– Каким-каким. Тоже не без греха, – погрустнел отец Алексий, – вчера настоятель вино монастырское из подвала достал. Эххх, это не просто вино, это амброзия настоящая. Вот и увлеклись. Теперь получаю воздаяние за грехи свои тяжкие.
Маринка закончила разливать живун из бутылок во фляжки. Из одной она сделал большой жадный глоток, а вторую она протянула отцу Алексию.
– Возьмите, нашу амброзию теперь попробуйте.
Священник твердой рукой отвел от себя фляжку.
– Нет, это пить не буду. Напиток сей из бесноватой плоти произведен.
– Я вам говорю – не бесноватые они, а зараженные! Не будете пить живун, умрете или вообще в мертвяка превратитесь!
Смерти огромный священник не боялся, но вот от мысли стать одним из "бесноватых" сильно побледнел.
– У вас, наверное, и голова кружится уже? И тошнит? – продолжила уговаривать Маринка отца Алексия. Тот молча кивнул.
– Да еще и рана на ноге, вам живун как воздух сейчас нужен!
Священник принял решение и взмахнул головой, как бы прогоняя наваждение.
– Ух, искусительница! Давай так, станет мне совсем худо или вдруг захочу тобой закусить, тогда и выпью. Пойдет?
Маринка протянула фляжку Филу, и тот понял, что ему сослаться на религиозные запреты уже не получится – надо пить. Он взял флягу и аккуратно пригубил. Во рту разорвалась бомба, начиненная помоями недельной давности и концентрированным соком лайма. Фил поперхнулся, смахнул выступившие слезы и вернул фляжку Маринке. Та развела руками:
– На пиве живец отвратительный получается. Но зато не загнешься теперь.
По довольному лицу Алексия было видно, что он мысленно себя похвалил за отказ пить адское пойло.
– А теперь мальчики надо думать, куда идти. Здесь оставаться опасно, кластер недавно перезагрузился, и скоро здесь могут появиться сильные твари.
– Демоны? – не удержался от уточнений священник.
– Хуже. Лотерейщики и топтуны. Совсем плохо будет, если рубер заявится. Нам сильно повезло, что место здесь безлюдное. Но это везение долго продолжаться не может. Надо идти в стаб. Всем вместе, так больше шансов, что дойдем. Там и отдохнем, а потом и разбежимся каждый по своим делам. Кто "за"?
– Где находится ближайший стаб? – задал вопрос Фил.
– Есть небольшой стаб отсюда километрах в тридцати на запад. Не бог весть какой, но переночевать в относительном комфорте и безопасности сможем.
Фил коротко кивнул, выражая согласие. Направление на запад его полностью устраивало, ведь где-то там и находился объект его миссии.
– Машина ваша на ходу? – спросила Маринка у Алексия. Тот на секунду задумался.
– Из-под капота пар валил, но пока едет.
– Тогда грузим в нее ящик пива, воду и из закусок что-нибудь по мелочи. И отправляемся.
Собрались они довольно живо, единственным камнем преткновения была проблема безоружности священника. Маринка настаивала на том, что невооруженному человеку в Улье не место и требовала, чтобы Фил отдал свой пистолет Алексию. Фил уперся рогом и всеми остальными частями тела намертво – он не собирался жертвовать ни одной единицей своего снаряжения. Спор разрешил священник:
– Стрелок из меня такой, что я скорее вас зацеплю, чем бесноватых. Так что пистолет лучше пусть у Фила остается.
– Да нельзя в Улье без оружия! Вы же как балласт, как мертвый груз для нас! – попыталась убедить его Маринка.
– А кто сказал, что я голыми руками поеду? – с широкой улыбкой сказал отец Алексий, закидывая в салон своего седана совковую лопату. Любому другому, кто собрался бы по Улью с лопатой в руках бегать, Маринка бы просто рассмеялась в глаза. Но вспомнив, в какое беспощадное оружие превращается в руках Алексия обычная лопата, промолчала.
Когда они выехали на трассу, Маринка решила поднять еще одну важную тему – священнику нужно дать имя.
– А чего тут размышлять? – искренне удивился Фил, – ведь имя на поверхности лежит. Нарекаю тебя Поп!
Сидящий за рулем священник, оторвал взгляд от дороги и бросил сурово посмотрел на Фила.
– Щас как дам в лоб! – высказался на тему нового имени Алексий беззлобно, но предельно понятно – в лоб он своим пудовым кулаком точно даст, если Фил будет настаивать на переименовании.
– За что!?
– За попа! Имя Алексий я взял при крещении, и менять его не собираюсь.
– Да мне то что! Это вон Маринка у нас суеверная, если она не против, то и оставайся ты Алексием на здоровье. Ты же не возражаешь? – Фил обернулся к Марине, сидевшей на заднем сидении, и увидел, что та умудрилась задремать.
– Она за. Значит, быть тебе отныне Алексием! – с нотками торжественности в голосе произнес Фил.
Священник посмотрел в зеркало на спящую Маринку.
– Вы с ней официальным браком сочетались? Или так – во грехе живете?
Фил поперхнулся.
– Да ты что, мы с ней всего…
– Значит во грехе, – уверенно перебил Фила Алексий, – не порядок, доберемся до первого же храма, и обвенчаю вас.
– Ты не понял, мы…
– А чего понимать? И самое главное – чего тянуть? Девка она отважная, верная и порядочная. Ты мне поверь, уж в людях я разбираюсь. Можно сказать работа у меня такая.
Фил подумал о том, что проснувшуюся Маринку будет ожидать большой сюрприз в виде внезапно нарисовавшегося жениха и святого отца, горевшего желанием, во что бы то ни стало выдать ее замуж.
Но проснуться Марине пришлось не из-за скоропалительной свадьбы, а по более прозаичной причине. Сначала "заплавали" обороты, потом из-под капота повалил пар и двигатель начало трясти так, что казалось, он вот-вот вылетит наружу. Сонная Маринка поинтересовалась, сколько они проехали и, узнав, что немногим более двадцати километров, довольно потянулась и сказала, что до стаба осталось всего ничего.
Пеший переход тяжелее всего давался Алексию, ряса священника покрылась темными разводами от пота, а сам он все чаще и чаще останавливался, чтобы перевести дух. Скорее всего, так на организм влиял отказ от употребления живуна, но Алексий наотрез отказывался даже фляжку с ним в руки взять. Во время одной из таких остановок, Алексий кивнул на небольшой ряд домов, стоявших недалеко от дроги в низине.
– А там что?
– Дачный поселок, – ответила Маринка.
– Так может лучше в тех домах заночевать? – с надеждой спросил Алексий.
– Дурная затея. Ресурсов там мало, рейдеры его почти не чистят. Поэтому твари там живут довольно вольготно. Сейчас место будет, где дома выходят ближе к дороге, будьте начеку, черт его знает, что оттуда выскочить может.
Дальше троица путешественников оправилась в гнетущем молчании. Дойдя до дачных заборов, подходивших близко к дороге, священник поднял палец вверх и прошептал:
– Слышите?
Фил прислушался. Где-то вдали страшно кричал человек. Кричал нечленораздельно, захлебываясь болью.
– Ага, слышу. Убивают кого-то, – в ответ прошептал Фил и двинулся по дороге дальше. Вслед за ним, внимательно осматривая забор и темные провалы окон в домах, двинулась Маринка.
– И что? Мы этого несчастного так просто бросим? – уже чуть громче сказал Алексий.
Фил вздохнул поглубже и зашептал:
– Судя по воплям, нам там делать нечего. Там уже и реанимационная бригада не справится.
Его поддержала и Маринка:
– Не можем мы в поселок соваться. Из нас троих вооружены только двое. Даже если там одни бегуны, налетят с разных сторон и конец.
– Слышал? Эксперт говорит, что это чистое самоубийство. Так что пошли.
– Да не могу я так! – священник громко возмутился, – там же человека убивают, а мы как крысы мимо проскользнуть хотим. Я иду в поселок.
– Отец Алексий, стойте! Да погодите вы! – Маринка бросилась за священником.
Фил пожал плечами и пошел дальше, не оборачиваясь. Он в армию спасения не записывался, чтобы в ответ на каждый вопль, разрывать на себе куртку, обнажая эмблему супермена и лететь выручать первого же попавшего в беду субъекта. А вдруг этот субъект бабушку родную с этого света выжил, чтобы дачку заполучить? Или того хуже – дрова у соседей воровал и на их же забор злорадно мочился? А ты сейчас понесешься его защищать, живота своего не жалея. Фил для себя решил, что если Маринка пойдет за священником, то отговаривать и возвращаться за ней он не будет. Хороший проводник это конечно ценность, но собственная жизнь все-таки стоит чутка дороже.
Только Фил принял это решение и мысленно попрощался с Алексием и Маринкой, как шагах в десяти перед ним затрещали кусты, и из них на дорогу выпрыгнуло нечто. Фил мельком успел разглядеть мощные обвитые рельефными мышцами ноги, злобную морду с челюстью как у бульдога и широченные плечи с руками до колен. Существо согнуло ноги и бросило себя в прыжке на Фила. Фил только начал поднимать винтовку, как почувствовал жуткий удар в грудь. Хрустнули запасные магазины в разгрузке, винтовка отлетела в сторону. Фил грохнулся спиной на рюкзак, а на грудь ему навалилась неимоверная тяжесть. Когтистые лапы, пробивая ткань куртки, кожу и мышцы, впились ему в плечи. Над лицом Фила наклонилась ужасная морда с явным намерением откусить ему нос по самые уши. Фил, понимая, что ни пистолет, ни нож он выхватить не успевает, вогнал локоть левой руки монстру в шею под челюсть и, упершись второй рукой, попробовал откинуть голову монстра назад. С тем же успехом можно было попробовать состязаться с гидравлическим прессом. Морда монстра неумолимо приближалась, а Фил почувствовал, как трещат его суставы и связки.
– Держись! – услышал голос священника Фил. Ну а что ему делать, если не держаться? Толку, правда от этого никакого, Фил побагровел от напряжения, но раскрытая пасть твари была уже в сантиметре от его кончика носа.
Отец Алексий возник у зверюги за спиной. Священник размахнулся и из-за всех сил огрел монстра по спине лопатой. Удар был такой силы, что черенок разлетелся в щепки. Такая оплеуха запросто перебила бы человеку хребет, но тварь лишь на секунду ослабила хватку. Алексий отбросил обломок лопаты, просунул руки монстру подмышки, схватил шею зверюги в блок и, крякнув от натуги, начал поднимать тварь вверх. Невероятно, но ему это удалось! Фил лежа выхватил пистолет, понимая, что как бы не был могуч священник, зверя он долго не удержит. Стрелять в тело или голову монстра нельзя, отец Алексий настолько сильно с ним сцепился, что можно задеть и священника. Перед глазами возникли узловатые ноги твари. То, что надо! Два хлопка, две пули в правое колено монстра. Перевести прицел, еще три выстрела и еще три пули превращают левый коленный сустав зверюги в месиво.
– Швыряй! Швыряй его на землю! – проорал Фил священнику. Тот отпустил тварь и резко толкнул ее в спину. Монстр шлепнулся на землю в паре метрах от Фила и попытался вскочить на ноги. Расстрелянные ноги его подвели, и он упал в прямом смысле мордой в землю.
– На тварь! На, на, нааа! – орал Фил, выпуская пулю за пулей в уродливую башку. Монстр забился в конвульсиях. В поле зрения Фила появилась Маринка, она деловито обстреливала кусты, из которых выпрыгнула тварь. Наемник перевел взгляд на кусты, за ними метались несколько теней. Фил взял на прицел одну из них и нажал на спусковой крючок. Раздался сухой щелчок – из-за нападения монстра адреналин в крови Фила зашкалил, и опытный наемник забыл посчитать выстрелы! Фил быстро выщелкнул отстрелянный магазин, но когда он вставил на его место новый, Маринка уже прекратила стрелять и лишь настороженно рассматривала кусты.
– Кажется все, – тихо сказала девушка, – там три бегуна было. Засаду сволочи устроили.
Фил опустил пистолет, попробовал глубоко вздохнуть и зашелся в кашле, ребра и грудина вспыхнули огнем боли. Маринка присела рядом с Филом.
– Ты как? Идти сможешь?
– Запросто, – простонал Фил и попробовал встать. Не получилось, от боли Фила согнуло пополам, и он бухнулся обратно на землю, – вот черт, кажется, эта тварь мне ребра переломала.
– Я удивляюсь, как она тебе голову за секунду не оторвала. Но еще больше меня поражает, как наш святой отец на лотерейщика с голыми руками полез. И ведь удержал! – восхитилась девушка.
Алексий уселся на землю рядом с Филом, его грудь тяжело вздымалась, а лицо было покрыто ручейками пота. Он устало махнул рукой.
– Это ерунда, у меня отец быка за рога брал и на землю валил.
Маринка, вытаскивая нож, опустилась на одно колено рядом с тушей монстра.
– Бык вам руку по локоть не откусит и с одного удара не выпотрошит, – возразила Маринка, вскрывая споровый мешок зараженного.
– Так это и есть самый главный демон? – задал вопрос священник, втайне гордясь своей победой.
– Нет, вы что. Это лотерейщик, один из самых слабеньких. Ура! Нам в лотерее повезло, глядите, – Маринка продемонстрировала свой "улов", – одна горошина и два спорана.
Отец Алексий скривился.
– Тьфу, чертовщина, – священник поднялся и направился к заброшенным домам, – пойду, поищу, на чем нам Фила тащить, глядеть не могу на это непотребство.
– Вы там аккуратнее, – предупредила Маринка священника, – слышите, те вопли стихли. Значит, доели беднягу и сейчас новую жертву искать будут.
– Мною подавятся, – оптимистично заявил Алексий.
Маринка пожала плечами и пошла в кусты, опустошать споровые мешки убитых ею бегунов. Фил воспользовался тем, что за ним никто не наблюдает и набрал на браслете комбинацию клавиш, включающую режим лечения. Теперь сыворотка споранов будет вкалываться ударными дозами. В его голову лезли неприятные вещи. Что если бы отец Алексий с Маринкой отстали чуть подальше? И вообще, если бы священника ранили, стал ты он тащить его на себе?
Маринка нашла еще два спорана, а Алексий так и вообще отыскал крайне полезную штуку – большую садовую тележку. Кое-как, постанывая от боли, с помощью Маринки наемник отцепил перевязь с мачете и отдал ее священнику. Длины перевязи еле хватило, чтобы объять необъятную грудь отца Алексия. Потом запасливая Маринка достала из своего рюкзака одеяло и выстелила им дно тележки, а священник бережно, как ребенка, поднял Фила и уложил его в это необычное средство передвижения. Потом взялся за ручки, на несколько шагов прокатил тележку и участливо глядя на Фила спросил:
– Ну как?
Край металлического поддона впивался Филу в спину, а его ноги смешно болтались и подпрыгивали на каждой неровности.
– Чувствую себя мешком картошки, – с вымученной улыбкой ответил он.
– Тогда я тебя аккуратно повезу, чтобы по дороге не рассыпать, – пообещал Алексий и, взвалив на себя еще и рюкзак Фила, бодро тронулся в путь. Маринка шла на впереди, осматривая дорогу.
Выдохся семижильный Алексий только через километр. Он аккуратно поставил тележку и грузно осел рядом. Маринка подошла к нему и молча протянула флягу с живуном. Алексий поднял на нее глаза, в которых читалась борьба принципов с крайней необходимостью.
– Точно поможет?
– Уже через полчаса будете чувствовать себя лучше.
Священник взял у нее фляжку и сделал большой глоток, потом еще один. Скривился от жуткого вкуса и пробормотал:
– Прости меня, Господи за это прегрешение. Не для себя стараюсь, а вон, чтоб Филька выжил.
Фил, который в течение всего времени поездки, то терял сознание от боли, то снова приходил в себя, сквозь зубы пробормотал-простонал:
– За Фильку… тоже в лоб… никаких Филек и Филиппков. Фил и точка!
Отец Алексий повеселел и панибратски взъерошил Филу прическу.
– Раз огрызаешься, значит, жить будешь. Ну что Мариш, двинули?
Уже через десять минут отдышка и слабость у священника прошла, и он начал толкать тележку с мощью буксирного тягача. Оздоровление тела привело к оздоровлению духа. И отец Алексий в приподнятом настроении спросил у Маринки:
– В том городке, куда мы идем, церковь есть?
Фил услышав Алексия, понял, к чему тот ведет и закашлялся. Маринка не поняла в чем подвох и спокойно начала рассказывать:
– Нет, в этом стабе вообще ничего нет. Ни церкви, ни электричества, ни даже душа с теплой водой. Называют его Порт.
– Ого, там есть море? – удивился священник.
– Ни моря, ни кораблей там тоже нет. В Улей перенеслась только портовая площадка с контейнерами.
– А чего мы туда идем?
– Это единственный обжитый стаб в округе. Народу там живет немного, в основном сброд всякий. Считают себя крутой бандой. Кластеров рядом богатых нет, твари тоже не кишат, потому что внешники рядом. Поэтому пускают к себе по бедности рейдеров на постой.
– Ты уверена, что нам вообще стоит в это бандитское логово соваться? – прохрипел из тачки Фил.
– Темнеет, а ночью безопаснее в стабе спать. Даже в слегка отмороженном. Я там два раза уже ночевала, и глядите – жива.
– Два раза это большое достижение, – пробурчал Алексий.
– Для Улья – да, – отрезала Маринка.
Маринка точно рассчитала время. Когда их процессия подходила к стабу, стемнело окончательно и бесповоротно. Но стаб не заметить было трудно даже в такой непроглядной тьме. Периметр поселка был заставлен металлическими контейнерами и ночью производил впечатление средневекового бастиона. Маринка махнула рукой на две железных бочки, горевших возле стены из контейнеров.
– Нам туда.
Маринка подошла к бочкам и, приложив руки ко рту, громко прокричала:
– Эй! Открывай! Гости пришли!
Наверху раздалось какое-то шевеление, потом из-за металлической стены свесился часовой и включил фонарь.
– Кто такие? Че надо? – прокричал часовой, осматривая "гостей".
– Кто там приперся? – окрикнули часового из-за стены, прежде чем Маринка успела ответить.
– Чудики какие-то. Инвалид на тачке, поп-ниндзя с мечом за спиной и цаца с пукалкой, – ответил кому-то за стеной часовой.
За стеной не унимались:
– А цаца хоть симпатичная?
– Не особенно. Тощая как шкелет, – выдал комплимент часовой.
Фил невольно скосил глаза на Маринку. Да не тощая она ни разу. Комбез ее, конечно, стройнит, но вон грудь имеется и все остальное. Маринка заметила взгляд Фила и вопросительно подняла бровь. Фил поспешно отвернулся, но успел заметить, что и Алексий оценивающе смотрел на Маринку.
– Ну тогда передай этому цирку, что пока карлики и бородатая женщина не подойдут, пущать их не будем, – хохотнули за стеной.
– Все? – спросила, багровея Маринка, – залежи юмора исчерпаны? Или так и будем всю ночь хохмить?
– А чего бы и не похохмить? Я на дежурстве, вся ночь впереди. А вы все равно пароля не знаете.
– Знаю, я знаю. Три спорана с человека за ночь.
– Вот видишь – не знаешь! Бугор наш, Дублон, указ вчера выдал, со всех чужаков по пять споранов за ночевку. Особливо с тощих!
Маринка снова пропустила "тощую" мимо ушей.
– Так я не чужая. Я Маринка, меня Дублон знает. Позови его.
– Не могу, – продолжал издеваться часовой, – он в отъезде. Будет со своей дружиной завтра. Так что либо платите по пять, либо валите в другое место народ веселить.
Фил, стиснув зубы от боли, встал с тележки.
– Слышь, клоун… – начал было Фил гневную тираду, но Маринка быстро его перебила:
– Мы согласны, поднимай ворота!
Часовой обернулся и махнул рукой кому-то внутри.
– Давай, поднимай!