* * *
Вывей прекрасно отоспался в густых и колючих зарослях шиповника, раскинувшихся на прогалине между старой детской площадкой и домом, поднялся на рассвете и, пока воздух оставался влажным и прохладным, а газонная трава блестела от выпавшей росы, успел придавить возле тихой помойки сразу двух крыс. После этого он, без всякой надежды на успех, пробежался мимо припаркованных вдоль газона машин - и вдруг замер, ощутив резкое усиление знакомого запаха. Зверь заметался, нашел ладанно-восковой след, промчался по нему сперва до бульвара, потом назад, убеждаясь, что ему ничего не мерещится, после чего залег под кустами сирени, приготовившись к долгому ожиданию.
- Привратник здесь! - громко провозгласил Варнак, поднимаясь с мягкого "ложа разврата" и толкая дверь в общую залу. - Наши голубки ночью вернулись домой. След свежий и четкий.
По ту сторону бильярдной комнаты плеснулась вода, монах, вытянувшийся на диване, поднял голову. У входа заскрипела кожа второй "светелки для утех".
- Ну, чего застыли? - удивился Еремей. - Собираемся и едем!
- Подожди, челеби, не все так просто, - прошлепала через бильярдную мокрыми босыми ногами толстуха. - Мы должны согласовать план его устранения.
- Чего там сложного? - пожал плечами Варнак. - Я отвлекаю, Вывей прыгает - и все сделано. Вы на подстраховке.
- Если ты думаешь, что привратнику достаточно всадить нож в печень, и он сразу сникнет, - начала "лягушонка".
- То глубоко ошибаешься, - закончила за нее "деловая", поправляя влажные черные волосы. Оставшись без поддержки, на пол упала небрежно обернутая простыня. Варнак едва не прищелкнул языком от восхищения, оценив крепкую и рельефную, спортивно-грудастую фигуру леди, и деликатно отвернулся, вспоминая, где лежит его телефон.
- Привратник мало отличим возможностями или видом от обычного человека, имеет те же органы и кости, но сделан куда крепче и надежнее. - Толстуха тоже скинула простыню, нимало не заботясь о чувствах мужчин, и невозмутимо начала одеваться. - У него есть и желудок, и легкие, и сердце, и даже мозг. Но от нескольких пуль в смертельные для обычного смертного зоны он только разозлится.
- По образу и подобию человеческому… - еле слышно прошептал Кристофер Истланд.
- Ты хочешь сказать, что, если перерезать ему горло, он просто улыбнется и пойдет? - уточнил Варнак.
- Перерезать горло мало, - обняла его за плечо "лягушонка". - Голову желательно отделить целиком и откатить в сторонку. Причем подальше. А то рана вполне может и зарасти. Но ты мыслишь в правильном направлении.
- Его зовут Дункан Макклаут? Нужно отрубить голову? Будем рубиться на мечах?
- Меч - это красочно, но малоэффективно, - отпустила его "лягушонка", но за плечо тут же взялась полуодетая толстуха:
- Даже если враг стоит на коленях, покорно подставив шею, снести ему голову мечом не так-то просто, поверь моему опыту. Это нужно уметь, необходим хорошо поставленный удар и долгая практика.
- В схватке этого и вовсе не осуществить! - "Деловая" прихорашивалась перед зеркалом. - В бою шею не подставляют, и лезвие постоянно попадает то вкривь, то вскользь.
- Вы что, не слышите, исчадья ада?! - громогласно провозгласил Истланд, выпрямившись во весь рост и вскинув над головой руки со сжатыми кулаками. - Мы сотворены по образу и подобию Его!
Геката повернулась к нему всеми тремя головами и хором сказала:
- Парень, остынь!
- Пойми простую вещь, - продолжила "лягушонка". - Твой красавчик похож на песца, пробравшегося в загон к кроликам. Он очень милый, пушистый, красивый и обаятельный… Но если кролики начнут его жалеть, любоваться им и восхищаться его шерсткой, он сожрет их всех. До последнего.
- Люди не кролики! - жестко ответил монах.
- Может, они и крысы, - пожала плечами "лягушонка", - но только привратник для них - хорек. Может, и волки, но тогда привратник - тигр. Как ты где хвостом ни крути, но любая толерантность - это путь к смерти. Хотите спасти своих прихожан - берите наручники и готовьтесь в драке.
- Почему наручники? - удивился Еремей.
- Потому что нашего друга просто пулей не пронять. Его завалит разве что граната из подствольника в голову или крупный фугасный снаряд в брюхо. Чтобы разметало. Но даже тогда я не дам полной гарантии. Он создавался как воин, челеби, а справиться с настоящим воином всегда непросто.
- Вы что, меня не слышите?! - опять крикнул монах. - Пятьдесят тысяч лет назад! Все сходится! И время, и облик. Мы созданы по образу и подобию Его! Как вы можете возжелать ему смерти?
- Парень, не позорься, - подошла к нему ближе "деловая" ипостась. - Ты думаешь, смертные интересны твоему богу? Да вы для него рабы! Просто рабы, мусор, дешевый инструмент. Думаешь, вы были первыми? До нас тоже была раса, посвящавшая себя богам. Но когда они сделали вас, то тех, преданных и любящих, просто выбросили, изгнали, забыли. Они исчезли, так и не поняв, в чем провинились. А они просто устарели. Помойка, утилизация, хлам! И вас, умник, тоже никто из них жалеть не будет. Для богов вы ничем не отличаетесь от мяса на прилавке. Можно использовать, можно забыть. А когда портитесь - полагается выбросить.
- Ты лжешь! - чуть не подпрыгнул на месте Кристофер от обилия эмоций и вытянул в ее сторону обличающий перст. - Бог приходил к нам! Он оставил нам свои заповеди! Он научил нас любви! Он научил нас познавать созданный им мир! Он любит нас!
- Три! - подойдя ближе, "деловая" вскинула вверх три пальца. - Три тысячи лет назад от вас потребовали перестать жрать друг друга и заниматься научным познанием. Три - ты помнишь? А возраст этого тигра - пятьдесят тысяч. - Она растопырила пальцы на другой руке. - Три - и пятьдесят. Пятьдесят - и три. Ты понимаешь разницу? Он спал пятьдесят тысяч лет, а вы получили свои заповеди всего три с половиной тысячи лет назад. Он не имеет к твоему богу абсолютно никакого отношения! Так что остынь и не мешай. Мы спасаем от гибели не только свой, но и твой уютный загончик.
- Челеби, - тихо напомнила о себе толстуха Варнаку на ухо. - Очнись.
- Так вот, - продолжила "лягушонка", - стрелять в Москве из пушек и подствольников мне показалось перебором. Поэтому предлагаю действовать так… У меня в машине лежат три качественных немецких полицейских тазера. Мы аккуратно обкладываем привратника и одновременно стреляем с трех сторон. Он, может, и живуч, как кошка, но все-таки почти человек, и если хорошо тряхнуть, то хоть на пару секунд парализовать должно. После этого накидываемся и, пока он в шоке, застегиваем наручники, вяжем, закидываем в машину и увозим. Со связанным и в наручниках мы с ним справимся. Но я на всякий случай соберу стаю. Получится - прохожих распугает, не получится - в схватке поможет.
- Гениально. Но поздно, - ответил Еремей. - Они только что вышли из дома и шагают к бульвару.
- Куда?
- Еще не доложили. Она говорит про картошку, которую… нужно окучивать. Он отвечает, но я не понимаю…
Волк трусил за парочкой шагах в тридцати, пытаясь унюхать, что несет женщина в пухлой дорожной сумке. Оттуда жестоко воняло лавандовым освежителем, способным перебить любые ароматы. Неужели белье собрала в дальнюю дорогу.
- И что теперь? - напряженно спросила Геката.
- Сели в такси, - после минутного ожидания ответил Варнак. - Машину мне не проследить. Даже волчьим телом. Они ушли.
- Вот проклятье! - сплюнула толстуха. - Что же он такой скользкий-то!
- Телефон госпожи Имановой не отвечает, - наябедничал с дивана монах. - Наверное, она его просто отключила.
- Вернулся один раз, вернется и второй, - предположил Еремей. - Теперь мы знаем его лежку. Придется снова подождать, но теперь мы будем наготове и примчимся по первому сигналу.
Часть третья
Железный век
Глава десятая
Из такси они вышли на шоссе, спустились с насыпи и дальше отправились по тропинке через сосновый лес, что во многих местах перемежался березняком, устланным понизу густым малинником.
- Здесь недалеко, километра два, - оправдываясь, сообщила через плечо Дамира. - Если на машине, то самый удобный подъезд получается. То есть, если на своей, то можно прямо на место приехать. Но если на попутке или со знакомыми, то лучше так. Это если с электрички, то автобус в Загорье останавливается. Но от него до хутора еще дальше идти. И дорогая грунтовая. Если дождь польет - грязи по колено. А сегодня чего-то душно. Как бы гроза не началась.
Минут через двадцать они вышли из бора, пересекли цветущий луг, стрекочущий кузнечиками, жужжащий от множества пчел, шмелей и стрекоз, и приблизились к одинокому домику, размером со строительный вагончик, но стоящему на бетонных блоках, обшитому красивой лакированной вагонкой под бревно и покрытого бежевой мягкой черепицей. Чуть поодаль перед домиком стояли покосившиеся столбики, местами оплетенные кустарником, а дальше за ним начинался высокий осинник. Между забором и осинником тянулись несколько валков сена, из которых торчала пышная темно-зеленая ботва.
- Вот оно, мое картофельное счастье, - призналась археологиня. - Теперь хотя бы не промокнем, если польет. Столько было мечтаний - и такой жалкой оказалась реальность.
- А какой была мечта? - соизволил спросить страж богов.
- Да как у всех. Мечтала о собственном особняке среди девственной природы… - Дамира остановилась перед домиком, пошарила по карманам, достала ключ. - Когда я институт закончила и в аспирантуру поступила, отец мне подарок сделал. Женщине, что прославила род. По его мнению, я оказалась достойной мужского звания. Вместо дочери стала почти сыном. Вот тогда я этот участок и купила. От города, конечно, далеко. Но за мои деньги ближе было не найти. Я тогда воображала, что построю здесь большой просторный дом, сделаю живую изгородь из разноцветных роз, буду сидеть на балконе, дыша свежим воздухом, изучать чужие научные работы и писать свои, выезжая в город только для докладов на конференциях. А в результате зимой не вылезаю из института, летом - из экспедиций, и сюда выбираюсь хорошо если один раз в месяц.
Она вошла в домик, щелкнула выключателем:
- Отлично, свет есть. Этот участок жилым строением в сельсовете числится, поэтому хотя бы удобства предусмотрены. Не распахают, не огородят, свет починят, если пропадет. В общем, мое. А с другой стороны, я как владелец обкашивать его должна на пять метров дальше ограды. Там по плану проезд дворовой числится. И оштрафовать меня который год грозятся, если лес на участке не спилю. Или участок в регистре из "индивидуального жилого строительства" в лесные угодья переведут. С запретом рубки и валки. Так что, Шеньшун, ты меня извини, но мне тут нужно хоть как-то участок в порядок привести. Все равно три дня куда-то убить нужно.
- Убить дни? - не понял нуар.
- Переждать, - поправилась женщина, провела пальцем по столу. - Пылища-то какая! Еще и ее тут убирать.
- Это компьютер? - указал в угол Шеньшун.
- Телевизор старый. Увезла, чтобы ЖК купить. Он здесь ничего не ловит, но зато можно фильмы с дисков смотреть. Я, когда на дачу уезжаю, самые последние с собой беру и смотрю тут спокойно. Дома на это баловство времени не хватает. А здесь, без инета, - самое то. Иди пока наружу. Я тут приберусь, приготовлю обед, потом позову.
- Не торопись, - ответил нуар. - Я не голоден.
Он вышел на луг. Постоял, подняв лицо к небу, медленно наполняющемуся тяжелыми черными тучами, прошагал вдоль столбиков, свернул в осинник, ставший для археологини столь неожиданной бедой. Раскинул руки, опершись на стволы и прикрыв глаза, и надолго так замер. Через некоторое время возле домика послышалось шуршание и пыхтение. Это Дамира, взяв в руки косу, пыталась широкими взмахами расправиться с поднявшейся почти до пояса, летней жирной и сочной травой.
- Что ты делаешь? - не понял он.
- Для начала хочу расчистить дорожку до родника. А то воду носить замучаешься. Ой, кажется, на меня уже капнуло! Точно гроза сегодня будет.
- Где родник?
- Вон там, где черемуха разрослась. Там снизу прогалинка быть должна, я ее камнями выложила.
- Я расчищу, ступай, - забрал у нее инвентарь Шеньшун. А когда женщина скрылась за дверью, отложил косу, повернул в указанном направлении и не спеша побрел к раскидистому дереву. На удалении вытянутой руки справа и слева от него трава при каждом шаге просто падала и быстро чахла, превращаясь в длинные влажные полоски.
Через пару минут нуар присел на камнях, зачерпнул горсть воды, хлебнул, омыл лицо, попил еще, катая во рту ледяную воду. Выпрямился, глядя по сторонам:
- Хорошее место, хорошая вода, хорошая земля. Смертная - молодец.
Небо в ответ на похвалу угрожающе зарычало, словно переваливая вдалеке тяжелые камни, подул ветер. Уже не жаркий, знойный - а влажный и холодный, рвущий ветви и стелющий траву к самой земле. Насекомые попрятались куда-то вниз и затаились, птицы заметались в воздухе, разлетаясь по гнездам.
- Шеньшун, ты где?! - крикнула от домика Дамира. - Прячься скорее, сейчас ливанет!
Нуар не спеша вернулся к ней, затворил дверь.
- Сейчас обедать будем, садись. С косой ты как, управился? А то мне иногда проще руками рвать, чем ею косить. Кофе поставить? Чтобы остыл, пока кушаем.
- Да.
Вода рухнула с небес как раз, когда она разлила кофе из джезвы. Гроза злобно рявкала, бросала в окно пригоршни пены, выла и стучала по крыше.
- Ну и хорошо, - выглянула через двойное стекло археологиня. - Землю промочит, воздух свежим будет. А мы пока кино посмотрим. У меня целая стопка накопилась, чего хочется и некогда. Вот, например… Например, "Турист". Или "Стильная штучка". Ты что выбираешь?
Шеньшун пожал плечами.
- Тогда давай сперва "штучку". "Туриста" на вечер оставим. Он, говорят, куда круче.
- Давай.
Женщина завозилась в углу, включая технику. Вставила диск, отступила, села на тахту, заменяющую и постель, и диван. Нуар уселся рядом - свободного места в домике было не так уж и много. На экране, как и за окном, загрохотала гроза, засверкали молнии. Побежали, переговариваясь, дети.
- Я не понимаю, о чем они говорят, - нахмурился Шеньшун. - Совершенно ничего!
- Прости, я совсем забыла, что ты телепат, - спохватилась археологиня. - Тебе нужен собеседник, обычных звуков ты не воспринимаешь… Ладно, попробую переводить. Вот этот мальчик хочет, чтобы девочка вышла за него замуж. А она отказывается, спрашивает, зачем? И он говорит, что тогда сможет целовать ее, когда захочет…
Через два часа изрядно повзрослевшие мальчик с девочкой снова целовались на пляже, а Дамира, расчувствовавшись при виде чужого счастья, чуть не всплакнула, а уж носом захлюпала точно.
- Это просто ужасающе! - сочувственно кивнул нуар. - Как жестоко приходится мучиться смертным, утратившим волю богов. А ведь все могло быть легко и просто, если бы им просто указали, кто с кем должен вступить в интимную жизнь.
- Ты что?! Ты как?! - задохнулась от возмущения Дамира и даже вскочила с тахты. - Ты что, ничего не понял?! Это же любовь! Это чувство! Они нашли друг друга, они поняли это, они пережили… Они пережили столько… А ты просто: "боги укажут"! Ты хоть думаешь, что говоришь?!
- Разве я не прав? - удивился восставший из мертвых. - Эти двое созданы друг для друга. Если бы они принадлежали богу, он сразу указал бы им верный поступок, и все обошлись бы без мук и страданий, без заблуждений и напрасных надежд. Все были бы счастливы сразу, с первого дня.
- Но ведь… - Дамира прикусила губу, отыскивая ответ. - Главное для человека - это сделать выбор самому, понимаешь? Найти свое счастье, осознать его!
- Ты хочешь сказать, что поиск для смертных важнее самого счастья?
- Нет! То есть… Подожди… - запуталась она.
- Если вы хотите счастья, то бог может дать его одним словом, - задумчиво сказал нуар. - А если вы хотите его искать сами, значит, поиск для вас важнее счастья? Вы будете искать его снова и снова, даже если знаете ответ. Это очень плохой путь. Это путь в никуда. Искать вместо того, чтобы растить детей, - это путь к вымиранию. Ваше счастье, что боги возвращаются. Без их воли вы сгинете, как прежние смертные, не оставив следов.
- Если ты нашел счастье сам, - наконец отыскала ответ Дамира, - то ты сам отвечаешь за то, сложится твоя любовь или нет. А если ты женишься по указке, то тебе придется страдать из-за чужих ошибок.
- Если жениться по воле богов, ошибок случаться не будет, никто не станет страдать, и все будут счастливы.
- Черт! Ты хочешь отнять у людей их любовь, надежды и мечты! Готовый ответ превратит всех в роботов! В механизмы. Зачем любить, зачем страдать, если достаточно послать запрос на оптимального партнера и получить его в стильной упаковке?
- Значит, страдание все же важнее любви?
- Ты ничего не понимаешь, чучело допотопное!
- Не понимаю, - честно согласился нуар.
- Чтобы осознать, сколь велико счастье близости с любимым, сперва нужно понять ужас жизни без него! Так понятно?
- Значит, если вы соединяетесь с любимым, то страх потери исчезает, и вместо счастья вы обретаете недовольство. Расстаетесь и ищете новых любимых, - подвел итог нуар. - Именно так я и сказал: отсутствие воли богов гибельно для смертных. Вы утрачиваете даже возможность размножения.
- Черт, как же тебе объяснить?! - в отчаянии опустила руки археологиня. - Ты что, никогда никого не любил?
- Мой бог еще ни разу не давал мне указания к размножению.
- А сам? Разве ты сам никогда не испытывал желания встретить свою единственную и неповторимую?
- Моя жизнь посвящена богу. Никогда о таком не думал.
- О! Кажется, я знаю, что еще тебе показать, пока дождь не кончился… - Дамира открыла коробку с дисками и вскоре нашла обложку "Телохранителя". - Вот это ты точно должен понять.
Новая лента и вправду вызвала у стража богов живейшее внимание. Он явно сопереживал главному герою и менялся лицом, когда с экрана звучал лиричный голос Уитни Хьюстон.
- Ну что? - дождавшись титров, с торжеством спросила Дамира.
- В вашем мире придумано много опасных вещей, смертная, - согласно кивнул Шеньшун. - В нем трудно сохранить жизнь тому, кто медлителен и уязвим. Наверное, странно сосуществовать с теми, кто выше и мудрее, но обладает тем же телом. Но вы почти готовы. Признать власть богов вам будет легко и просто.
- Ты бесчувственное бревно! - в сердцах выдохнула женщина и вышла наружу, громко хлопнув дверью. Но скоро вернулась: на улице было темно и сыро, пусть даже дождь и утих еще на середине фильма. - И не стану ничего тебе объяснять! Это как карасю про высшую математику рассказывать!