- По оврагу обойдем фрицев, - сообщил друзьям Миха. - Вон там, с левой стороны…
Парни ползком перебрались из огорода в овраг, который с дороги было не видно.
- Придется небольшой крюк сделать, но в итоге попадем куда нужно, - пояснил Миха.
Проламывая корку снежного наста и утопая в рыхлом снегу, мальчишки побрели по дну оврага к долгожданной свободе. Иногда Миха взбирался по почти отвесному краю земляного разлома, чтобы определиться, не пора ли покинуть спасительный овраг.
- Все, парни, чисто! - наконец сообщил он приятелям. - С поста нас теперь не заметить.
Беглецы не спеша вылезли из оврага и отряхнулись от снега. Вовка огляделся по сторонам и облегченно перевел дух - никто за ними не гнался. А на горизонте виднелась темная полоска спасительного леса. Дотянуть бы, а там уже легче…
- Вот, блин горелый! - сокрушенно произнес Севка. - Полные боты снега набрал!
- Ты это, лучше вытряхни его, - посоветовал Вовка, - пока не растаял. А то застудишься по дороге… Здесь хоть и недалеко… Хотя, постой, какая разница, все равно наберешь. До норы дотянем, там просушимся. А позже какие-никакие обмотки на ноги приспособим, чтобы снег больше в боты не забивался. Ладно, давайте последний рывок…
- Давай, но в лесу чуть передохнем, - произнес запыхавшийся Миха. - А то я приустал слегка.
- Я вот чего думаю, Михась, - фыркнул Севка, - как ты на наших интернатских харчах так отъесться умудрился? Вон какую репу вырастил!
- Да это у меня комплекция такая! - и не подумал обижаться на подколки старого приятеля Миха. - У нас в роду все такие ширококостные.
- Ага, у меня тоже комплекция, только я не задыхаюсь, когда бежать нужно.
- Да не люблю я беготню эту, ты ж знаешь! Сколько мы на физзанятиях…
- Мужики, - по-взрослому прервал давний спор Вовка, - давайте до норы доберемся, а уж ночью хоть заспорьтесь!
- Вован дело говорит, - согласился Миха.
До кромки леса они добежали без каких-либо неприятностей, а вот в лесу удача им изменила: из заснеженного подлеска прямо на мальчишек вышел вооруженный взвод карателей, видимо возвращающийся из антипартизанского рейда.
- Ягды! Ложись! - падая на снег, крикнул Вовка, первым увидевший немцев.
Но было поздно - каратели заметили мальчишек.
- Die minderjahrigen Untermenschen?! - раздался удивленный возглас, следом - резкий как удар хлыста приказ: - Stehen!
Мальчишки бросились врассыпную, но треск автоматных очередей и фонтанчики снега, поднятого пулями, заставили их остановиться.
- Komm zu mir! - мотнув стволом автомата, приказал офицер ягдкоманды. - Ко мне! Бистро! - добавил он по-русски.
Ребята поспешили выполнить его распоряжение. Пока они шли, Вовка предупредил приятелей:
- Только не рыпайтесь! Скорчите жалобные физиономии, сопли по рожам размажьте…
Немец, оглядев мальчишек с ног до головы, презрительно сплюнул в снег и недовольно произнес по-немецки:
- Wohin wir laufen?
- А? - втянув голову в плечи, тоненьким голоском переспросил Вовка. - Их… бин… нихт ферштеен!
- Der stumpfe Bastard! - рыкнул офицер карательной группы. - Я есть говорить: куда бежать? В лес к партизанен?
- Да что вы, дяденька, такое говорите? - всплеснул руками мальчишка. - Мы о партизанах и слыхом не слыхивали! Интернатские мы! Правда, пацаны?
- Точно, из интерната мы, - подхватил Севка. - Вот-вот, - он ткнул пальцем в опознавательную интернатскую нашивку.
- Schweinestall, - весело заржали немцы.
- Зачем ходить в лес? - вновь повторил свой вопрос офицер.
- За шишками мы… хотели… - как можно жалостливее проблеял Вовка.
- Что есть шишками? - спросил немец.
- Шишки? - переспросил Вовка. - Шишки - это такая вкусная вещь… Щелкать, орешки кушать, эссен!
Вовка увидел заснеженную ель и указал на нее:
- Елка, шишки… Показать могу…
Фриц повелительно взмахнул рукой, а Вовка мухой метнулся к дереву.
- Вот они - шишки! - продемонстрировал он находку. - Только эта маленькая - кляйне, а в лесу - большие, гроссе…
- A! Die Fichtenzapfen, - понял, наконец, командир. - In der Wald darf man nicht gehen! В лес нельзя! Партизанен!
* * *
От мощного удара кулаком в лицо Севкина голова запрокинулась, а из разбитого носа хлынула кровь.
- Твари! - злобно прошипел Боров, потирая ушибленные костяшки. - Ишь чего удумали: за шишками они собрались! Этот небось, мелкий, надоумил? - Боровой без замаха ударил Вовку тыльной стороной ладони по губам.
Мальчишка ловко увернулся - ладонь воспитателя лишь слегка зацепила его по щеке.
- Ах ты сволочь! - вскипел Боров, толкая Вовку в грудь.
Мальчишка не удержался и упал. Воспитатель принялся остервенело пинать извивающегося ужом Вовку.
- Отставить! - раздался строгий голос. - Федор Петрович, ты чего это тут творишь? Опять за старое взялся?
Боров перестал пинать Вовку и обернулся к дверям. Встретившись взглядом с седым мужчиной лет шестидесяти, Боров опустил глаза и пролепетал:
- Степан Степаныч, господин директор… Вы уже вернулись? А я вас только завтра ждал…
- Так что у нас за проблемы, что ты так воспитанников уму-разуму учишь? - повторил Матюхин. - И кто это новенький? Чем он тебе так не угодил?
- Да понимаете, Степан Степаныч, эта троица в самоволку ушла… В лес… За шишками, как мне эти умники сообщили. Их ягды на опушке выловили… Как не постреляли - ума не приложу! У них ведь приказ стрелять по всему, что движется! Повезло дурням! Теперь вот за них в управе объясняться придется, гору бумаги извести! Ты ж знаешь, как немцы в пособники к партизанам записывают! Лучше бы пристрелили просто… Мороки меньше! Прибить бы скотов! - Боров демонстративно замахнулся.
- Ты это, Федор, не перегибай! И замашки эти свои брось - забыл, как в прошлый раз было? Если провинились - определи в карцер, там разберемся. Ладно, я у себя, как закончишь - зайди.
- Уроды! - Когда директор интерната скрылся в коридоре, Боровой еще раз пнул лежащего Вовку. - Встать!
- Падла полицайская! - просипел мальчишка, с трудом поднимаясь на ноги.
- Что ты там провякал? - изумленно переспросил Боров.
- Тварь ты фашистская! Прихвостень арийский! - сплюнув на пол кровавую слюну, произнес Вовка. После этого он добавил еще несколько крепких ругательств и пару непристойных жестов: - Имел я тебя!
- Ах ты паскуда! - вскипел наставник-воспитатель, кинувшись к мальчишке.
Но Вовка на этот раз и не думал отступать: он сгруппировался и со всей силы боднул Борова лбом в подбородок. Воспитатель клацнул зубами и шумно рухнул на пол. Вовку тоже повело от удара, но он таки умудрился устоять на ногах.
- Я же говорил, - тяжело дыша, произнес мальчишка, - что я тебя поимею!
Севка, зажимающий пальцами кровоточивший нос, осторожно коснулся лежащего навзничь воспитателя носком башмака.
- Вырубился! - пораженно прошептал он. - Вовка, ты Борова вырубил! Что же теперь будет? - ахнул он, запрокидывая голову, - кровь из носа потекла обильнее.
- Не хрен руки распускать! - фыркнул мальчишка.
- Так он нас теперь… - произнес Миха, но не договорил, в дверном проеме вновь появился директор интерната.
- Дела! - присвистнул он, увидев лежащего на полу Борова. - Этим и должно было закончиться… Живой хоть?
- Живой, - кивнул Вовка.
- Ты, что ли? - по-деловому спросил Вовку Матюхин. - Наши-то на такое не способны. Он их с детства запугивал.
- Я, - не стал отпираться Вовка.
- Чем ты его приложил? Табуреткой?
- Не-а, головой. В подбородок. Просто попал…
- Головой? - не поверил Матюхин. - Хотя… Нет, ну такого кабанчика завалить… Откуда же ты у нас такой взялся? - спросил он. - Тебе, кстати, сколь годов-то?
- Точно не знаю, - ответил Вовка, - лет десять-одиннадцать.
- Тогда ты у нас надолго не задержишься. Это, наверное, к лучшему, - бубнил себе под нос Матюхин, - а то с таким фруктом намаемся… Так, умники, пойдемте, я вас в карцере запру. Ключи у меня будут, пока Федор Петрович не остынет… А то ведь не ровен час… Сами знаете. А ему еще никто из воспитанников так рыло не чистил.
* * *
- Ты видел, Степан Степаныч, как он меня? - Дрожащей рукой Боров схватил со стола наполненный самогоном стакан, "заботливо" наполненный хозяином кабинета и в два глотка осушил его.
- Полегчало? - спросил Матюхин.
- Отдай мне его, Степаныч, - умоляюще попросил директора Боровой. - Это ж меня все засмеют… А сопляк этот непростой! Вот ей-ей непростой! Партизанский выкормыш! Я из него правду выбью…
- Охолонь, Федя! - строго произнес Матюхин. - Ты этого мальца зарегистрировал?
- Угу, - кивнул Боров.
- Тогда ты его пальцем не тронешь! Это теперь не твоя забота.
- Почему это? - не понял старший воспитатель.
- Вот почитай, - Матюхин вытащил из ящика стола папку с бумагами, - я за этим в район и ездил. Читай-читай.
- "Распоряжение Главного Департамента Оккупированных Территорий, - прочел вслух Боровой, - в кратчайшие сроки создать детскую военизированную школу для неполноценных. Для этой цели отобрать из детских интернатов, расположенных на территориях рейхскомиссариатов (гау): "Остланд", "Украина", "Московия", "Уральский хребет", "Сибирь" развитых физически и умственно детей десяти-двенадцати лет, преимущественно славянской национальности…"
- Глянь, кем подписано, - посоветовал Матюхин.
- Подписано рейхсляйтером Карлом Брауном, одобрено лично фюрером, - не поверил своим глазам Боровой.
- Вот-вот! На самом верху следят! Меня в области строжайше предупредили: имеющийся материал не портить! Я-то думал, что у меня таких нет… Ан нет - один есть. Да еще такой фрукт! Вот пускай сами с ним хлебают. В общем, чтобы ни пальцем! В карцере посидит, а через неделю придет состав - отправим пацана во исполнение распоряжения.
27.04.48
Рейхскоммисариат "Уральский хребет".
Железнодорожный полустанок блока "Сычи".
Их везли в неизвестном направлении вот уже третьи сутки. Сквозь многочисленные щели в продуваемый всеми ветрами старый вагон залетали колючие снежинки. Петька поерзал, стараясь поглубже ввинтиться в тюк прессованной прелой соломы, заменяющий ему матрас. Старое, протертое почти до дыр одеяло, выданное Петьке на станции толстой рабыней-прачкой с изъеденными язвой руками, не спасало от холода. Оставалось уповать лишь на то, что морозы скоро закончатся, и весна полноправной хозяйкой вступит в свои права. Помимо Петьки, в вагоне находилось еще десятка два таких же замерзших, испуганных и голодных пацанов. На каждой остановке количество пассажиров старого вагона увеличивалось. Примерно раз в сутки на какой-нибудь станции молчаливый кухонный раб приносил большой бидон чуть теплой похлебки, похожей на помои. С непроницаемым обрюзгшим лицом он разливал баланду по мятым оловянным тарелкам, давал в одни руки по куску черного хлеба и удалялся восвояси. Мальчишки, словно голодные волчата, накидывались на еду, а затем вновь забивались каждый в свою щель в жалких попытках согреться. Они почти не разговаривали друг с другом - не было ни сил, ни желания. Правда, некоторые сбивались в стайки человека по два-три, закапывались в солому с головой, укрывшись общими одеялами. Петька прекрасно их понимал - так было легче согреться. Но сам он до сих пор еще ни с кем не сошелся. Петька перевернулся на другой бок, засунул озябшие руки под мышки, закрыл глаза и попытался заснуть. Ослабленный организм быстро скользнул в спасительную дрему. Ему приснились мать с отцом, которых он не видел пять долгих лет и уже начал забывать их лица. Приснился добрый улыбающийся начхоз интерната, всегда угощавший Петьку леденцами, и престарелая рабыня-посудомойка баба Глаша, которая ночью шепотом рассказывала детям чудесные сказки о старых временах, когда никто не имел права забирать детей у их родителей. Паровоз, слегка сбросив ход, резко остановился. Тягуче запели тормоза. Вагон взбрыкнул, лязгнул железом и замер. Петькина голова дернулась на расслабленной шее, и он испуганно проснулся. Вытерев тыльной стороной ладони ниточку слюны, стекавшей по подбородку, мальчишка поднял голову и огляделся. Из-за беспорядочно сваленных на пол тюков сена то тут, то там выглядывали взъерошенные мальчишеские головы. Дверь мерзко скрипнула и отворилась. Яркий солнечный свет, ворвавшийся в темный вагон, заставил Петьку прикрыть глаза рукой.
- Давай, ублюдок, лезь в теплушку! - донесся до мальчишки хриплый мужской голос. - Наконец-то я от тебя избавлюсь!
- Да, повезло тебе, дяденька! - с издевкой ответил незнакомый мальчишка. - Я б тебя, падлу полицайскую…
- Ах ты паскуда! - заревел мужик. - Я тебе сейчас уши оторву!
Петька, наконец проморгавшись, успел увидеть, как мужик в форме воспитателя-наставника интерната для унтерменшей попытался ухватить короткими волосатыми пальцам за ухо невысокого крепкого паренька. Паренек играючи увернулся от воспитателя, а затем неожиданно сам кинулся на него.
- А-а-а! - завопил мужик, размахивая в воздухе окровавленной кистью. - До самой кости прокусил! Убью!
Мальчишка стремительно метнулся в вагон. Воспитатель дернулся за ним, но его остановил грубый окрик конвоира-немца:
- Хальт! Назад!
Воспитатель униженно склонил голову и попятился от дверей.
- Яволь, герр… Яволь… - испуганно забормотал он.
Немец презрительно сплюнул на землю:
- Руссишьшвайн! Проваливайт! Бистро-бистро!
Мальчишка в вагоне нарочито громко заржал, показал правой рукой кулак, а левой хлопнул себя по локтевому сгибу и обидно крикнул вдогонку мужику:
- Имел я тебя!
Дверь с лязгом закрылась, и вагон вновь погрузился в привычную темноту.
- Ну че, - развязно произнес мальчишка, - здорово, пацаны!
- Ловко ты его! - с трудом сдерживая восхищение, произнес Петька, вспоминая издевательства собственного наставника-воспитателя.
- А то! - отозвался новенький. - Не хрен руки распускать! Меня, кстати, Вовкой зовут. - Мальчишка подошел к Петьке и протянул ему руку.
Петька с удивлением смотрел на раскрытую ладонь новенького, не зная, что предпринять.
- Ты чего? - не понял Вовка. - Никогда за руку не здоровался?
Петька мотнул головой.
- Ну ты даешь! - Мальчишка громко рассмеялся. - Это же… обычай такой… Ну как тебе объяснить? Разве никто больше за руку не здоровался?
В вагоне воцарилась гробовая тишина.
- Ну вы, блин, даете! - вновь произнес мальчишка. - Откуда вы все такие взялись?
- Ты откуда такой взялся? - крикнул кто-то из темного угла. - Из леса, что ли?
- Точно, из леса! - неожиданно согласился мальчишка. - Я в интернате всего неделю…
- А в лесу чего делал? - крикнули из того же угла.
- Да так, жил, - уклончиво ответил Вовка. - Разве не ясно?
- Ты из сопротивления? - чуть слышно прошептал Петька. - Партизан?
Весь вагон изумленно притих. За такие слова можно было легко поплатиться головой.
- Тихо ты, - прошипел мальчишка, приложив указательный палец к губам. - С ума сошел! - И нарочито громко, чтобы слышали остальные, произнес: - Да не-е-е… Какой из меня партизан? Наша деревня в тайге, и найти её не так просто… А я за солью пошел, да и попался. А через неделю вышел указ, и от меня сразу избавились. Теперь вместе будем!
Паровоз басовито загудел, вагон дернулся и покатился по рельсам, постепенно набирая скорость. Мальчишки поспешили залезть в свои норы: как только паровоз разгонится, в вагоне резко похолодает.
- Ты не против, если я устроюсь рядом? - спросил Петьку мальчишка.
- Давай, - радостно согласился Петька, - вдвоем теплее будет!
Они зарылись в сено. Немного согревшись, мальчишка спросил шепотом нового приятеля:
- А ты действительно их видел?
- Кого? - зевнув, уточнил Вовка.
- Партизан.
- Видел, - сонно отозвался пацан. - Только ты никому…
- Могила, - прошептал Петька.
Авторитет нового приятеля взлетел до небес.
- А правда… - хотел спросить Петька, но согревшийся Вовка, убаюканный мерным перестуком колес, уже спал.
"Потом спрошу", - решил мальчишка и тоже постарался заснуть.
09.05.1948
Рейхскомиссариат "Украина".
"Псарня" - первый детский военизированный интернат для неполноценных.
- Итак, засранцы, прочистите уши и слушайте, что я вам скажу! Повторять не буду! - надрывал глотку Роберт Франц, старший мастер-наставник военизированного интерната для неполноценных. По-русски он говорил чисто, без малейшего акцента. - Вам, уроды, неслыханно повезло - вас вытащили из дерьма, которым вы и являетесь! Но… - Он сделал многозначительную паузу, а затем продолжил: - Лично фюрер дает вам, скотам, уникальную возможность принести пользу Новой Германии. Служить фатерлянду большая честь даже для немецких солдат…
- А мы-то тут при чем? - донесся до наставника нахальный мальчишеский голос. - Пусть предатели навроде тебя под немцев прогибаются! А я не буду!
- Это кто у нас такой умный? - Рыскающий взгляд наставника пробежался по разношерстой мальчишеской толпе.
- Ну, допустим, я! - развязно ответил все тот же голос.
- Тогда шаг вперед, смельчак! - Роберт наконец увидел наглеца. Мальчишка, смело глядя в глаза наставнику, вышел из строя. - Имя, фамилия! - рявкнул Франц.
- Владимир Путилов, - не испугавшись, все так же нагло ответил пацан.
- Значит, Вольф, - задумчиво произнес старший мастер-наставник, размышляя, как ему поступить с зарвавшимся подростком.
- Сам ты Вольф, морда полицайская! - не полез за словом в карман мальчишка. - Я - Владимир!