"Давай!" - скомандовал Сашка, одновременно уходя с линии прицеливания. Вауыгрр прыгнул вперед, тут же отскочил назад, а улица огласилась диким, отчаянным воплем. Один из негров - тот самый, что вытащил пистолет, - валялся на земле, бросив оружие и зажимая руками окровавленный пах. Этот вопль отвлек внимание от охотника, который легко, словно танцуя, подался вперед слитным, плавным движением, тронул горло одного, снова переместился… Противник рухнул с разбитым кадыком, а Сашка уже перетек в другое место, дав возможность обоим клинкам пройти справа и слева от него. Взмах рукой, в которой возник веер дао… Булькнув фонтаном крови из разорванного горла, упал еще один чернокожий и забился на мостовой, заскреб по ней скрюченными пальцами.
"Я сейчас возьму еще одного, а потом прослежу, чтобы самка не убежала!"
"Займись ею, Серый брат, не отвлекайся. Я здесь и сам управлюсь. Одного буду живым лепить…"
Волк метнулся к начавшей было вставать юной мотоциклистке, ударил ее грудью и заставил снова лечь наземь. Сашка крутнулся на месте, легко ушел от удара ножом, подсек ноги другого противника и, пока тот падал, снизу вверх выстрелил кулаком под челюсть чернокожего толстяка с выкидушкой. И сам испугался, увидев то, что произошло в момент соприкосновения его руки с лицом негра…
Кольцо кардинала ди Сеньи, которое охотник так и не снял с пальца, вдруг вспыхнуло нестерпимо-ярким белым светом. Чернокожий здоровяк взревел голосом, в котором уже не было ничего человеческого, отшатнулся и схватился за лицо, с которого, словно шкурка с перезрелого фрукта, начала сползать кожа…
Ногой Сашка отправил упавшего в глубокий нокаут и теперь с изумлением наблюдал за происходящими с толстяком метаморфозами. Кожа слезала уже не только с его лица, а и со всего тела, обнажая длинную черную шерсть. Челюсти вытянулись, появились клыки…
"Враг-медведь!"
"Мать моя! Негр-берендей!"
Одним движением охотник перебросил веер в другую руку, одновременно выхватывая меч. Медведь зарычал, взмахнул лапами, но человек легко поднырнул под удар огромных когтей и вонзил клинок точно в сердце зверю. Тот рухнул, словно подрубленное дерево, несколько раз дернулся и затих.
Сашка достал четки и бросил их на потерявшего сознание последнего противника, оставшегося в живых. Починенные после охоты на вампала четки упали на ноги лежащего и, точно змея, с Шуршанием поползли, обвивая его по рукам и ногам. Через мгновение пленник был спутан несокрушимыми узами, разорвать которые было не под силу никому из младшей нечисти…
"Брат, прости, - принеслась мысль Вауыгрра. - Не знаю, что это со мной случилось, но этих оборотней я не почувствовал".
Сашка ощутил, как винит себя волк, и, подойдя, потрепал его по лохматой голове:
"Не переживай. Перелет, незнакомая обстановка, - он оглянулся, обозревая поле боя, и его рука вцепилась волку в загривок. - Смотри, Серый брат!"
С убитыми творилось нечто невообразимое. Они менялись. В посмертной трансформации не было ничего необычного: это происходило почти со всеми оборотнями, но… Люди, лежащие на мостовой, трансформировались в животных!
"Вот это да! Это что же: животные-оборотни?!"
Вауыгрр вдруг напрягся:
"Что-то такое… подобное… видел когда-то кто-то из моих предков, - пришла его неуверенная мысль. - Но это было так давно, что я уже не могу понять кто…"
"Вот что, Серый брат. По-моему, пора нам посоветоваться с нашими инквизиторами. Может, они объяснят, что это было?"
Подобрав с земли ремень одного из этих странных оборотней, Сашка скрутил руки негритянке, затем рывком поднял ее на ноги и толкнул к машине:
- Шагай. Сейчас разберемся, кто ты такая, - и принялся приводить в чувства второго пленника, все еще бывшего без сознания.
Нескольких оплеух оказалось достаточно, чтобы тот замычал, открыл глаза и замотал головой. Ослабив четки на ногах пленника и сунув ему в лицо клинок, охотник приказал:
- Вставай! Я тебя, кабана, тащить не собираюсь!
Тот, словно завороженный, неловко попытался подняться, упал, снова попытался… Наконец с пятой попытки он смог кое-как утвердиться на ногах и тяжело шагнул к машине. В этот момент Вауыгрр насторожился и повел ушами…
"Надо быстрее уходить. Сейчас сюда явятся эти… стражи…"
Сашка прислушался. Полицейских сирен слышно не было, но слух волка во много раз острее человеческого, так что медлить не стоило. Он подтолкнул острием меча спутанного пленника:
- Шевелись, а то сейчас хребет перерублю и брошу! - В подражание своему серому собрату Сашка грозно оскалился и продолжил: - И жизнь у тебя будет короткая, но насыщенная! Болью…
Пленник заторопился неровной подпрыгивающей походкой, неловко угнездился на заднем сиденье. Туда же запрыгнул и Вауыгрр. Он грозно посмотрел на связанных негров, которые под его взглядом съежились и словно стали меньше ростом. Александр сел за руль. Ключи он походя подобрал у кого-то из медведей, в которых превратились трое убитых. Четвертый - тот, что лежал с разорванным горлом, - был пумой. Взревел мотор, и меньше чем за десять минут автомобиль домчал всю компанию до отеля.
По дороге Сашка успел позвонить фра Доминику, изложить ему вкратце произошедшее, и теперь оба охотника Курии ожидали их у входа в отель. Рядом с ними стоял среднего роста человек, судя по темному костюму и стоячему белому воротничку - священник.
- Это настоятель местного храма отец Иаков, - представил священника фра Винченцо.
Падре Иаков улыбнулся и слегка поклонился Сашке, затем заглянул в салон и, вздрогнув, отшатнулся назад. По его лицу разлилась мертвенная бледность…
- Этого не может быть. Этого просто не может быть!
- Что случилось, падре?
- Этот человек у вас в машине, это же Джоселин Арблестер!
- Возможно, ну и что?
- Я сам, понимаете, сам лично похоронил его два месяца тому назад!
Охотники понимающе переглянулись. Фра Доминик открыл дверцу салона и обратился к Вауыгрру:
- Уважаемый собрат, вас не затруднило бы перейти в другой автомобиль? Вы не могли бы поехать вместе с падре Иаковом?
- Исключено, - мгновенно отозвался Сашка. - Мы с моим волком не разлучаемся.
- В таком случае, может быть, он пересядет вперед?
Священник побледнел еще больше, когда в ответ на эти слова огромный пушистый волк кивнул и легко перебрался на переднее сиденье. Поерзал, устраиваясь поудобнее, и замер, точно изваяние.
Инквизиторы сели назад, стиснув пленных. Они извлекли из-под сутан короткие клинки с серебряной гравировкой "Nomini Domini inimicos pellere generis humani" и приставили их к шеям пленных, сопроводив свои действия сообщением, что пустят их в ход даже при намеке на несанкционированные движения.
"Шаг вправо, шаг влево - побег, прыжок на месте - провокация, и конвой стреляет без предупреждения".
"Откуда ты это знаешь?!"
"А то я не слышал, что тебе Вожак говорил…"
…Допрос инквизиторы провели в подвале Храма Богородицы, куда их любезно пустил падре Иаков. Оказалось, что пока Сашка и Вауыгрр странствовали по городу, охотники Папской Курии успели перетащить в храм весь свой багаж и даже часть Сашкиного, так что теперь они спокойно расставляли заговоренные клетки на роликах, устанавливали намоленные талисманы и подготавливали рабочие места для сыска с пристрастием.
Александр в принципе не возражал против того, чтобы переселиться из отеля в храм. Однако его покоробило то, что инквизиторы не просто приняли решение без его участия, но и даже начали перебазирование, не поставив его в известность. Этот вопрос нужно было прояснить до того, как все будут очень и очень заняты процессом добывания информации…
- Братья!
Фра Винченцо и фра Доминик обернулись. Сашка вдохнул поглубже и начал:
- Я настаиваю на том, чтобы отныне ВСЕ действия - ВСЕ, БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЯ! - обсуждались и принимались к исполнению только совместно. В противном случае я буду вынужден покинуть вас…
Он собирался продолжать отчитывать инквизиторов в том же духе, но, увидев, как изменились их лица, сжалился и решил несколько смягчить пилюлю:
- Это, разумеется, не означает, что я откажусь от выполнения задания, но тогда я буду действовать только в паре с моим Серым братом. - Тут Сашка подумал, что он уж очень смягчил свое замечание и уверенно закончил: - И в случае неудачи ответственность ляжет на вас!
Инквизиторы молчали. Молчал и Александр, справедливо полагая, что они "переваривают" услышанное. Сашке казалось, что сейчас охотники Папской Курии просто извинятся и все пойдет своим чередом. Но…
- Мы смиренно просим простить нас, - начал брат Доминик, - ибо на самом деле командование операцией было поручено вам, уважаемый Старший Брат. Нам просто показалось, что вы… м-м-м… несколько легкомысленны и… э-э-э… недостаточно серьезно относитесь к поставленной цели. Вы не отдали никаких распоряжений, а просто отправились, как нам показалось, на прогулку…
- Мы и не подозревали, Anno Domini Alexander, что вы отправились на разведку боем и захват пленных, - вступил брат Винченцо. - Мы не могли даже предположить, что в ваших школах обучают такому. Мы понимаем ваше негодование и смиренно ожидаем наказания.
С этими словами оба инквизитора преклонили перед Сашкой колена, после чего поднялись и застыли, точно древнеримские статуи, с опущенными головами. Александр подозрительно оглядел обоих, но не обнаружил ни малейшего признака насмешки или издевки. Быстрый обмен мыслями с Вауыгрром подтвердил: охотники Папской Курии действительно полны раскаяния и готовы понести наказание.
Смущенный, он вдруг очень ясно понял: он действительно командир над этими двумя уже давно не юнцами.
- Хорошо. Пошлите патера Иакова за остальными моими вещами. Или даже лучше: пусть он пошлет кого-нибудь или договорится с отелем. У вас все готово для допроса?
Инквизиторы быстро закончили подготовку, зажгли церковные свечи на столе, стоящем в центре подвала, раскрыли библию. Затем фра Доминик повернулся к Сашке:
- Домине Александр, с кого прикажете начинать?
Если честно, то допрашивать оборотней Александру еще не приходилось, а потому он решил Руководствоваться общими правилами допроса. Перед глазами будто всплыли строки инструкции: "…обычно самка слабее самца, если только речь не идет о потомстве. Таким образом, в случае интенсивного допроса самца на глазах самки, последняя может не выдержать психологического давления и начать выдавать необходимую информацию либо при минимальном физическом воздействии, либо даже без него…"
- С самца…
Инквизиторы, коротко кивнув, быстро вытащили негра из клетки и начали привязывать к странному сооружению, напоминавшему фантастический спортивный снаряд, а клетку с негритянкой подкатили поближе, поставив ее так, чтобы пленнице было все видно. Закончив приготовления, они уселись за стол, оставив центральное - председательское - место свободным. Сашка понял, что это - для него и, все еще испытывая легкое смущение, присел на край стула.
Фра Доминик обратился к пленнику:
- Имя? Сколько лет? Веруешь ли в господа нашего, Иисуса Христа?
Пленник молчал. Внезапно Вауыгрр, спокойно сидевший в сторонке, подошел и обнюхал связанного негра.
"Это не человек! Это… подожди-подожди… росомаха, что ли?"
- Братья, этот пленник - не человек. Мой волк говорит, что это, скорее всего, росомаха…
Инквизиторы переглянулись, а затем фра Винченцо встал, подошел к связанному и попытался приложить к его губам серебряное распятье. Тот отшатнулся, насколько позволяли путы, и так сильно отвернул голову, что, казалось, вот-вот сломает себе шею; зажмурился…
Фра Винченцо сгреб его свободной рукой за жесткие кучерявые волосы и буквально притиснул к распятью. Коротко полыхнуло ярким, режущим глаза светом, ощутимо запахло аммиаком…
- Держите это! - сдавленно крикнул Винченцо. - Во имя господа!
Существо на странной скамье стремительно менялось. Суффийские четки, умеющие самостоятельно сжиматься, должно быть, смогли бы удержать его, но обычные стальные кандалы спадали с трансформирующегося тела. Одним прыжком Сашка перелетел через стол и оказался у скамьи, но Вауыгрр успел первым. Он вцепился в горло лежащей навзничь росомахе, которая беспомощно задергалась, впустую размахивая когтистыми лапами. Александр упал на зверя поперек, прижал лапы к туловищу…
Инквизиторы быстро опутали обездвиженное животное серебряной цепью и затолкали назад в клетку. Затем фра Доминик подтащил газовый баллон и включил горелку. Подвал содрогнулся от дикого вопля сгорающего существа, но инквизитор не обратил на него никакого внимания и старательно дожег все, что совсем недавно было оборотнем.
Фра Винченцо между тем обратился к Сашке:
- Домине Александр, разрешите попросить вашего напарника обследовать второго пленника. Если это тоже животное, то допрашивать его нет смысла. Оно вряд ли сумеет говорить…
"Брат, ты слышал?"
"Конечно… - волк вдруг замялся. Он посмотрел на охотника каким-то странным, почти умоляющим взглядом и, собравшись с духом, продолжил: - Брат, эта тварь назвала меня предателем. Скажи, ведь она не права, правда?"
"Глупости! - Рука опустилась на загривок зверя и легко потрепала его. Сашка прижался лбом ко лбу Вауыгрра, обнял его за шею. - Это он предатель, потому что ты служишь своему роду, а он - черному врагу!"
"Спасибо, брат… - Волк встряхнулся и бодро пошел к пленнице. Он изучающее осмотрел ее, принюхался, а затем удовлетворенно тряхнул головой. - Человек! Только очень плохой!"
Услышав от Сашки заключение Вауыгрра, инквизиторы тут же вытащили негритянку наружу, деловито, словно чистили апельсин, содрали с нее всю одежду и прикрутили на то же место, на котором совсем недавно был привязан росомаха-человек. Затем принялись тщательно осматривать привязанную, буквально по миллиметру изучая ее кожу, уделяя особое внимание шрамам, родинкам и татуировкам…
В теории Александр знал методику допроса Святой инквизиции, но наблюдал такое впервые. Вот обоих охотников Курии заинтересовало какое-то родимое пятнышко внизу живота пленницы. Фра Доминик вытащил откуда-то лупу, а фра Винченцо - маленький пузырек и обычную пипетку. Инквизитор наклонился с лупой пониже, блестящая капелька сорвалась с пипетки, упала точно в центр пятна…
Девушка не пошевелилась. Еще капля, еще… Безрезультатно. Фра Доминик выпрямился, но лупу убирать не стал, и оба монаха возобновили свое обследование тела негритянки. Должно быть, они подобрались к какому-то неприятному для нее месту, потому что пленница вдруг начала проявлять признаки беспокойства. Внезапно она перевела взгляд на Сашку, неподвижно стоящего в стороне. Попыталась поймать его взгляд, затем выгнулась, насколько позволяли путы, выставляя вперед маленькую крепкую грудь, призывно провела языком по губам, часто задышала…
Александр вдруг ощутил сильнейшее желание обладать этим юным, податливым чернокожим телом. В конце концов допрос можно и отложить на пару часов. Ничего не изменится. А если еще учесть, что "There are no secrets in the bed" - допрос может и не понадобиться…
Он был уже готов остановить инквизиторов, когда острая боль обожгла левую сторону груди. Прямо напротив сердца… Перед глазами тут же всплыл Храм Покрова на Нерли, а в ушах колоколом прозвучало: "Мы заклеймили не тело твое, но твою душу, ибо никогда отныне не изгладится знак из нее, и никогда не забудешь ты сего дня! Ступай, воин! Иди и ищи врагов, что поносят Имя Господне и слепо тщатся на дело рук его!.." И тут же желание отступило, ушло куда-то. А монахи уже нашли какое-то новое заинтересовавшее их место на теле пленницы, и брат Доминик снова взялся за лупу, а Винченцо - за пузырек и пипетку. Упала капля…
Истошный визг взорвал тишину подвала. Девушка билась, отчаянно пытаясь освободиться, а с того места, куда упала капелька - под правой грудью, - поднимался тонкий голубоватый дымок…
- Знак Сатаны? - спросил Сашка внезапно севшим голосом.
Оба инквизитора молча кивнули. Затем фра Доминик отложил лупу и вынул из сумки катушку пластыря и какую-то тоненькую книжечку, оказавшуюся пачкой серебряной фольги, переплетенной на манер блокнота. Он ловко оторвал один листочек, накрыл им еще дымящуюся родинку и приклеил пластырем. Затем оба охотника Курии продолжили свои поиски…
Минут через пятнадцать, после того как подвал еще трижды оглашался отчаянным визгом, а на теле девушки появились еще три серебряные нашлепки, инквизиторы закончили осмотр. Фра Винченцо отошел к вещам и завозился в одном из чемоданов, чем-то позвякивая и постукивая. Фра Доминик убрал лупу и взял серебряное распятие:
- Nomine Domini nostri paenitet. Pro anima sua immortali… - произнес он и перевел: - Именем господа нашего, покайся. Ради спасения души своей бессмертной…
С этими словами он поднес крест к губам девушки. Негритянка закрутилась, завертела головой, но брат Доминик ловко прижал ее и приложил крест к ее губам.
Девица снова взвизгнула, но на этот раз значительно тише. Сашка увидел, что, когда монах отнял крест, на пухлых фиолетовых губах проступили два волдыря, словно от ожога. А инквизитор меж тем продолжил:
- Ты, дочь моя, попала в тенета лукавого, прельстившись на его ложь. Но подумай: разве стоят мимолетные сиюминутные блага, коими он одарил тебя отнюдь не щедрой рукой, вечной погибели и адского пламени? Подумай и отвечай.
Девушка молчала. Фра Доминик повторил свой вопрос-просьбу, но опять безрезультатно. Он вздохнул и негромко, но отчетливо произнес:
- Utrum referre, Dominus Alexander, ovem hanc errantem in manus Dei iustitiam?
- Date, - произнес Сашка.
- Etiam fieri!..
…Горела маленькая жаровня, шипел рассерженным удавом автоген, размеренно стучали по осиновым колышкам молотки. Святая вода потоками лилась на жертву, заставляя ее корчиться в непереносимых муках, били короткие электрические разряды, мелькал в пару и дыму серебряный крест…
…Пленница сопротивлялась долго. Но за инквизиторами стоял опыт веков, а за ней - лишь слабеющая с каждой минутой помощь черного колдовства. Монахи сменяли друг друга у пыточного станка, записывали хрипы и стоны на диктофон, быстро черкали в тетради стенограмму…