- В общем, так предлагаю: зимуем здесь. По весне идете в Ставрополь. Двумя почти полными группами. Там проясняете обстановку, и вперед - Краснодар, Ростов или Украина - война план покажет, - капитан сделал паузу. - Здесь оставляем Юльку и Поляка. Пусть связь держит, чтобы хозяев лишней работой не грузить.
- Что у меня, связистов нет, что ли? - возмутился Бес.
- Ты не понял, полковник. Девка брата нашла две недели как. Если он погибнет - я себе не прощу. Так что предлог можем и другой придумать, но сержанта надо оставить здесь.
- Шахматиста бы еще оставить, - задумчиво произнес Соловьев, - любовь у них.
- С Поляком?
- С Юлькой, дубина!
- Это другое дело, - протянул Урусов, - но Юринов не останется. Даже предлагать не стоит. Он в Тадж пойдет.
- Один, что ли? - усмехнулся Сундуков?
- И один бы пошел. Но, думаю, правильнее будет попробовать вдвоем. Со мной.
Воцарилась тишина, после чего майор взревел, как раненый кабан:
- Ты охренел с недопоя, хохол чокнутый? У тебя двое детей, если не забыл! И жена третьего ждет! Заткнись, когда с тобой старший по званию разговаривает! В курсе я, что ты ему этот поход в карты проиграл, в курсе! Только игрушки кончились давно! Куда вы вдвоем уйдете? До первой перестрелки? А?
- Не горячись, Саныч. Ты думаешь, я совсем дурной, да? Однако думал мало-мало! В Казахстане надо договариваться с каким-то бандитским бонзой. В Узбекии - единое государство, тем более договариваться надо, а не переть на рожон. Либо порешаем, либо нет. Если разговоры не помогут, что двое идут, что сотня - по фиг, у нас личного состава на полномасштабную войну один хер не хватит. Вдвоем даже лучше, меньше иллюзий на свой счет. И подыхать, если на то пошло, лучше меньшим количеством. А идти туда надо, там кроме всего прочего осталась не только Борькина родня, но и Потап с ребятами. И они были вместе. Очень приличный шанс, что не только выкрутились, но и в силе…
- Да в этих горах им самим жрать нечего!
- Всё может быть, Саныч, всё может быть. Но проверить-то надо…
- И что? Ты сперва с казахами договорись!
- Я?
- А кто?
- Борьке больше всех надо, пусть он и договаривается. Кто у нас мегаэкспроприатор экспроприаторов?
- А вообще, Андрей Михайлович, мудак вы редкостный, - вздохнул майор. - Что я жене твоей скажу?
- Я ей сам все скажу. Но потом, - поднял глаза на Сундукова капитан. - Когда мы все сделаем.
Таджикистан, Айни
- Отец, Бохадур вернулся.
- Один?
- Не совсем, отец.
- Что значит, не совсем? Зови этого барана. - Бодхани проводил взглядом младшего сына, дождался, когда джигит войдет, и хмуро спросил:
- Ну?
- Мирзо убит, Кохир и Амон ранены, баши.
- Кто это сделал?
- Абазаровы.
- Что? Я послал четверых привести сопливого мальчишку! Мало того, что задача не выполнена! Ты рассказываешь, что щенок и его столетний прадед убили одного из вас и ранили двоих! У вас что, кончились патроны? Или помутились мозги?
- Никто не успел даже снять оружие. Кохир замахнулся на старика. А тот его зарезал, как глупую овцу. Потом метнул нож в глаз Мирзо. А младший из лука прострелил Амону оба плеча.
- А что делал ты?
- Стоял у машины.
- Почему?
- Я еще не сошел с ума. Двор защищен знаком Ирбиса.
- Откуда там знак Ирбиса? Что за бред?! - Бодхани с трудом, но всё же взял себя в руки, - Я разберусь с тобой потом, сын ишака! Возьми два десятка и притащи всё их семейство. Кого-нибудь из баб можете пристрелить! И пусть окажут помощь раненым.
- Не стоит торопиться, баши. Им уже оказали помощь.
Стоящий у двери был молод. Очень молод - лет восемнадцать, не больше. Совершенно бесстрастное лицо и бедная опрятная одежда. И "пайцза" на шее, демонстративно выпущенная поверх одежды.
- Напавшие на защищенных знаком Ирбиса мертвы, - повторил юноша, - таковы Правила.
- Что? Ты убил моих людей?
- Таковы Правила. Любой, поднявший руку на людей Ирбиса - умрет. Ты хочешь устроить еще одну проверку, баши?
Бодхани вторично за пять минут обуздал свою ярость:
- Как ты сюда попал?
- Мы всегда приходим куда нам нужно. Тебе просили передать кое-что.
- Кто? И что?
- Шамси Абазаров. Те, что нарушили заветы предков - умерли. Не стоит о них печалиться: джигиты, не сумевшие справиться со столетним стариком, немногого стоят. Если ты хочешь поговорить с Шамси или его правнуком, ты можешь прийти к ним для разговора. Один.
- Я услышал тебя, язык Ирбиса. Я приду один. Я действительно хотел только расспросить мальчика о его приключении. Эти бараны слишком много на себя взяли. Мне их не жаль. Сколько я тебе должен за ответ?
- Ничего. Это особый случай… - и гость словно растворился в воздухе.
После его ухода Бодхани Ахмадов долго стоял в полной неподвижности, погруженный в тяжелые думы.
- Кто ты, Леопард Гор? - наконец вымолвил он, - Ирбис? Или правильно сказать Иблис? А может, злой дух… например, Пасруда? Или старый Шамси Абазаров? Если старик в сто лет легко режет молодых вооруженных парней, что же он умел в молодости? И на что способны его ученики? Какая-нибудь тайная боевая школа? Птенцы орлиного гнезда Старца-С-Горы? Пожалуй, загадка Ирбиса не менее интересна, чем загадка Пасруда… По крайней мере, столь же опасна… Почему все загадки таятся на моих землях? Надо над этим подумать. Может, даже, удастся столкнуть тайны лбами…
Окрестности Астрахани
На переговоры казахи приехали представительно. Мало того, что в эскорт запихнули два БэТэРа - "восьмидесятки", с десятком хаммеров, разнообразнейших моделей, так еще замыкал колонну самый настоящий танк. А танк - он всегда танк. Пусть даже это старенькая "семьдесятдвойка", волею неведомых танковых богов резво бегающая до сих пор.
Однако не производила эта мощь нужного впечатления. Может из-за того, что для штурма "Ада" сил у гостей всё равно было мало, а может из-за комфортабельного линкольна, в котором восседал САМ. Слишком уж не вписывался роскошный белоснежный лимузин в общую картину.
- Клоун, - сплюнул Урусов.
- Не скажи. Мущинна сурьезный. Машина статусом положена. У негрилл - розовый Кадиллак, у казахов - белый лимузин. - отозвался Бес, - Один хрен, Жанибек - самый сильный в местном цирке. Нас ему не взять, но если вылезем в поле - ситуация поменяется. Так что паритет чистейшей воды.
- Да знаю, рассказывал уже, - капитан бросил взгляд на Борю.
Тот отодвинулся от стола, и сидел, всем телом привалившись к стене. Складывалось ощущение, что ефрейтор спал. Впрочем, какой ефрейтор? На плечах Юринова тускло поблескивали сержантские полоски. Погоны ему подобрали грамотно, подходившие по степени износа под его "комок". Бессонов несколько удивился, узнав, что ефрейтор будет участвовать в переговорах, но возражать не стал. Только брякнул, что тогда надо одеть пацана по чину: сделать его капитаном. По крайней мере, на сегодня. Борис, однако, отнесся к этому без энтузиазма: мол, капитаном - перебор. Даже летехой не надо. А вот старшим сержантом - в самый раз. Майор только плечами пожал.
Дверь открылась, и часовой впустил гостей. Три классических "пацана": лет под сорок, короткая, но не армейская, стрижка, накачанные в зале мускулы, кожаные куртки, золотые цепи. Несмотря на приличные размеры, чувствовалось, что это не охрана. Бригадиры. Менеджеры среднего звена, так сказать. Четвертый выделялся: лет шестьдесят, малоподвижное, словно из дерева вырезанное лицо, строгий деловой костюм. Никаких цепей на шее и прочей мишуры. Только узкий золотой ободок на безымянном пальце левой руки, и перстень с впечатляющих размеров камнем на указательном правой. Жанибек Шайкенов, собственной персоной.
"Обручальное и… тоже что-то означает" - подумал Урусов.
Гости пожали руки хозяевам, при этом Бессонов представил новосибирцев, и расселись вокруг стола. Майор на правах хозяина разлил чай. Юринов, лениво вставший на рукопожатия, привалился обратно к стене, наблюдая за прибывшими из-под чуть прикрытых век. Прикрытых ровно настолько, чтобы это нельзя было считать оскорблением.
- Говори, полковник, какое дело заставило тебя искать встречи.
- Мои друзья, Жанибек, хотят пересечь твою землю. Или не твою, им всё равно. В Узбекистан людям надо.
- А разве я мешаю? - спросил Шайкенов.
- Ты им пока не помогаешь. Иногда это одно и тоже.
- И какая помощь нужна твоим друзьям? - Жанибек баюкал в ладонях кружку и загадочно улыбался чему-то потаенному.
Бессонов посмотрел на Урусова.
- Гарантии безопасности. А еще лучше - сопровождение. Подполковник говорит, твоё слово много значит в местных степях, - произнес тот.
Казах покачал головой, но ничего не ответил. Зато заговорил один из бригадиров:
- Ты чо, в натуре нюх потерял, лошара? Мы чо, сявки безродные, за тобой по степям бегать?
- Заткни гавкало, чувырла, и фильтруй базар, пока на правИло не поставили. За меньшее перо ловили, - лениво ответил Юринов, не отрываясь от стены и не меняя позы. - Не с фраерами на стрелке фуфло перетираешь. Мы не лохи с бугра, понятие имеем в натуре. Не ты здесь козырный.
Урусов в очередной раз изумился на ефрейтора. Собственно, где ефрейтор? Сидит, привалившись к стене, сытая хамская рожа, как две капли воды похожая на товарища Сухова, разве что младше в два раза. Сидит и разводит точно такую же рожу на понятном той уровне. А силищей от него веет…
Бригадир впал в ступор. Но к концу Бориной фразы сумел, наконец, подобрать отвисшую челюсть и спросил совсем другим тоном:
- За тебя кто подпишется?
- Я сам за барыг подписываюсь! - Борис перевел взгляд на старика, - думаю, погоняло Сухарь Вам знакомо, уважаемый?
И опять Юринов изменился. Вроде, тот же бандит в сержантской форме. Но и не совсем бандит, а с положением в обществе. Простому сержанту тут не место, как ни крути. Одним словом, шестерку на место поставил, теперь с равным разговаривает. С местным сильным хозяином, но с равным! Лицо местного босса на долю мгновения перекосила гримаса, но он быстро взял себя в руки.
- Это который?
- Валера Сухой.
- Москвич? Законник?
- Был москвич, да весь вышел. Ныне - городской голова Новосибирска.
- Знаю такого.
- Вот он за нами и стоит. И еще двадцать тысяч народа. Из них треть - бойцы. Десантная бригада штатного состава. Со всей техникой. Ну и еще кое-кто по мелочи.
- Хорошо, не будем ссориться, - ответил Шайкенов после минутного раздумья. - Хорошие люди всегда могут найти общий язык. Что вы хотите?
- Вам нужен мир, Жанибек Закиевич. А нам хочется переселиться на юг. Выбор у нас из двух вариантов. Либо сюда, к майору, либо в Таджикистан, где у меня в данный момент находится брат. Не один, разумеется. Какой вариант Вам нравится больше?
- Это угроза, сержант?
- Что, Вы! - Боря осклабился хищной улыбкой, - это просто вопрос.
- Ответ на который ты знаешь заранее.
- Знаю. И мне этот ответ нравится. Но сначала я должен сходить туда и вернуться обратно. Живым и здоровым. Потому как если я не вернусь - мало, кто захочет идти к моему брату. Бригада осядет здесь. Со всеми втекающими и вытекающими.
Казах не ответил, спокойно попивая чай. Совершенно бесстрастное лицо. Только едва заметное дрожание пальцев выдавало напряжение. А Борис выглядел абсолютно безмятежным. Даже стену так и продолжил подпирать. Наконец Жанибек поставил пиалу на стол.
- А если тебя убьют в Узбекистане, сержант?
- Тогда ты, по крайней мере, не будешь врагом сибирякам.
- Как они узнают, что не я тебя убил?
- А ты вернешь сюда человека, который проводит нас до границы. Он майору и расскажет…
- Несчастные случаи?
- Это твоя проблема. У каждого несчастного случая есть имя и фамилия.
Опять пауза. Еще пиала…
- Хорошо, сержант. Убедил. Когда?
- Как улягутся ветра. Мы сообщим.
- Хорошо. Встречное условие. Полковник, - Жанибек посмотрел на Беса, - если начнется драка с Худайбердыевым, мне нужен твой нейтралитет.
- Если? - удивленно поднял бровь Бессонов.
- Когда, - поправился Шайкенов.
- И когда?
- Как улягутся ветра. Мы сообщим. - старик с явным удовольствием повторил Юриновскую фразу. Всё-таки последнее слово осталось за ним…
Таджикистан, окрестности Айни, чайхана
- Аллейкум ассалам, уважаемые!
- Ваалейкум ассалам, Мустафа!
- Что интересного происходит в мире, Абдулла? Или ты, Вагиз, поделишься свежими новостями?
- Куда ты всегда так торопишься, Мустафа? - ответил Вагиз, - сядь, выпей чаю, посмотри на мир спокойно и с достоинством, присущим старости, а не спеши, словно пылкий юнец.
- Как скажешь, о мудрейший.
Мустафа занял своё обычное место и потянулся за пиалой. Молчание затягивалось.
- Что, уважаемые, - наконец произнес Абдулла, - совсем нет новостей?
- Как может не быть новостей? Я знаю, кто спас молодого Шамси в Проклятом ущелье!
- И кто? - заинтересовался Вагиз.
- Чуру! - Мустафу просто распирало от гордости. - Черные собаки оросов!
- Нет, кара-шайтаны - это уже перебор, уважаемый! - поперхнулся чаем Вагиз - Не могут все древние легенды быть правдой!
- Не скажите, почтеннейший, не скажите! Помните волков размером с быка, которых видел мальчик? Чуру были точь-в-точь такими! И кто, кроме них, может справиться с аджахорами?
- Но кара-шайтаны черные. Шамси ничего не говорил про это!
- Да, он не говорил про цвет. Но он не говорил и много другого. Да и как мальчик мог разобрать цвет шерсти ночью? И не называй их кара-шайтанами! Так их звали враги оросов! Или ты хочешь быть их врагом? Их настоящее название "чуру" - друг!
- Между прочим, - вмешался в спор Абдулла, - джигиты, спасшиеся при Сангистане, тоже видели больших черных собак. И остались живы.
- Вот видишь! - Мустафа даже подскочил на месте. - Древние защитники мира пробуждаются, чтобы снова загнать злые силы под землю. Может, всё еще не так плохо…
- Может быть… - задумчиво произнес Вагиз. - Кстати, о старом Шамси. Его двор должен был сгореть еще позавчера, но стоит цел и невредим.
- Это значит только то, что знак Ирбиса на воротах истинный, уважаемые, - сказал Мустафа.
- "Только то…" - передразнил Абдулла, - с какой такой радости Ирбис дает свой знак бедному дехканину?
- Мысли Ирбиса еще большая загадка, чем путь Аллаха…
- Ты, кажется, становишься атеистом, ака? Или считаешь, что сам Аллах действует под личиной Снежного Барса?
- Я не знаю, Вагиз. Но ты слышал, что баши, да пошлет Аллах ему здоровья, приказал доставить мальчишку Абазарова, но джигиты ушли ни с чем?
- Ха! Ушли! Их увезли, причем один был мертв, а двое примерялись к дороге навстречу гуриям. Старый Шамси оказался не так уж и стар…
- Что это за новость, Мустафа, если она всем давно известна.
- Не торопись, Абдулла. Что, по-твоему, должен был сделать баши со стариком, зарезавшим его людей?
- Ну… Шамси хоть и "железный", но баши он не победит. Слишком стар. Да и ноги…
- Так вот, Абдулла, баши сам пришел во двор Абазаровых. Лично! - Мустафа поднял вверх указательный палец. - Один! Поговорил о чем-то с обоими Шамси и уехал восвояси. И скажите мне, уважаемые, - аксакал сделал паузу, - что могло заставить нашего баши, да пошлет Аллах ему здоровья, так вести себя с убийцей своих людей?
- Ты считаешь, что знак настоящий?
- Настоящий, почтенные! Более того, одна вдова, подрабатывающая в казарме джигитов, говорила, что оба раненых не дожили до рассвета.
- Аллах всемогущий, Мустафа! Разве можно верить вдовам, подрабатывающим в казармах?
- Иногда можно, Абдулла, иногда можно. Особенно, когда сам баши ездит в гости к простому декханину, как к знатному беку!
- Я что-то не пойму, куда ты клонишь, Мустафа! Может ты, Вагиз понимаешь мысль нашего уважаемого друга?
- Нет, и мне сегодня непонятен смысл его речей, - покачал головой Вагиз.
Мустафа пальцем поманил собеседников поближе и прошептал несколько слов. Аксакалы отшатнулись от него, как от прокаженного.
- Стареешь Мустафа, - произнес Абдулла, - раньше ты не говорил глупостей…
- Подумай сам! - поддержал его Вагиз, - У старика за плечами уже больше ста лет. Или меньше? А, Мустафа?
- Кто считает чужие годы, уважаемые. Но Шамси воевал еще с немцами, а после той войны прошло без малого восемьдесят лет. И надо сказать, что несмотря на это я, всё равно уверен: "железный Шамси" и есть Ирбис. И сам баши тоже так думает…