* * *
Впереди на брюхо сел старый буксир с красной полосой на ржавом, давным-давно прохудившемся корпусе. Правда, в окна палубной надстройки были вставлены новые стекла, а на радиомачте развевался черный, с белым силуэтом ангела Морония флаг. У дыры в корпусе стоял старенький пикап с тентованым кузовом, из которого торчал зачехленный пулеметный ствол. На облезлой голубизне старой краски виднелась свежий рисунок: черный квадрат с вездесущим Моронием.
- Они! - уверенно кивнул старый Джейб Маккой, подумал и добавил: - Сволочи!
Уж при жизни от него нельзя было услышать ничего, выпадавшего за рамки строгой самоцензуры. Тони мог бы удивиться, но у него просто уже не хватало сил. Он лишь мельком взглянул на Маккоя и вновь уставился перед собой. На старике была его вездесущая спецовка с множеством карманов, где вечно валялась какая-нибудь жизненно необходимая мелочь. Нынче же от нее мало что осталось: на груди спецовка была разорвана в лохмотья, а из-под них торчали выломанные ребра и свисали куски плоти.
- Ты их убьешь? - поинтересовался мертвец.
Тони промолчал, изо всех стараясь не смотреть на Джейба. Когда-то именно он приютил и выходил попавшего к нему молодого, наглого и самоуверенного контрабандиста.
- Зачем все это? Зачем умножать жестокость? - Старина Джейб с укором посмотрел на Тони, протянул было руку сжать его плечо, но в последний момент передумал и положил ее обратно на колено. - Не для этого я тебя приютил, чтобы ты снова убивал… Ведь мертвых кровью невинных не вернуть.
Пуля не выдержал, повернулся к Маккою, будто дернулся и процедил сквозь крепко сжатые зубы:
- Не ради тебя… вас всех я это делаю. Только ради себя - я не живу для мертвецов.
Джейб смерил его безразличным взглядом. Хмыкнул.
- А ты, Тони, разве не мертвец?
"Плимут" резко развернулся, взбил облако белой пыли и остановился перед буксиром, как раз рядом с пикапом. Тони вновь посмотрел на соседнее сидение: никого там не было.
В голове гудело, руки судорожно сжимались в кулаки, перед глазами все плыло. Пуля стукнул кулаком по рулю, до боли, до крови - стало немного легче. Он вышел из машины и двинулся к буксиру.
Внутри была полутемная комната, освещенная лишь керосиновой лампой. Под ней стоял обшарпанный стол, рядом - продавленный диван, чуть дальше стояла печка с примитивной плитой. Возле нее копошился мужчина в пропыленном черном пиджаке и шляпе. За столом обедали еще двое, в старом камуфляже и фермерских кепках. У стены стояли две винтовки и рюкзак. Не успел Тони подняться по невысокой лестнице, как уже все трое, словно по команде, уставились на него.
- Обедать будешь, путник? - Мормон в черном смотрел на него, положив большие натруженные ладони на изрезанную столешницу.
Тони был голоден, но то был голод совершенно иной природы: горячей похлебкой и вареным мясом его вряд ли можно утолить.
- К югу отсюда погибла колония. Я хочу знать, кто это сделал.
Один из сидящих за столом кашлянул и отодвинулся от него. Массивный, бородатый и опасный. У него в кобуре покоился револьвер, хромированная блестящая рукоять и щечки из полированной слоновьей кости. На плечо у него была нашита эмблема: черный квадрат с белой перевернутой пентаграммой. Еще один мормон.
- На все воля божья, путник. Он наказал еретиков и нечестивцев, и не нам судить его. А то, что погибли невинные, что ж… я скорблю вместе с тобой, но длань господа тяжела.
Тяжела? Правая рука Тони внезапно засвербела, да так, что он едва заставил себя сдержаться.
- Значит, воля божья? - От наркоты он еле ворочал языком, но соображал на удивление ясно. - Хищники - это по воле божьей?
Мормон пожал плечами.
- Неисповедимы пути господни, и не нам осуждать орудия господа.
Тони посмотрел на него чуть наклонив голову.
- А пуля в голове - это тоже воля божья?
Второй сидящий за столом, мелкий, похожий на крысу, скривился в подобии ухмылки. Утер рукой жирные усы и откинулся на спинку стула.
- Иногда божьей воле необходимы руки человечьи… - Он нахмурился. - Кажись, я знаю тебя, путник, а? Не ты ли Тони Синтаро, аризонский убийца по прозвищу Шальная Пуля?
- Мою пулю надо заслужить, мормон… И твое лицо мне знакомо, Джо Пистон! Правда, мы в последний раз виделись много западнее. Какими ветрами тебя занесло сюда? Чего-то раньше за тобой святости не слишком наблюдалось. Особенно, это могут отметить Линдсеи из Джейкобстауна. Или и такие тяжкие грехи списываются на святой земле?
Пистон побагровел, оскалился и стал еще больше похож на крысу. Он стал медленно подниматься из стола, но Тони смотрел не на него, а на мормона у печки, чьи руки медленно поползли под столешницу.
Когда-то у Тони был напарник: Индеец Хоуп, который верил, что его верная наваха приносит ему удачу. Когда Индейца убили в Техасе, наваха перекочевала к Тони. Он не верил в ее чудодейственные свойства, но не мог не отметить невероятную остроту лезвия, его стремительность, с которым оно резало и протыкало плоть. Прямо, как сейчас, когда со змеиной ловкостью Тони вонзил наваху в ладонь мормону, пригвоздив ее к столешнице.
Бородатый рванул руку к поясу, к револьверу Дак-Дака, правда, ему не доставало ни его скорости, ни реакции. Тони успел первым. Пуля калибром 9 миллиметров вошла ровненько тому меж бровей. Мозги брызнули на стену, и мормон, смешно дрыгнув ногами в воздухе, опрокинулся за диван. Вторая пуля раздробила кисть Пистону, когда тот пытался извлечь револьвер из поясной кобуры.
Тони не любил больших пистолетов, которые наводили его на мысль о компенсации сексуальной слабости владельца. Небольшой компактный "Глок", который легко прятался в плечевой кобуре под жилеткой из мягкой кожи, создавая обманчивое впечатление безоружности. Специальная пружина - личное изобретение Тони - чуть ли не сама вбрасывала пистолет в ладонь.
Пистон верещал на высокой ноте, баюкая раненую руку. Мормон у печки, несмотря на прибитую к столешнице ладонь, второй рукой он пытался приладить обрез на предплечье. Третья пуля закончила его страдания. "И невинным откроется путь в вечность…"
Остался одни Пистон. Округлившимся от страха глазами он следил за Тони. Тот извлек из столешницы свою верную наваху, склонился над техасцем.
- Прошу, не убивай…
Кровь кипела, билась набатом в висках. Пуля склонил голову набок.
- Скажи, они тоже об этом просили?
- Кто… кто просил? Я… я ничего не делал.
- Дак-Дак, Джейб Маккой, Сирена Маркус… - Он называл всех тех, кого встретил тогда, в пустой колонии, мертвых, плавающих в собственной крови. Крови невинных. - И невинным откроется путь в вечность…
Джо Пистон начал плакать.
- Прошу, Тони, не надо. У меня жена… дети… Я, может быть, и не слишком хороший человек, но хоть кого-то сделал счастливыми.
- Тогда дьявол постучится и в их дверь. Среди названных мною были и дети, а старина Джейб за всю свою жизнь не обидел и мухи. Они тоже - невинны. Как говориться в вашей книге: око за око, зуб за зуб. Как думаешь, смерть твоей семьи искупит кровь невинных?
- Нет, прошу тебя. Я… мы не виноваты. Это все отец Томас - он нам приказал. Ты же знаешь, откровения пророка-президента равны воле божьей. Мы не могли ослушаться. Моя семья, мои дети…
- Отец Томас, говоришь?
- Да-да, Томас Холдстеп. Он не мог вас всех простить. Да, за то, что отказались от высшей милости: жизни на не тронутых чумой землях. Те, кто пришел извне, из царства проклятой полусмерти, отказался от жизни в царствии святом! Это было немыслимо для правильных мормонов… Мормонский боженька - это не добрый дядюшка Фрэнки с конфетками в кармане. Да и пророк-президент, этот хренов Глас Божий не любит, когда от его даров отказываются… Поэтому он и приказал вас всех убрать. Он сказал, что ему было откровение. Я никогда в эту хрень не верил, но ты не знаешь, как Холдстеп умеет убеждать… А чтобы замести следы, пророк-президент приказал купить у охотников парочку дьяволов. Ты же знаешь: они едят и мертвую плоть… Они должны были убрать все следы. Подумаешь, еще одна колония, разоренная мертвяками… Только ты вряд ли сумеешь к Холдстепу подобраться, его и день, и ночь охраняет святая гвардия - сущие фанатики, а его резиденция в Новом Салеме - это настоящая крепость…
- Тогда, - Пуля пожал плечами, вновь раскладывая наваху, - твои слова бесполезны. Я всего лишь человек, воплощение бога мне не по плечу…
- Подожди-подожди! - Пистон перестал плакать, но губы его дрожали, когда с них срывались слова: - Есть вариант. Каждое воскресенье Холдстеп отправляется на молебен в Храм Христа Святых Последних Дней в Солт-Лейк. Его, конечно, тоже будут охранять, но тогда есть хоть какой-то шанс подобраться к нему поближе…
Тони Синтаро улыбнулся, холодно и жестко.
- Хорошо, может быть, дьявол и обойдет твой дом стороной. Только, - Он замер на мгновение, а потом медленно стянул перчатки, закатал правый рукав. Предплечье почернело; рваная рана, следы от зубов распухли, вывернулись багровым мясом, сквозь прохудившуюся повязку проступил белесый гной. Глаза Пистона округлились, он открыл-закрыл рот, не в силах вымолвить ни слова. Совладав в собой, он выдохнул:
- Поцелуй сатаны! Защити меня боже…
Голод никуда не уходил, а при виде крови лишь расширился, набух, грозясь вырваться наружу, но теперь человек по прозвищу Шальная Пуля знал, как его утолить хотя бы на время.
- А теперь, - он склонился над Джо, провел лезвием навахи тому по груди и улыбнулся. - А теперь кричи, потому что дьявол голоден.
* * *
Руины Солт-Лейк-Сити. Огарки небоскребов, провалившиеся крыши и мертвые автомобили на берегу высохшего озера. Несколько лет назад чуть уцелевший во время чумы город стал полем битвы между войсками конфедератов и мормонами, оборонявших свое нетронутое проклятой смертью царство небесное. На стороне звездно-полосатых была военная техника и бывшие бойцы Национальной гвардии, на стороне святош - фанатичная преданность пророку-президенту и презрение к смерти. Солт-Лейк превратился в огненный ад для тех и других.
Когда же к границам Конфедерации подошли орды ходоков, тем стало уже не до мормонских земель. Армия отступила, а город так и не был восстановлен, лишь узорчатые шпили городского храма, чудом уцелевшего в войне, возносились над руинами, а невредимый Мороний приветствовал трубным гласом восход нового солнца.
Тони понимал: даже в своей "барракуде" ему в Солт-Лейк делать нечего. Заваленные обломками улицы, километровые заторы из разбитой техники на дороге и огневые точки мормонов, превративших город в огромную крепость, - не лучшее место для последней охоты.
Но Пуля верил в свои силы и возможности своей машины: вместе они уходили от патрулей Конфедерации и дорожных танков Парящих Орлов. Неужели какие-то мормоны, помешанные на своей вере, смогут ему помешать?
"И невинным откроется дорога в Рай…" Он помнил эти слова, когда святоши встречали людей, которые пришли на обойденные смертной чумой земли с опустошенного вымершего востока. А провожали их угрюмыми молчаливыми взглядами, когда ни старина Джейб, ни Дак-Дак, ни вечно разумный расчетливый старейшина Эд Макс не смогли принять тяжелую руку пророка-президента. Им еще казалось, что на западе, в пустынях Лас-Вегаса их ждет свобода и счастье.
Он тоже в это верил, когда вернулся с очередного дела домой, а вместо оживленных трейлеров, полных гомонящих детей, вместо веселого смеха женщин и улыбки, ласковой улыбки Сирены его встретили мертвящая тишина и гнилое дыхание из пасти хищника.
Хищниками их называли на востоке, ближе к мертвому Нью-Йорку, где ночь была опасным временем вне защитных редутов колонии. Парящие Орлы называли их смертопсами, южане - кусаками и черными лоа, а здесь их прозывали дьяволами, потому что от их поцелуя не спасала молитва. Тварей было двое. Одна на краю колонии, сосредоточенно пожиравшая тело Лизы Васкес. Ее Тони снял очередью с пулемета - тварь объелась и еле двигалась. Вторая пряталась в трейлере Сирены. Единственное, что успел сделать Синтаро - это заслониться рукой, инстинктивно спасая шею. Хотя какая разница, куда укусит хищник - итог один. И его оставалось ждать совсем недолго.
Лишь бы успеть… Успеть! Слово застряло в голове, билось огненной бабочкой под черепом, каждым своим ударом отдаваясь всплеском боли. Руки Пуля почти не чувствовал, она чудовищна распухла - рукав его знаменитой, когда-то ослепительно белой, а нынче серо-багровой рубашки едва застегивался, но пистолет она еще могла держать. Оставалось надеяться, что стреляет она столь же ловко.
- Едут. - Пистон развалился на пассажирском сидении, держа в обглоданных пальцах сигарету. Затянувшись, он выразительно посмотрел на Тони. - Не спи, друг, а то я не смогу тебя доставать.
У Джо не хватало губ, срезанных верной навахой, и одного глаза, провалившаяся шея запеклась черной кровью, из левого плеча торчала оголившаяся кость.
Впереди, по узкой дороге ехал кортеж: два бронированных джипа, ведущий и замыкающий. Между ними грузовик с брезентовым кузовом, наверняка битком набитым бойцами, и длиннющий президентский "линкольн", словно только что сошедший с музейной выставки. Отцу Томасу нельзя было отказать во вкусе.
По бокам тянулись ряды руин - начались пригороды Солт-Лейк, но Тони не спешил: у него уже все было подготовлено. Передний джип въехал между двух приметных особняков, разрушенных артиллерийским огнем. Пуля на миг прикрыл глаза и вдавил кнопку ракетного огня.
От гулкого грохота содрогнулись стекла, и передний джип внезапно встал на дыбы, его заволокло пыльным огнем. Грузно перевернувшись в воздухе, он бухнулся на бок и замер, чадя черным дымом. Открыв глаза, Синтаро покосился на экран пульта управления вооружением: целеуказатели продолжали уверенно вели броневик и грузовик с солдатами. Двойной щелчок тумблеров, и еще две огненных смерти, прочертив в воздухе дымные линии, устремились вперед. Мормоны не успели ничего сообразить, как то, что осталось от брезентового кузова, разлетелось горящими ошметками, а последний броневик, получивший в бок ракету, развернулся поперек дороги и замер.
- Отличное попадание! - Пистон сложил пальцы пистолетиками и подмигнул несуществующими веками.
В руке осталась последняя таблетка амфетамина. Тони на миг задумался, и кинул в рот сладкий кругляшок. В голову ударило огненным набатом, и Шальная Пуля вжал газ в пол. "Барракуда", подскакивая на ухабам, устремилась вперед, набирая скорость.
На дороге ворочался "линкольн", пытаясь развернуться и выбраться из ловушки, но дорогу вокруг вплотную обступали руины, и ему было просто некуда бежать. Хорошие телохранители озаботились проложить безопасный путь, эти же видимо никогда не сталкивались с серьезной угрозой для своего патрона.
Из лимузина выбрался мормон в черном бронежилете и автоматом в руках. Он ударил беглой очередью по "Плимуту", но пули лишь выбили искры из бронированного капота. Тони крепче ухватился за руль и пригнулся: пару пуль ударили по лобовому стеклу и оставили после себя паутину трещин. Очередь из Браунингов скосила мормона, разорвав его почти пополам. Огонь бился в голове, отдавался жаром в рукам - предплечье дергало, но Пуле было уже все равно. Он, слившись со своим автомобилем, летел вперед.
Удар! Скрежет сминаемого металла, вой захлебывающегося двигателя, чей-то истошный вопль и боль рвущейся пуповины, соединяющей водителя и машину. Боль сотен умирающих лошадей, на миг пронзившей Тони до мозга костей. Миг, так похожий на смерть.
* * *
Очнулся он от соленого привкуса во рту - Пуля все-таки успел приложиться лицом об руль, разбив всмятку губы и свернув нос, но от наркоты он не чувствовал боли. Пистона рядом не было… Рядом, почитай, вообще ничего не было: от удара "барракуда" сложилась в гармошку, от пассажирского сидения остался лишь искореженный каркас с рваными лохмотьями обивки. Сам же Синтаро был цел - установленные на месте водителя армирующие штанги частично погасили удар и спасли. На что он и надеялся.
Пинком ноги он выбил дверь и выбрался наружу. И в следующий же момент упал обратно. Автоматная очередь ударила поверх его головы, впилась злыми пчелами в дверное стекло. Посыпались прозрачные осколки.
Тони потребовалось всего лишь мгновение, чтобы сориентироваться. Вскинув "глок", он выстрели несколько раз из укрытия, заставив затаиться невидимого противника и выкатился из машины. Припав к земле, он заглянул под днище искореженного "линкольна", с котором намертво сцепился обвесами "плимут". Виднелись чьи-то ноги в армейских ботинках - для Синтаро этого было достаточно. Два выстрела, и показалась голова упавшего телохранителя. Третий выстрел успокоил его навсегда.
Плечо ожгло острой болью. Крутанувшись, Пуля упал и откатился за бронированный капот "линкольна". Позади раздались голоса.
- Я его подцепил!
- Заткнись и проверь машину.
- Зачем? Он же был один!
- Я сказал: проверь!
Скрипнула дверь "плимута". Тони улыбнулся сквозь боль: все-таки охрана у пророка-президента была возмутительно непрофессиональна. В оправдание, наверное, стоило сказать, что никто бы не решился покушаться на Его Святейшество, Гласа Господнего прямо на Святой Земле. Никто, кроме Тони Синтаро по прозвищу Шальная Пуля.
Кто-то невидимый начал было что-то говорить, но тут мир погрузился в оглушительную тишину. Тони крепко зажмурился, сжался… А потом пришел грохот.
Волосы на затылке лизнул пыльный язык горячего ветра. За шиворот посыпалось что-то липкое, обжигающее. Позади истошно верещали и постоянно поминали бога. Тони стал медленно подниматься.
Левая рука почти отказала, а рукав пропитался теплой кровью и лип к коже. Перед глазами плыло, а в ушах стоял вибрирующий писк. Что-то горячее текло по лицу, шее. Тони утерся, и ладонь его с зажатым "глоком" стала красной и мокрой.
Покачнувшись, Синтаро оказался с другой стороны президентского автомобиля. Дверь в пассажирский салон была распахнута. Тони обернулся и взвыл от бессильной ярости: среди руин, среди плывущего, вибрирующего мира мелькал четкий и ясный удаляющийся силуэт. Судорожно перезарядив пистолет, он шагнул следом.
Его словно толкнули в грудь, совсем легонько, почти дружески… Но этого хватило, чтобы он качнулся назад, на "линкольн", и медленно сполз на землю. Его "глок" выпал из разом ослабевшей руки в комковатую от крови дорожную пыль, а на груди расплывалось алое пятно. Но жалел он только об одном: нескоро он свидится со своими близкими, ведь смертная чума так легко не отпускает. Даже мертвых.
Особенно - мертвых.
- Тело - это всего лишь оболочка. Пусть оболочка остается, но душа уходит. Верь мне! - Рядом опустилась на одно колено Сирена.
Она, как всегда, была прекрасна: рыжая волна волос, чувственные губы, едва тронутые улыбкой…
Нежное прикосновение тонкой ладошки.
Прекрасна, как сама любовь.
Любовь, которую она дарила ему.
- Верь мне, любимый!