- Дерзость - это хорошо! - холодно произнес Роберт. - Настоящий мужчина, а тем более воин, должен быть дерзок. Но дерзость хороша в бою, - повысив голос, произнес Франц, чтобы его хорошо слышал весь строй, - а дерзость по отношению к командиру - наказуема! После построения - неделя карцера! На хлеб и воду! Кормежка - раз в сутки! Все остальные будут получать полноценное трехразовое питание! Да, - чуть не забыл наставник, обращаясь к мальчишке, - почему ты решил, что я предатель и "морда полицайская"?
- А чего тут понимать? По-русски вон как лопочешь - ни один немец так не умеет! Значит, наш, русский. А если русский с немцами, значит, предатель, морда полицайская! - на одном дыхании выпалил Вовка.
- Значит, так, - громко заявил Франц, - поясняю для всех! Я, Роберт Франц, старший мастер-наставник "Псарни", являюсь истинным арийцем! И буду требовать от вас, ублюдочных унтерменшей, уважать чистоту моей крови! Это раз! А насчет моего русского языка… - Он криво усмехнулся. - Я родился и вырос в России. Мои предки - поволжские немцы! Поэтому не считайте меня ровней. С завтрашнего дня каждая провинность будет строго караться! На сегодня я вас всех прощаю! Кроме тебя, - Роберт широко улыбнулся Володьке, - однажды наложенные наказания я не отменяю. Сейчас все идут в баню, затем получают обмундирование - и в столовую. А ты, мой дерзкий друг, - в карцер!
Петька смотрел в спину удаляющемуся в сопровождении охранников Вовке и тяжело вздыхал - помочь своему смелому другу он не мог. Вскоре Вовка исчез за углом бревенчатого барака. Петька шмыгнул носом и прибавил шаг - после бани немцы обещали кормежку, а жрать ох как хотелось. В большом предбаннике мальчишек заставили раздеться догола, приказав сваливать грязную одежду в одну большую кучу. Затем, выстроив их в некое подобие очереди, быстро обрили наголо. После стрижки, выдав каждому по большому куску душистого мыла и жесткую мочалку, воспитатели загнали всех в большую баню. Петька мылся с удовольствием - после долгой дороги это было настоящее блаженство. Он стоял под ласкающими теплыми струями воды, с наслаждением сдирая мочалкой въевшуюся грязь. Прикасаясь к непривычно колючей обритой голове, мальчишка улыбался, представляя, как смешно, должно быть, он выглядит. Но о потерянных волосах Петька не жалел - уж очень его в последнее время донимали вши. Эти мелкие твари иногда кусались так сильно, что расчесанная кожа головы покрывалась кровоточащими струпьями. Разрешив мальчишкам вволю наплескаться, воспитатели дали команду по одному выходить в предбанник. Предбанник за время помывки изменился: пропало грязное белье, пол оказался чисто вымытым, в воздухе витал неприятный запах дезинфекции. Вдоль стен были разложены большие тюки с форменной одеждой и добротной обувкой. Выскочив из бани, мальчишки попадали в цепкие руки интернатских эскулапов. Врачи, не особо церемонясь, осматривали подопечных: раскрывали им рты, проверяя зубы, залезали в носы и уши, слушали дыхание сквозь железные трубки. Больных, в основном простуженных, тут же отправляли в карантин. Прошедшим медосмотр без каких-либо нареканий приказали подобрать себе обмундирование по размеру и строиться на улице. Примерно через час все воспитанники интерната щеголяли в новенькой форме с нашитой на рукаве странной эмблемой - оскаленной собачьей мордой над скрещенными метлами. Роберт Франц с удовлетворением пробежался взглядом по бледным, не тронутым солнцем бритым мальчишеским головам.
- Становись! - рявкнул он, решив перед обедом наставить на путь истинный новоявленных курсантов. Мальчишки засуетились, толкая друг друга локтями, в жалкой попытке выстроиться по линейке. Это у них плохо получалось. Наконец строй замер.
- Запомните, ублюдки! - зычно заорал Франц. - С сегодняшнего дня вы курсанты спецшколы "Хундюгендс", или попросту - Псы. Все рассмотрели эмблему нашей школы? Поясняю: вы должны быть преданы Рейху как настоящие псы, при отсутствии другого оружия должны рвать врага зубами…
- А метлы? - выкрикнул кто-то из толпы.
- Поганой метлой обычно убирают мусор… А кто будет мусором, я непременно вам сообщу! А сейчас в столовую шагом марш!
Обед оказался шикарным - многим новоиспеченным курсантам-псам такое не могло присниться даже в самых радужных снах. Наваристый суп с мясом, перловка, щедро сдобренная плавленым маслом, хлеба вволю и компот. Причем добавки - сколько съешь, большие кастрюли с едой стояли тут же, посередине стола. А фрукты!!! Самые настоящие яблоки, большие и красные.
"С такой жратвой не жизнь - малина, - похрустывая сочным яблоком, думал Петька, - жаль, что Вовку в карцере заперли…"
После сказочного обеда мысли, словно сытые удавы, вяло ворочались в голове. Клонило в сон. Дав подопечным насытиться, воспитатели повели разомлевших от обильной пищи и бани мальчишек в казарму. Там угрюмый начхоз выдал мальчишкам постельные принадлежности. И они, впервые за всю свою коротенькую жизнь, заснули на чистых хрустящих простынях. Прошел день, другой - их не трогали, кормили как на убой, водили в баню, показывали кино. Неизменно два раза в сутки старший мастер-наставник Роберт Франц строил их на плацу и вбивал в юные мальчишеские головы мысль о том, как им повезло.
- Как вы жили до этого и как живете сейчас?! - надрывался Франц, вышагивая перед строем. - Если вы всей душой будете преданы Рейху, отцам-командирам, будете, не рассуждая, выполнять приказы - вам это зачтется! Не забывайте об этом! Быть воином-псом - большая честь! Подумайте сами, что лучше: быть рабом или настоящим мужчиной-воином?
Старший мастер-наставник умело добивался поставленной руководством Рейха задачи. Спустя пару дней большинство мальчишек с ним соглашались, покачивая в такт словам бритыми головами. Неделя такой вольготной жизни пролетела для Петьки незаметно. Он даже удивился, увидев наутро восьмого дня осунувшегося Вовку. Мальчишку после карцера уже успели помыть и переодеть.
- Вовка, ты как? - спросил Петька, протягивая другу припрятанное с вечера яблоко.
Вовка отрицательно мотнул головой и без сил опустился на кровать.
- Мне в карцере не привыкать, - еле слышно произнес он. - Я в интернате неделю там просидел… - Через минуту мальчишка уже крепко спал.
* * *
Через месяц, когда старший мастер-наставник посчитал, что мальцы уже достаточно отоспались и отъелись, для малолетних Псов начался настоящий ад.
- Подъем, засранцы! Быстро! Быстро! - не жалея глоток надрывались мастера-наставники, поднимая мальчишек с теплых постелей. - Кто не успеет построиться во дворе - получит по наряду вне очереди!
Что такое "наряд вне очереди", мальчишки еще не знали, но ничего хорошего от этого наряда не ждали. Поэтому, желая побыстрее одеться, они падали, сбивали друг друга с ног, пытаясь спросонья натянуть на себя грубую курсантскую форму и неразношенные сапоги. Когда они, в конце концов, выстроились неровной шеренгой во дворе, старший мастер-наставник демонстративно выключил секундомер.
- Плохо! - с недовольной миной сообщил он курсантам. - Очень плохо, даже для первого раза. - Значит, будем тренироваться! Поясняю вам, доходяги, что в любом армейском формировании существуют определенные нормативы! В идеале вы должны подскакивать, одеваться и строиться не более одной минуты! Если сделать скидку на вашу славянскую тупость, неподготовленность и возраст, три минуты - хороший результат! Но вы умудрились не уложиться даже в это время! Вы пока даже не "мясо", вы - смердячий "тухляк". Итак, после физзарядки вы с командирами Zug…
- С кем? С командирами сук? - донесся смешок из строя.
- Курсант Путилов! Шаг вперед! - скомандовал Франц.
- Ну? - Вовка, засунув руки в карманы, смело вышел из строя.
- Я так понимаю, что неделя в карцере тебя ничему не научила?
- В гробу я твой карцер видел, в белых тапк… ах…
Франц коротко, без замаха ударил Вовку кулаком под дых. Мальчишка задохнулся на полуслове, сложился пополам и упал на землю, беззвучно разевая рот.
- Повторяю еще раз, тупоголовые, каждое нарушение дисциплины будет строго караться! Неподчинение приказам - караться вдвойне! Неуважение к командирам - караться втройне! Если до сего дня с вами обращались как с хорошей скотиной: только поили и кормили, ничего не требуя взамен, - то теперь с вас будут спрашивать по полной! Все всё уяснили?
- Да. Уяснили. Поняли… - вразнобой отвечали мальчишки.
- Не понял? - рыкнул Роберт Франц. - Как нужно отвечать командиру?
- Яволь, герр старший мастер-наставник! - нестройным хором грянули мальчишки.
- Другое дело! - "подобрел" Роберт. - Продолжаем, после физзарядки вы с вашими наставниками-воспитателями, то есть взводными, - пояснил он, - приступаете к отработке нормативов подъем-отбой… Путилов, встать в строй! - приказал Вовке Франц, когда мальчишка немного пришел в себя. - После тренировки - завтрак. После - занятия по военному делу. Потом - обед. После обеда - небольшой отдых… Отдыхают все, кроме Путилова, - он вооружается тряпкой и драит на кухне посуду… Да, кто командир взвода Путилова?
- Мастер-наставник Сандлер, герр старший мастер-наставник! - вытянулся по стойке смирно молодой воспитатель.
- После обеда выдать Путилову пять ударов плетью, чтобы жизнь малиной не казалась! После - на кухню! Все уяснили, что оскорбление командира будет караться втройне?
- Яволь, герр старший мастер-наставник! - на этот раз более слаженно ответили мальчишки.
- Далее: после отдыха - занятия. После - кросс, затем ужин, построение и отбой. Господа воспитатели, приступайте к выполнению своих обязанностей! Зиг хайль!
* * *
Плеть со свистом рассекала воздух. При каждом обжигающим спину ударе Вовка вздрагивал, но не кричал. Соленый вкус крови во рту от прокушенной губы давно стал привычным - Вовка совсем перестал обращать на него внимание.
- Четыре. Пять. - Сандлер монотонно считал удары, не проявляя особого интереса к экзекуции. Но бил сильно. С оттяжкой. На месте удара тут же вспухали багровые кровоточащие полосы. - Все, Путилов, подъем, - сообщил он Вовке, отработав положенное количество движений плетью. - Шагом марш в лазарет - пусть тебе обработают спину. Не хватало еще, чтобы загноилось…
Вовка с трудом поднялся на ноги. Спина горела, ноги дрожали и подгибались, но он нашел в себе силы выпрямиться и без страха взглянуть в глаза мастеру-наставнику. К своему изумлению, Вовка не увидел в его лице каких-либо эмоций: ни злобы, ни жестокости, ни брезгливости. Обычно лица людей, избивавших мальчишку, искажались ненавистью, но Сандлер оставался спокойным и холодным, словно только что выпорол не провинившегося унтерменша, а бездушное бревно. Еще раз наставник удивил мальчишку, когда, встретившись с ним взглядом, произнес:
- Ничего личного, курсант. В следующий раз будь умнее… А теперь марш в лазарет!
После того как местный эскулап обработал Вовке спину жутко едкой настойкой, мальчишка поплелся на кухню, где его поставили у большой ванны, забитой до краев грязной посудой. Примерно через час на кухню заявился наставник Сандлер. Перебросившись парой слов с поваром, взводный окликнул Вовку:
- Путилов, ко мне.
Вовка бросил в ванну недомытую тарелку и подошел к наставнику, гордо подняв подбородок и выпятив грудь. На самом деле он старался, чтобы располосованная кнутом спина не терлась о грубую ткань форменной тужурки.
- Курсант Путилов… - произнес он, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
- Отставить, курсант! - перебил его Сандлер. - Держишься молодцом, да и повар на тебя не жаловался… Отправляйся на занятия. И мой тебе совет, думай головой прежде… Понял?
- Понял, - кивнул Вовка.
- А вот я не понял… Хочешь наряд?
- Никак нет, герр мастер-наставник! - по-военному четко отрапортовал Вовка.
- Вот это другое дело. Бегом в класс!
Вовка выбежал из кухни и помчался в сторону казармы, где помимо спальных мест были оборудованы помещения под классы. Сандлер неспешно следовал в том же направлении.
- Михаэль, подожди! - окликнул наставника Роберт Франц, сидевший в специальной беседке для курения. - Садись, поговорим.
- У меня сейчас занятия с личным составом, герр старший…
- Да брось ты, подождут, - перебил подчиненного Франц. - Я с тобой посоветоваться хочу.
Сандлер вошел в беседку и уселся напротив командира.
- Закуривай, - Роберт протянул Михаэлю распечатанную пачку "Echt Orient № 5".
Сандлер вытащил сигарету из упаковки и несколько секунд сосредоточенно разминал её в пальцах.
- Я как-то все не мог выбрать времени для приватного разговора, - произнес Роберт, поднося зажженную зажигалку к кончику сигареты Михаэля. - А поговорить бы надо… Посоветоваться… В нашей роте ты единственный ветеран, к тому же кавалер Железного креста, причем обеих степеней…
- Если бы не тяжелое ранение, герр…
- Оставь, Михаэль, мы сейчас не в строю. Можно просто Роберт, и на "ты". Меня тоже списали по ранению. Сейчас мы коллеги по несчастью…
- Почему? - удивленно приподнял брови Сандлер.
- Как? - пришел черед удивляться старшему мастеру-наставнику. - Нам, чистокровным немцам, приходится работать с этим сбродом славян-недочеловеков! А все наше прегрешение заключается лишь в том, что мы с тобой владеем этим ублюдочным русским языком в совершенстве, как родным.
- Вы меня простите, Роберт, - произнес после секундной паузы Сандлер, - но, чтобы между нами впредь не возникало недоразумений, я скажу прямо… Как думаю…
- Давай, Михаэль, - серьезно произнес Франц, делая глубокую затяжку. - Именно на откровенность я рассчитывал, - выдохнув клуб сизого дыма, продолжил старший мастер-наставник. - Ты человек прямой, доказавший свою храбрость на фронте, чинами и званиями тебя не напугать…
- Дело в том, что я до сих пор считаю русский язык родным, - сказал Сандлер. - Я его выучил едва ли не раньше немецкого. Да и трудно его не выучить, если вокруг тебя все говорят по-русски…
- Да, это наказание любого немца, выросшего в России! - воскликнул Франц.
- Что вы, Роберт, - с жаром возразил Роберт, от волнения Михаэль вновь перешел на "вы", - наоборот! Это же благо! Не знаю, как вы, а я уже подал в 9-й отдел Главного управления расы и поселений прошение о выделении мне, как ветерану, земельного надела и живой силы… Вам тоже как ветерану положено.
- Ты знаешь, я как-то замотался… Этот указ… Так в чем же благо?
- Да как ты не понимаешь, Роберт, земельные наделы в метрополии нам не светят. Так не лучше ли воспользоваться тем, что есть? Земля здесь отличная, климат - изумительный… В отличие от немцев, родившихся в Германии, русский язык для нас - родной. Мы знаем, чего нам ждать от местного населения. Поэтому и управлять сможем с большей эффективностью, чем кто-либо другой! Это - благо! Нам просто повезло! Процветающее поместье - не это ли голубая мечта любого ветерана? Через несколько десятилетий таким, как мы, будут завидовать!
- А знаешь, Михаэль, пожалуй, ты прав, - согласился с коллегой Роберт Франц. - Как-то я не рассматривал все это с такой стороны…
- Поспеши, Роберт, пока не расхватали все самые сладкие места! - посоветовал Сандлер. - Времени не так уж и много. Война в России подходит к концу. Скоро здесь будет не протолкнуться от желающих урвать добрый кусок земли… Если прохлопать - получишь надел где-нибудь в Сибири…
- А ты умный человек, Михаэль. Дальновидный. Я рад, что в тебе не ошибся!
- Ты именно об этом хотел со мной поговорить? - спросил Сандлер, бросая тлеющий окурок в урну.
- Нет, - качнул головой Франц. - Это спонтанно получилось. Я хотел с тобой о Путилове поговорить. Посоветоваться… Стоит ли продолжать с ним заниматься? Слишком уж неадекватный шкет. Не проще ли его списать?
- Ни в коем разе! - возмущенно ответил Сандлер. - На мой взгляд, он самый перспективный кадет из всей роты! Надо только дурь из него выбить… Я вот подумываю, а не назначить ли его своим заместителем?
- Путилова? Замкомвзвода? Да ты в своем уме?
- Путилова, - подтвердил Сандлер. - Подумай сам, Роберт, кого мы должны вырастить из этих сопляков? Настоящих солдат! Бойцов! А на данный момент бойцом в роте является лишь курсант Путилов. Остальных так запугали в интернатах, что они едва не обделываются, стоит лишь замахнуться… А Путилов…
- Да, согласен, Путилов боец. Но он воюет с нами… Где только он всего этого нахватался?
- Нужно направить его боевой пыл в нужное русло, - произнес Сандлер.
- Хм… - усмехнулся Франц. - Это, как говорил Ленин, архисложная задача…
- Вот ты уже и Ленина вспомнил! - рассмеялся Сандлер.
- А, черт, это все издержки школьного воспитания, - выругался Франц. - Так и лезет из меня иногда… Вообще, задача, поставленная руководством, очень сложная! Попробуй вырасти из этого сброда малолетних унтерменшей настоящих цепных псов. Преданных Рейху настолько, насколько это вообще возможно.
- А никто и не говорил, что будет легко, Роберт. Но идея отличная! Поддерживать порядок в среде неполноценных силами самих неполноценных… Пусть убивают друг друга - останется больше жизненного пространства для нас!
- Так убивать можно и в лагерях, не растрачивая наше драгоценное время на воспитание ублюдков.
- А вот здесь я с тобой опять не согласен, - сказал Михаэль. - Подумай: война закончилась, мы победили. Что дальше?
- Будем наслаждаться благами победителей, - ответил Роберт. - Поместье там, работники… Сам же говорил.
- Да, говорил. А как ты думаешь, устроит ли побежденных такое положение вещей?
- А зачем мы их спрашивать будем? - пожал плечами Франц. - К ногтю сволочей, и точка!
- Ты знаешь, сколько на данный момент народу в лесах? Сколько еще уйдет? И выкурить их из тайги не так-то просто! Так вот пусть эти, взращенные нами Псы, их и выкуривают!
- Слушай, а ты головастый!
- Родители постарались, - вновь усмехнулся Сандлер. - Мой батя ведущим инженером был, а мать в военной академии немецкий язык преподавала…
- Ученые люди - твои родители…
- Еще какие! Со мной с детства занимались. Я университет экстерном закончил…
- А чего же простым солдафоном на фронт ушел? - удивился Франц. - Мог бы и офицерские курсы закончить.
- Была блажь… После хотел, как пороху понюхаю… Да не удалось - комиссовали, вот сюда и устроился.
- Повезло мне с тобой, Михаэль! Ладно, иди, проводи занятия. А вечером прошу ко мне - есть у меня отличный армянский коньяк…