Не может быть. ПирЕ в сейфе из Инертсвинцового Изомера.
- Возможно, он не весь внутри.
- По словам Джиз - весь; так, по крайней мере, сказал Фойл.
- Не впутывайте меня в это. - проговорила Джизбелла.
- В любом случае мы вынуждены рисковать.
- Рисковать! - воскликнул Йанг-Йовил. - Мы рискуем всю Солнечную систему превратить в Сверхновую.
- А что остаётся делать? Выбирай любой путь... и это путь к уничтожению. Есть у нас выбор?
- Мы можем подождать, - предложила Джизбелла.
- Чего? Пока Фойл не взорвёт нас своими экспериментами?
- Мы его предупредим.
- Нам неизвестно, где он.
- Найдём.
- Как скоро? Разве это не риск? А пылинки ПирЕ вокруг нас? Будут ждать, пока кто-нибудь не превратит их случайно в энергию? А если сейф взломают джек-джантеры в поисках добычи? Тогда уже не пыль, а двадцать фунтов будут ждать случайной мысли.
Лицо Джизбеллы покрылось смертельной белизной. Дагенхем повернулся к разведчику.
- Тебе решать, Йовил. Пробуем мой способ или ждём?
Йанг-Йовил тяжело вздохнул.
- Я боюсь... Будь прокляты все учёные... Есть ещё одно обстоятельство, Дагенхем. Внешние Спутники тоже занимаются этим. У нас имеются основания полагать, что все их агенты отчаянно ищут Фойла. Если мы будет ждать, они могут добраться до него первыми. Да что там, возможно, он уже сейчас у них в лапах.
- Итак, твоё решение...
- Взрывать. Подтолкнём Фойла к действию, раз уж мы можем.
- Нет! - вскричала Джизбелла.
- Как? - спросил Дагенхем, не обращая на неё внимания.
- О, у меня как раз есть человек для такой работы. Односторонний телепат по имени Робин Уэднесбери.
- Когда?
- Немедленно. Мы эвакуируем соседние районы. Новости получат полное освещение и будут переданы по всей системе. Если Фойл находится на Внутренних Планетах, он услышит об этом.
- Не "об этом", - отчаянно проговорила Джизбелла. - Он услышит это. Это последнее, что каждый из нас услышит.