- Непорядок, - поспешил согласиться он, чувствуя, что пауза затягивается. - Где ж это видано, чтобы у царя в голове солдатские мысли водились? Куда ж мне теперь деваться-то, раз уж так вышло? Может вы, Ваше Величество чего подскажете? У вас ума-то поболе, чем у простого пилота, к тому же свистни и целая свора ученых прибежит, чего-нибудь присоветуют. А я со своей стороны все сделаю, что прикажете! Если каких таблеток выпить нужно, али уколы, приму без проблем, лишь Вашему Величеству угодить.
- Ага, прямо сейчас и свистнул. И что я им скажу? - язвительно осведомился царь. - Люди добрые, ваш царь с ума сошел, посоветуйте, как ему снова нормальным стать?
- Мда, действительно глупость получается, - согласился Иван. - А сами вы, Ваше Величество, не придумаете какого-никакого способа?
- Вот сам подумай - что я могу подсказать, если не знаю, откуда ты взялся, как тебя угораздило мне в башку залететь, голубь ты сизокрылый? Сам-то чего думаешь? Сам кашу заварил, сам и расхлебывать, - уклонился царь от прямого совета.
- Откуда взялся, вопроса нет, а вот, как это получилось - вопрос! Одно понятно - не к месту я тут. Мне бы в бой, в истребитель, ну-у-у, на худой конец в кубрик вернуться.
- Вот это в точку, именно что так. Приложи усилия, постарайся, сделай все возможное и невозможное, ведь тебя об том сам царь просит! Ты пойми, дурья башка, если не сможем мы с тобой те мысли устранить подобру-поздорову, придется их искоренять другим людям, выжигать каленым железом! - изрек царь, каждым словом припечатывая Ивана до самой глубины сознания.
- Не хочу каленым железом, - поежился Иван, представив раскаленные щипцы, проникающие ему в голову.
- Сам боюсь, а что делать прикажешь? Нам царям единомыслие нужно, а что по факту получается? Так что ты это… давай, Волгин, приказываю тебе немедленно покинуть мою башку… то есть царскую голову, пока не пришлось, так сказать, каленым железом! - решительность в голосе царя перемешивалась с опаской, потому как не доводилось ранее царю изгонять чужие сознания из собственной головы.
Тревожно царю, паршиво на душе, но на то он и царь, чтобы вовремя указ издать, да приказ выдать. Есть указ, исполняй! Не исполнил, изволь к наказателю! Царь на расправу быстр, нам царям только волю дай, мы всех построим и правильную политику объясним через одно место. Так думал царь, замерев в ожидании дальнейших действий Волгина.
Иван помолчал, чувствуя, как грустные мысли разбухают в голове подобно дрожжам в теплом месте. В тоске и печали потянулся он к кувшину на прикроватной тумбочке, набулькал полнехоньку кружку и выпил мелкими глотками, пребывая в глубокой задумчивости.
Выпитое повернуло мысли Ивана в другую сторону. Ситуация неожиданно приобрела другой оттенок, заиграла новыми красками. То ли с испугу, то ли от действия напитка хмельного стал Ивану царь, словно друг близкий. Ведь, выпивая вино, Иван и царя поил, а кто вместе пьет, тот вместе и дружит. И получается, что сам с собою выпив, вроде как на брудершафт получается, пора и на ты перейти. Был бы Иван в своем теле, та кружка медовухи ему, как слону дробина, но царь явно захмелел.
- Ваня, эй, Ваня, ты чего это с утра пьянствовать задумал? - засуетился царь. - Мне еще послов иноземных принимать, а я на ногах стоять не буду!
- Ну и принимай, Ваше Вел… ик… чество, чем я тебе мешаю? - пьяно удивился Иван.
Новая водка упала на старые дрожжи и мигом взбодрила хмурое сознание Волгина. Мысли Ивана прояснились, язык сам собой развязался, ядреное зелье понесло по жилам горячий хмель, пробуждая прежнюю бездумную удаль. Правду говорят, что удалому молодцу от печали до радости шаг шагнуть. Видать надоело Ивану бояться неведомого, сломалась пружинка страха, растаяла подобно ледышке, и заполнила душу пилота отчаянная удаль. С той удалью и новая дурь в мыслях появилась.
- А скажи, ваш вел… ик… ческтво, вот я щас еще стакан хлобыстну, а ты мне можешь запретить?
- Запрещаю! Приказываю! Царским указом… - едва ворочая языком, боролся царь.
- Не можешь, стало быть, - удовлетворенно крякнул Иван, наливая второй стакан. - Что и требовалось доказать! - отметил он, залпом выдув содержимое.
Так часто перед боем бывает, что поджилки трясутся и в животе бурчит. Но бой начался и про все забудешь, успевай только башкой вертеть, да педали нажимать. После второго стакана в голову Ивану пришло простое, как три рубля решение - река несет и пусть несет. Наше дело маленькое, плыви, Иван, по течению и не дергайся. Время придет и сон закончится, обязательно закончится, закончился же он в прошлый раз.
- Ваня, Господом Богом молю, пожалей старика, не выставляй на позор! Что же я на карачках перед послами ползать буду? А как же престиж государства Российского?
- Престиж - дело важное! - кувшин замер на излете. - Но, начав дело, негоже его не закончить.
- Вот же пьяница попался! - опечалился царь.
Тут в пьяную голову Ивану пришла неожиданная мысль.
- Слышь, царь, а давай договоримся - я прочь сгину, а ты мне корзину вина из погребов Меньшиковских подаришь. Как тебе сделка?
Ивана в этот момент не заботила мысль, каким образом он выполнит обещанное, получив желаемое.
- Да в твоем положении, Ваня, не вина корзину, а алмазы, да злато требовать надо. Хочешь яхту экстра-класса? Хочешь, отдам за тебя самую ядреную девку со своего двора? Хочешь, первым министром сделаю? Хочешь…
- Корзину вина! - отрезал Иван.
В его голове уже расцветала картина, как он утрет нос всем, кто не верил, что Ванька может проставиться вином из подвалов Меньшикова, да не бутылкой жалкой, а целой корзиной. А вот нате вам, выкусите! И не заботило его, что буквально вчера он того вина не ящик, а целых десять ящиков друганам выставил и никто уже не ждет исполнения обещания. Перехлестнуло что-то в мозгах, закоротило на самое яркое и обидное воспоминание, вот и мелет язык невесть что.
- Как скажешь, Ваня, как скажешь! Корзину, так корзину, прямо сейчас и прикажу доставить. Куда нести то, Ваня? - засуетился царь, обнадежившись Ванькиными пьяными заверениями, надеясь, видать, хитрым маневром выведать у Волгина местоположение его бренного тела.
- Что значит куда? - удивился Иван. - Сюда пусть и несут, чего же тут непонятного?
Вопрос Ивану показался донельзя глупым и не соответствующим высокому званию царя-самодержца, всеведающего и всезнающего. На какой-то миг ему даже стало неудобно за царя, но он сдержал себя от высказываний по данному вопросу, чем не замедлил возгордиться несказанно.
- Ваня, тут царская опочивальня, тут царь, то есть я нахожусь, - в голосе царя звучал явный намек, но не для Иванова ума или состояния. - А ты сейчас где-то там далеко. Ты ж пойми, Ваня, во мне только сознание твое, на кой ляд мне то вино, я его и так каждый день пить могу. Принесут сюда в опочивальню ту корзину, выполнишь ты обещание и окажешься где? Правильно, в своем бренном теле, которое сейчас где-то дрыхнет. Знать бы где. Дошло, солдатик?
Иван напряг сознание, поморщил лоб, почесал затылок и вынужден был согласиться с железной царской логикой, хотя в чем-то та логика его задевала. Вот где он сейчас? Во дворце! А куда вернется? В казарму, после того, как из тюрьмы выйдет, конечно. Из дворца и в казарму, неравный обмен. Кому-то корзину винища, пусть и из подвалов Меньшиковских, а кому-то то винище каждый день, хоть по две корзины и в подвалах не убудет. И все на халяву!
Возникает резонный вопрос - куда спешить, попал в цари и сразу обратно в казарму? Нет уж, мы еще поцарствуем. В кои-то веки такое чудо случилось и за корзину водки, пусть даже самой расчудесной, с ним распрощаться?
- Передумал я! Передумал возвращаться! Нам и тут неплохо! - Иван самодовольно похлопал по пуховым перинам царскими пухлыми ладошками. - Был Ванька пилотом, да весь в цари вышел. Кому расскажешь - не поверят!
- Кому ты рассказывать собрался, обормот? - обиженно буркнул царь, придавленный бодрым сознанием Ивана.
- Друганам, конечно, кому же еще? - искренне удивился царскому недоумению Иван. - Посидим в пивнушке, я им такое расскажу, что у них рожи треснут от удивления, - физиономия Ивана расплылось широкой улыбкой в мечтах о предстоящем веселье.
- Ага, только сперва трон под тобой треснет, и башку тебе отрубят, как самозванцу! - обиженным голосом пообещал царь.
- Это еще почему? - насторожился Иван, - Я царь или не царь? Пусть только кто попробует вякнуть, я ему башку враз срублю, собственной, э-э-э… - он взмахнул царской рукой и замолчал озадаченно. - Что же ты, царь-батюшка, физкультурой не занимаешься? Такое тело испоганил, прости господи!
- Тебя не спросил! - окончательно обиделся царь.
- Вот зря ты так, царь, зря. Я же правду говорю, а ты обижаешься. Ну, кто, окромя меня правду скажет? То-то и оно, что никто. Мы теперь как братья или вроде того. Мы, Ваше Величество, круче чем братья, мы ж единое целое, друганы не разлей вода. Я тебе во всем помогу, что знаю и умею, а ты мне помогать во всем должен, раз уж оно так вышло. Да мы с тобой таких дел навертим, мама не горюй, чертям тошно станет, э-ге-гей, давай-давай, дадим жару, разворошим угли в печке, замутим веселую жизнь. Со мной, Ваше Величество, скучно не будет, брат брата в беде не оставит!
Иван несказанно радовался железной логике собственных доводов, но царя та логика не развеселила.
- Тогда, если мы братья, может ты того, уберешься наконец из моей башки, братик? Тоже мне Бог родственничка послал. Понаедут деревенские, напьются, набезобразничают, а хозяевам потом головой маяться от их веселья.
- Бог послал, пусть Бог и обратно убирает, - отмахнулся Иван, - откуда я знаю, как это получилось. Может меня самого сейчас лихоманка от страха трясет? Думаешь легко простому солдату царем быть? Лежу вот на перинах царских и думаю, как дальше жить, что люди скажут?
- А что, по-твоему люди должны сказать? - удивился царь. - Кабы ты царя, то есть меня с трона сверг и сам на него уселся, то по морде наглой народ бы враз определил, что переворот и на троне самозванец. А так… - царь мысленно сплюнул от отчаяния, - будь кто хоть о двух головах, не отличит никто подмены. Слышь, Иван, уважение к царю поимей, ну чего ты меня в темный угол загнал, за какие такие провинности от собственного тела отлучил?
- Откуда же мне знать, Ваше Величество? - искренне удивился Иван, - Я ведь плечами не толкаюсь, силком никого из дома не выгоняю, получилось так, уж не взыщите - поцарствую пока, как умею.
- Ваня, а ты царствовать-то умеешь? - язвительно поинтересовался царь. - Такому делу не в академиях учат, тут одной наглости маловато будет. Этому делу с пеленок учиться надобно.
- Да чего тут сложного? - Иван осмотрелся по сторонам, - Командуй себе, да пиво пей, пока пузо не треснет. Вона это у тебя что за морда китайская на тумбочке стоит, не с конфетами?
- Это, Ваня, не морда китайская, а переговорник, - устало ответил царь, - только ты семь раз… нет, тыщу раз подумай, прежде чем на него нажимать!
- С какой такой печали? - удивился Иван, не привыкший подолгу думать.
- Потому как пока мы тэт-а-тэт болтаем, ты на царя похож! А нажмешь, и вся глупость наружу вылезет. Не царь ты, Ваня, во дворце никогда не жил, интриг местных не знаешь, с послами говорить не обучен, мыслить стратегически не уме-е-ешь. Таким как ты лишь бы налететь, взорвать, схватить и удрать, пока хвост не прищемили. Что ты, дурак, в тонкой политике смыслишь?
- Разберемся! - надулся от обиды Иван, - Не в первой попадать, как кур во щи. Кривая выведет, свинья не съест.
- Свинья не съест, а вот прочие с больши-и-им аппетитом скушают. Да что тебе дураку объяснять, все равно ведь по-своему сделаешь, - в сердцах чертыхнулся царь.
Иван ничего не ответил, сжал упрямо губы, запыхтел как паровоз и хлопнул по китайской роже царской пухлой ладошкой. Знал бы царь, с кем его судьба свела, остерегся бы Ивана дураком обзывать. Потому как после этого с Иваном ни о чем более договориться нельзя, упрется, как баран и будет стоять на своем.
* * *
Сделать первый шаг труднее всего, стоя на краю пропасти.
- Ваше Величество, отобедать изволите? - услышал Иван заботливый голос в переговорнике.
- Как это отобедать? - удивился Иван. - А завтрак?
- Ваня, помолчи лучше, цари не завтракают, они к обеду только просыпаются. Говорил дураку, не торопись нажимать…
- Что-то нет желания, не буду обедать! Живот пучит, голова болит, - ни с того ни с сего пожаловался Иван, не ведая, что у царя, живущего нормальной царской жизнью, живот пучить не может.
- Доктора позвать? - моментально озаботился голос.
- Ну, их к лешему этих костоломов, само пройдет, заживет как на собаке, - отмахнулся Иван.
- Тогда, может, отобедаете, Ваше Величество? - с непонятным упорством поинтересовался голос.
- Ты кто, дворецкий или генерал? - возмутился Волгин странному упрямству слуги.
- Дворецкий, Ваше Величество, - без малейшего удивления смиренно сообщил прислужник.
- Слушай, дворецкий, ты чего пристал со своим обедом? - рассердился Иван. - Потом поем, в чем срочность-то?
- Так ведь люди ждут, все уже собрались, только вас не хватает, чтобы обед начать, - пояснил дворецкий с терпением опытной няньки, уговаривающей капризного ребенка.
- Народ? Какой народ? - Иван почуял неладное. - День рождения у меня или праздник какой?
- Так ведь обед с вами, Ваше Величество, для народа всегда праздник! - деликатно пояснил дворецкий.
- Думаешь, обидятся, если не выйду? - с сомнением в голосе спросил Иван, соображая как бы поделикатнее увильнуть от массового мероприятия.
Одно дело собраться быть царем, совсем другое - взаправду им стать. Во всяком новом деле осмотреться нужно и желательно без свидетелей, тишком да рядком. И, вообще, обещать не значит жениться, может, я еще передумаю царем быть, - начал строить пути к отступлению озадаченный Иван.
- Разве можно на вас обижаться, Ваше Величество? - дипломатично увернулся от прямого ответа собеседник.
- В смысле - на дураков не обижаются? - понимающе ухмыльнулся Иван.
- Ваш… Вел… - от неожиданности закашлялся слуга, - как можно, я же не это…
- Шучу, шучу, - захохотал Иван, - экий ты чувствительный, братец. Кстати, напомни, как тебя звать-то по имени?
- Дворецким звали все время, Ваше Величество! А вы меня и по имени называть будете? - удивился слуга.
- А как же мне тебя называть, не братец же? - искренне удивился Иван, привыкший за свою солдатскую жизнь к простым отношениям.
- Мишкой, кличут… то есть Михаилом, Ваше Величество! - торжественно, словно о великом государственном событии, сообщил дворецкий.
- Михаил… торжественно больно, спьяну и не выговоришь, не обидишься, если Михалычем кликать буду?
- Как можно, Ваше Величество? Хоть горшком назовите… Да я за вас… только прикажите, в огонь и в воду…
- Михалыч, остановись! Все понял, учту на будущее про огонь и воду, а пока, братец, если не сложно, водочки рюмашку организуй. В голове шумит после вчерашнего, не грех здоровье поправить.
- Сей момент, Ваше Величество!
- Да что ты заладил "Ваше Величество, Ваше Величество"? Зови меня просто, ха-ха-ха, хозяин! Шучу, Михалыч, не обращай внимания, с бодуна и не такое бывает.
- Понял, учту… - голос дворецкого растаял, словно туман под лучами солнца.
- Ну и дурак же ты, Ваня, ой дурак. С какой стати ты слугу по имени кликать собираешься, кто он тебе - сват или брат? Таких, как он, во дворце тыщи, ты всех по имени звать будешь?
- Буду! - уперся Иван, обиженный слишком частым упоминанием слова "дурак" в свой адрес. - Вам царям не понять, а простому человеку очень даже приятно, когда его по имени называют.
- Ну-ну, удачи, Ваня, - грустно усмехнулся царь. - Куда же мы таким образом докатимся? Скоро слуги будут за одним столом с царем обедать!
Через краткое мгновение дверь в спальню приотворилась, и Михалыч торжественно вплыл с золотым подносом, на котором взор Ивана тотчас уловил хрустальную рюмку до краев полную целебным напитком и соленый огурчик.
- Не Марфа-ключница делала? - неожиданно вспомнив мысли царя, насторожился Иван.
- Никак нет, Ваше Величество, вы же сами изволили вчера вечером приказать вытолкать ее подлую из дворца взашей, - поспешил доложить дворецкий.
- Это правильно… так ее ведьму… - успокоился Волгин.
Иван выпил, крякнул, откусил огурчика и прислушался к организму. Водка холодным потоком упала на дно желудка, тотчас же растеклась по жилам горячим дурманом, в голове вмиг прояснилось, и жизнь перестала казаться мрачной.
Он пристальней вгляделся в дворецкого, не особенно запомнив его в прошлый раз. Само слово "дворецкий" в сознании Ивана порождало образ, мало похожий на тот, что он видел перед собой. То ли камзол царскому слуге был узковат, то ли плечи широковаты, но в сочетании с гренадерским ростом и цепким взглядом дворецкий больше смахивал на отставного десантника, чем на изнеженного царским двором слугу.
Ну, да у царей свои порядки - может он и есть первая линия обороны для царской особы, тогда все встает на место. Потому как ежели все не так, тогда возникают вопросы, на которые можно получить самые неприятные ответы. А кому это надо? К черту вопросы, пора и пообедать, раз к столу зовут.
То ли страх прошел, то ли водка печаль развеяла, но настроение Ивана катастрофически улучшалось. В такие минуты ему море по колено, враг держись, хозяин наливай - жизнь превращается в калейдоскоп отрывистых воспоминаний и сумасшедший драйв.
- Вот и добре! Веди меня, Сусанин, на обед! Умру за Отечество! - Иван откинул одеяло и собрался было выскочить из кровати.
- Господь с вами, Ваше Величество, повара у нас хорошо готовят! Вы бы только оделись, царь-батюшка, негоже без штанов перед народом выходить.
Иван глянул на себя и поперхнулся.
- И давно я эдак голяком спать приноровился?
- Дык, с малолетства, Ваше Величество, али забыли?
В нейтральном тоне Михалыча проскальзывали едва заметные нотки беспокойства. Он никак не мог взять в толк, какой мог быть перепой у царя-батюшки, если вчера весь день по саду гуляли, да гербарий собирали.
Потом странное нежелание идти на традиционный обед, мероприятие, строго говоря, официальное и непреложное, как само существование Российской империи. Теперь вот вопросы странные, что-то с царем неладное, но поди скажи о том кому, еще самому и достанется. Будь что будет, не холопское это дело в царские дела лезть.