- Именно что нет! Лимонад стоит копейки, почти даром. Полухин явно от него в пролете. Он старается ради людей. Постой! Я же забыл, что Полухин для Юры передал бутылку этого лимонада, она в холодильнике, сбоку.
Я лишь пару раз в детстве пил лимонад и теперь с удовольствием принялся пить этот холодный терпкий напиток.
- А ты видел его внуков? - спросил я.
- Нет. Полухин говорит, что ему не повезло. Когда он приехал, только что умер Кирилл. Младшая же внучка, Елена, умерла два года назад.
Я вспомнил их надгробия: Кирилл умер в прошлом месяце, и Елена, как правильно сказал отец, два года назад. Потом я припомнил и их отца и мать, Алену Полухину и Григория Алексеевича Полухина, умерших пять и три года назад.
И тут в памяти всплыли неясные очертания покосившегося деревянного креста. Ни фотографии, ни вычурностей, только имя и дата. Алексей Степанович Полухин. Неужели память меня подводила? А может быть, это однофамилец? Но отчество сына указывало, что нет.
Я помнил почти все надгробия западного кладбища, возле которого находился старый дом Нины, а вот кладбище на восточной стороне города я знал не очень. Я мучился до следующего утра предположениями, и как только рассвело, отправился в другую часть города.
Я нашел этот старый, прогнивший крест. Имя и дата говорили, что Алексей Степанович Полухин умер пятнадцать лет назад. Но кто тогда тот дед, что заправлял сейчас кинотеатром?
Я думал о псевдоП
олухине весь следующий день. Я хотел рассказать о нем Нине, но её не было дома. Я три раза забегал к ней, но на двери их дома по-прежнему висел замок. Куда она могла уйти? К кому?
Стараясь не думать о Нине, я вернулся мыслями к Полухину. Чтобы узнать о нем правду, нужно было пробраться к нему домой. Я знал, что он живет в подсобных комнатах кинотеатра. Оставалось только дождаться, чтобы он оттуда ушел. Сегодня как раз была среда. Дед будет в кинопроектной, и у меня будет достаточно времени, чтобы разнюхать все о нем. Оставалось придумать, как пробраться в здание.
Я шел по вечерним улицам и вдруг меня кто-то окликнул. Я повернул голову и увидел доктора Петрова. Он, в белом халате, стоял возле дверей больницы и курил. Он поманил меня к себе и я, видя за стеклянной дверью мывшую пол уборщицу, подошел к нему.
- Я, кажется, что-то напутал с твоими анализами, - сказал он, швыряя окурок в урну.
- Н-да? - неопределенно сказал я, начиная нервничать.
- Идем, я возьму кровь на анализ.
Я стал панически думать: бежать ли мне от него со всех ног, пойти с ним, или отвертеться, мол я опаздываю в кино, мне некогда и вообще я заскочу как-нибудь попозже.
- Ты что боишься шприцов? - улыбнулся он. - Идем, же.
Он взял меня за локоть.
- Я сейчас спешу, - я попытался вывернуться, но мужик этот держал меня мертвой хваткой.
- Это обязательная процедура, - сквозь зубы проговорил доктор, таща меня внутрь больницы. - Пять минут и ты свободен.
Уборщица уже утопала куда-то со своей шваброй. Коридор был пуст и тонул в полутьме и только в вестибюле тихо жужжали люминесцентные лампы. Чтобы вырваться, я стукнул доктора по руке, но в ту же секунду кто-то схватил меня за другое плечо. Я скосил глаза и увидел мэра.
- Докажешь, что ты человек, и беги куда хочешь, - сказал мэр, еще больней сжимая мое плечо.
- Холодная кожа, синие ногти, мутные зрачки, - сказал доктор. - И без анализов видно, что это зомби.
Над моим ухом щелкнул затвор револьвера.
- Мэр, убивающий людей без доказательств? Только полагаясь на слова доктора-недоучки? - хмыкнул я.
- Паршивец, - доктор дернул меня за руку, потащив вперед. - Сделаю ему забор крови, а потом избавитесь от него.
Мэр пошел за нами.
Доктор, открывая дверь, расслабил хватку, повернулся, чтобы пропустить меня вперед, и тут я, лягнув его под колено, кинулся со всех ног к выходу. Мэр, растопырив руки на всю ширину коридора, хотел меня схватить, но я нырнул под его левую руку и побежал еще быстрей.
- Стой! - крикнул мэр, и тут же раздался выстрел.
Меня словно толкнули в плечо, но боли я не почувствовал. Я выбежал на улицу. За мной следом топотали мэр и доктор. Полутемная улица была пуста, а я несся по ней, соображая, куда мне свернуть. Вслед мне раздался еще выстрел, я вильнул, пытаясь увернуться от пули. Хотел было свернуть вправо, но тут вдруг увидел вышедшего из кинотеатра человека.
- Помогите! - крикнул я и кинулся к нему.
Это оказался Митя. Он выхватил пистолет и наставил его на меня. Как работник полиции он тоже носил оружие. Я, растерявшись, притормозил, но Митя махнул мне рукой, чтобы я ушел с его пути. Я метнулся вправо.
- Держи его! - крикнул мэр.
- Опустите оружие! - в ответ крикнул ему Митя, шагая мэру навстречу.
Мэр и доктор, не доходя до нас несколько метров, остановились.
- Простите, Николай Романович, но я вынужден вас задержать, - сказал Митя, осторожно подходя к мэру. - Вы ранили Юру.
Позади нас с шумом открылись двери, и из кинотеатра, разговаривая, вышло человек восемь или десять. Но в ту же секунду разговоры смолкли, и люди замерли на месте. Я увидел среди них и Нину.
- Кого ты защищаешь? - махнул револьвером в мою сторону мэр. - Это ведь зомби! Сейчас он притворяется человеком, чтобы завтра напасть на вас и, разорвав на мелкие кусочки, съесть.
Митя, держа под прицелом мэра, скосил на меня глаза, брови его нахмурились.
- Я не собираюсь никого есть, - возмутился я. - И даже если сердце перестало биться, я все еще я.
- Бомба с замедленным механизмом, вот кто ты, - крикнул мэр. Он взвел курок и направил на меня револьвер.
- Опустите оружие, - скомандовал Митя. Я видел, что он разрывается, между тем, чтобы схватить мэра и тем, чтобы подчиниться ему. Митя вдруг стал на этой площади главным представителем закона, и его вспотевшая физиономия говорила, что он с трудом понимает, что ему следует делать.
- Мэр прав, - вдруг крикнул какой-то мужчина, - застрелить мертвяка!
- А почему вы решили, что зомби не имеют право жить? - сказал я.
- Потому что они жрут людей, урод, - раздался все тот же голос.
Я посмотрел на крикнувшего толстяка, он с омерзением глядел на меня.
- Если руководствоваться вашей логикой, - сказал я, - то коровы имеют право взяться за оружие и начать отстреливать людей. - Я понимал, что сказал чушь, но я не знал как остановить этих людей. А потом я взглянул на Нину, которая стояла, сжавшись в комок, и ко мне вдруг пришла одна светлая мысль. - У меня есть право, чтобы прожить хотя бы еще один день. Ведь сегодня я еще могу любить и могу сочувствовать, а значит, сегодня я еще человек.
- Не тебе решать, кто ты, - сказал доктор Петров и обратился к людям: - Я лично подтверждаю, что это зомби.
Митя отступил в сторону и опустил свой пистолет, показывая этим жестом, что он предоставляет право мэру разобраться со мной. И отец Нины шагнул ближе ко мне, пустое дуло револьвера уставилось в мой лоб.
- Стойте, - из двери кинотеатра, выскочил запыхавшийся Полухов. - Где документально подтверждено, что мальчик мертв, что он зомби?
- Если бы мы у каждого зомби спрашивали справку о здоровье, - хмыкнул доктор Петров, - то давно были бы все мертвы.
- Вы щупали ему хотя бы пульс? - не унимался дед.
- Зачем? - рявкнул Петров. - Еще две недели назад я нашел у него вирус смерти.
- Я утверждаю, что вы ошиблись, и что если вы тщательно проверите этого мальчика, то обнаружите, что очень тихо, как при коме, у него бьется сердце.
- Да кто вы такой, черт возьми? - воскликнул мэр.
Дед молчал. А я вдруг вспомнил его медальон с гравированной буквой "К".
- Вы не Полухин, - сказал я. - Вы доктор Кротов.
Мэр при этих словах вздрогнул.
- Что за чушь? - пробормотал он, - тот доктор мертв уже как шесть лет.
- Кому как не вам знать это, - сказал я, - ведь тогда-то вы и убили его.
По толпе пробежал шепоток.
- Сколько можно говорить чушь! - поморщился доктор Петров. - Если Кротова убили, он не мог восстать из мертвых.
- У него медальон с гравированной буквой "К", по первой букве его фамилии, - стал говорить я. - А еще он хромает, так как мэр стрелял в его правую ногу, а потом уже в сердце.
- Да только промахнулся на два миллиметра, - сказал дед.
- Так это ты? - мэр, сщурившись, присмотрелся к нему и отрицательно покачал головой. - Но этого не может быть! Как бы ты смог выжить?
- Когда вы меня застрелили, я уже был два дня как мертв, - сказал дед. - Я был зомби. А зомби можно убить только выстрелом в голову. Конечно же, вы с начальником полиции скинули мня в болото, и вот тут-то для меня возникла проблема, но мне повезло и я все-таки сумел выбраться.
- Но зомби не стареют, - попытался уличить его во лжи доктор Петров.
- Конечно, ведь я нашел лекарство, которое возвращает зомби к жизни.
Люди ахнули, и я вытаращил глаза на доктора Кротова.
- Опять шарлатанство! - крикнул мэр. - Вы тогда продавали таблетки, и люди, вместо того, чтобы обрести вечный покой, ходили живыми мертвецами. А теперь хотите продавать таблетки, превращающие мертвецов в живых? Кто вам поверит?!
- Я знал, что никто не поверит, - кивнул дед. - Поэтому в тайне поил весь город противовирусным лекарством, - он улыбнулся какой-то детской, счастливой улыбкой и сказал: - Лимонад был этим лекарством.
- Не верьте этому мошеннику, - злобно выкрикнул мэр. - Ему нужны деньги, ему плевать на вас и ваших родных. Ему было все равно, что мать, превращаясь в чудовище, желает убить родное дитя, ему и сейчас плевать, что вы будете надеяться на чудо. Эта тварь хуже зомби, она отравляет ваши сердца бессмысленной надеждой. И потому он, как никто другой, заслуживает смерти.
Мэр направил револьвер на деда и нажал курок, в то же мгновение я сделал гигантский прыжок к мэру и ударил его по руке. Раздался выстрел, но пуля просвистела рядом с головой деда. Митя, кинувшись к мэру, скрутил ему руки и надел на него наручники.
- Я вынужден вас отправить в тюрьму до полного разбирательства дела, - сказал Митя.
- Правильно, - сказал все тот же толстяк, - нечего без разбора во всех палить, даже если доктор Кротов и виноват, то в этом должен разобраться суд.
Митя попросил и деда пойти с ним в участок, но люди их остановили. Всех мучил один вопрос: существует все-таки лекарство или нет?!
И доктор Кротов поднял руки, призывая к тишине, и сказал:
- Лекарство есть. И доктор Петров может это уже завтра подтвердить, взяв анализы у тех пациентов, которые должны были умереть от вируса смерти.
- Я не пойму, - с подозрением сказала какая-то женщина, - то вы говорите, что есть таблетки от вируса, то говорите, что способны из зомби сделать человека.
- Зомби есть следствие неправильного лечения вируса, - сказал Кротов. - И в тех таблетках, что продавали от вируса, было спасение, но в них же заключалась и гибель. Все эти годы я искал, как исправить ошибку. Все, что я создавал, я пробовал на себе, и так как я был уже зомби, то неправильное лекарство не причиняло мне вред, когда же я находил нужный ингридиент, оно лечило меня.
- Но разве можно оживить мертвеца? - спросил я.
- Поймите, зомби - это еще не мертвец, это человек, подвергшийся мутации от вируса и таблетки.
Доктора Кротова увели в участок. Люди поспешили домой, чтобы рассказать родным о вакцине. Не думаю, что в эту ночь кто-то смог уснуть в поселке, все были слишком взбудоражены случившимся. Все слишком долго жили в мире смерти, чтобы поверить, что жизнь может быть иной.
Нина, смущаясь, подошла ко мне.
- Теперь я буду жить! - воскликнул я. Мне хотелось обнять её и закружить по площади, но я лишь переступил с ноги на ногу. Вид у неё был грустный, и я спросил: - Ты что, не рада?
- Ты меня ненавидишь? - тихо прошептала она.
- С чего это?
- Я стояла и молчала, когда отец хотел тебя застрелить. И даже подумала, что, может, это и к лучшему, ты не станешь как она.
Её слова обидели меня, но обвинять её за них я не мог.
- Я тебе сам пообещал, что покончу с собой, да только смалодушничал, - сказал я.
Я предложил Нине остаться у нас, пока её отец сидит в кутузке.
Дома, после того, как я все рассказал родителям о докторе и о лекарстве, мы устроили праздник. Отец, не переставая удивляться, что он не смог узнать в Полухине доктора Кротова, достал бутылку сидра, которую лично гнал из яблок. Когда же мы взялись за бокалы, мама сквозь слезы сказала:
- Я же говорила, никогда не надо сдаваться.
Мэра продержали за решеткой только неделю. Кротов мстить ему не стал и отказался от своих слов, что когда-то мэр стрелял в него.
Доктор Петров, как ни был настроен против Кротова, но стал проверять и перепроверять анализы заболевших сельчан. И спустя несколько дней он был вынужден признать, что лекарство найдено.
Доктор Петров, составив документы и описание вакцины, повез их вместе с Кротовым в Москву. А мое сердце с каждым днем все отчетливей билось во мне.
Денис Лукашевич
СМЕРТОНОСНЫЙ
Вот уже вторые сутки Тони Шальная Пуля гнал на север и ни разу за все это время не сомкнул глаз. Потому что знал: стоит ему хоть на миг погрузиться в соблазнительное забытье, и вместо него проснется уже кто-то другой. Безжалостный, безразличный, тупой и голодный. Очень голодный.
Он и сейчас испытывал голод, который пожирал его изнутри, нашептывал на ухо: спи, дорогой, отдохни, тебе уже незачем куда-то спешить, рвать жилы и бороться, там, за рубежом все спокойно, понятно и хорошо. Там не умирают друзья и соратники, там нету боли, страха и ненависти.
Там - счастье.
Голод глушили наркотики. На полу, между педалями валялись скомканные упаковки от амфетамина, спидбола и ЛСД. Сон он убивал ударными дозами энергетиков, выпивая по несколько банок каждый час. От них, казалось, в жилах течет жидкий огонь, в голове бухало и ревело, сердце уже не билось и трепетало, а чувства обострились до предела, линия горизонта резала глаза и била плеткой по мозгам. Но хуже было другое: от этого жуткого коктейля, от которого сойдет в могилу самый крутой здоровяк на среднем Западе, к нему приходили они.
- Они убили меня! Суки! Где же ты был?..
На соседнем сидении развалился Дак-Дак. Такой же крутой, самонадеянный и блистательный, рукоять "смит-и-вессона" со щечками из полированной слоновьей кости до сих пор торчала из узорчатой кобуры на черном, с серебряной пряжкой, ремне. Только вот белоснежная сорочка, черный пиджак, на котором никогда не было ни соринки, и бабочка из блестящей кожи были залиты черной кровью из разодранного горла. Она продолжала сочиться, хотя Дак-Дак был уже часов тридцать как мертв.
- Отвали! - буркнул Тони и сунул руку куда-то в район живота Дак-Дака.
На сидении не оказалось ничего, кроме сдавленных банок "Красного Буйвола". Пуля зашарил рукой, пока не нащупал полную. Пальцем отщелкнул клапан и начал судорожно лакать пенящуюся горькую жидкость. Потом одной же рукой разорвал новую упаковку спидов и заглотил горсть сладких синих таблеток. Наркота ударила по мозгам, и он вдавил педаль газа в пол. Рычание накрыло его.
* * *
Тони любил эту машину, фактически собранную своими руками: тюнингованный "Плимут Барракуда" с форсированным движком, тяжелыми обвесами с острыми бритвами горизонтальных кромок, что резали плоть также легко, как раскаленный нож масло, особенно на скоростях за сотню. Но больше всего Пуля гордился вооружением "барракуды", превратившего его в настоящего хищника пустынных дорог среднего Запада. На капоте под защитными кожухами прятались два пулемета Браунинг М2 с ленточным питанием, а за кабиной в багажнике помещалась небольшая ракетная установка - маленький сюрприз для хорошо бронированных недругов. Имелся и "последний привет": две противопехотные мины в двигателе, если и пулеметов, и ракет окажется недостаточно. Тони Шальная Пуля умрет также ярко, как и жил.
Он в этом поклялся самому себе, а самому отчаянному идиоту на всей североамериканской равнине было известно: Тони держит свое слово. Вот поэтому он и гнал на север, через высохшие озера, через пустынные автострады, потому что осталось ему совсем немного, а сделать надо было слишком многое.
"Плимут" съехал с кончившегося дорожного покрытия автострады. Перед ним расстилалась гладкая как стол соляная равнина высохшего дна. Великое Соляное Озеро, проклятая граница сказочного севера мормонских территорий, Неба-На-Земле, места, где каждый, живущий по заветам отцов Нового Салема, гарантирует себе почетное место на небесах.
Тони знал, чего стоят эти заветы: несколько сотен мужчин, женщин и детей колонии. Если место в раю надо оплатить кровью невинных, то пусть он вместе с поганым мормонским божком катиться ко всем чертям!
Он вдавил педаль в пол, и автомобиль рванул к границе Божьего Царства.