- Эй, милейший, пока ты тут спишь, - Иван раздраженно ткнул прикорнувшего прямо на рабочем столе адъютанта, - у тебя там грабители сейфы… - Иван осекся, не закончив фразы.
Адъютант от толчка завалился на бок и упал со стула на пол. Во лбу его торчала игла, скорее всего отравленная, - автоматически отметил Иван, - раз от такой мелочи человек моментально помер. Ничего себе манеры, если так дальше пойдет, то недалеко и до…
Дальнейшая мысль Ивану не понравилась категорически. Не то чтобы он войны боялся или старался избежать. Но и дуриком прыгнуть в ее кровавую карусель не хотелось. Только по всем приметам войны не избежать, раз варги во дворце, как у себя дома, а американцы в наглую сейфы тайного советника потрошат.
Тут семи пядей во лбу не требуется - знать терять нечего, раз обнаглели совершенно. Друг ли ему Меньшиков, то неизвестно. Интереснее другое - друг ли он империи Российской? Это ж не рассыльный на побегушках с варгами шашни водит, а почитай второй человек в империи. Встань он на сторону врага и войны не нужно - бери Россию голыми руками.
Американцы, судя по всему, с Меньшиковым каши не варят, иначе играли бы в одну игру - мол враг общий, нужно сплотиться, всем миром искать защиты. А тут нестыковочка - есть что-то такое, что Меньшиков знает, но ни с кем из липовых друзей не делится. Вот и решились на прямой грабеж, господа послы. Наверняка знали, чем такой поступок отзовется, не оставит граф подобное безнаказанным. Узнает доподлинно кто и когда ту смуту затеял - даром что ли у него столько шпионов да соглядатев во дворце?
А раз знали и решились, получается на что-то надеялись. Чтобы американцы без тысячепроцентной подстраховки в кабинет тайного министра сунулись, не бывать такому. Следовательно та самая подстраховка сейчас полным ходом на выручку мчится.
Мысль в голове Ивана щелкнула и ноги сами собой понесли его к выходу из приемной. Где бы ни быть, но от этого места нужно точно держаться подальше. Подстраховка ли примчится или охрана меньшиковская нагрянет, по любому Ивану несдобровать - сперва башку отстрелят, потом фамилию спросят, - думал Иван, сдерживаясь от того, чтобы не кинуться бегом по коридорам.
Вот только незадача - куда идти, где защиты искать, кто бы приютил? Одна родная любящая душа, да и та далеко, загрустил было Иван, но тотчас же спохватился, хлопнув себя широкой ладонью по лбу.
- Как же ты забыть мог, идиот? - выговаривал он себе сквозь зубы, торопливо прицеливаясь в Люськин образ.
Контакт пришел неожиданно быстро. Не сочинив ничего умного, не думая о том, как любимая воспримет услышанное, Иван решил действовать напролом:
- Люська, - решительно приказал он, стараясь вложить в приказной тон всю любовь и нежность, - ноги в руки и бегом в китайский квартал. Найди лавку Шан Дженя, скажи китайцу, что ты по поводу двух славянских шкафов. Не спрашивай ничего, делай, что сказано! Потом все объясню! Скажи ему, что Иван Волгин просит его, спрятать тебя на время понадежнее! Все поняла?! Исполнять!
- Ой, чо это со мной? - удивилась Люська и лениво зевнула. - Не пьяная, а вроде как Ванькин голос чудится, Нужно молока теплого с медом на ночь выпить, а то не засну.
- Какого молока, еперный театр? - возмутился Иван Люськиной несообразительности. - За тобой сейчас придут и в тюрьму закроют, а ты молока с медом! Бего-о-о-о-м! И не надо никаких тряпок брать, накинь чего-нибудь сверху и одна нога здесь, а другая уже у китайца.
- Ваня, ну там же мужчины, как же я не накрашенная, одетая как пугало, к ним выйду? Как ты себе это представляешь?
Люська не заметила, что непроизвольно обращается к своему мысленному командиру, словно беседует с самим Иваном. Тот даже восхитился на мгновение гибкостью ее психики. Взять того же царя, сколько он упирался, пока поверил в реальность Иванова присутствия? А тут с ходу, бац и поверила, вот что значит настоящая женщина!
- Хотя, Ванькины шуточки всегда отличались большой глупостью, - тотчас же сообщила сама себе Люська. - Пожалуй молока с медом будет маловато, добавлю-ка я таблеточку снотворного для надежности! Совсем нервы расшалились, - пожалела она сама себя, - вот уже Ванька чудится, так совсем сдурею в девках-то, - тяжко вздохнула она и потрогала осторожно кожу под глазами. - Не заметишь, как морщинки появятся и кому я буду нужна старая и дряхлая?
- Мне будешь нужна, если живая останешься! - с досадой выпалил Иван. - Люся, любимая моя, делай, как говорю, - умолял Иван девушку, - это не твои мысли, тебе не чудится, все на самом деле! Ты поняла?!
- Ты меня правда любишь? В самом деле? Правда, правда? - недоверчиво спросила Люська, словно они в сквере у фонтана обнимаются, а не в час роковой от смерти спасения ищут.
- Правда, правда… - торопливо подтвердил Иван, не скрывая досады в голосе.
- Нет, так нельзя, - надулась Люська, - скажи, что ты меня любишь!
- Люблю!
- Меня?
- Тебя, кого же еще?
- А я не знаю, ты не говоришь, - продолжала дуться Люська. - Неужели так сложно в одном предложении собрать простые вещи: "Люся, я люблю тебя и хочу, чтоб ты стала моей женой!"
- Люблю, хочу, Люся! - выпалил Иван, дико сожалея, что не может просто схватить Люску в охапку и утащить в безопасное место. - Люся, нет времени, потом все по порядку и складно, а сейчас беги ты, ради бога, к Шан Дженю, я тебя умоляю!
Люська вздохнула, подумала о чем-то, еще раз вздохнула и, накинув легкий плащик, вышла из квартиры.
- Но учти, Ваня, память у меня хорошая. Если что-то забудешь, напомню. Не захочешь вспомнить, всю рожу исцарапаю, я тебе…
- Люся! Шагом марш!
- Есть, мой командир! А ты скоро придешь за мной?
- Не знаю, мне еще из заварухи выбраться нужно. Главное жди меня и я приду, все понятно?
- Ну, конечно понятно, я же не дура, Ваня! А как ты это делаешь, где телефон?
* * *
Делу время, потехе час, главное в потехе - не получить бы в глаз!
Иван не сразу понял, что его кто-то держит за плечи и о чем-то спрашивает. Разговаривая с Люськой, он закрыл глаза и полностью отрешился от действительности.
- Эй, ты кто такой? - перед Иваном стояли давешние его знакомцы гвардейцы, так и не снявшие негритянского грима.
- Здорово, молодцы, - обрадовался он, - как служба?
- Нормально служба, - не поддержали разговор потешные гвардейцы. - Стой, не дергайся. Егор, проверь-ка у него карманы!
- Да вы что сдурели? Я же… - Иван осекся, вспомнив, что в последний раз тех гвардейцев видел в образе царя.
- Не дергайся парень, не вводи в грех, - тряхнул Ивана за плечи напарник Егора.
- Ты, паря, стой смирно, на вопросы отвечай быстро, уйдешь живым и здоровым, - спокойно пояснил Егор, похлопывая по карманам Ивана.
- А чо случилось-то?
- Случилось страшное, - закатив глаза, завопил Петр, а после совершенно спокойно деловито продолжил, - во дворце переворот, всех велено проверять, без документов в каталажку, а буде сопротивление оказано, бить нещадно.
- Сопротивляться будешь? - поинтересовался Егор.
- Не, не буду, - помотал головой Иван.
- Жалко, - вздохнули гвардейцы с явным сожалением. - А то разомнемся? Мы ж в полсилы бить будем, потехи ради.
- Не до потехи, служивые, к царю дело есть срочное! В этих лабиринтах совсем заблудился, в первый раз тут, - Иван смущенно пожал плечами.
- Дело, говоришь? Давай сюда свое дело, передадим! - Егор с Петром переглянулись и как-то подобрались.
Только что стояли увальни потешные, а вот уже и пантеры к прыжку готовые. И не скажешь, на таких глядючи, что всю жизнь в потехах провели. Взгляд цепкий, тело, как пружина стальная, одно неверное движение и выстрелит та пружина в неприятеля, мало не покажется.
- Лично в руки велено, - построжел Иван, сделал шаг назад и собрался внутренне.
Очень ему не хотелось со своими драться, да и не одолеть ему, если честно, двоих здоровых гвардейцев. А использовать новое умение против своих душа не лежала, не враги же, братья-славяне. Только вот мешаются те славяне хуже любого врага, каким чертом их сюда занесло? Черт, если по другому не получается, попробуем осторожненько, помаленьку, с аккуратностью сдвинуть эти препятствия в сторону.
Осторожно протянул он мысленные ниточки к мозгам гвардейцев и словно споткнулся. Не то, чтобы не пустило его в те мозги, вот только чем-то странным и неприятным повеяло. Потек холод через те ниточки к самому Ивану, мысли стали вялыми и мутными, в сон клонить начало.
А растудыть твою в качель, мысленно заорал он, напряг остатки воли и рванул те ниточки. Сон как рукой сняло, потеплело, аж в жар бросило, заметались мысли, как караси щукой пуганные. Ничего себе, что же это за братушки такие? С виду обычные солдаты, а внутри черт какой-то непонятный - черно все и мрачно.
Петр и Егор на глазах менялись: добродушие из них как метлой вымело; в глазах засветилась столь явная угроза, что и слепому видно - сейчас будут бить, и не просто бить, а до смерти. Разом кинулись гвардейцы на Ивана - один в морду бьет, другой в ноги кидается, стреножить пытается.
Только Иван не простак, чтобы в драку вязаться. Там, где он только что был, лишь пыль взвихрилась. Отпрыгнул за угол, увидел знакомый выступ на стеночке гладкой, шлепнул его, не раздумывая, и кубарем в темную комнатку влетел. С легким шуршанием стеночка замкнулась, спрятав его от противника. Иван облегченно выдохнул - минула беда - а вдохнуть не получилось, потому как из темноты, словно подсвеченный изнутри, хмуро и требовательно смотрел на него сам граф Меньшиков. И молчал…
* * *
Стало плохо - улыбнись, совсем скоро станет еще хуже!
Иван облизнул пересохшие губы.
- В-в-ваша с-с-светлость, а вы-то тут как оказались? - не нашел ничего умнее спросить Иван.
Граф промолчал, продолжая сверлить Ивана строгим немигающим взглядом. Лицо его выглядело напряженным, практически неживым, словно не сам граф, а чучело его, прости господи, из темноты на Ивана пялилось.
- Тьфу на тебя, изыди сатана, с нами Бог! - Иван перекрестился трясущейся рукой, не замечая, что пальцы сжаты не в щепоть, а в кулак.
Граф молчал. Иван нащупал фляжку во внутреннем кармане, трясущимися руками свернул пробку набок и сделал добрый глоток для храбрости. В голове слегка прояснилось, чего не скажешь о глазах - темнота, хоть глаз выколи и голова графская тупо пялится.
Иван щелкнул зажигалкой, поднес ее поближе, словно собирался дать графу прикурить.
- Уф-ф-ф, а нельзя по-человечески все делать, Ваша светлость? - выдохнул он облегченно. - Все-то у вас не по-людски, все-то с вывертом.
В воздухе висела светящаяся объемная копия головы графа, под ней кресло и табличка с надписью: "Пункт связи. Сядьте в кресло, поместите голову в центре модели. Ждите ответа оператора!"
Коротко, по-военному, без лишних слов. С кем связь? Дураку понятно - кто изображен на макете, с тем и говорить будешь. Хитро придумано - в любой момент знающий человек самому графу важную информацию донести может. Понятно теперь, как это граф умудряется все обо всех знать моментально, а никакое прослушивание обычной связи ничего никому не скажет. Потому как вещь необычная, раритетная и знакомая очень немногим.
К чему эти фокусы, спросят некоторые неосведомленные, когда сплошь и рядом переговорники субволновые, гиперфоны и гравипередатчики? Устройство дальностью связи не потрясает, настройка лишь на одного абонента, зато есть неоспоримое преимущество перед всеми прочими. Связь та вечная и практически неуничтожимая. Принципа ее никто не знает, потому как использовали случайно добытый в дальних пределах космоса артефакт.
В самом артефакте толком никто не разобрался, но смогли использовать небольшую частичку полученных знаний для создания подобных систем связи. Планировалось их в боевых системах задействовать, чтобы каждый солдат в бою был непрерывно связан с командиром, но как-то не пошло в серию.
Злые языки говорят, что причиной послужила обычная коммерция. Прими армия на вооружение диковинную систему и накрылся бы медным тазом выгодный контракт на поставку субволновых переговорников. А кто те субволновые переговорники армии поставляет? Вот то-то и оно.
В учебниках описание осталось, пару макетов в училище штурманском Иван видал, на том его знакомство с космической загадкой и закончилось. Поди ж ты куда ее после того вынесло, кто бы знал, что Меньшиков такой запасливый, да предусмотрительный окажется.
В условиях тотального подавления всех видов связи только гравитационный канал подавить невозможно. Но передатчик грависвязи штука массивная и энергии потребляет немерянно, такую штуковину на малый корабль не поставишь.
А эта игрушка никаких помех не боится, в пределах дворца работать будет без проблем и никаких батарей не требует. Отчего армия решила ее не применять, никому не ведомо. Хотя коммерция…
Или чего еще хуже. Решил кто-то утаить новинку, скрыть всякую информацию о ней, превратить достоинства в недостатки и тишком-мирком использовать к своей пользе. Давненько это было, да и граф на макете выглядит юнцом. Вот ведь прохиндей, с молодых лет хитрит, все под себя гребет, ничего Отчизне. Гад ползучий.
Ладно, разговоры разговорами, пора и делом заняться. Перво-наперво подзарядка, потом проверим состояние друзей, наведаемся к Люське, а там, и в змеиное гнездо сунемся. Ежели, как уверяет Меньшиков, я единственный такой продвинутый, стало быть, мне и с ворогом биться, решил Иван.
Раз уж подфартило и в комнате есть мебель, грех сидеть на полу. Иван качнул фляжкой, проверяя остатки, вытащил сигару и уселся поудобнее в кожаное кресло. Голову откинул назад, чтобы ненароком в макет не влезть. Не хватало еще себя обнаружить раньше времени.
Итак. Иван разжег сигару, глубоко затянулся и махом отпил половину фляжки, пока травяная дурь по мозгам не ударила.
- Крепка зараза, - выдохнул он, с удивлением отметив чистоту сознания и неимоверную бодрость.
То ли не подействовало зелье, то ли одно из двух - в мозгах стояла морозная свежесть и падать в бессознательное состояние Иван не собирался категорически.
- Вот так незадача, - он хотел было по привычке почесать в затылке, да руки оказались заняты фляжкой и сигарой. - Пора дозу увеличивать, - решил он.
Глубокие затяжки Иван чередовал с не менее глубокими прикладываниями к фляжке с водкой. В конце концов что-то из них подействовало и голова экспериментатора склонилась на грудь. Иван сладко почмокал губами и уснул.
И снилось ему нечто странное и непонятное. Вместо нормального сна с путешествием в нужные, заранее намеченные точки, замелькали перед его взором миллионы картинок, зарябили пестротой, в ушах разноголосый шум слился в какофонию, а тело ощутило воздействие на все органы, даже на те, которых природой у мужчины не предусмотрено.
Был Иван и мужчиной и женщиной, малым ребенком и стариком, грузчиком в доке и рожающей матерью, профессором в академии и последней шлюхой, судьей и преступником. Влился Иван в мириады сознаний, ощущая себя бесплотной тенью, песчинками в прибое, дымом на ветру.
Все шире и шире с огромной скоростью разлеталось сознание Ивана, все меньше и меньше он ощущал самого себя в этом безбрежном океане. Неожиданно мир, переливающийся всеми цветами радуги угас, словно окунулся в чернила. В сознание Ивана вползло нечто темное, липкое, страшное, вцепилось в него, попыталось высосать весь разум, убить. И куда Иван не кидался, повсюду его встречала липкая черная злоба.
Испугался Иван до жути, что вышел он за пределы дозволенного и прикоснулся к страшным тайнам бытия, стал малым атомом и заглянул в душу частичек мироздания. Потерял себя Иван, ничего сделать не мог и все глубже в черное болото погружался. Чувствовал лишь, что сердце стучит набатом и дышать трудно, от того, что забыл Иван как это делается. Заорал он в ужасе и очнулся от дикого сна.
Всхлипнул, утер сопли и слюни, обнаружил, что во сне свалился с кресла и башкой о пол треснулся. Видать это его и спасло от полного растворения. Вспомнились ему слова деревянного умника про опасность проникновения в мозги сильных мира сего. А тут получается от излишнего усердия он разом во все мозги, когда либо получившие дозу травки, проникнуть попытался. Разве ж такое по силам обычному человеку.
- К черту, - бросил Иван в темноту, обращаясь неведомо к кому, - не полезу больше и не просите!
Промолчала темнота, не ответила, да что он ожидал от нее услышать? Что сам все придумал и собственный план в исполнение привел? Что, как обычно, решил сперва в драку ввязаться, а там уж как получится? Так это все он и без темноты знает, бесполезно ждать другого ответа.
- Все, на этом с травкой завязываем, - решил Иван твердо, - не получится достучаться, знать придется руками, да ногами к правде бежать. Не получится, знать так судьбе было угодно. Не самый я главный, есть поглавнее меня.