Уселся Иван в кресло поудобнее, расслабился, дождался, пока подручные магистра его датчиками облепят, да шлем какой-то причудливый на башку насадят и сосредоточился на номере 12–20-44-35. Номер тот словно кто выцарапал в мозгах, настолько хорошо запомнился. Правда, толку от этого ноль, но не признаваться же в собственном бессилии.
Сидит Иван мозги напрягает и так и эдак то дерево себе представляет, а ничего не получается. То ли силу всю потратил, то ли не то что нужно представить хочет. А как нужное представить, если он то дерево снаружи ни разу не видел? Да и увидь он его, чем оно от всех прочих отличается? Их на той делянке тыщи и тыщи…
Представил себе Иван неимоверность задачи, загрустил и в тот же момент эти самые делянки и увидел. Убегают вдаль деревца, колышутся листочки на ночном прохладном ветерке, звезды в небе горят, словно алмазы драгоценные, луна меж облаков редких… Стоп!
Звезды! Чуть не заорал Иван во всю дурь - звезды вижу! Да вовремя спохватился, потому что не сам он их видит, в чужом он сейчас сознании, гость он тут, а в гостях шуметь не принято.
- Кхе-кхе, не спите?
- Кто же ночью спит? - проворчал знакомый голос. - Ночью у дерева самая работа, днем спать будем.
- Извинения прошу, не 12–20-44-35 случайно будете?
- Ну, он, а тебе какая надобность, странник?
- Так это же я, Иван, не узнали? - обрадовался Волгин, словно старого знакомого после долгой разлуки в незнакомом городе повстречал. - Давеча мы с вами беседовали.
- Давеча? Иван? Странное имя. Не помню! - отрезал собеседник. - Чего надо? Говори и отваливай, некогда мне, занят я. Нет покоя ни днем ни ночью, все шастают и шастают, развели молодежь, ни уважения к старикам ни почести, - ворчал давешний любезный собеседник.
- Милейший, я по важному делу, можно сказать полномочный посол! - возмутился Иван столь странному равнодушию со стороны недавнего собеседника.
- Ой и надоел же ты мне, говорун. Нужно сказать фермерским, чтобы опрыскали тебя десколификатором.
- А это чо такое, - насторожился Иван, испытывающий неосознанное подозрение ко всяким непонятным словам.
- Дурь из башки вышибает напрочь, - сварливо пояснил деревянный старичок, - не будешь шастать вот так и беспокоить народ. Станешь обычным деревом, спокойным и безобидным. Как там тебя зовут, говоришь?
- Ага, разбежался, назвался. Чтобы я никогда больше звезд не увидел? А накося, выкуси, дедушка!
В тот же момент непонятный импульс выдернул Ивана из сознания живого дерева. Он открыл в недоумении глаза, чувствуя странное жжение в пятой точке.
- Вы произнесли слово "звезды" и мы сочли необходимым вас вернуть, - любезно пояснил граф Вельде, убирая палец с кнопки.
- Звезды? - заторможено спросил Иван. - Ах, звезды! Помню, звезды, где нарисовать? Давайте планшетку, - приказал он, потирая ужаленную током задницу.
Эпизод с непонятным десколификатором Иван решил не озвучивать. Меньше болтаешь, крепче спишь. Графу Меньшикову Иван склонен был доверять, но остальная пестрая компания доверия не вызывала, скорее даже наоборот. Пока беда рядом, будут вместе, а стоит секретом овладеть и снова врагами станут. Так что придержим информацию для своих. Знать бы еще наверняка, кто здесь свой, а кто чужой.
Иван сосредоточенно пыхтел, вырисовывая запомнившиеся ему звездочки.
- Или так, - засомневался он, зависнув карандашом над очередной точкой. - Облака там по небу летели, вот и мерещатся лишние звездочки, - пояснил он виновато.
- Волгин, не валяй дурочку, нам твое "или так" месяц на обработку добавит, - сунулся под руку Каховский. - Точнее, брат, точнее, нам ошибиться нельзя.
- А давай сам туда слетай и точнее нарисуй, - рассердился Иван. - Умный какой нашелся.
- Господа, не спорьте. Каховский, отойдите в сторону и ждите результата, не мешайте оператору. Продолжайте, лейтенант. А вас граф, я попрошу заняться нашими друзьями, - приказным тоном обратился магистр к Меньшикову.
Самое странное не взгляд Ивана заключалось в том, что Меньшиков беспрекословно выполнил приказ варга, словно и не Меньшиков был тут главным и не на своей собственной планете находился. Отметил Иван странность такую, да отложил до лучших времен. Кто их знает с их союзом неожиданным, как у них старшинство да главенство распределилось.
- Все, больше не помню. Еще луна была, вот тут приблизительно.
- Одна луна?
- Одна, другой не видел, это точно.
- Вот и ладненько, - магистр смотрел на Волгина с каким-то странным блеском в глазах, словно хотелось ему задать вопрос, да не решался.
- Еще чего сделать? - на всякий случай поинтересовался Иван, памятуя о друзьях. - Могу быть свободен?
- Можете, - легко согласился магистр. - Но, учитывая особую секретность и важность операции, отдыхать придется при лаборатории. Арчи, Додж, Джонсон, Рич, проводите нашего гостя в его комнату, - распорядился он.
Иван хмыкнул. Ничего себе гостеприимный хозяин - четыре здоровенных лба провожают до комнаты. Интересно, а они с ним и в гальюн строем пойдут. Хотел было Иван съязвить по такому поводу, но увидев неулыбчивые лица охранников магистра вблизи, решил приберечь остроумие на потом.
Не время отношения выяснять, когда такая беда у границ стоит, обождем с обидами до после войны. Уж там не обижайтесь, если кому в лоб лишнего прилетит, сами нарвались. Иван пыхтел внутри себя, как перегретый чайник, но пар не выпускал, выучка полицейская сказывалась.
Слава богу охранники в комнату не пошли, на пороге остались. Только Иван в комнату вошел, как за спиной замочек клац и закрылся, а ручки-то на двери нет. С виду комната обычная, а по сути камера-одиночка, но выбирать не приходится. Упал Иван не раздеваясь на широкую постель и призадумался.
Друзьям-то он план подсказал, справятся или нет все от них зависит, на то они и боевые офицеры. Но самого главного он не допетрил. Забыл про самое дорогое: как Люська выбираться из этой заварухи будет? Удастся идея с побегом друганов, так первым делом за ней пошлют, если уже не послали. Потому как соловей хорошо поет, если его за… в общем есть за что подержать.
Не верил Иван графу, хоть ты тресни, не получалось поверить в чистоту его намерений. Уж сильно нынешний Меньшиков от давешнего отличается. Тот хоть и сволочь порядочная был, да свой в доску - убьет, но с чувством. А этот как деревяшка холодный, словно вынули из него душу и подменили на другую. Слова говорит правильные, а по глазам видно, что не всю правду открывает.
А раз графу веры нет, значит перво-наперво самое ценное спасать надобно. Не деньги, отродясь их у Волгина не было, знать и не будет вовек. Люську спасать нужно, прихватят девицу, тогда им обоим конец. Только как же ту Люську спасать, коли сидит он в этой тюрьме комфортабельной, как злодей какой?
Пригорюнился Иван, призадумался, образ милый перед взором внутренним как живой всплыл. И видит он Люську как наяву, сидит она прямо перед ним и в глаза ему смотрит. Господи, сидит-то можно сказать голышом - из всей одежды гребень в волосах. До чего же образы срамные, но до чего аппетитные, аж слюни текут от таких фантазий. Любуется Иван Люськой и сам собой восхищается - отродясь Люську голой не видел, а эвон как воображение работает, почище любого художника нарисовал.
Сидит Люська как живая - дышит, моргает. Иван про все забыл, Люська все мысли из головы вытеснила, оставив заместо них розовый кисель любви. Еще чуть и Ванька язык высунет, скулить жалобно начнет, так его к тому образу тянет, так манит руку протянуть и погладить прелестные формы и выпуклости.
Люська, словно мысли Ивана читает, смотрит ему в глаза, а сама руками груди свои белые охаживает. И так приподнимет и так покажет и тут прижмет и эдак погладит. Кабы то не в воображении Волгина происходило, назвал бы он сие действие совершенным бесстыдством. Только сон вдруг губки алые открывает и говорит Ивану человечьим голосом:
- Ну, чем этому идиоту моя грудь не нравится? Все девки завидуют, а он и не взглянет, изверг. Может он голубой? - задумчиво рассуждала Люська, поглаживая животик и морща носик. - Да нет, по виду не скажешь - крепкий мужик, у такого все что надо на месте. А может дурак он просто? - предположила Люська, наклонилась поближе к лицу Волгина и неожиданно ловким движением вырвала лишний волосок из высоких бровей.
Иван весь похолодел. Фантазия уж слишком реальная получалась. Если бы он не знал наверняка, что нет ему дороги в Люскино сознание, то самое время было бы предположить именно это. Да только такое предположить совершенно невозможно - не может быть, чтобы Люська наркотиком баловалась, не такая она девушка.
- Нет, ну что за сволочи эти мужики? - продолжала выговаривать Люська Ивану в его неожиданной фантазии. - Взять хотя бы полковника. Не старик… ну не совсем еще старик, - поправилась Люська, - денег завались, а ведь нос воротит. Зачем, спрашивается, к себе секретаршей брал, с какой такой целью? Вот Варвара из штаба корпуса и недельки в секретарской не посидела, как ее штабной полковник увез с собой на Мальдивы. Живет в свое удовольствие, а полковник к ней каждые выходные, как по графику прилетает, типа на маневры. А этот, Волгин который. Я ж ему уже аршинными буквами на лице написала "Люблю, Ваня, отдамся хоть прямо в приемной!" И что с того? Как завелись деньги у мужика, так потерял всякий интерес к простой девчонке. Сволочь!
Иван потряс головой от неожиданно резкого эпитета в его адрес и в тот же самый момент Люськин образ точно также потряс головой. Иван склонил голову набок - Люська повторила зеркально его движение.
- Тьфу ты, что за чертовщина, чего я башкой мотаю на ночь глядя, все мозги вытрясу напрочь!
Иван встал и тут же упал обратно, так как вид совершенно обнаженной Люськи вызвал в нем острое желание и одновременное прозрение. Он… сейчас… хоть это и невозможно… внутри… тьфу-тьфу-тьфу… Люськи. И это не фантазия, а реально голая Люська охорашивает себя перед зеркалом. Иван мигом вылетел обратно, устыдившись подглядывания, словно кто-то мог уличить его в этом пагубном пристрастии. Но не выдержал и в тот же момент вернулся обратно.
Не вовремя вернулся - его любовь спешила в туалет. Пришлось спешно убираться, чтобы не развеять светлые иллюзии, не хватало еще за бабой в туалете подглядывать, - бурчал он себе под нос, - погодим, потом и заявимся снова. Пока придумать нужно, как о себе объявить, чтобы Люська ор не подняла или в обморок не упала.
Вот только в голову ничего полезного не приходило, потому как все мысли занимала картина голой Люськи. Как Иван не пытался забыться, но перед глазами всплывали такие аппетитные виды, что никаких сил не оставалось думать о чем бы то ни было другом. Вот бы не мысленно, а самому в ту спаленку махнуть сейчас, - тяжело вздохнул Иван, - а то форменное безобразие получается и никакого избавления от наваждения.
Щелкнул замок, Иван подскочил с кровати, как чертик из табакерки. В дверь стремительно влетел Меньшиков. Следом за ним ввалились охранники магистра с пушками наперевес.
- Твои дружки сбежали, - отрывисто, едва сдерживаясь, чтобы не заорать матерно, выпалил Меньшиков. - Как им это удалось?
- А я почем знаю? - деланно удивился Иван, не успевший стереть из памяти образ голой Люськи. - Меня же заперли как в тюрьме. Побойтесь бога, Ваше сиятельство - ваши люди охраняли, вам и карты в руки.
- Шутишь? Ну-ну, взять его! - без прежней показной заботливости приказал Меньшиков охранникам. - Взять и посадить в кресло, будем разбираться, как этот сукин сын смог своим подельщикам побег устроить. Не верю, что они сами до этого догадались, не верю!
Первого охранника Иван послал в нокаут боковым ударом в голову. Обидно, когда на тебе бронежилет, а бьют по морде, - мелькнула в голове Ивана шальная мысль. Второй улетел через кровать в результате коронной подсечки. Только на этом драка и закончилась, потому как на затылок Ивана обрушилось нечто тяжелое и твердое. Падая в темноту, он успел заметить, что ударил его магистр. Вошел через потайную дверь и без особых затей врезал по затылку дубинкой.
* * *
Любишь кататься - катись к чертовой матери!
- Он пришел в себя, - первое, что услышал Иван, с трудом открыв глаза.
Голова болела, особенно ныл затылок, но потрогать его руками не получилось. Иван обнаружил себя привязанным к тому же самому креслу, электроды подключены, шлем на голове.
- Знакомая ситуация, господин Волгин, не находите? - поинтересовался магистр, глядя на Ивана не мигающим совиным взглядом. - На этот раз у вас не получится сбежать, уверяю, выхода нет, добровольное признание сделает смерть быстрой и безболезненной.
- Тьфу, - плюнул Иван, надеясь попасть в ненавистную рожу.
- Повторяю вопрос, - магистр слегка поморщился, - как вы это делаете, как вы научились этому? Как видите, я не хочу узнать от вас ничего нового и целиком полагаюсь на благоразумие.
- Сволочь, - Иван дернулся в кресле, но широкие пластиковые ленты даже не потянулись от его могучего рывка, только в голове поплыл туман.
- Напрасно вы так, глупо и недальновидно. Вы - перспективный кадр, я мог бы предложить отличную должность в… об этом позже. Про деньги можете забыть. Вовремя, все нужно делать, вовремя. А вот должность вполне можно получить. Не упустите шанс, Волгин.
- Магистр, - вмешался в разговор молчавший доселе Меньшиков, - как получите результат, сообщите мне. Но не усердствуйте, этот человек нужен нам живым и не потерявшим своих способностей. Мы договорились, магистр? - с легкой угрозой в голосе спросил Меньшиков.
- Конечно, граф, мы же всегда договариваемся. Только не всегда вы делитесь с нами информацией. И не нужно делать такие страшные глаза, я сообщу. Ваш друг останется в живых. Более или менее, - добавил магистр, криво ухмыльнувшись.
Меньшиков пристально смотрел в глаза Ивана, словно пытался достучаться до сокрытой в глубине сознания тайны. Иван взгляда не отвел, насупился, зубы стиснул, но слабины не дал. Граф поморщился и продолжил тоном, полным странного сочувствия, ставя при этом неожиданные акценты в словах.
- Советую, Волгин, вести себя разумно. Сейчас не время для игр в героев. Родину спасать нужно, пилот. Думай, головой думай и выводы делай правильные. Враг у порога, мы перед ним, как голые. Родина… - Меньшиков сделал многозначительную паузу, - нуждается в новом оружии и твоя задача нам помочь.
"Разумно… родину спасать… головой думай… родина… нам помочь", - читалось по акцентам. Вроде как граф об общем деле говорил, а акценты уточняли задачу, рисовали ее с неожиданной стороны. Выходило по всему, что дружба дружбой, а табачок все ж таки врозь. Вот и думай после таких речей, как именно себя вести нужно с магистром, что говорить, а об чем и помолчать.
Меньшиков помолчал, зыркнул исподлобья на магистра и быстро вышел из комнаты, плотно затворив за собой двери.
Иван лихорадочно соображал, что выходит не так, неправильная какая-то картинка получается. То его к расстрелу приговаривают, то в друзья зовут мир спасать, то снова морду бьют и пытать собираются. Магистр то враг наипервейший и остерегается Меньшикова, как кошка собаку, то они друзья не разлей вода.
Откуда во дворце столько варгов? С чего это посулили друганов в безопасное место сопроводить, а потом так расстроились, что те сами дорогу на улицу отыскали без посторонней помощи? Отчего среди обслуги и охраны ни одной русской морды, окромя Меньшикова не видать? Где… Стоп!
Действительно, странно как-то получается. В самом сердце империи российской во дворце царском тайная лаборатория. Заправляет всем варг, а Меньшиков у него на посылках бегает. Что по этому поводу царь думает?
- Михалыч! Девки-и-и! Где все запропастились, чтоб вас черти побрали! Быстро царя умыли, одели, в божеский вид привели! - услышал Иван бодрый царский голосок.
- Проспались, Ваше Величество? - устало поинтересовался Иван, тяжко сожалеющий, что по нелепой случайности угодил в царские разборки..
Он уже перестал удивляться своей способности мигом оказываться в любой точке, куда ему заблагорассудится, особенно там, где до того наследить успел.
- Ой, Ваня, ты что ли? - не сильно удивился царь. - Жив еще, чертяка?
- Жив пока. Вопросик имеется, только ты долго не рассусоливай, Ваше Величество, быстро ответ дай, времени у меня нынче в обрез. Какое такое дело Меньшиков с варгами крутит?
- Ваня, сдурел что ли? Где ж это видано, чтобы министр тайной полиции с варгами дела имел. Да за одно такое предположение тебя немедленно расстрелять нужно, как паникера и… - возмутился царь, но тотчас же сменил тон на серьезно озабоченный. - Откуда сведения?
- Только что любовался ими обоими, пытать меня собираются, потом прикончат похоже, все к тому идет. Значит, говоришь не может быть у Меньшикова дел с… ой, етить вашу мать! - выругался Иван от страшной боли пронзившей тело.
- Еще парочку разрядов нашему несговорчивому другу, - махнул рукой магистр. - Волгин, разряды будут усиливаться, пока не помрете. Мне наплевать, что там думает Меньшиков на ваш счет. Поймите, что попали в безвыходное положение - либо вы целиком на нашей стороне, либо покойник? Альтернативы нет!
- Какого черта? - прохрипел Иван, стараясь оттянуть следующий разряд. - Повежливее нельзя?
Как здорово получилось в прошлый раз, когда таким же током пытали графа Вельде. А теперь дело - табак, куда не кинь, всюду клин. От себя не убежишь и раньше времени не помрешь, не позволят раньше времени сдохнуть. Так что гореть тебе, Ванька, на адском огне еще при жизни.
- Повежливее? - осклабился магистр. - Рассказывай все по порядку - каким образом научился своему умению, что для этого нужно, можешь ли других научить? Молчишь? А туда же - повежливее. Еще разряд нашему гостю! - приказал он подручным.
Щелкнула кнопка, дикая боль прошила Ивана от пяток до макушки, тело готово было вырвать ленты вместе с креслом из основания, все мысли вымело из сознания Ивана, остались только боль и лютая ненависть к мучителям.
- Чтоб ты сдох, сволочь - то ли заорал, то ли прошептал Иван в кровь искусанными губами.
В тот же момент боль отпустила. И увидел Иван себя вроде как со стороны. Вот он сидит в кресле, опутанный лентами, как муха паутиной. Тело его слабо подергивается от разрядов тока, но голова безвольно свисает, а из уголка рта слюна стекает. Кто-то командует "Прекратить, он же сдохнет раньше времени, остолопы!" Лаборант щелкает клавишей и тело Ивана перестает дергаться, безвольно повиснув на ремнях.
Магистр подбегает к Ивану, трясет за плечи, запрокидывает голову, отодвигает веко, пытаясь разглядеть зрачок. Бьет Ивана по щекам наотмашь, но тот ничего не чувствует, потому что… помер. Понимание приходит к Ивану спокойно, без надрыва и страха, словно что-то завершилось в жизни и начался новый этап.
- Из земли вышли, в землю и уйдем, на все воля Господня, - думалось Ивану. - Теперь я вроде как душа? Могу лететь куда захочу. А куда я хочу, вверх или вниз? Может к Люське слетать? А к чему? Она ж меня не увидит. Тогда полечу, куда глаза глядят, - решил он все с той же отрешенностью.
Видеть собственное безжизненное тело ему не хотелось, душа требовала какой-то другой гармонии, красоты и покоя. Слюнявый труп в кресле смущал душу болезненным уродством. От того мертвое тело земле и приедается, что нет в нем живой красоты и нет в нем души. К богу нужно приходить без земной обузы.